Сделай сам – 2

Глава 7 Военно-морской бардак. Часть 2

— Ты, Степан Осипович, не смотри, что он такой малёк, да ещё и наглый не по возрасту и не по чину, — загодя принялся отбеливать мой светлый образ Кази. — Александр Евгеньевич дурного не будет советовать. Это тебе я говорю! Чай уже лет десять минуло, как свёл с ним знакомство. Много споров у нас с ним за это время случилось. И за все эти годы я смог многое о нём понять. Хотя, признаюсь, далеко не всегда вижу те или иные конечные цели многих его действий. Но ещё ни разу он меня не подводил. А потому верь ему. Он многое видит иначе, чем мы, старики.

— Александр Евгеньевич, значит, — окинув меня изучающим взглядом, хмыкнул себе в бороду новый командующий Флота в Тихом океане. Пусть далеко не сразу после его прибытия в Порт-Артур, но Кази всё же смог пробиться к нему на приём и протащить нас с папа́ за компанию. — Тот самый? Как же! Наслышан, наслышан! — вновь усмехнулся он, видимо, припомнив те эпитеты, которыми меня вполне возможно мог награждать Кази в их дружеских беседах в предыдущие годы. — Так значит, говоришь, готов отдать в дар возглавляемому мною флоту целых 18 минных катеров по мере их изготовления и ещё 30 штук переуступить, а также покрывать за свой счёт прочие мои пожелания?

— В пределах разумного, — тут же уточнил я, поскольку тащить весь флот за счёт своей семьи уж точно не собирался. Пупок бы развязался вытягивать из сложившегося военно-морского болота такую бездонную бочку для денежных растрат. — Даже скажу точнее. Можете рассчитывать на сумму в пределах 5 миллионов рублей, — переглянувшись с присутствующим тут же отцом, что одобрительно кивнул мне, озвучил я наш максимум по вкладу в общую победу.

Ё-моё! Пять лямов, как с куста! Да мы на них могли бы себе огромный завод по производству покрышек в будущем построить! Или полноценный рабочий посёлок со всеми удобствами вообще на всех наших работников! Не в столице, конечно, а в ближайшем пригороде Харькова, к примеру. Но, блин, деваться было некуда. Местные снабженцы проворовались так, что на складах не оказалось слишком многого из числа того, что там обязано было храниться. Начиная от мясных консервов со всякими там крупами и заканчивая стальными листами корабельной обшивки. Всему приделали ноги, сволочи! И чтобы скрыть сию катастрофическую недостачу, нынче всячески препятствовали проведению ремонта пострадавших кораблей, отказывая в выдаче материалов под любым возможным предлогом!

Сразу приступившие к делу рабочие с Балтийского завода покуда были вынуждены применять только то, что привезли с собой в товарных вагонах, да то, что в имеющейся кузне выходило выправить и выгнуть взад из числа поврежденных вражескими снарядами элементов корабельных остовов с обшивкой. Получалось… Что-то, в общем, у них при этом получалось. Но прочностные характеристики у таких восстановленных элементов были уже, конечно, не те. А большая часть разбитых механизмов и вовсе не восстанавливались.

Одно тут только радовало. Мы, Яковлевы, ныне могли себе позволить такое финансирование! Так-то!

Если в начале прошлого года нам на счета упали немыслимые прежде 36,5 миллионов рублей. То в январе этого года общая цифра наших суммарных доходов с лицензий и акций оказалась в цифрах всего-то на 6 миллионов меньше. То есть не 36,5 миллионов, а 30,5 миллионов. Но не рублей, а зелёных и мертвых американских президентов! 30,5 миллионов баксов или почти 59 миллионов рублей!

Как нас всех ещё не грохнули за это, я вообще не понимаю! Ведь чисто из человеческой зависти легко могли бы порешить! Чтоб, значит, после раздербанить среди «нужных людей» все наши активы, оставшиеся без хозяйской руки.

И вроде бы понимаешь, что надо срочно нестись в США и вбухивать там очередные миллионы в имеющиеся заводы, развивая те ещё сильней, чтобы нас уж точно никто не смог бы с пьедестала сковырнуть, как бы ни старался. И чтобы лишь мы могли из года в год доить этот невероятный по своей ёмкости и покупательской способности рынок! Но при этом, блин, пока никак не вырваться из этого чёртового Порта-Артура! Нельзя! Вот нельзя позволить Макарову погибнуть при взрыве броненосца!

