С мейсе Райкконен что-то не так

Глава 27

Заговора против короля, как выяснилось, не было, а вот битва за трон, что вскоре опустеет, была в самом разгаре. Вот только что эти приезжие люди, представляющие разных претендентов на престол, забыли именно в Альмате? Ладно, столица и другие крупные города, но специально ехать в нашу глушь, чтобы заранее перетянуть на свою сторону четырёх молоденьких провинциалок? Аристократия у нас так, одно название. Земли тут скудные, мраморные карьеры уже истощились, а местных благородных фамилий в столице, наверное, и не слышали никогда. Какое влияние альматские дамочки могут оказать при дворе? Или их действительно по всей стране вербуют? Но на эту загадку даже дядька не смог дать ответ – сам был удивлён не меньше таким вниманием к нашему городку.

Вот и поганец, получается, в Альмате не просто так появился.

– Детка, у тебя всё хорошо? – беспокоился он, когда мы возвращались домой после бала. – Ты с самого забега мрачнее тучи. Раздвоение личности так тяжело далось? Хорошо хоть не расстройство. Три Уны это уже перебор…

– Эрик, ты зачем в Альмату приехал? – резко остановившись, оборвала его я. – Кажется, этого я ещё не спрашивала.

– Судьба привела, – пожал он плечами. – Услышал зов твоего сердца, дорогая.

– Давай вот без этого. Я всё знаю. Так что будь любезен, прекрати мне лапшу на уши вешать. Я тебе не дурочка провинциальная и не служанка дворцовая, чтобы на эти улыбочки вестись.

– Ты не дурочка, – согласился Эрик, враз посерьёзнев. – Хорошо, Уна. Как скажешь. Погоди минуту, я сейчас.

Он зашёл зачем-то в ресторан на Розовой аллее и почти сразу вышел обратно с бумажным пакетом.

– Наш ужин, – пояснил он. – Заказал заранее. Чем там хорошим на балу накормят… Кстати, молодец, что ни к чему не притронулась.

С таким Эриком – собранным, деловитым и без привычной улыбки – говорить оказалось гораздо тяжелее. Будто с другим человеком. Под маской беспечного весельчака и проныры вдруг обнаружился умный и расчётливый молодой человек. И взгляд у него был такой… Цепкий и спокойный, будто насквозь меня видит. Будто уже решил для себя что-то. И упускать своё не собирается. Перед таким Эриком я внезапно оробела.

– Так, значит, не заливал, что бабка померла в Старгородице, потому и уехал оттуда, – осторожно начала я, наблюдая уже в кухне своего особняка, как он разбирает вкусно пахнущие свёртки.

– Не заливал. Всё так. Я вообще ни в чём тебе не лгал, Уна.

– Просто не уточнил, чья именно бабка. И что это старое название столицы. И имечко это твоё, которое женское…

– Анна, – кивнул Эрик, отобрав у меня ещё горячую запечённую говядину, и принялся нарезать её отточенными движениями. Я аж залюбовалась. – Да, это она, Анна Леодия, покойная королева-мать. И, да, я действую в интересах вероятно-наследного принца, племянника Седжена Пятого. Ты ведь это хотела узнать?

То, что он не стал отпираться, а сказал всё как есть, меня немного обескуражило. Несколько минут я молча смотрела, как он хлопочет, доставая посуду и разводя фламму под горшочками.

– Он красивый хоть?

– Кто? – не понял Эрик, даже нож застыл в воздухе.

– Ну… принц этот твой, – буркнула я.

Кажется, Эрика я тоже сумела застать врасплох.

– Да как-то с этой стороны не оценивал… – немного растерялся он. – А что?

– Ну вот что ты за вербовщик, – рассердилась я. – В девичьих чувствах вообще ничего не понимаешь! Ты сейчас должен был расписать, какой этот принц весь из себя распрекрасный, добрый и хороший, и что он обязательно обратит на меня внимание, когда я приеду во дворец, а ты этому, конечно, поспособствуешь… И всё, любая девица падает от восторга в обморок и согласна хоть на край света ехать! Это же мечта каждой провинциалки: заявиться на отбор, а угодить в принцессы! А то и в королевны! Беспроигрышный ведь вариант! И денежки твой принц сбережёт… Кстати, миллион ещё в силе?

Эрик чуть нахмурился.

– А. Вот ты о чём. Нет, Уна, извини. Но никому другому я тебя уже не отдам. А миллион в силе, да. Когда станешь придворной дамой.

– Что-то не особо ты стараешься меня в рекруты его высочества набрать, – проворчала я. – Да можешь и не стараться, я всё равно в столицу ехать не собираюсь, даже ради миллиона. Так что не на ту лошадку ты поставил.

