Счастье для Некроманта или божественная демонология

Глава 8.

Утром третьего дня Тадеуш обнаружил возле кровати на стуле стопку совершенно новой одежды, а буквально секундой позже вошел Франц. Присаживаясь прямо на кровать, он заметил:

– Вижу, ты еще не оделся.

– А это мне?

– Конечно.

– Но где моя прежняя одежда?

– Она дорога тебе, как память, или в ней что-то было?

– Нет.

– Ну, так зачем тебе эти лохмотья? Выкинуть их, и вся недолга.

– Но эта одежда слишком дорогая, я…

– Пустяки. Считай это подарком. Одевайся, и поговорим.

Пришлось повиноваться. Хотя было немного не по себе от того, что на протяжении всего процесса облачения Тадеуш чувствовал на себе весьма заинтересованный взгляд мужчины. Вот только спиной понять природу этого интереса было сложно.

Когда парень уже застегивал последнюю пуговицу новой рубашки, удивляясь, насколько ему все подошло по размеру, Франц неожиданно спросил:

– Могу я задать довольно личный вопрос?

– Да, – растеряно кивнул Тадеуш, поворачиваясь к собеседнику.

– Откуда у тебя столько шрамов?

– А, – юноша давно ждал этого вопроса. – Три года назад я попал в серьезную аварию. Мои родители в ней погибли, а я… Еще год меня собирали по кусочкам, потом полгода ставили на ноги, а потом… или приют или куда хочешь. Все деньги ушли на лечение.

– Так почему ты не пошел в приют?

– Да ну. Там еще хуже, чем на улице.

Странно, но Франц не стал спрашивать, чем же именно, поинтересовался только:

– В какой больнице тебя лечили?

– Святого Михаила.

– И тебе не нужно там наблюдаться?

– Нет. Они меня собрали, зашили, научили заново владеть руками, ногами и прочими органами – все. Просто мне нужно постоянно заниматься какой-нибудь мелкой моторикой, иначе я скоро не смогу даже руку в кулак сжать.

– Это-то понятно, – протянул Франц, словно что-то обдумывая. – Сколько тебе лет вообще?

– Пятнадцать.

– И никто не задумался, почему ты играешь на улице, а не учишься в школе?

– Я просто избегаю полицию

– Ну-ну. И сколько ты так бегаешь?

– Год, наверное.

– Мне кажется, рано или поздно это для тебя может плохо кончиться.

На это Тадеуш лишь пожал плечами. К чему отрицать очевидное? Он старался просто не думать об этом, пока мог играть.

– Я предлагаю тебе остаться у меня, – вдруг сказал Франц.

Парень сначала подумал, что ослышался и даже переспросил:

– Что?

– Оставайся у меня. Живи в этом доме, как мой племянник.

– А на самом деле? Зачем это вам? – сразу насторожился Тадеуш. Он увидел самое дно городской жизни, и это отбило все легковерие напрочь. И веру в людскую доброту тоже.

– И на самом деле тоже. Ты мне понравился, и будет обидно, если сгинешь на улицах. Понравился совсем не в том смысле, не стоит на меня смотреть волчонком. Никаких непристойных предложений ни от кого в этом доме не последуют. Могу поклясться. Считай, что я решил тебя усыновить.

– Зачем?

– А ты упрямый, – улыбнулся Франц.

– Просто хочу понять. У вас, что, нет своих детей?

– Нет, и вряд ли будут.

– Но вы можете выбрать любого!

– Вот я и выбрал тебя. Когда-то мне самому пришлось побывать в роли приемного ребенка. Считай, это возвращение кармического долга.

На самом деле у Франца была еще парочка причин для такого поступка, но пока юноша был просто не в состоянии их понять. Возможно, через пару лет.

А парень задумался над всем сказанным. От него требовали очень серьезного решения, и он готов был растеряться.

Видя это состояние Тадеуша, мужчина сказал:

– Соглашайся. Если потом тебе что-то придется не по душе, ты всегда сможешь уйти. Обещаю, я не буду тебя удерживать.

– Не будете?

– Нет. И если что-то тебя будет… тревожить – ты всегда можешь сказать мне или отказаться. Принуждать к чему-либо я тебя тоже не собираюсь.

– Совсем?

– Ну, исключение, пожалуй, спасение твоей собственной жизни.

– А.

– Подумай. Тебе так хочется зимовать на улице?

Вот тут Франц был прав. Пусть зима здесь и не самая холодная, но «дома» отопления нет и не предвидится. Тут не только простуду подхватишь, но и до воспаления легких недалеко. Поэтому Тадеуш пробормотал:

– Не хочется

– Вот видишь. Оставайся.

Но парень был еще далек от доверия этому странному мужчине, и продолжал упорствовать:

– Но я не хочу причинять неудобств!

– Какие неудобства, если я сам тебя приглашаю?

– Это слишком… накладно. А мне нечем возместить Ваши затраты!

