Сделай сам – 2

Глава 15 Неочевидное вероятное

— Что скажете по поводу нашего боевого скакуна, Александр? — обратился ко мне Михаил Александрович, наведавшись в здание железнодорожных мастерских, которое нам временно позволили занять для проведения работ по восстановлению той моторной техники, что ещё подлежала ремонту.

Если поначалу остатки нашей бронероты отправили на охрану штаба 2-ой армии, то после того, как налетевшие со всех сторон врачи диагностировали у великого князя сотрясение головного мозга, нас вовсе перевели в Мукден, где мы и находились уже свыше месяца.

Брата императора, понятное дело, определили на продолжительное лечение и отдых в лучшие апартаменты, какие только нашлись в городе. А меня с братом, как и всё наше ремонтное отделение 1-ой роты, как и вообще все подобные отделения всех прочих рот, временно объединили в единое целое со взводом обеспечения полка, тем самым собрав в единый кулак всех штатных автомехаников бригады. Мы ведь с Лёшкой так-то изначально числились «гайковёртами», а в экипаж Михаила Александровича временно попали по протекции. Вот и вернулись, так сказать, в родные пенаты, где тут же пришлось много вкалывать.

Почти две недели ушло у нашей технической братии только на то, чтобы притянуть в Мукден разбросанные по полям и долам подбитые или же просто вышедшие из строя грузовики с броневиками, количество которых с каждым новым днём боёв всё увеличивалось и увеличивалось, покуда стрельба на фронте не прекратилась вовсе.

Как результат, всё пространство рядом с мастерскими превратилось в импровизированную автостоянку.

Учитывая ту технику, что была выведена из строя ещё до начала отгремевшего сражения, наша гвардейская бригада лишилась 107 грузовиков, 17 броневиков и двух САУ, большей частью побитых японской артиллерией. Вот из всего этого «счастья» мы и пытались ныне собрать хоть что-то работоспособное.

— По-хорошему, его бы отправить в столицу на капремонт, — вытирая ветошью испачканные маслом руки, выдал я свой вердикт, рассматривая наполовину разобранный командирский броневик. — Но если кто-нибудь сможет достать один из тех лимузинов, что имеются в распоряжении командующего, за неделю-полторы мы точно сможем вернуть его в строй. И даже пробоину в бортовой броне заделаем заплаткой из достаточно толстого котельного железа, чтобы она могла держать ружейные пули. Местные железнодорожники обещали с этим делом подсобить за денежку малую.

— Кто-нибудь? — покосившись на меня, усмехнулся великий князь, уже успевший узнать меня со многих сторон и потому прекрасно с ходу понявший ход моих меркантильных мыслей на свой счёт.

— Ну не угонять же мне этот самый лимузин, в самом деле! — развёл я руками. — А без такого донора нам тут ничего не светит в скором времени, — закончив с очисткой рук от основного слоя грязи, метнул я заляпанную тряпку на разобранный мотор. — У нас ведь не только переднюю ось и рулевое управление с радиатором изувечило тем японским снарядом. Вон, полюбуйтесь, — ткнул я пальцем в сторону хорошо просматриваемой трещины, тянувшейся по блоку цилиндров, — как ему досталось. Ремонту это точно не подлежит. Как и в случае размороженных двигателей[1], этот силовой агрегат необходимо менять на новый. Иного выхода просто нет.

— Кхм. Посмотрим, что с этим можно будет сделать, — слегка нахмурился мой ротный, которому явно не хотелось обращаться с подобной просьбой к Куропаткину, при штабе которого эти самые лимузины и наличествовали. Уж больно наглой и одновременно сильно мелочной для родного брата императора казалась она со стороны. Вполне себе очень быстро могли поползти слухи, что великий князь «отжал» самые комфортные автомобили исключительно для личного пользования. Что, конечно, могло повредить выстраиваемой военной репутации царского родича.

— Впрочем, нам это всё уже не к спеху, а потому мы можем и подождать, покуда не придёт вагон с уже заказанными мною запчастями, — раз уж подвернулась такая возможность, принялся я подводить беседу к куда более важной теме. Тем более что не сложно было разглядеть тень недовольства на лице ротмистра. И да, за то сражение нашего командира повысили в звании до ротмистра, а нас с Лёшкой облагодетельствовали Знаками отличия Военного ордена. Причем меня — уже 2-й степени!

