Сабатон. Системный приручитель 1

Глава 21 ТОТ САМЫЙ!

Сзади в меня вцепилась Юля.

— Дядь Никит, ты поможешь ей?

Я неосознанно дёрнул плечом.

Просто…

До чего это, всё, мать его, наивно! Сейчас я спасу медведицу, она нас признает за своих и на спине увезёт к хозяину леса. А у него есть нож и арбалет, и он призовёт с небес шикарную двойную радугу — а мы по ней свалим в прекрасную страну, где живут кошкодевочки-нимфоманки и единороги с огроменными… Кхм, да.

Сколько бы дерьма не случилось, я всегда буду верить в людей. Я видел истинный героизм, видел самопожертвование. Видел людей, которые совершают подвиги и умирают ради своих идеалов.

Но я не верю в сказки — и в нашу дружбу с гигантской бронированной машиной для убийств тоже не верю. Тем более…

— Нет, Юль.

Тем более — хрен я чем помогу. Обезумевшая от боли медведица металась из стороны в сторону, пытаясь выплюнуть вцепившегося в неё изнутри крюкача. И — ни черта у неё не выходило.

Работали могучие челюсти, летели ошмётки мутантской плоти и чёрная и алая кровь в перемешку.

А вот подойти к этой горе обезумевшей плоти было бы безумием — она просто раздавит меня любым случайным движением и даже не поймёт этого.

Сказка закончилась. Жизнь напомнила, что если расслабишься — умрёшь. Но, врать не буду — от вида умирающей страшной смертью медведицы по спине побежали мурашки, а в животе заворочался мерзкий ледяной комок.

Юля сзади всхлипнула и прижалась к моей спине, намертво вцепившись руками в худи.

— А как же… медвежонок?

— Это жизнь, Юль.

Метания медведицы зацепили упорно ползущего к ней плевуна. Он успел окатить тоненькой струёй кислоты бок гигантки — а через миг на его голову наступила огромная лапа. Прочный череп даже такой массой не раздавило, но огромные когти пробили в нём дыры, и мутант сдох.

Медведица вновь перекатилась, когда к боли в глотке добавился едкий огонь в боку, да так и свалилась. Только вздрагивала всем телом, с хрипами выдавливая из пасти вместе с дыханием потоки крови, и вяло скребла когтями землю.

Всё.

Вожак волчьей стаи сбежал, один крюкач ещё жив, но застрял в пасти медведицы… Да и не опасен он для нас с одной единственной конечностью. Чтобы позволить ему подобраться к себе — это надо прям очень сильно постараться.

Кроме нас с Юлей, остался лишь один участник этого шоу.

Я мог бы немного упростить себе жизнь и снять его одним единственным выстрелом из карабина. А следом — пошедших за ним студентов, решивших, что человечность им ни к чему.

Не сделал я этого по двум причинам. Первая — я боялся не успеть снять Юлю. Я слышал, как трещали деревья, когда медведица на всей скорости неслась вниз по склону. Если бы она в неразберихе боя впечаталась бы в сосну, где сидела девушка — та вряд ли пережила бы падение дерева.

Вторая причина… Хотя, зачем я вообще занимаюсь самообманом? Я мог попросить устранить декана и студентов Мэй. Не уверен, что она сейчас готова убить человека, но это и не важно.

Как минимум приказать я МОГ. Выполнила бы она этот приказ — это уже другой вопрос. Я отлично знаю, как тяжело преодолеть внутренний барьер, который говорит: убивать людей нельзя. А как едет крыша, когда ты этот барьер впервые преодолеваешь.

По-настоящему важна лишь вторая причина — декана я хотел не просто убить издали одной пулей. Я хотел его наказать. И, более того, сделать его для нашей группы символом. Символом того, что бывает с теми, кто ставит себя выше остальных людей.

И символом того, что мы не прогибаемся под таких. Мы их жестоко ломаем.

Может, это и не совсем рационально — эмоций в моём поступке намешано немало. Но это нужно нашей группе, чтобы сплотиться и в очередной раз понять, что старый мир умер.

А новый мир построим мы сами — на своих правилах.

— За мной, Юль.

Мэй наверху бдит, конечно, но оставлять невооружённую девушку одну я не хочу. Мало ли, какая ещё тварь прибежит на шум.

Декан спускался со скалы. Высота была не ахти какая большая — метра три, не больше. Но, просто спрыгнуть он не осмелился. А может, был не в состоянии — когда ублюдок подполз к краю, я увидел его лицо, наполовину залитое кровью. Один глаз заплыл, и чёрт его знает вообще, пережил ли вообще мой выстрел.