– Глупости! Разве я хоть раз упоминал о «возмещении»? Поверь, средств у меня более чем достаточно. Я могу содержать целый детский дом, и даже эти расходы будут каплей в море, не больше.

– Но…

– Ты не доставишь мне неудобств, – снова повторил Франц. – Я буду рад, если ты согласишься жить у меня.

– И все равно я не понимаю, зачем вам это, – упрямо повторил Тадеуш.

– Я не знаю, как тебя еще убедить, – вздохнул мужчина.

– А я, в самом деле, смогу уйти в любой момент?

Юноша казался таким невинным, когда задал этот вопрос, что Франц не смог сдержать улыбки, отвечая:

– Я клянусь тебе.

– Тогда я… я согласен.

– Уверен? – переспросил мужчина.

– Не очень. Но Вы пока лишь заботились обо мне, и не думали причинить какой-либо вред.

– Так будет и дальше. Отдохни немного, еще раз обдумай свое решение, а потом я представлю тебя домочадцам.

– Вашим родственникам?

– Нет. Помощникам. У меня нет родни.

Ответив, Франц вышел из спальни. Будь парень не так удивлен предложением, подумал бы, что спешный уход похож на бегство.

А мужчина стремительно вышел, чтобы будущий подопечный не заметил красноватого блеска в глазах. Две половинки расколотой души сошлись в одном – ему нужен был этот юноша. Не разрушить, не соблазнить, а именно помогать, опекать. Словно в парне было что-то, что дополняло его самого, рождая редкую нежность. И еще эта сладкая аура! Просто необходимо проверить свою догадку. Если она подтвердится, то Тадеушу понадобится еще один учитель.

Думая об этом, Франц столкнулся возле дверей своего кабинета с той самой сурового вида женщиной. Та окинула его неожиданно обеспокоенным взглядом и спросила:

– Что случилось? Ты весь пылаешь.

– Знаю. Он согласился, Эрмина.

– Кто бы на его месте отказался?

– Не знаю, но мне пришлось поуговаривать. Кажется, у него иммунитет к… некоторым вещам.

– Хм. С чего бы?

– Есть у меня кое-какие предположения. Но это потом. Все потом.

– Ты собираешься держать его в неведении?

– Первое время. Хочу, чтобы он пообвыкся, начал верить мне.

– По-моему ты ввязываешься в серьезную авантюру, Франц.

– Знаю, Эрмина, но иначе просто не могу. Веришь?

– Догадываюсь. Ты всегда был импульсивным в личных делах.

– Гены, не иначе, – усмехнулся мужчина.

– Возможно, – улыбка женщины оказалась неожиданно теплой.

– Я очень надеюсь, что с вашей стороны не будет никаких сюрпризов для мальчика.

– Если ты хочешь, чтобы мы его приняли, мы примем. Но с Лайнелом все же поговори.

– Конечно.

Верный телохранитель и старший товарищ оказался даже более сговорчивым. Почти военная выправка отучила от лишних вопросов.

Что до прислуги в доме, Франц о ней вообще не волновался. Тут будет так, как он скажет, иначе несогласные могут искать другое место работы.

Дела и хлопоты завертелись в стремительном водовороте. В первую очередь Франц запросил полную копию медицинской карты Тадеуша, чтобы знать масштаб бедствия и чем можно помочь. И одновременно пригласил своего нотариуса.

Если деньги и не правят миром, то очень близки к этому. Хорошо подмазанная нужными средствами система в считанные дни сделала Франца официальным опекуном юноши. Правда, самому Тадеушу мужчина предпочел пока не говорить об этом.

Вводить в свой круг постепенно было здравой идеей. Поначалу Тадеуш походил на пугливого олененка и предпочитал лишний раз не выходить из своих комнат без сопровождения Франца, а в некоторых частях дома не любил бывать даже с ним. Например, бассейн. Мужчина даже один раз спросил у подопечного:

– Ты не умеешь плавать?

– Умею.

– Тогда в чем дело?

Парень лишь нахмурился и отвел взгляд, не отвечая. Но кем-кем, а дураком Франц не был, и прекрасно понял, что к чему. Приобняв воспитанника за плечи, он очень тихо сказал:

– Ты же знаешь, что тебе необходимо заниматься спортом, и плавание подходит для этого лучше всего.

– Но…

– Я знаю, что тебя смущает. Не стоит. Здесь никто не будет насмехаться над твоими шрамами.

– Жалость не лучше, – буркнул Тадеуш.

– А это уже от тебя зависит. Веди себя так, чтобы никому и в голову не пришло тебя жалеть.

– Это как?

– В первую очередь – уверенно. А остальное со временем приложится. Ты молод, талантлив. Вся жизнь перед тобой.

Эта тирада заслужила недоверчивый взгляд юноши, но Франц так просто не отступил, пообещав:

– Так и есть. Со временем ты это поймешь. А пока советую начать с самого начала.

– Как именно? – похоже, Тадеуша удалось заинтересовать.