— С чего вы взяли, что восстановление нашей боевой машины уже не к спеху? — изрядно удивился мой высокородный собеседник. — Неужто до вас дошли какие-то слухи аж из самого штаба Маньчжурской армии?

— Бог с вами, Михаил Александрович, — отмахнулся я от него, ибо сильно заранее получил право на неофициальное обращение и свободное общение при отсутствии поблизости лишних ушей. — Где я и где штаб фронта! Это же всё равно, что сравнивать положение неба и земли! Точнее, в моём случае — какого-либо глубокого подземелья и космического пространства. И это я себе ещё польстил!

— Тогда откуда у вас взялись такие мысли? — с явными нотками недоумения в голосе, поинтересовался тот, не став оспаривать указанное мною положение собственной персоны в армейской иерархии.

— Так ведь весна на носу! — воззрился я на командира, словно на неразумного ребёнка. — Тут же совсем скоро повсеместно такие хляби разверзнутся, что поля с дорогами в мгновение ока превратятся на натуральные болота! Так что наши машины с места сдвинуться не смогут, покуда всё не просохнет. А это, как уверяли меня местные, вторая половина мая в лучшем случае. Потому и говорю, что время у нас ныне имеется. Я даже своему отцу уже неделю как направил запрос на все потребные детали, потому к началу мая они точно придут. И поставим мы их за счёт нашей семьи, чтобы не тратить драгоценное время на армейскую бюрократию. Как поставим и топливо с маслами, — не забыл я заработать очередные плюсики для нашего семейства Яковлевых в глазах великого князя. Уж он-то, побыв в шкуре ротного, который обязан был не только командовать в бою, но и вести все хозяйственные дела роты, теперь отлично знал эту самую бюрократию. И тихо ненавидел её всеми фибрами своей, жаждущей жизни в своё удовольствие, души.

— Это очень щедро со стороны вашей семьи, — отдал должное нашей расторопности и готовности помогать армии великий князь. — Но, вы уверены, что мы точно не сможем принимать участия в боевых действиях аж до середины мая? — на всякий случай переспросил он, явно будучи не сильно довольным таким положением дел. Ведь боевой единицей наша моторизованная бригада являлась очень ценной. Чего было не отнять, того было не отнять.

— Даже не сомневайтесь, — не стал я как-либо воодушевлять того в ответ. — Разве что мотострелков куда пошлют своим ходом в качестве обычной пехоты. Потому я, кстати, очень сильно удивился, что сохранившиеся силы нашей бригады не стали применять по прямому назначению во время недавнего рейда нашей кавалерии во вражеский тыл. Это ведь лежало на поверхности! Моторизованные войска для того ведь и существуют, чтобы осуществлять подобные обходы вражеских сил с последующим разгромом их тылов.

— Это вы про рейд сводного отряда генерал-майора Мищенко на Инкоу? — на всякий случай уточнил мой ротный командир.

Собрав под своей рукой почти 7000 сабель и 22 орудия конной артиллерии, Павел Иванович Мищенко, к сожалению, не смог в полной мере реализовать представившуюся ему возможность, ограничившись уничтожением артиллерийским огнём тех складов в районе портового города Инкоу, которые вышло поджечь фугасными снарядами.

Увы, но попытка взять склады штурмом наткнулась на невероятно ожесточённое сопротивление со стороны японцев и завершилась ничем. Разве что стало причиной тяжелых потерь среди вверенных ему частей. После чего пришлось срочно отступать, дабы оторваться от спешно прибывших японских подкреплений.