А цель декана была ясна, как день: ружьё. Оно валялось рядом с растерзанным трупом парня, которого утащил крюкач.

Ублюдок повис на краю скалы на руках, разжал пальцы и ухнулся вниз. Покачнулся, кое как поймал равновесие. Развернулся… Медленно, болезненно.

Единственный целый глаз расширился, когда он увидел меня. Надо отдать декану должное: он сразу понял, что метнуться за ружьём не успеет. Не говоря о том, что неизвестно, заряжено оно вообще или нет сейчас.

Декан встал в боксёрскую стойку — приличную, сразу видно, что он занимался. Не молодой, но моложавый, подтянутый. Грязная мятая одежда ещё недавно будто кричала: смотрите! Я куплена в самом дорогом туристическом магазине!

У него и рюкзак такой был. Стоил, наверное, как средних размеров плазменный телевизор.

Ублюдок умеет заботиться о себе, не поспоришь. А ещё он ломает судьбы молодых девчонок, срывая их, как прекрасные полевые цветы — а потом втаптывая в грязь.

Ударил он хорошо, прямо таки академически, вложившись в красивый стремительный хук всем телом. Я шутя поднырнул под удар — и крепко припечатал ублюдка по печени. Декан ещё утром не был бы мне соперником, а сейчас, когда меня и мои рефлексы ускорила прокачка…

Это было даже не смешно.

С хрипом из его рта вырвался воздух, он скорчился — и просто рухнул набок. Юля с громким топотом догнала меня.

— Урод! Козёл! Тварь!

Каждый свой крик она сопровождала ударом ногой в живот. А надо было ублюдку думать, к кому приставать. Юля — не комнатная недотрога, а вполне себе боевитая девчонка. Будь он обычным парнем, а не человеком, от которого зависит её учёба — получил бы по роже сразу.

Удар хорошо поставлен не только у декана, мы с юлиным отцом тоже не зря ели свой хлеб.

Я позволил девушке отвести душу. Да её и хватило то всего на пару ударов — она кто угодно, но только не садистка, наслаждающаяся чужой болью.

Выпустила пар — и всё.

— Из-за тебя погибли ребята, — прошипела она напоследок. И — всхлипнула вдруг, разревелась в голос и бросилась мне на шею. — Он всех ребят угроби-и-и-ил!

— Юль, — я стянул с рук перчатки — вторую пару за сегодня, — бросил под ноги. Одной рукой обнял девушку за плечи, прижав к себе, второй — погладил по рыжим волнистым волосам. — Они все живы. Погиб один парень — тот, которому этот ублюдок прострелил ногу. Остальных я вытащил. Кто, по твоему, нас прикрывал? Это Мэйсян с моей сайгой. Извини, но она стреляет лучше тебя. Так что — ребята в порядке, мы не одни.

Юля, видимо, всех уже похоронила, потому как от шока ничего не смогла сказать — только вцепилась в меня сильнее.

Декан, видимо, решил, что нам не до него. Я чуть приподнял Юлю и резко шагнул вперёд, наступив берцем на руку с ножом. Декан заорал, Юля от меня рывком отстранилась и принялась торопливо вытирать слёзы.

Очаровательно щекастая, бледная, с ног до головы усыпанная веснушками, она очень легко краснела. Вот и сейчас напоминала заплаканный помидор.

Я склонился над деканом, вырвал из пальцев нож. А не плохой, чего уж, и тоже, скорее всего, чертовски дорогой.

Боуи: настоящий, с характерным скосом обуха и выраженной гардой. Любимое оружие Крокодила Данди — героя крутого фильма, который сейчас уже толком никто не помнит. Если точнее — так называемый «Sub-Bowie», маленькая версия этого легендарного ножа.

Длина вместе с рукоятью — сантиметров тридцать, наверное. Дрова таким, как самыми крупными вариациями боуи, не поколишь, конечно — но вещь всё равно отличная.

— Юль, держи, — рукоятью вперёд я протянул нож девушке. Хотя… — Нет, потом с ножнами заберёшь. Возьми пока ружьё.

— Хорошо.

— Ты знаешь, кто мой брат? — прорычал у меня в ногах декан. Мой игнор, кажется, бесил его больше всего.

— Серьёзно? — я хмыкнул. — Это ведь ты толкал ребятам речь о том, что мир изменился. Думаешь, тут, в закрытом осколке в сотнях километров от Барнаула, твой брат имеет хоть какое-то значение?

Декан опалил меня яростным взглядом единственного глаза — сейчас я точно разглядел, что второго нет — и практически выплюнул:

— Ты кто такой, урод? Тот дядюшка, про которого эта сука говорила?