Уж не помню за очень большой давностью лет, в чём там была причина того трагического взрыва, но то, что вице-адмирал погиб со своим флагманским кораблем — эта информация у меня в голове обнаружилась. Причём погиб довольно скоро после начала войны. То есть ожидать чего-либо подобного следовало в ближайшие 2 — 3 месяца, если не раньше.

В том числе по этой причине я и находился сейчас здесь — на беседе с вице-адмиралом, а не ехал на поезде в Санкт-Петербург, где также имелось очень много забот и хлопот, требующих нашего с папа́ непосредственного участия и самого пристального внимания.

— Хм. Немалая сумма. Очень немалая, — кинув вопросительный взгляд на моего отца и получив с его стороны точно такой же подтверждающий кивок, Макаров принялся в задумчивости барабанить пальцами по столешнице.

Ему, конечно, и прежде доводилось иметь дело с большими деньгами. Причём с куда бо́льшими, нежели сейчас предлагали мы. Но никогда прежде ему не позволялось тратить такие суммы исключительно по своему усмотрению и без всяких проволочек!

Это подкупало! А также изрядно развязывало руки во многих делах. Ведь самое первое, с чем столкнулся вице-адмирал, прибыв на Дальний Восток, стало даже не молчаливое сопротивление всем его начинаниям со стороны местных офицеров и адмиралов мирного времени, которые вообще не желали менять былого подхода к несению службы, а активное противодействие со стороны Главного морского штаба и Морского министерства! То есть тех, кто его сюда же и послал командовать!

Центральные органы управления всей жизнью Российского Императорского Флота раз за разом торпедировали все его запросы и решения, вплоть до вынесения запрета на печать всего-то полутысячи экземпляров книги «Рассуждения по вопросам морской тактики» для раздачи офицерам кораблей, которые прежде подобную книжицу и в глаза-то не видели. Хотя впервые она была выпущена ещё в 1897 году специально для них. Но, увы, активно учились по ней лишь… офицеры японского флота!

А уж как на Макарова взъелись все «свои люди» за то, что он личными приказами принялся снимать с командования кораблями самых неспособных капитанов и ставить на их место тех, кто действительно готов был воевать, а не просто тянуть лямку службы! Какие только угрозы на его голову ни сыпались из-за этого, как со стороны наместника императора на Дальнем Востоке, так и из столицы! И лишь когда он, психанув, заявил всем и каждому, что снимет с себя командование флотом и отойдёт в сторонку, чтобы далее просто смотреть, как всех остальных уничтожают японцы, от него, наконец, отстали. Становиться козлом отпущения вместо Макарова не захотел никто. Ведь все, кто надо, понимали истинное положение эскадры в Порт-Артуре.

Правда, прежде чем отстать, напоследок посоветовали более никого из «нужных офицеров» не трогать. Ведь им срочно нужно было делать карьеру для скорейшего занятия более «вкусных» должностей в столице в министерстве! А он, нехороший такой человек, едва ли не чёрные метки принялся раздавать им всем своими действиями!

— Немалая. Согласен, — нарушил я своим ответом дробный перестук вице-адмиральских пальцев. — Но и запрошу я тоже немало в ответ.

— Хо! Вот как! Прямо возьмёшь и запросишь у командующего флотом? — аж хохотнул с такого моего пассажа Степан Осипович.

— Да. Запрошу. Одно непременное условие. — Наверное, моё лицо в этот момент сделалось настолько каменным и отстранённым, что Макаров едва не подавился своим очередным смешком, которому вырваться наружу так и не вышло. Так и застрял в горле. — И даже объясню, почему запрошу именно его.

— Ну, давай, отрок, излагай своё условие. Пять миллионов на дороге не валяются. Хотя бы выслушать тебя ради них я готов. А там посмотрим на меру твоей наглости. — По всей видимости, Макаров предположил, что через него я начну пробивать для кого-то своего какой-то совершенно немыслимый военный заказ. Ибо иных причин нашей с папа́ щедрости он вообразить себе банально не мог. Чему жизнь научила, того и ожидал.

— Только прошу отнестись к моим словам с максимальной серьёзностью! — аж приподнял я указательный палец правой руки, чтобы подчеркнуть значимость своих слов.