– На ту самую, – спокойно ответил Эрик, раскладывая по тарелкам салат. – Вот только не ожидал, что она вообще в забеге участвовать станет. Я не знал, что ты аристократка, Уна, честно. И что попадёшь на отбор. Но, видимо, снова судьба. Тебе маслом полить?

– Да не хочу я никаких отборов! – уткнулась я в плечо поганца, пряча увлажнившиеся глаза и вспухающий нос. – И интриг этих ваших дворцовых! И плевать мне, кто там на престол следующим сядет! И на принца твоего распрекрасного плевать! И на следующий тур я не пойду просто! А если пойду, то ничего не буду делать! Хотя, как сегодня выяснилось, это тоже не выход…

– Хорошо, Уна, – погладил он меня по голове. – Не пойдёшь и не будешь. А что ты хочешь?

– Вообще ничего не хочу! Просто пусть меня все уже оставят в покое…

– А буженину хочешь?

– И буженину не… Её хочу. И вон тем соусом полей. И рагу грибное хочу. Подогрелось уже?

Эрик сочувственно заглянул мне в глаза и дал на пробу ложечку, подув на неё предварительно. Я машинально раскрыла рот, и восхитительный вкус рагу растёкся по языку. В меру соли, яркий вкус грибов, сливочная мягкость… Шмыгнув носом, я попросила ещё.

– Садись за стол, – всё же улыбнулся Эрик. – И… прости, Уна. Но от судьбы не отвертишься. А сейчас правила диктует именно она.

– Я тебе не верю, – буркнула я. – Кормишь тут, заботишься. А сам не просто так всё это делаешь, а потому что за принца своего играешь.

– Нет, Уна, – покачал он головой. – Я играю за нас с тобой.

– Бесишь.

– Это расценивать как признание? Я знаю, ты просто по-другому чувства выражать не умеешь. И, да, детка, я тоже тебя люблю.

– Вообще бесишь!

– Даже настолько влюблена? Признаюсь, меня тоже никто раньше не волновал так сильно, как ты. Аж укусить тебя хочется. Вот, не стесняйся. Вижу, что ты тоже не прочь.

Поганец подставил плечо, приспустив рубашку. Бесит, бесит, бесит! Я тут вселенские тайны раскрыла, а он даже не отрицает, что шпион засланный! Я и укусила в самое волнующее место – туда, где крепкая шея переходит в плечо. И осыпала его вслед судорожными мокрыми поцелуями. Эрик стойко вытерпел первые несколько секунд, а после повалил меня на стол, смахнув недоеденный ужин.

Убила бы поганца, если бы он этого не сделал.

– Почему именно Альмата? – спросила я, с сожалением разглядывая остатки еды на полу после неожиданного страстного поворота в прервавшемся разговоре. Ничего, Генриетта всеядная и небрезгливая, а после неё ещё горничный Эдвард приберёт.

Эрик неопределённо пожал плечами и широко зевнул.

– Куда приказали, туда и поехал, – сделал он вид, что не знает.

– Понятно, – сделала я вид, что поверила. – А то, что все вы, засланцы столичные, в голос одно и то же талдычите – про смерть беспощадную и рыжих дьяволов – это, конечно, совпадение.

– Региональный говорок, ничего удивительного, – ещё шире зевнул поганец. – Вы в Альмате чертыхаетесь через слово, а мы, столичные, дьявола поминаем. Ты в выражениях не стесняешься и полный крах надежд матом обозначаешь, как есть, а мы выражаемся деликатнее: «смерть моя жестокая». Пойдём спать, дорогая.

Ну-ну.

Сон не шёл. Меня против воли затягивало в водоворот событий, а я ничего не могла поделать. Клятая судьба, если это действительно она. Похоже, у неё были на меня свои планы. И ещё слова вылетают не пойми какие, и таким же непонятным образом сбываются. Раньше мои хотелки были более конкретными. И обратки за них прилетали понятные и не такие поганые. А теперь обратки будто на ту же самую судьбу работают… Ох, чёрт, а ведь завтра ещё за раздвоение прилетит.

В ту ночь, когда я рассказала Эрику о своих колдунствах, он тут же предложил способ избавиться от них.

– Смотри, детка, – сосредоточенно выводил он логическую цепочку. – То, чего ты желаешь сокровеннее всего в тревожный момент, обычно сбывается. За это тебе прилетает обратка. И если желание непростое, то и обратка может случиться очень сильная. И ты их боишься, поэтому избегаешь желать чего-то намеренно. Но девушка ты вспыльчивая, поэтому импульсивные желания всё равно прорываются. Но за них и обратки не такие сильные. Обычно сильнее всего тебя кроет за осознанные желания. Тогда всё очень просто. Ты должна изо всех сил пожелать избавиться от своих способностей. Дальше два варианта. Либо не сбудется, и тогда обратки можно не бояться. Либо сбудется, но обратки опять же не будет, так как не будет уже и самих способностей.

