Сделай сам – 2

Глава 14 Дела флотские

А пока велись активные зимние бои на сухопутном участке фронта, и после войска обеих противостоящих сторон потихоньку, по мере неспешного поступления подкреплений и подвоза боеприпасов, приводили себя в порядок, да обустраивались на новых позициях, 2-я Тихоокеанская эскадра благополучно добралась до Индокитая. Где в бухте Камранг и провела подготовку к финальному рывку.

Под завязку заполняли топливом угольные ямы судов и кораблей. Насколько это было вообще возможно, перебирали и обслуживали изрядно потрудившиеся за время перехода механизмы. Учения со стрельбами проводили опять же.

Там-то своих и обнаружила команда крейсера «Аскольд», высланного из Порт-Артура с несколькими пакетами документов для предварительного согласования действий двух эскадр. Всё же спустя целый год войны никто более не полагал японцев какими-то там неумехами или же наглыми выскочками. Уважать себя столь сильный и умелый противник уж точно заставил, отчего шапкозакидательских настроений, как минимум на флоте, более не наблюдалось.

Именно поэтому адмирал Макаров не сомневался, что идущее на помощь его флоту подкрепление не сможет пробиться своими силами через блокаду японского флота. Во всяком случае, пробиться малой кровью. Тогда как очередные, едва держащиеся на плаву, развалины, требующие срочного ремонта, ему в Порт-Артуре были не надобны. Что называется, своих хватало с избытком. Плюс его в немалой степени беспокоило, что совершенно необстрелянные люди со 2-ой эскадры — и офицеры, и матросы, могли банально растеряться, попав в самый настоящий бой.

Уж сколько у него самого ушло времени и сил на приведение своей эскадры в нечто действительно боеготовое и боеспособное, не хотелось даже вспоминать. А потому он прекрасно осознавал сколь неудовлетворительного качества выучки экипажи шли к нему на лучших кораблях Российского Императорского Флота, и что с ними всеми вполне себе могли бы сотворить получившие громадный опыт ведения боёв моряки Императорского флота Японии.

Потому, когда пришло время, Степан Осипович вывел в море свои наиболее боеготовые и наиболее быстроходные корабли, оставив остальные, включая броненосцы «Полтава» с «Севастополем», охранять военно-морскую базу от очередных возможных атак брандеров с миноносцами. Их орудия, конечно, были бы не лишними в бою, но на этом этапе операции по соединению двух эскадр ему требовалось как можно скорее покинуть акваторию Жёлтого моря, отчего именно скорость перехода тут решала вообще всё. Ради этого можно было пожертвовать даже весом бортового залпа.

При этом убежать от японских броненосных крейсеров он, конечно же, не планировал. Даже по завершении максимально возможной подготовки, проведённой в условиях блокированного Порт-Артура, его лучшие броненосцы не могли выдать отрядную скорость свыше 17,5 узлов. Но, поддерживая на протяжении 10–12 часов именно такой ход, он предполагал уберечься от перехвата своей эскадры японскими эскадренными броненосцами, которые ныне вряд ли могли продемонстрировать большую прыть.

Лезть же под 12′ и 10′ снаряды только своими крейсерами японцы уже никак не могли себе позволить, если, конечно, не желали сильно заранее лишиться части подобных кораблей до начала неизбежного грядущего генерального сражения.

А взятые с собою полдюжины бронепалубных крейсеров обещали стать надёжным прикрытием линейных сил с флагманским «Баяном» во главе от ночных атак японских миноносников, не воспоследовать которые никак не могли.

И базировавшиеся в Чемульпо японские броненосцы действительно не успели перехватить отряд Макарова. Тут сказались и сроки передачи сообщения о выходе из Порт-Артура русских кораблей, и время на подготовку броненосцев к снятию с якорей, и почти вдвое большая дистанция пути от Чемульпо до Шаньдунского полуострова, близ берегов которого ещё можно было бы зажать русские корабли, не пропустив их на большую воду. Но именно к тому моменту, как 1-ый боевой отряд[1] адмирала Того покидал корейский порт, эскадра Макарова как раз уже огибала на своей максимальной скорости крайнюю западную точку данного полуострова.

Таким вот образом более не суждено было случиться Цусимскому сражению, в котором в моём былом прошлом увяла слава Российского Императорского Флота. Но вместо него было суждено произойти Формозскому сражению в соответствующем проливе.