— Выкладывай, — лишь дозволительно махнули мне в ответ, прежде чем откинуться на спинку кресла и начать внимать.

— Чуть менее года назад мы вычистили определённую территорию столицы от всяких мелких бандитов, — начал я придумывать издалека. В правду ведь никто вообще не поверит. Вот и решил заделаться сказочником. — Вы не подумайте чего лишнего. Все остались живы и даже довольны. Мы весь этот криминальный элемент просто взяли и вывезли в США, как эмигрантов. И тут вы вполне закономерно можете спросить — к чему я вообще вспомнил об этих бандитах.

— И спрошу! К чему ты он них вспомнил? — подыграл мне вице-адмирал, которого пока что складывающаяся ситуация лишь забавляла.

— К тому, что бросать их просто на произвол судьбы мы не стали. Чутка подсобили с обустройством на первых порах. В общем, врагами не расстались и кое-какие контакты с ними сохранились. И вот представьте себе моё удивление, когда осенью прошлого года я через третьи руки получил от одного из них весточку, что в среде русскоговорящей общины Нью-Йорка появились люди, которые готовы очень хорошо заплатить за подрыв русских броненосцев в Порт-Артуре.

— Это, получается, полгода минуло с тех пор? — а вот теперь с Макарова слетела вся былая весёлость.

— Где-то так, — тут же кивнул я головой. — Так вот. Исполнителей, готовых подзаработать таким образом, эти самые «заказчики» нашли очень немалое количество. Оказался среди них и один из тех самых мелких бандитов, которых мы когда-то спровадили в Америку. А несколько дней назад я столкнулся с ним в Дальнем. Точнее он меня там целенаправленно нашёл, поскольку изначально собирался лишь заработать на продаже мне определённой информации, но никак не рисковать своей шкурой. И в обмен на немалую сумму денег, он поведал, что на трёх броненосцах уже имеются завербованные люди, готовые в любой момент осуществить их подрыв. Но пока никто не действует, поскольку заказчики велели ждать.

— И чего же ждут? — принялся поигрывать желваками вице-адмирал, которому ещё таких хлопот не хватало получить на свою голову. Бомбистов и революционеров всех мастей в России действительно имелось немало. Потому-то мой рассказ и не выглядел на первый взгляд совсем уж завирательским. Плюс за меня поручился Кази! А для того же Макарова это значило немало!

— Желают в первую очередь подорвать тот броненосец, на котором вы поднимите свой флаг и выйдете в бой с японцами, чтобы одним ударом решить разом две задачи. И вас показательно уничтожить, и корабль на дно пустить, дабы у всех прочих тут же началась паника перед лицом врага в связи с потерей управления эскадрой, — развёл я руками, одновременно сжав губы, чтобы продемонстрировать собственное отношение к этому изуверскому плану хитрых вражин. Ага! Вражины они ведь такие! Хитрые и коварные донельзя! Чего только не удумают, сволочи!

— А ты-то чего хочешь? Я ведь так и не услышал твоего требования! — явно сдержался Степан Осипович, чтобы не обогатить мой багаж знаний ёмкими военно-морскими идиоматическими выражениями.

— В связи со всем этим моим единственным условием предоставления вам денег будет следующее, — аж подался я вперед, привстав со своего стула, и, уперев руки в столешницу, навис над письменным столом командующего флотом. — Вы не станете подниматься на борт ни одного из броненосцев. Всё командование вверенными вами силами вы будете осуществлять исключительно с крейсеров. Полагаю, что тот же «Баян» сможет сыграть роль вашего флагманского корабля. У него и скорость, и броня на уровне. В крайнем случае, в одном строю с броненосцами сможет некоторое время продержаться. Ну и, конечно же, прикажете максимально усилить контроль за теми лицами, что будут иметь допуск на ваш флагман. Вот такие у нас дела, господин вице-адмирал, — вновь развёл я руками под конец своей ультимативной речи. — Пусть я не знаю, как спасти те броненосцы, на которые уже проник враг, но я хотя бы спасу для нашего флота его лучшего командующего, — изрядно потрафил я собеседнику. От меня не убудет, а ему явно станется приятно. Да и не сильно далёк я был в этот момент от истины. — Вы ведь сами видите прекрасно, как тут обстояли дела до вашего прибытия. Так точно такими же они станут и после вашего исчезновения, случись непоправимое. В этом уж не сомневайтесь. А теперь думайте, Степан Осипович, стоит ли выполнение моего условия тех 5 миллионов, которые мы готовы выделить от лица всей нашей семьи.

