Дочь врага Российской империи. Салага

Глава 15

Абсолютно все шло наперекосяк.

Встреча с невестой ровным счетом ничего не изменила. Савелий ни на шаг не приблизился к решению проблемы. И у Матвея ничего не прояснилось: Александр Иванович не назвал имя, дед куда-то срочно уехал. А у Яры, судя по настроению, сдавали нервы.

Савелий честно пытался представить себя на ее месте. Если бы ему по какой-то идиотской причине пришлось притворяться женщиной в женском же коллективе… Брр! От одной мысли в дрожь бросало. Это же противоестественно! А Яра как-то держится. И справляется. Но и ее терпение не безгранично.

Из-за беспокойства за Яру собственные проблемы отступили на второй план. Хуже всего то, что она не давала выплеска эмоциям, закрываясь в себе. Будто не эмоции прятала, а саму себя. Есть в этом и его вина. Своим показным равнодушием он не Яру от переживаний оберегал, а о собственном покое пекся. И понял это только сейчас.

В столовой Яра заметила своего нового приятеля.

— Ребят, я на минутку, — сказала она.

— К нам не зови, — предупредил Савелий.

— Я, по-твоему, совсем… — Она не договорила, заглушая обиду. — Я как раз хочу ему сказать, чтобы не подходил. Миша простой, может упасть, как снег на голову.

Яра отошла, а Савелий вцепился в Матвея.

— Мэт, мне это не нравится.

— Мне тоже, — спокойно ответил тот, провожая взглядом Яру.

Они оба говорили об одном и том же. Вернее, об одной. Когда дело касалось Яры, Матвей становился эмпатом. Он чувствовал ее настроение так же хорошо, как и Савелий.

— Она решила, что нашим отношениям конец. Любым, кроме приятельских. Тебя это устраивает? — не отступал Савелий.

Матвей отрицательно качнул головой.

— Ты знаешь, что она была в архиве императора? — вдруг спросил он. — Ей позволили ознакомиться с делом отца.

— И она молчит? — выдохнул Савелий изумленно.

— Ты молчишь о невесте и о том, что этот брак тебе поперек горла. Я молчу о матери и о своем происхождении. А Яра молчит о своих делах. Это сложно назвать дружбой, Сава.

— Я как раз собирался поговорить с ней об этом. О ее расследовании. — Он не скрывал того, как расстроен. — Не хотел поднимать эту тему, пока она готовилась.

— В архиве она была прошлым летом. Мне дядя сказал.

Насчет дяди Матвей мог и не уточнять. Савелий сам догадался, откуда сведения.

Яра, наконец, закончила разговор с Мишей, и Савелий поспешил сказать:

— Короче, я ломаю систему. Ты со мной?

Ответить Матвей не успел, но Савелий чувствовал его спокойную уверенность.

— Чего так долго? — спросил Савелий у Яры.

— Да он один, его соседа нет. Приглашал составить компанию, расстроился из-за отказа. Просил позже зайти. Он… — Яра запнулась, но все же продолжила: — Миша не привык быть один. Он не маменькин сынок, и испытание прошел лучше меня. Просто…

— Не объясняй, — перебил ее Матвей. — Я его хорошо понимаю. Наставники не обязаны являться во время каникул, но, если ты нас познакомишь, я помогу ему со всем разобраться.

— Спасибо, — кивнула Яра. — Так мы есть сегодня будем или мне с голоду умереть?

Неловкая шутка никого не рассмешила.

Курсантов в академии кормили бесплатно, но с ограничением. Комплексные завтраки, обеды и ужины, по уверению медиков, полностью удовлетворяли потребности курсантов в белках, жирах и углеводах. За все сверх этого требовалось платить. Всем, кроме эсперов. Они с самого начала обучения находились на полном гособеспечении. Савелий подозревал, что не просто так. Обученный эспер — собственность Российской империи. По сути, тот же крепостной, как и Яра.

Они устроились за дальним столиком в углу зала. Кроме них и Миши в столовой находились еще трое курсантов. Чтобы никто не мог подслушать разговор, Савелий и звуковой барьер поставил, для верности.

— Не слишком ли? — спросил Матвей.

— Да плевать, — отмахнулся Савелий.

Яра же прилежно черпала ложкой суп, делая вид, что ее это никак не касается. Приличия ради, Савелий ждал, когда ее тарелка опустеет. А Яра, словно угадав его намерения, ела нарочито медленно.

— Яр, все неправильно, — не выдержал Савелий.

— Что? — Она недоуменно на него взглянула.