Трое суток длилось преследование японцами эскадры Макарова. Случались за это время и неоднократные попытки японских броненосных крейсеров навязать своим визави линейное сражение на дальних дистанциях, и три массированных ночных атаки миноносцев, жертвой которых всё же стал один из крейсеров.

Получивший торпеду в свою корму «Варяг» уцелел, но отстал от остальных и был вынужден уйти в Шанхай, где интернировался до конца войны.

Однако как-либо изменить общую картину в целом все эти действия уже не смогли.

Продолжая находиться вне зоны досягаемости орудий японских броненосцев, к полудню 29 января 1905 года эскадра Макарова, пройдя протяжённый, почти 200-мильный, Формозский пролив, повстречала ведущий разведку крейсер «Светлана» из состава 2-ой Тихоокеанской эскадры. И вот как раз, начиная с этого момента, для адмирала Того настали самые тяжёлые времена за всё время его службы.

Не принять бой с превосходящими силами противника он не мог. Но и одержать верх в сражении с 11-ю эскадренными броненосцами, имея всего три подобных корабля, будучи реалистом, не рассчитывал от слова — «вовсе».

Единственное, что ему оставалось сделать в складывающейся ситуации — это провести будущий бой в том же ключе, каковой имел место быть в Жёлтом море, когда он нанёс немало тяжёлых повреждений русским кораблям, надолго выведя те из строя, и при этом сам не потерял безвозвратно ни одного своего вымпела.

Ремонтно-восстановительные мощности Порт-Артура уж точно не смогли бы справиться с наплывом столь огромного количества очередных изувеченных кораблей, тогда как производственные возможности Японии вполне себе позволяли за месяц-два вернуть в строй даже очень сильно побитые вражескими снарядами крейсера с броненосцами. Потому, очередная «победа по очкам» вполне себе могла в итоге привести к одержанию верха в изрядно затянувшейся борьбе за контроль над морями.

Дай японцы Макарову время на вдумчивое общение с тем же вице-адмиралом Рожественским[2], да на перетасовку кораблей обоих эскадр между боевыми отрядами, им, несомненно, пришлось бы ещё тяжелей. Именно поэтому Хэйхатиро Того принялся навязывать своим противникам бой сразу же, как только нагнал убегавшие всё это время от него вражеские корабли.

Степан Осипович едва успел развернуть колонну своих броненосцев в обратном направлении, поставив её параллельно курсу общей линии 1-го и 2-го броненосных отрядов 2-й Тихоокеанской эскадры, как на горизонте показались дымы главных сил японцев. Это подходили с севера всё те же три эскадренных броненосца: «Микаса», «Асахи» и «Фудзи» в сопровождении 7 броненосных крейсеров, с которыми 1-я Тихоокеанская эскадра уже не единожды сходилась в линейном бою.

Потому ни о каком должном взаимодействии двух русских эскадр не могло статься даже речи. Из-за изрядной расторопности противника тут каждый вынужденно был обречён сражаться сам по себе. Во всяком случае, по большей части.

Но вот что в сложившихся обстоятельствах изрядно развязывало руки адмиралу Макарову, так это отсутствие необходимости выступать на сей раз главным «мальчиком для битья», как это постоянно случалось прежде, а также понимание того, что вражеских эскадренных миноносцев поблизости много быть никак не может. У столь небольших кораблей банально не хватило бы собственных запасов топлива, чтобы неотрывно следовать за его эскадрой на протяжении всех этих дней даже экономичным ходом. Ведь они преодолели свыше 1000 морских миль, что являлось пределом досягаемости для многих кораблей такого типа.

Потому, в первую очередь он отрядил всю пятёрку своих уцелевших крейсеров атаковать отряд японских бронепалубников. Тот самый, что всё это время наступал им на пятки в качестве передовых разведчиков эскадры Того.

Если не утопить, то надёжно отогнать эти корабли куда подальше от «главных действующих лиц», российские крейсера были более чем способны.

И точно такой же приказ он передал по радио на крейсерский отряд контр-адмирала Энквиста, продублировав тот семафором на держащуюся под боком «Светлану». Но только указав в качестве объекта атаки другой отряд японских бронепалубников. Что в итоге совершенно исключило из сражения линейных эскадр 3-й и 4-й боевые отряды японского флота, в которые входили их лучшие бронепалубные крейсера. Тогда как три крейсера из Отряда разведки отсылались Макаровым на прикрытие транспортных судов. Как и подавляющая часть пришедших со 2-ой эскадрой миноносных кораблей, не говоря уже о вспомогательных крейсерах.

