С мейсе Райкконен что-то не так

Глава 23

Лежать обнажённой и взволнованной важностью момента под трясущимся от хохота мужчиной, таким желанным ещё минуту назад, было унизительно. Я попыталась его спихнуть, но куда там…

– Детка, ты нечто!.. – заливисто и обидно ржал поганец во весь голос. – Богиня… А я драконий принц!

На мои попытки высвободиться поганец не обращал никакого внимания, ударов кулачками словно вообще не чувствовал, а стоило мне пустить в ход ногти, просто перехватил руки. Чтобы, значит, не отвлекала от безудержного веселья своей вознёй.

– Ладно… – выдавил Эрик, проморгавшись от выступивших слёз. – И чьё воплощение сейчас подо мной злобно трепыхается?

Вопрос застал меня врасплох, так что я даже дёргаться перестала. Об этом я как-то не задумывалась…

– Э-ээ… Не знаю, – растерянно ответила я. – Чьё-нибудь. Я в нашем пантеоне не очень разбираюсь… Может, вообще новенькая, каких ещё не было.

– Уна, детка, а ты с философией религии знакома вообще? – продолжал смеяться Эрик. – Теологию вам преподавали в пансионате? Хотя бы главные принципы? О непогрешимости и всемогуществе божества, о его всеведении и предопределённости замыслов? Самому себе ни один бог в здравом уме вредить не станет, ибо ведает результаты своих действий наперёд… А ты, дорогая, даже с собой разобраться не можешь. Не говоря уж о сомнительных способностях, которые тебе, похоже, далеко не всегда подвластны… Прости, но вот вообще никак – ни по одному признаку!

– Ну, может, не такая и всесильная… Тогда полубогиня? – робко предположила я.

– Скажи честно, сама это придумала?

– Ну… – я стыдливо отвела глаза, начиная осознавать всю нелепость выдумки, которой утешала себя с ранних лет и в которую уверовала сама. А что ещё я могла думать… Магии у меня нет, ведьм не бывает. А я есть. – Может, посредством меня проявляются какие-то неведомые высшие силы… А я их невольный посланник… Или проводник…

– Или полупроводник, – хрюкнул Эрик и зашёлся в новом приступе хохота. – Обожаю тебя, детка!

Вот весь настрой сбил, поганец! Чувствовала я себя донельзя глупо. И ещё глупее оттого, что решила, будто могу доверить этому проходимцу свои самые сокровенные мысли.

– Бесишь, – буркнула я. – Мог бы хоть для вида согласиться. В общем, выметайся из моей постели, последний пункт плана вычёркиваем. Хреновый из тебя соблазнитель… Три минуты, как я и предполагала. Причём вовсе без соития. На рекорд идёшь.

– Погоди, я просто пока не осознал, до чего божественной будет эта ночь… – вновь затрясся поганец в мелком хохоте, уткнувшись лицом мне в шею. – Растерялся от твоей божественной красоты…

– Ой, да заткнись ты уже, – прикусила я его за ухо, ощущая, как вновь накатывает возбуждение жаркой волной. Смеяться поганец смеялся, а вот его пальцы жили собственной жизнью, выписывая замысловатые фигуры между моих бёдер.

А вскоре и ему стало не до смеха, когда я, подстёгнутая праведным негодованием, а потому осмелевшая, повторила те же действия на нём. В отличие от сумбурной встречи в заброшке, Эрик в этот раз не торопился, будто специально раздувая огонь в моей крови, но не давая ему погаснуть. Да и спешить было некуда – вся ночь впереди…

– А что за драконий принц? – спросила я, отдышавшись после первого забега.

– А, столичная байка, – потянулся Эрик, просунув руку под мою шею и пристраивая голову на своей груди. – Есть поверье, что драконы не вымерли, а где-то спят до поры. И когда-нибудь их магия сумеет воплотиться в человеке благородных кровей, который и вернёт тварей из небытия. Хотя есть и другая версия. Что где-то глубоко в горах спрятано последнее яйцо, в котором три птенца пожрали друг друга, но не до конца. И спит в этом яйце именно драконий принц – туловище одно, зато три головы. Ну, знаешь, наподобие крысиного короля, когда несколько особей хвостами срастаются. А вот когда он вылупится, тогда всему сущему конец и придёт.