Если расфокусировать взгляд и не прислушиваться к тембру голоса, то вполне можно представить прежнюю Яру. Тонкие черты лица, копна рыжих волос, ведьминская зелень глаз.

— Ты ешь, — сказал он. — А мы будем говорить. В общем… Мы с Матвеем с заданием справились. В первую очередь, ты справилась. Занятия, тренировки… Они накладывали определенные обязательства. И правила поведения.

Яра так и застыла с ложкой в руке, недонесенной до рта. Когда она стала такой пугливой? Нет, это всего лишь усталость. Она выдержала испытание, но до сих пор не обрела твердую почву под ногами.

— Я рад, что все позади…

— И я, — вставил Матвей.

— И такие вот отношения… — Савелий очертил пальцем круг. — … меня не устраивают.

— И меня, — добавил Матвей.

— Какие? — поинтересовалась Яра тихо. — Я же ничего…

Она замолчала и отвела взгляд. А пальцы, сжимающие ложку, побелели.

— Вот именно! — поспешно подхватил Савелий. — Ты ничего, мы ничего, и в итоге… ничего. Вот это неправильно. Мы же друзья?

Она все же спросила. Голос ее прозвучал тихо, едва слышно. Но она спросила:

— Разве?

— Я никогда не отказывался от дружбы, — сказал Матвей.

— И я, — подтвердил Савелий.

— Вы правы. Это я отказалась.

— Почему? — спросил Матвей.

— Сколько раз я вас подводила? Мне нельзя ни с кем дружить. Я приношу несчастья.

— Глупости! — воскликнули они хором.

— Мне казалось, вы приняли это, — сказала Яра.

На этот раз они не спросили, почему она так решила. Только переглянулись.

— Да, — подтвердил Матвей. — Это наша вина. Это то, о чем говорил Сава. Твое обучение… в какой-то мере ограничивало нас.

— Яр, знаешь… — Савелий вздохнул. — Дружба — это же не слово. Это в детстве можно сказать кому-то, мол, давай дружить. И лепить вместе куличики в песочнице, пока няня не уведет тебя домой. Это что-то особенное, что связывает людей. Я виноват перед тобой. Ты честно сказала о своем выборе. А я о своем — нет. Я сделал вид, что принял твой выбор. Я пытался, но не смог. Самое паршивое, что ты об этом знаешь. А я продолжаю делать вид, что все прекрасно. Так вот, Яра, ни шиша это не прекрасно.

— Сава… — пробормотала она расстроенно.

И руку протянула, чтобы коснуться его руки. Но тут же ее отдернула.

— Вчера я познакомился со своей невестой, — продолжил Савелий. — И окончательно понял, что скорее удавлюсь, чем женюсь на ком-то, кроме тебя. Я не знаю, что с этим делать. Если я откажусь от брака, мне и удавка не нужна, отец сам меня прибьет. И будет прав, потому что я предам интересы рода. Если женюсь — предам и тебя, и себя. Это честный ответ на вопрос, что случилось.

— А я вчера встречался с матерью, — сказал Матвей. — И узнал, что я не Шереметев по рождению. Кто мой отец, я не знаю. Дед сказать не может, он связан клятвой. Дядя не хочет. Мать требует за это деньги. Это мой честный ответ на вопрос, что случилось.

На Яру было больно смотреть. Она побледнела, а плотно сжатые губы приобрели синюшный оттенок. А эмоции… В ней пылала ярость. А еще — желание действовать.

— С девушкой, и правда, сложно дружить, — с тихим смешком признался Матвей. — Нас так воспитали, Яра. Девушку надо оберегать от потрясений, защищать, заботиться. Но я хочу быть тебе другом, если иное невозможно. Ты имеешь право знать обо мне все.

— Согласен, — кивнул Савелий. — И еще. Это не означает, что ты должна отвечать взаимностью. Это наш выбор, у тебя он может быть иным. Если ты будешь думать о том, как бы не ранить наши чувства, не поставить в неловкое положение, не подставить… Такие отношения — что угодно, только не дружба.

Опустив голову, Яра помешивала ложкой остывший суп. И молчала. Эмоционально Савелий ощущал слезы, хотя глаза ее были сухими. Она вновь сдерживалась и уходила в себя. Все бесполезно? Да к черту! Он так просто не сдастся.

— Я принесу горячее, — сказал Савелий, поднимаясь. — Ты толком не поела.

— Завтра я еду в Москву. — Яра подняла взгляд. Перевела его с Савелия на Матвея и обратно. — А потом в Калужскую губернию, искать маму. Кто-нибудь сможет поехать со мной?