Я без особого интереса пнул декана в живот, заставив его приглушённо ойкнуть от боли.

— Можешь называть меня Сабатоном.

Реакция декана оказалась неожиданной. Он вытаращился на меня — а потом вдруг хрипло рассмеялся.

— Точно. Я же видел твоё фото. Сам майор Сабатон, кто бы мог подумать. ТОТ САМЫЙ! Мой блаженный брат тебя обожает. «О-о-о, такие люди выиграли войну! О-о-о, ради таких людей я отправлял в Африку гуманитарку! О-о-о, я горжусь, что он мой земляк!» Сделал икону из Мясника из Йоханнесбурга. А теперь этот мясник прикончит его брата!

Декан скривился и плюнул кровью. Правда, густая слюна просто повисла в его свалявшейся бороде — но он даже не обратил на это внимания.

Надо же, я думал, меня уже толком никто не помнит. Ещё и «Мясник» этот…

— Кто-то в конце двадцатых любил почитать либеральные западные СМИ? — хмыкнул я. — Значит ты понимаешь, что тебя ждёт. Помнишь те истеричные статьи про меня?

Вот тут то декан спал с лица, шарахнулся назад.

— Иногда ублюдки вроде тебя должны становиться символом, — спокойно продолжил я. — Символом того, как НИКОГДА не нужно делать. Да расслабься, как Генерала Вуду мы тебя раскатывать не будем. Ты рядом с ним — что невинный младенец.

— Дядь, — позвала меня Юля тихо. Она мою историю знала отлично. И знала, как я не люблю поднимать эту тему. — Патронов бы. Тут один ствол отстрелян уже, да и запас бы, сам понимаешь… Вот гильза.

— Сейчас, — я схватил декана за шиворот, рывком поднял на ноги. — Патронташ снимай.

Он с вызовом посмотрел на меня, я — ответил тяжёлым взглядом. Гляделки длились не долго.

— Д-да, — ублюдок потупился, расстегнул пряжку поясного патронташа — и протянул его мне. Я сунул боуи в висящие тут же ножны, посчитал патроны — осталось всего шесть из двадцати. Гильзы декан сохранять не догадался.

Ладно, и то хлеб. Мы хотя бы разжились новым стволом.

Патронташ я передал Юле.

— Дальше что? — спросил декан, мрачно глядя в землю.

— Хороший вопрос.

Я держал в голове этот вариант, пусть и считал его маловероятным. Думал, старого ублюдка и его гоп-компашку сожрут раньше, чем я спущусь. Доставая из рюкзака коготь морока, я захватил ещё и декановы наручники из секс-шопа. Когда мы забрали их, проверил замок — и он тут серьёзный, не игрушечный, который легко расстегнуть без ключа.

Этими наручниками я пристегнул нашего пленника к той самой сосне, на которой совсем недавно сидела Юля.

Дел было невпроворот — забрать ребят, но прежде забрать эссенции. Пока мы мотаемся за ними, могут прибежать… Да кто угодно, в общем-то. И эти кто угодно тогда сами сожрут нашу добычу.

Ещё — надо подобрать гильзы, коготь морока и кайло, обыскать студентов на предмет полезных вещей. У декана, например, обнаружились хороший швейцарский нож и зажигалка Зиппо с симпатичной гравировкой: лицом японской гейши.

Ну и, главное — уже вместе с ребятами мы потом снова сюда спустимся. Тушу медведицы пока всё равно не обыщешь толком, её окутывают испарения кислоты. А вот потом мы и в грудину залезем, и снимем с неё уцелевшие куски шкуры.

Будет непросто, да, и времени мы тоже убьём немало. Но, защита, которую мы благодаря этому получим, окупит всё.

Медвежонок, кстати, больше не появлялся. Может, и к лучшему — я в детстве немало слёз пролил над той самой сценой из «Короля льва», видеть её аналог в жизни мне не хочется.

Не знаю, выживет ли мелкий без матери — он родился, скорее всего, этой зимой, сейчас ему полгода всего лишь должно быть. Система сделала его большим и бронированным, но это не значит, что детёныш сможет охотиться сам.

Ладно… Начали мы с Юлей с крюкача. Он выбрался из растерзанной пасти медведицы и пополз к нам. Живучесть просто невероятная, ничего не скажешь. Как и желание убивать.

— Юль, его ты должна прикончить.

Девушка бросила на меня испуганный взгляд:

— Зачем?

— Проявить себя перед Системой, как и было в задании. Пока что никого не убили из этих тварей только ты и Сметана.

Юля вдруг хихикнула:

— Только при ней такого не ляпни, Елена Андреевна это прозвище терпеть не может.