Где-то здесь мог болтаться ещё, как минимум, один крейсерский отряд противника, который ни в коем разе нельзя было допускать до транспортов с их драгоценными грузами, столь необходимыми держащемуся из последних сил гарнизону Порт-Артура.

Больно уж крепко японцы взялись в последний месяц за проламывание выстроенной армейскими частями линии обороны на Цзиньчжоуском перешейке, для чего даже начали применять тяжёлые осадные мортиры.

Ведь если прежде все их атаки отбивались с помощью огня тяжёлых орудий канонерских лодок, способных действовать с прибрежного мелководья, то после замерзания Ляодунского залива и мелководной части залива Талиенван, подобная возможность исчезла. Потому перевозимые транспортами полевые, батарейные и тяжёлые осадные пушки со многими тысячами снарядов виделись защитникам военно-морской базы ой каким необходимым подспорьем в их нелёгком деле. Впрочем, как и тысячи тонн продовольствия, огромную нехватку которого ощущали уже не первый месяц вообще все.

И потому именно данный морской бой должен был стать одной из тех поворотных точек, которые определяли будущее целых армий и флотов. Пока не больше, но и уж точно не меньше.

Понятное дело, японцы, ставшие за целый год противостояния заложниками определённых стереотипов, с ходу постарались реализовать всё ту же тактику, которой они придерживались на протяжении всей войны — сосредоточить огонь главных сил на головном корабле той или иной вражеской колонны, чтобы поскорее выбить его из строя. Для этого находящийся на борту «Микасы» адмирал Того сразу попытался поставить палочку над «Т» идущим прямо на него колоннам русских броненосцев, отдав приказ на совершение последовательного поворота всех кораблей своих 1-го и 2-го боевых отрядов, шедших одной колонной.

Но именно этого и ожидал Степан Осипович, успевший за прошедший год очень хорошо изучить своего основного противника.

Потому, стоило только японцам начать свой манёвр, как он оставил им на растерзание восьмёрку броненосных кораблей 2-ой Тихоокеанской эскадры, во главе с четвёркой самых современных броненосцев 1-го броненосного отряда, а сам предпринял попытку поймать замыкающие строй японские крейсера, отыграв роль летучего отряда линейных сил обоих российских эскадр.

И тут уже экипажи японских броненосных крейсеров попали в ту же самую ловушку, в которой прежде раз за разом представали перед их лицом наиболее скоростные броненосцы Макарова, оказывавшиеся скованными по рукам и ногам скоростными возможностями ныне оставленных на базе тихоходов.

Как прежде их русские противники, они ныне были вынуждены подстраиваться под максимальную скорость хода своих эскадренных броненосцев, что не позволяло им удрать от накатывающих на них полным ходом четырех линейных кораблей противника.

Конечно, адмирал Макаров не бросил свои броненосцы просто в лоб на вражеский строй с целью максимально быстрого сближения с оным. В этом случае он сам поставил бы «Цесаревич» чётко под продольный огонь десяти довольно мощных кораблей. Нет! Он поступил несколько иначе.

Удостоверившись, что Рожественский правильно понял отданный им приказ и отворачивает свой отряд на четыре румба вправо, чтобы выстроиться под углом в 45% к линии японцев и тем самым начать сближение с ними, не подставляясь под наиболее губительный огонь, сам командующий Флотом в Тихом океане отвернул свой отряд на четыре румба влево. Для чего? Да для того, чтобы в перспективе уже самому поставить замыкающие корабли японского строя под продольный огонь своих броненосцев, обрезав тех по корме.

Ну и поскольку дистанция, на которой началось сражение линейных сил не превышала 40 кабельтов, уже спустя четверть часа «Цесаревич», «Ретвизан», «Пересвет» и «Победа» обрушили весь вес своего бортового залпа на концевой «Ивате». Причём не с каких-то там 40–50 кабельтов, а с куда более комфортных для российских моряков 15–20.