– Самый умный, да? – буркнула тогда я. На самом деле от обиды, что я сама не такая сообразительная: он до этого сразу додумался, а вот я всего лишь два года назад.

Но пришлось его разочаровать. Пробовала. И не один раз. Не сработало.

– Может, ещё время не пришло? – обнадёжил Эрик.

Твои бы слова да кому нужно в уши…

Обратка за раздвоение и неудачную попытку слиться с отбора действительно прилетела непростая. Редкой гадостности вышла обратка. Захочешь придумать кому-то пакость – гаже не придумаешь. А что это была именно она, я не сомневалась. Слишком уж всё гладко и спокойно было с утра. На поздний завтрак, он же ранний обед, все участницы отбора встретились в лучшем ресторане города, как и договорились накануне.

Четвёрка Варинс сидела напротив нашей четвёрки заговорщиц. Все мило улыбались, ворковали и прикидывались лучшими подружками. Агате, Глицинии и Жоржине я заранее посоветовала принять экстракт пофигитума – он сводил на ноль воздействие любых других растунций, если бы сестрицы Варинс незаметно подмешали что-то в еду или напитки. Сами сестрёнки, несмотря на начинающуюся жару, пришли как одна в кружевных перчатках.

– Представляете, у нас сегодня утром из крана шёл кипяток и мы все немного обварили руки, едва начали умываться, – пожаловалась одна из виконтесс. – А я только вчера сделала потрясающий маникюр и даже показать не могу!

– Ужас! – всплакнула вторая. – Руки как у посудомойки теперь – красные и опухшие!

– И это по такой жаре, – всхлипнула третья. – У меня теперь загар неровно ляжет.

Четвертая лишь жалобно заскулила.

Умницы мои. Глициния заранее позаботилась о том, чтобы сёстрам подали особые приборы, после заклятия на которых у них бы руки плетьми висели неделю, прикоснись они к ним голой кожей. Выкрутились сестрички достойно, и не вызывая подозрений.

Глициния состроила приторно-сочувственную мордашку. Я же изобразила такую явную досаду на лице, что у Глицинии и мысли не возникло, будто это я могла её предать.

– Как вы думаете, каким будет следующее испытание? – только Жоржина Рицвель не участвовала в этих безмолвных баталиях и не обменивалась с другими красноречивыми взглядами.

– Что-то традиционное, конечно же, – нервно ответила Глициния. – Герцогиня Шальтеир ведь говорила – все испытания будут связаны с обычаями Альматы. Теми, что уходят корнями в века. Никаких новомодных веяний. И уж, конечно, это никак не будет связано с… Ой, пожалуй, попросим ещё кофе?

С растунциями. Об этом я «по секрету» рассказала и сестричкам, и Глицинии, и Жоржине. Агата и так уже знала. А как иначе? Не могла же я пускать на самотёк такое ответственное дело, как мой проигрыш в финале. Я, конечно, на старте и с места не сдвинусь, а ещё буду предусмотрительно молчать в тряпочку за сутки до испытания, но подстраховаться необходимо со всех сторон. Так что чем лучше девушки будут подготовлены к последнему этапу, тем больше у меня шансов им проиграть.

Ресторан «Перепёлка» считался лучшим в Альмате, так что появлению в нём упомянутой герцогини Шальтеир в сопровождении ещё одной благородной мейсе девушки не удивились.

– О боже, вы только посмотрите на эту шляпку! – загорелись глаза Жоржины. – Это же последний писк столичной моды! А платье! Там сейчас носят плиссированные юбки и галстуки, это так смело! Моя тётя как раз на прошлой неделе вернулась из Этернаполиса и привезла мне свежие модные журналы…

– Но кто эта прекрасная дама? – зашептались сестрички Варинс. – Боги, до чего же она стильная и утончённая! И такая красавица!

Меня местные аристократические сплетни не занимали, я сидела спиной к вошедшим и надеялась, что супруга мэра с подругами не станет вмешиваться в наш междусобойчик.

Ошиблась.

– А вот и наши благородные мейсе! – воскликнула она. – Мими́, дорогая, так вот же она, ваша достойная молодая смена! И искать не придётся!

Я застыла, заслышав это имя. А холёная рука уже прошлась по моим волосам.

– Красавицы, – подтвердил нежный ангельский голос у меня за спиной. Принадлежать он мог только женщине выдающейся красоты, что подтверждали восхищённые лица сестёр Варинс. – Виолетта, дорогая, этот голубой совершенно тебе не идет. С твоим цветом волос нужно носить исключительно зелёные оттенки, и то не всякие.

Как я и подозревала, обратка за вчерашнее прилетела на редкость поганая.

– Уна, – холодно ответила я, не оборачиваясь. – Вам, Мими, прекрасно известно, что я не люблю это имя. Так что вы забыли в нашей дыре, маменька?