– Источник всех дурных мыслей – избыток свободного времени. Нужно закончить учебу. И если тебе так нравится играть на гитаре – на здоровье. Я могу пригласить учителя. Да и прежде чем в школу возвращаться, репетиторы помогут года за два наверстать упущенное.

-Два года?

– Запросто. При наличии твоего желания, конечно.

– Я как-то не думал об этом.

– А ты подумай.

– Но… – парень явно хотел напомнить о своем шатком положении, но Франц его опередил:

– Для всех вокруг – ты мой племянник. Со временем я начну брать тебя с собой, когда научишься соответствовать.

Тадеуш не верил своим ушам. Это походило на чудо, вот только верилось в такое с трудом. Франц чувствовал это его недоверие, поэтому и продолжил:

– Да, это не произойдет сей момент, но со временем непременно. Не спрашивай, почему. Это мое желание – помочь тебе. У тебя слишком много способностей, чтобы прозябать на улице.

– Способностей? Я же обычный, – свою главную «способность» – внешность, он считал скорее бедой. Уж слишком опасно было иметь хорошенькую мордашку при таком образе жизни.

– Вовсе нет, – тем временем продолжил Франц, отрывая парня от мрачных мыслей. – Скоро ты поймешь, что я был прав.

И, как ни странно, так оно и случилось. Потом Тадеуш долго ломал голову, как его попечитель смог разглядеть все это в уличном оборванце.

Франц сдержал обещание, и уже через пару дней к работе приступил целый отряд репетиторов. Все уровня лучших университетов, но готовых терпеливо заниматься со школьником. Сначала дело шло туго. Тадеуш многое подзабыл, но вскоре вспомнил и стал быстро наверстывать упущенное. Открылись недюжинные способности к математике и биологии. Когда выпадала минутка, юноша продолжал играть на гитаре, читать, и иногда наведываться в бассейн.

Постепенно Тадеуш начал доверять своему опекуну, да и прочим домочадцам, а за этим пришла и привязанность. Очень давно никто не был так добр с ним и, отогревшись, хотелось ответить.

Окончательно укрепил эти чувства один случай с репетитором. Он преподавал юноше химию, а между делом старался выяснить о нем побольше, потом пошли в ход двусмысленные намеки.

Францу тогда пришлось едва ли не клещами вытаскивать из парня, что же его так огорчало. Тадеуш не хотел говорить, но опекун мог вытянуть все, что угодно. Когда Франц узнал, то пришел в ярость. Позвал Лайнела, и они долго беседовали с учителем, после чего тот вылетел из дома, как пробка из бутылки, и больше никогда не возвращался.

Тадеуш мог поверить, что никто не заподозрил его в обмане, но так оно и было. Лайнел потом еще подошел к нему и сказал:

– Если что-то подобное повторится – немедленно скажи Францу или прямо мне. Я наглецу лишние конечности-то повыдергиваю.

– Из-за меня?

– Ну конечно, – Лайнел улыбнулся, от чего его суровые черты лица чуть смягчились. – Ты же нам не чужой.

Тадеуш потом еще долго повторял про себя эту фразу и начинал верить в нее. И еще его покорило то, что Лайнел никак не прореагировал, увидев его шрамы, лишь посоветовал, какие лучше делать упражнения, чтобы не нарушилась подвижность и эластичность тканей. Порой в этих занятиях к ним присоединялся и Франц.

Телосложение опекуна могло заставить умереть от зависти любого атлета. Под деловым костюмом почти незаметно, что он поджарый, как породистый скакун. Ни грамма жира, можно четко проследить рельеф мускулов. Широкие плечи, узкие бедра, золотистая кожа. Во всем этом великолепии бросалось в глаза два момента: полное отсутствие волос на теле и проколотый сосок. Последнее никак не вписывалось в облик респектабельного бизнесмена, но очень понравилось Тадеушу.

Францем просто нельзя было не восхищаться! И лишь позже юноша понял, что опекун словно источает соблазн. Достаточно понаблюдать, как на него реагируют другие люди. Расположить к себе незнакомца за считанные минуты – это для него было в порядке вещей.

Но у опекуна имелось и немало странностей. Например, очень уж большая физическая сила, чувствительнейшее обоняние, а еще глаза. Обычно темно-карие, почти черные, но иногда в них словно вспыхивало по еще одному ободку огненно-алого цвета. Всего на пару секунд, но Тадеушу удавалось подметить. Но и это нисколько не отталкивало парня, скорее наоборот. Стоило рассеяться сомнению и недоверию, как им на смену пришло восхищение.

Франц вовсе не был мягким человеком, и бизнес вел довольно жестко, но все это куда-то девалось рядом с подопечным. К Тадеушу он относился с такой заботой и вниманием, будто он ему и правда сын или племянник.

Юноша даже пытался припомнить, не говорили ли родители о каких-либо грехах молодости. Но прошлое Тадеуша походило на рассыпанную мозаику, которая никак не хотела собираться в целое. Пришлось оставить эти попытки.