На протяжении целых 15 минут они вели огонь по данному броненосному крейсеру, практически не получая в ответ ни одного выстрела со стороны противника. А уж когда в кормовую башню «Ивате» влетел 12′ бронебойный снаряд с «Цесаревича», то отвечать японцам стало вовсе нечем, так как способные бить по корме шестидюймовки были заткнуты ещё ранее, когда их казематы поразили 6′ и 10′ снаряды.

Должно быть, только это и спасло от гарантированного уничтожения старенький русский броненосный крейсер «Адмирал Нахимов», что стал концевым в линии броненосных кораблей 2-ой Тихоокеанской эскадры, отчего по нему должны были стрелять аж два куда более молодых и мощных аналогичных корабля Императорского флота Японии. Но нахватавшийся крупнокалиберных снарядов в свою корму «Ивате» не только присел этой самой кормой глубоко в воду, он также лишился рулей после очередного удара крупнокалиберным бронебойным «чемоданом» и вскоре вывалился из строя в неуправляемую циркуляцию, тем самым выбыв из линейного сражения.

Его-то за последующий час непрерывной стрельбы и «дожевали» броненосцы Макарова, который чётко понимал главную слабость японского флота — всякое отсутствие возможности пополнить свои ряды новыми тяжёлыми кораблями. Отчего он даже был готов разменивать тяжёлые повреждения всех без исключения кораблей эскадры Рожественского на такие вот окончательные и бесповоротные победы.

И эти самые повреждения не заставили себя долго ждать.

Ещё за четверть часа до того как донельзя избитый крупнокалиберными снарядами «Ивате» ушёл под воду кормой вперёд, флагманский броненосец вице-адмирала Рожественского — «Князь Суворов», вывалился из строя в связи с повреждением рулевой машины. При этом броненосец уже практически не участвовал в бою, поскольку все орудия подбойного борта, как и главного калибра, были приведены к молчанию, а многочисленные пожары распространились по всей протяжённости его верхней палубы. То есть, по сути, он повторил свою судьбу в начальной стадии Цусимского сражения, попав и на сей раз под схожее огневое воздействие со стороны противника.

А вот «Осляби» — флагману контр-адмирала Фёлкерзама, повезло несколько больше. Точнее говоря, несколько больше повезло его экипажу.

Этот корабль точно так же, как в иной истории, выбили из линии, разбив ему многочисленными попаданиями фугасных снарядов небронированные оконечности. Но поскольку в этот раз огонь по нему вело меньшее количество японских кораблей, он куда дольше продержался в линии, да и полученные им повреждения оказались не столь катастрофичными.

Впоследствии он всё же ушёл на дно, поскольку затопления и контрзатопления для спрямления постепенно нарастающего крена слишком сильно сказались на его осадке, отчего со временем вода добралась до нижних орудийных портов, и началось её неконтролируемое поступление на борт. Но к тому моменту, как волны сомкнулись над его трубами, гибнущий корабль уже был оставлен всеми уцелевшими членами его экипажа.

К этому моменту адмирал Того принял решение развернуться на 180%, чтобы ввести в бой орудия левого борта, так как с правого уже слишком большое количество пушек, что его флагмана, что следующих за ним броненосцев, оказались выбиты русскими снарядами.

И вот тут он не учёл наличия по корме своего линейного строя четырёх броненосцев Макарова, что, расправившись с «Ивате», на максимальной скорости потихоньку настигали главные силы японцев. Банально не получил об этом сообщения с концевых кораблей, а расстояние между «Микасой» и «Цесаревичем» к этому моменту составляли 11 миль, отчего на японском флагмане их просто-напросто не разглядели за дымами своих кораблей и за пороховыми облаками, образовавшимися над водой от многочисленных непрестанных выстрелов тяжёлых орудий.

Должно быть, Степан Осипович глазам своим не поверил, когда японцы сами повернули в его сторону. Но упускать такую возможность не стал и с превеликим удовольствием проделал то же самое, что его визави пытался осуществить в самом начале сражения — поставил палочку над «Т» ставшему вдруг головным крейсеру «Якумо».

Правда, о том, что это был именно «Якумо», узнали уже после завершения сражения, когда выловили из воды уцелевших матросов с этого крейсера. Или кто-то мог предположить, что расстреливаемый с каких-то 20–25 кабельтов продольным огнём из дюжины тяжёлых орудий и двадцати двух шестидюймовок броненосный крейсер имел хоть какие-то шансы уцелеть? Возможно, и мог бы. Чего только в жизни не бывает. Так ведь его продолжили расстреливать и на дистанции в 15 кабельтов и даже в 10, покуда он не взорвался от поражения бомбового погреба носовой башни главного калибра!