— Именно! — тут же закивал я головой. — Ведь находись мы вместе с нашей кавалерией, Инкоу оказалось бы полностью занято нашими войсками. Орудий-то там у японцев не было. И наши броневики вновь могли бы показать там себя во всей своей красе. Противнику же, несомненно, пришлось бы снимать с фронта не менее дивизии, а то и двух, чтобы попытаться выбить нас оттуда! А ведь от Инкоу до КВЖД почти рукой подать, — «слегка» преуменьшил я оное расстояние. — И ударь мы оттуда по направлению к железной дороге, смогли бы в перспективе вовсе разрезать всю японскую армию на 2 изолированные друг от друга части! После чего нанесение удара в тыл войскам, до сих пор штурмующим укрепления Цзиньчжоуского перешейка, могло стать лишь вопросом ближайшего времени, — ударился я в совсем уж маниловщину, что лично мне, как молодому вольноопределяющемуся ничего не понимающему в тактике и стратегии, было вполне простительно. Хотя при этом я прекрасно понимал, что всё мною озвученное столь легко, естественно, осуществлено быть никак не могло. Однако же побыть диванным стратегом мне это нисколечко не помешало. — Но нет. Кто-то предпочёл не привлекать нас вовсе. И тут явно проглядывается, либо чей-то грубейший просчёт в планировании данной операции, либо целенаправленное нежелание давать нам новую возможность заявить о себе, как о победоносной силе, либо вовсе прямое вредительство, пошедшее исключительно врагу на пользу.

— Александр Евгеньевич, вы что же, допускаете, что в нашем штабе имеются предатели? — аж вздрогнув от озвученных мною слов, шёпотом поинтересовался в ответ Михаил Александрович. Слишком уж сильно на его мироощущении сказывалась былая изоляция от реального общества страны, чтобы самому дойти до подобных выводов. Точнее даже не столько дойти до них, сколько принять подобную мысль, как нечто возможное.

— Я допускаю, Михаил Александрович, что в нашем штабе, а то и где повыше, имеются определённые силы, которые не заинтересованы в достижении Россией максимально быстрой победы в этой войне, — очень так дипломатично обозначил я свою позицию, не называя при этом конкретные имена, которые я и не знал так-то.

— Но… я не понимаю, — попытался было что-то возразить великий князь, впрочем, тут же стушевавшись. — Для чего им идти на подобные шаги, если то, о чём вы говорите, вообще имеет место быть?

— Деньги и власть, — лишь пожал я плечами в ответ. — Ведь пока наша страна воюет, очень многие зарабатывают на военных заказах и всяких финансовых махинациях на рынке ценных бумаг. Зарабатывают огромные средства! Миллионы, десятки миллионов и даже сотни миллионов рублей! И как вы можете сами понимать, за такие деньги нередко готовы убивать. А уж отправлять на смерть солдат — тем более.

— Вы столь сильно не верите в людей? — видимо, решив, что я излишне преувеличиваю, комроты попытался переубедить меня в обратном, самим фактом постановки данного вопроса.

— Боюсь, Михаил Александрович, это просто вы слишком хорошо о людях думаете, — грустно улыбнувшись в ответ, удручённо покачал я головой. — Возьмём, к примеру, нас, Яковлевых. Уж сколь много сил мы, как истинные патриоты своей родины, уже приложили для приближения победы нашего оружия! Не сосчитать!

— Истинно так, — поддакнул моему самовосхвалению великий князь.

— Но даже мы воспользовались предоставленными возможностями и получили огромное количество казённых заказов для наших столичных и харьковских заводов. Автомобили, броневики, паровозы, бронедрезины, железнодорожные вагоны, пуленепробиваемые панцири с касками и даже снаряды, — принялся я загибать пальцы, перечисляя ту продукцию, заказы на которую нам вышло получить в очень немалых объёмах. — Как минимум двадцать миллионов рублей из казны мы в итоге получим. И чем дольше будут вестись боевые действия, тем больше мы заработаем на этой войне. При этом наши доходы будут смотреться откровенно грошовыми на фоне тех средств, что уже заработали и ещё только заработают всевозможные биржевые махинаторы с банкирами. Особенно это касается европейских банкиров. Вот вы, к примеру, знаете, что за сам факт размещения у себя облигаций нашего государственного займа, французские банкиры получили в прошлом году сразу же на руки чуть более 15 миллионов рублей? А сколько таких вот займов нас впереди ещё ожидает? Война-то, как ни крути, дело очень дорогое. Потому, заплатив кому-нибудь из наших генералов взятку в 100 — 200 — 300 тысяч рублей за затягивание конфликта, подобные финансово-политические силы обеспечили себе возможность заработать дополнительные десятки миллионов рублей. А те же немцы, как мне недавно писал отец, используя обещание предоставления кредита в качестве рычага давления, всеми возможными способами ныне пытаются продавить наше министерство финансов на подписание такого варианта нового таможенного договора, который России в перспективе выйдет очень уж убыточным. Я уже не говорю про желание многих и многих заполучить в свои руки хотя бы часть реальной власти в стране.

