Санька-умник 2

Глава 9

Глава 9 Через всю страну в Монголию

Восстановим…

Уже восстанавливают!

Я видел, как люди, которые многократно падали и вставали под пулями, под разрывами вражеских снарядов, на теле которых были следы ран, люди, которые горстями глотали пыль войны, харкали кровью и гноем, встали на восстановление своей земли.

Вместе с бывшими фронтовиками, в трудовой строй влились женщины, подростки, старики и даже дети. Вот почему среди детей войны многие, в том числе и по этой причине, не смогли получить должного образования. Некогда им было это делать. Ну, не только.

Работали и терпели, верили, что лучшая жизнь будет…

Наш состав медленно и с остановками всё продолжал двигаться на восток. Позади осталась Волга, мы проехали Киров…

— Товарищ подполковник! На денек домой не отпустите? — обратился я к командиру медсанбата когда мы стояли на кировском вокзале. — Я догоню. Мы, вон как медленно движемся.

На меня посмотрели как на идиота.

— Ты, чего, Котов? Какой домой? Рано ещё нам домой…

Рано…

Ничего не рано. В самый раз. Немцев мы победили, а значит — пора домой.

Всю дорогу мы, а может и наш командир медсанбата находились в неведении. Куда нас везут? Война-то закончилась.

Нет, может, подполковник и знал, но до нас информацию не доводил. Солдаты и младший офицерский состав между собой говорили всякое. Гадали и предполагали. А, что нам оставалось?

Я знал, что ещё будет война с Японией. Но, вдруг здесь всё по-другому повернется? В апреле сорок первого между СССР и Японией был заключен пакт о нейтралитете. Япония, была союзником Германии, но с нами все эти годы до сегодняшнего дня не воевала.

Сейчас уже середина лета, почти два месяца назад мы немцев победили… А когда дома война я Японией началась, это я не помнил.

Большинство в нашем эшелоне склонялось к тому, что мы едем воевать с японцами.

— Ответят они за Цусиму…

— Поплачут японцы ещё за Порт-Артур!

Это и подобное я слышал не раз.

Вот и Урал, а мы всё едем и едем…

На каждой станции, малой или большой — сотни, а иногда и тысячи встречающих. Много чего я видел — и радость, и уныние, объятия и поздравления, улыбки и слезы, духовые оркестры и балалайки, торжественные речи и пьяные бормотания, хороводы и пляски на пузе цыганских подростков, добродушные лица стариков, искрящиеся взгляды ребятишек, с завистью смотревших на военных, как бы обижаясь на то, что не их самих, а только старших братьев чествуют на станциях, что не им досталась эта всенародная слава.

Всё смешалось на просторах великой державы-победительницы. Всякого хватало.

Байкал… Дома на нем мне побывать не пришлось, а вот здесь, в мой второй жизни, я на него налюбовался вдоволь.

Тоннели, тоннели, тоннели… Сколько же их тут, вокруг священного моря? Как-то так в песне поется? Или, ошибаюсь я в очередной раз?

После Байкала было ещё много пути и остановок. Сначала — по железной дороге, а потом и своим ходом.

— Монголия, — как-то объявил нам наш подполковник.

Какая Монголия? Никаких пограничных столбов я что-то не видел. Что, тут у нас с монголами — шенген? Или, это только для тех, кто на танках ездит?

Что, я ещё одну страну посетил? Вместе с теми, куда дома ездил, она для меня уже сорок девятой будет…

Имелось бы тут сейчас у меня чучело мира, так я шутя называю глобус, можно в него было ещё один флажок воткнуть.

Уже на территории Монголии командир медсанбата сообщил нам, что пункт нашего назначения — город Чойбалсан. Здесь мы для выполнения важной военной и политической задачи. Население Монгольской Народной Республики нам дружественно и вести мы должны себя соответствующим образом, не приведи Бог нам уронить высокое звание и честь советского солдата. Вот как-то умел подполковник совместить старое и новое — и Бога, и советскую власть. Ловко и ненатужно это у него получалось.

Дороги в Монголии были… куда хочешь поезжай. Куда тебе надо — там дорога. Песчаный с мелкой галькой грунт позволял двигаться во множество направлений. Не знаю, как в других местах, но в северной части страны, где мы теперь находились, было так.

После густонаселенной Европы, которую мы недавно покинули, Монголия, в нашем представлении, была краем пустынным. Кочевые становья отстояли друг от друга на десятки километров. Вокруг самодельных юрт переступал с ноги на ногу и расхаживал домашний скот, паслись низкорослые монгольские лошади. Часто мы видели в становьях двух колесные арбы, такие же были, наверное, ещё во времена Тэмуджина — основателя и первого великого хана Монгольской империи, объединившего разрозненные монгольские и тюркские племена.

Довольно много было здесь и отар овец, охраняемых собаками. Не всех их извели на полушубки для Красной Армии.

Рядом с юртами тлели костры, валялись отбросы продуктов питания, а также человеческие и животные отправления. Надо сказать, что запашок от них… веял специфический и далеко-далеко распространялся по безлесной степи, как и дым от костров.

Одежда, порядки, образ существования, все, что составляло особый стиль жизни монголов, который передавался из поколения в поколение на протяжении веков, был для многих наших бойцов удивительным и необычным. Не видели они раньше такого.

Поражала подчас моих боевых товарищей и беспредельная видимость пространства, что создавало впечатление бескрайности и удаленности воображаемого горизонта.

Северо-восточная часть Монголии была мало населена по причине скудности пастбищ для скота. В то же время, здесь обитали многие тысячи и тысячи, а может и миллионы, грызунов — тарбаганов. Нас, медиков, такое соседство совсем не устраивало, так как эти грызуны являются переносчиками крайне тяжелого заболевания — чумы.