В последующем меня мурыжили уже жандармы. Всё же описанная мною ситуация подпадала именно под их юрисдикцию. Так что активным развешиванием на уши лапши да покудрявей я занимался где-то с неделю, пока вообще на всех кораблях вёлся тихий шмон, закономерно ни к чему такому не приведший. Обнаружено-то было много всего, конечно. Вплоть до самодельных самогонных аппаратов. Но вот «адских машинок», как и потенциальных террористов, выявлено не было.

И мне бы даже, наверное, начали задавать очень неприятные вопросы по поводу того, не вру ли я с какой-то неизвестной целью, если бы не те самые 5 миллионов. Я ведь не просил их за предоставленную информацию, а, наоборот, готов был их отдать из своего кармана, лишь бы только Макаров прислушался к моим словам и проявил определённую долю осторожности. Никто просто не мог взять себе в голову то, что я был готов выложить такие деньги, лишь бы только вице-адмирал уцелел.

Но в конечном итоге мы с ним ударили по рукам. Вице-адмирал и наёмный гражданский кок, которым я всё ещё продолжал числиться на флоте, хоть мой катер, к которому я всё так же оставался приписан, и погиб в Чемульпо! Как говорится, кардинал и галантерейщик — это сила! А «галантерейщик» с пятью миллионами в кармане — двойная сила.

Так, начиная с 23 марта, Макаров «квартировал» исключительно на броненосном крейсере «Баян», иногда перебираясь на другие крейсера, что менялись в дежурстве на внешнем рейде. И именно с его борта смог наблюдать за тем, как взлетает на воздух многочисленными мелкими фрагментами броненосец «Петропавловск», подорвавшийся на втихую выставленных японцами якорных минах. На секунду, точечно выставленных на секретном фарватере между русскими минными полями! Так что без прямого предательства кого-то из штабных офицеров тут обойтись никак не могло.

В результате детонации части боекомплекта и котлов этот грозный корабль разорвало на две части, которые и скрылись под водой в течение 1–2 минут на глазах у всего флота и всех защитников морской крепости.

И пусть я не смог спасти столь ценный для флота корабль, как и подавляющее большинство его команды, но я спас человека, который всё ещё имел немало шансов заклинить японскую военную машину путём ссыпания в её работающий механизм целых вагонов гравия, даже не песка!

На сём свою задачу я и посчитал исполненной до конца, после чего начал намекать на то, что нас с папа́ хорошо бы отпустить домой — к любящей семье и всяким приятным излишествам, которых в Порт-Артуре уже было не сыскать. Тем более что все прочие подарки мы уже раздали. Медикам — медиково, пехоте — пехотное, морякам — головную боль в виде катеров и прилагающихся к ним инструкторов, которым вплоть до завершения войны отныне предстояло отрабатывать здесь своё тройное жалование.

Нас же с отцом впереди ещё ждали горы проблем, связанных с забастовками на наших заводах, что случились в наше отсутствие, а также не меньшее количество невзгод, связанных с пробиванием казённых заказов, дабы не выделяться на общем фоне желающих погреть руки на начавшейся войне. Деньги-то всё равно будут потрачены очень немалые. Это к гадалке не ходи. И уж лучше пусть немалая их часть попадёт в наш карман, чем к каким-то там проходимцам. Ну и главная афёра этого года, конечно! Вырывание из рук французского капитала очень, прямо очень вкусных активов, что покуда зависли в статусе «ничьи», находясь под внешним управлением банкиров из-за огромных накопившихся задолженностей, но ещё не отторгнутых ими окончательно у прежних владельцев.

К тому же, когда бы ещё, как не во времена войны, мне было продолжать пропихивать в армию всевозможную моторную технику! Особенно учитывая тот факт, что весной прошлого года нам в «смотрящие» пропихнули не кого иного, как великого князя Михаила Александровича. Последнего живого родного брата царя!

Нет, так-то я изначально понимал, что кому чужому столь великие в перспективе деньги Николай II в руки не отдаст. Интересы империи интересами империи, а свой личный карман он и есть свой личный карман. Ну, или хотя бы карман своей семьи.