— Боюсь, я не совсем понял ваш последний тезис, — ещё больше нахмурился великий князь, в чьей голове существовала лишь одна мысль по поводу власти в стране — она принадлежит его старшему брату и точка.

— Я говорю о создании в России полноценной Государственной думы, что потребует у государя передать ей часть управленческих и законодательных полномочий, — не став играть в несознательного юнца, озвучил я очень неприятные для собеседника и опасные для себя слова. — Вот увидите, эту самую думу созовут, если не в этом году, так в следующем. Всё именно к этому внутри страны сейчас и идёт. Вашему царственному брату банально не оставят иного выхода, угрожая всё более и более массовыми революционными выступлениями, нежели имеют место сейчас во многих крупных городах страны. А за такую власть немало наших собственных банкиров да промышленников способны скинуться на солидную взятку генералу-другому. Ведь чем дольше идёт война, тем большее недовольство зреет не только в среде простых людей, но и в среде военных. Или вы полагаете, что все без исключения солдаты с матросами так уж рвутся оказаться на нашем с вами месте, дабы вступить в бой с японцами? А ведь у этих самых солдат с матросами в руках имеется огромное количество оружия! И кто же их сможет остановить в случае чего?

В общем, загрузил я великого князя столь знатно, что покинул он моё общество сильно-сильно задумчивым. И, даю руку на отсечение, мысли его при этом витали отнюдь не вокруг темы восстановления его броневика.

Он ведь тоже не был слепым. Прекрасно видел, что творилось даже здесь — в воюющей армии. Повальное казнокрадство и вымогательство тыловиков, недовольство и дезертирство нижних чинов, а также невыполнение приказов офицерами являлись скорее стандартной практикой, нежели какими-то исключениями из правил. Да и качество подготовки этих самых офицеров порой оказывалось столь аховое, что вышестоящее командование опасалось ставить им самостоятельные задачи, дабы не потерять войска впустую. И ведь речь в этом случае шла не о командирах рот или же батальонов, а о командирах полков и бригад. Что называется, почувствуйте уровень реальной некомпетентности в войсках и ужаснитесь сами.

По сути, нас сейчас спасало от поражения лишь два фактора.

Во-первых, с начала этого противостояния потери японцев в живой силе оказались значительно больше наших, тогда как брать замену павшим стало уже неоткуда. Так только в сражении при Сандепу армия маршала Оямы лишилась погибшими и пленными свыше 25 тысяч человек. Плюс где-то столько же, если не больше, выбыло ранеными. А это составляло четвёртую часть всех его войск! Огромная цифра, с какой стороны ни взгляни!

Чтобы не допустить вполне возможного обвала фронта, он даже оказался вынужден затребовать себе из 3-й армии генерала Ноги, всё ещё пытающейся пробиться через Цзиньчжоуский перешеек, 1-ю пехотную дивизию и 2-ю кавалерийскую бригаду, что в свою очередь сильно облегчило жизнь противостоящим им защитникам Порт-Артура, давление противника на позиции которых резко снизилось.

А, во-вторых, вытекало из, во-первых. Качество солдат последних, с трудом сформированных, резервных дивизий и тех, кого набрали чуть ли не насильно из простых деревенских парней, дабы возместить потери в дивизиях первой линии, было просто аховым, как с точки зрения их военной подготовки, так и в плане выказываемой ими морально-психологической устойчивости. Да и качество офицерского состава, прибывавшего на смену павшим ветеранам, оставляло желать много лучшего. Вчерашние тыловики и наскоро выпущенный из училищ недоучившийся молодняк мало что понимали в ведении реального боя. Не просто же так в Токио был срочно отправлен начальник штаба армии — генерал-лейтенант Кодама, с целью убедить императора и правительство Японии в необходимости срочного начала прощупывания почвы насчёт прекращения войны путём проведения мирных переговоров. О чём мы, впрочем, узнали лишь много лет спустя.

[1] Размороженный двигатель — двигатель, в котором из-за замерзания воды в системе охлаждения произошло растрескивание блока цилиндров.