После его уничтожения четвёрка порт-артурских броненосцев ещё с десять минут успела пострелять по ставшему головным крейсеру «Токива», солидно попятнав тот своими снарядами, но добить и его тоже уже не смогли. На кораблях начали показывать дно бомбовые погреба, ведь пополнять те в Порт-Артуре было неоткуда, тогда как активно стрелять им приходилось уже в четвёртом крупном сражении. Вот и вынужден был адмирал Макаров отправлять их на соединение с охраной транспортов, тогда как сам на «Баяне» принялся «отлавливать» оставшиеся вовсе без управления 1-й и 2-й броневые отряды 2-ой Тихоокеанской эскадры.

Разошлись же противостоящие стороны с наступлением темноты, когда и сражаться-то стало уже нечем. Причём, что тем, что этим.

К этому времени японцы успели выбить из строя еще один российский эскадренный броненосец — «Император Александр III» и флагманский крейсер Макарова — «Баян», который пришлось-таки поставить в общую линию, чтобы хоть как-то уравновесить силы после выбытия из строя двух флагманских броненосцев.

В ответ российские артиллеристы выбили у противостоящей стороны броненосец «Фудзи», разбив тому обе башни главного калибра, а также броненосный крейсер «Ниссин», оставшийся вовсе без целых орудий. Плюс до того «Токива» оказался вынужден уползти под защиту прочих кораблей, поскольку получил слишком сильный дифферент на свой побитый нос и более не мог дать ход свыше 5 узлов без угрозы распространения затопления во внутренних отсеках. Да и «Микаса» с «Асахи» к концу боя остались практически без зубов, хоть и сохранили, как отличную плавучесть, так и ход.

Тихоокеанский флот Российской империи тоже понёс при этом определённые потери. Тащить с собой в Порт-Артур то, что осталось от «Князя Суворова» и «Императора Александра III» с «Баяном», Степан Осипович посчитал нецелесообразным. Корабли почти полностью выгорели и не могли дать свыше 8–9 узлов из-за разбитых в лохмотья труб. Да и действующих орудий на них практически не осталось. Так что эти новейшие корабли отправили под эскортом двух вспомогательных крейсеров и одного буксирного судна в Гонконг, являвшийся ближайшим нейтральным крупным портом, докуда они могли бы дойти своим ходом и даже провести там определённый ремонт.

Да, решение это было отнюдь не лучшим, учитывая позицию Великобритании в данном конфликте, но в какой-нибудь более отдалённый порт столь сильно избитые корабли могли и не дойти, попади они с имеющимися повреждениями в шторм. А рисковать их окончательной потерей не хотелось совершенно.

Пришлось также отпустить на интернирование бронепалубные крейсера «Диана» и «Аскольд», получившие слишком много подводных пробоин во время «боксирования» с японскими одноклассниками. «Паллада», как и «Боярин» с «Олегом», также получили несколько подводных повреждений, но не столь критичных, отчего их ещё можно было довести до сухого дока Порт-Артура, где и привести со временем в порядок.

Вот так и завершилось данное сражение, по итогам которого никто из понимающих в военно-морском деле людей не мог чётко сказать, на чьей же стороне оказалась победа. Ведь оба противостоящих флота частично добились своих целей. Японцы сильно-сильно ослабили подкрепление своего противника, не понеся при этом действительно критических потерь. А РИФ в свою очередь избавился от ещё двух столь сильно досаждавших вражеских броненосных крейсеров, которые постоянно ссаными тряпками гоняли русские бронепалубники по всему Желтому морю, не позволяя тем атаковать транспортные суда.

Теперь только время могло расставить все точечки над «i» и показать, кто больше получил, а кто потерял от случившегося в Формозском проливе размена.

[1] 1-ый боевой отряд Императорского флота Японии — в указанный временной период включал в себя лучшие броненосные корабли японцев. А реальной истории — 4 эскадренных броненосца и 2 броненосных крейсера. В данной АИ — 3 эскадренных броненосца и 2 броненосных крейсера.

[2] Вице-адмирал Зиновий Петрович Рожественский — командующий 2-ой Тихоокеанской эскадрой.