Император ведь не мог не помнить те умопомрачительные суммы, кои я ему когда-то озвучивал. Пятьдесят миллионов рублей на постройку автомобильного завода и в десять раз больше на создание техники для отечественных сухопутных бронесил. Гигантские суммы, с какой стороны ни взгляни! Такие не могли не вызывать должного слюноотделения и даже пиетета у любого здравомыслящего человека.

И это я ещё не произносил вслух примерную цену полной автомобилизации хотя бы армии, не говоря уже о моторизации всего «народного хозяйства» страны! Не миллиарды! Десятки и даже сотни миллиардов рублей! Естественно, не сразу, а в перспективе ближайшего полувека.

А семья Романовых со всеми прочими близкими родственниками так-то выходила немалой. Голодных ртов всегда хватало.

Но даже я тогда предположить не мог, что нам с папа́ в «кураторы» или, скорее, даже в будущие «компаньоны» начнут пропихивать родного брата монарха. Тут, блин, уже никак нельзя было сказать — «Нет, нет, спасибо! Мы сами как-нибудь справимся без всяких сопливых князьков.».

Попрание чести императорской фамилии и всё такое наше дружное семейство Яковлевых могло бы и не пережить. Не в том плане, что нас пришли бы тут же резать на кусочки. Всяких разных «стреляющих штучек» к 1903 году у меня стало ещё больше, а пиетета перед царскими родственничками ещё меньше. Опыт опять же определённого толка уже имелся. Так что подобные резальщики очень быстро могли бы закончиться. Вот чисто физически взять и закончиться. Не дожидаясь 1918 года.

Но вот административный ресурс… В общем, начни вдруг люди такой величины вставлять палки в колёса выстраиваемой нами «промышленной машине», мы бы точно не сдюжили. Ведь размер этих самых «палок» мог доходить до габаритов баобабов. И никакие деньги не спасли бы нас от необходимости навсегда сваливать за бугор. Самодержавие, етить его колотить! Волюнтаризм, ё-моё! Знали большевики, с кого брать прямой пример, когда подгребали под себя всю власть в стране!

С чего же я вдруг взялся привередничать? Мол, последний живой родной брат самого императора меня не сильно-то устраивает в качестве «надзирателя» и «толкача» наших взглядов. Да потому что он… Как бы так выразиться поинтеллигентнее?

Во! Про него, конечно, нельзя было сказать, что его лицо совершенно не отягощал интеллект. Интеллект-то там как раз имелся и просматривался великолепно. Но наивняком тот представлялся мне откровенно страшным.

Вот знаете, словно девочка-припевочка из достойной семьи, что впервые в жизни увидела на заборе слово из трех букв, описывающее то, из чего этот самый забор постоянно и описывали. Представили себе? Вот! У него были точно такие же глаза! Всегда!

А ещё этот человек совершенно не желал о чём-нибудь заморачиваться. «Не мешайте мне жить спокойной жизнью!» — вот, наверное, какой девиз лучше всего отражал его отношение ко всему вокруг происходящему.

Как там когда-то в старом советском мультике водила грузовика дедушке Морозу говорил? «Темнота! Лета не знает!». Так вот. Михаил Александрович Романов являлся той самой темнотой. Только не знал он не одного лишь лета, а вообще окружающих его реалий.

Через многочисленные дворцовые интриги пройти уже успел, накушавшись ими досыта, а реалий страны — не знал! Вот вообще не знал настоящей жизни жителей Российской империи и обо всём судил по тому окружению, в котором рос все эти годы сам. А его хоть и старались воспитывать в определённой строгости, всё равно окружали теплотой и заботой, как самого любимого из всех детей.

И вот, имея такого человека во главе, нам с папа́ предстояло налаживать автомобильное и бронетанковое дело в стране. Уж лучше бы свой какой-нибудь аналог Тухачевского нашёлся б в императорской фамилии, в самом деле, нежели такое вот высокородное «счастье».

Потому и надо было нам поспешать в столицу, что без нашего пригляда и вечного битья по всяким шаловливым ручкам этот деятель мог наделать таких дел, которые потом не год и не два пришлось бы расхлёбывать всей стране. Недаром Николай II, когда «мучился брюшным тифом», аж очнулся и крикнул — «Нет, нет! Не подпускайте Мишу к моим делам! Он ведь там всё напутает!», после того, как ему предложили переложить часть забот на плечи брата. Уж кто-кто, а он точно знал, о чём говорил.