— Ну, ты же меня не сдашь?

Она хитро усмехнулась.

— Да-а-а? — пропела. — А можно я себе ружьё оставлю?

Вообще-то, план такой и был. А сайгу я всерьёз подумываю закрепить за Мэй. Только вот, Юля, при всех её достоинствах, ещё и человек невероятно упрямый, хитрый и, временами — офигительно наглый. И любит проверять на прочность границы дозволенного.

Я, впрочем, тоже не позволяю вольготно сидеть у меня на шее, болтая ногами. Так что — она не выцыганит ружьё мелким полушутливым шантажом, а заслужит его сама. Результат тот же, а вот смысл событий совершенно противоположный.

— Хочешь ружьё — докажи, что оно тебе реально нужно. И что ты с ним принесёшь группе пользу. Так то, Илья тоже не плохо стреляет.

Тут я слукавил, конечно: парень говорил о том, что по школе хорошо стрелял из воздушки. Зато Юля теперь мало того, что не уверена, что оружие достанется ей.

У неё ещё и появился соперник.

— Ладно, — надулась она. — Убить монстра?

— Убить мутанта. Первое правило, Юль: чтобы завалить их, целиться нужно в глаза. Кости у них прочные, даже сайга не берёт. А убивает их только уничтожение мозга. Остальное — только замедляет.

— Как зомби?

— Что-то типа. Но они точно не классическая нежить, скорее — просто дико живучие мутанты. В общем, без мистики и некромантии, только фантастика и боди-хоррор во все поля.

— Поняла.

Вот и проявилась разница между Юлей и Мэй. Китаянка, когда я собрался её проверить, на весу сайгу не держала. Сначала приняла сидячую позу — как по учебнику прям, с опорой карабина на колено. Потом стреляла лёжа.

Юле на всё это было побоку — она подняла ружьё, прицелилась в рожу ползущего крюкача и выстрелила. В голову попала, да — но не в глаз. Зато, разом сняла с мутанта скальп.

Бросила на меня виноватый взгляд и решительно сблизилась с тварью. Выстрел!

— Я попала! — она подпрыгнула, взмахнув в воздухе кулаком. — Я прошла тест?

— Не совсем. Теперь ты должна добыть из него эссенции. Доставай нож, Юль. Будем учиться прокачке.

С вскрытием крюкача она справилась, и в итоге пошла лутать двух других и танка. Вот к плевуну и медведице я запретил ей приближаться, объяснив про кислоту. Сам я проверил то, о чём подозревал уже давно. Я вскрыл трупы студентов и нашёл в них эссенции.

Правда, не богато, по одной: в девушке интеллект, в двух парнях силу и выносливость. Третьего, как и одного из волков, реально вскрыл крюкач. Ну не ублюдок ли? И сам по итогу сдох, и у нас лут забрал.

Ребята, скорее всего, с перспективы вскрывать человеческие трупы будут не в восторге. Но — я им на людей охотиться и не предлагаю. А сам… Не особо приятно, но мёртвое тело — это просто кости и мясо. Сакрального значения я трупам не придаю.

Все необходимые мелочи я тоже собрал, у студентов нашёл пару зажигалок и нафиг больше не нужные смартфоны.

— Ну всё, Юль, идём за ребятами. Как бы на них там никто не напал, пока мы тут.

Стрельбы, конечно, не было, так что пока всё должно быть нормально. Мэй и Шенга хотя бы видно на возвышенности, а вот остальных — нет.

— Эй! Вы же не бросите меня тут⁈ Меня… Меня сожрут! Не надо!

Причитания декана я пропустил мимо ушей. Оставить его на корм зверью — идея неплохая, если не считать два «но»: тогда пропадут эссенции — раз.Мой план совершенно другой — два.

Вообще, как по мне, для насильника-психопата идеальное наказание — сажание на кол. Это мерзко, но очень наглядно. Жаль, что конкретно этому насильнику-психопату такое может понравиться, я не забыл про страпон в его рюкзаке.

— Расслабься, у меня на тебя другие планы. Мы проведём суд, — то, как декан вытаращился, определённо доставило мне удовольствие. — Ты решил, что правил нет, что можно творить, что угодно. Но именно правила отличают нас от животных. Поэтому, даже такое дерьмо как ты в нашей группе ждёт справедливый суд.

— Я… Я могу оправдаться? — он, кажется, ушам своим не поверил.

— Я же сказал — справедливый суд, — моя усмешка заставила ублюдка взбледнуть. — Думаю, будет справедливо, если у тебя не будет защитника. Зачем он, если и так всем всё понятно? Обвинителем буду я. Судьёй и палачом — тоже.