– Столько всего знаешь… – задумчиво водила я пальцами по его груди. – И с каких это пор всякие аферисты вроде тебя разбираются в магии, религии и философии?

– Так и я не всякий, детка, – Эрик поцеловал меня в макушку. – А самый лучший. Теперь и я кое-что спрошу у тебя. Понимаю, вопрос очень неделикатный. И несвоевременный, раз мы уже были близки. Конечно, следовало подумать об этом раньше…

От серьёзности его тона я немного напряглась.

– Ты о чём?

– Я о разных неприятных штуках, которые можно подцепить по неосторожности, – вздохнул Эрик. – Я же не знаю, с кем ты встречалась до меня. Мало ли где подхватила, и вдруг это заразно… В общем, детка, спрошу прямо: ты у лекарей проверялась хоть раз?

У меня аж дар речи пропал на некоторое время.

– Что?!.. Ты… Да ты совсем обалдел, что ли? – взревела я и вырвалась из объятий.

Эрик с этим не согласился и повалил меня на спину, быстро спеленав одеялом. А по губам пробежала хитрая улыбка.

– Я про магических лекарей, детка, – навис он надо мной, и голос его вновь стал серьёзным. – «Ведьма», «богиня» – это всё, конечно, соблазнительно… Но самый очевидный вариант ты не рассматривала? Что дело может быть совсем в другом…

Я нахмурилась. А в чём? Какие ещё варианты?.. Видимо, на моём лице слишком явно отразилось недоумение. И Эрик, вздохнув, объяснил:

– В проклятии, Уна. Кто-то мог наложить его на тебя.

– Про… проклятие?..

Мне действительно никогда не приходило такое в голову. Поняв, что драться я передумала, Эрик размотал одеяло и сам залез под него, вновь заключая меня в объятия. Боги, так, может, действительно всё дело в этом! И если проклятие можно наложить, то можно и снять! У меня ведь не всегда это было! По крайней мере, не так часто, как в последнее время! Даже если нельзя снять, то можно ослабить! Господи, да ведь я смогу зажить нормальной жизнью! У меня аж сердце радостно забилось от таких перспектив. Но тут поганец снова всё испортил.

– Вот только насколько я ви… Насколько мне думается, проклятья на тебе всё же нет.

– Как нет? – переполошилась я. – Должно быть! Наверняка это сводные сестрицы с мачехой на меня наслали. В Брадстанне-то маги посильнее наших.

– Вот так нет, – не согласился Эрик. – Что это за проклятье такое, чтобы твои пожелания сбывались? Причём не каждое и не всегда. Я ведь правильно суть твоих способностей понимаю? Ты не можешь их контролировать. У них нет логики. А проклятия так не работают.

– Может, всё же богиня? – с надеждой спросила я. – Богиня хаоса, например.

Эрик покачал головой.

– Ещё кое-что спрошу, Уна. Ты сутки пролежала в кровати, не способная пошевелиться. Лишалась зрения. Летала. И как-то сказала, что себя не пощадишь, но проклянёшь меня так, что мало никому не покажется. Это ведь не случайно с тобой происходило? Только после очередного твоего «колдунства»? Причём ты знала, что с тобой что-то произойдёт, раз готова была себя не щадить?

И это подметил, поганец. И все ниточки в единое полотно связал. Скоропут меня знал четыре года, но о моих странных способностях лишь догадывался. А о том, что от них ещё бывают последствия, даже не подозревал. А тут вдруг доверилась сомнительному заезжему красавчику, в чьих объятиях сейчас нежилась, испытывая сытое удовлетворение и небывалое спокойствие…

«Э-эй! А, может, потому и уложил в постель, чтобы все мои секреты выведать?» – мелькнула тревожная мысль. Да нет, глупость какая… Зачем бы ему сдалась странная девица, знакомство с которой началось со случайного секса? С какой целью он ни приехал бы из столицы в нашу глушь, а я тут лишь случайное попутное развлечение. Мысль эта обидной не была. Если быть честной, я тоже рассматривала Эрика как приятное кратковременное приключение.

Да к чёрту. Раз уж начала…

– Я это «обратками» называю, – тихо поведала я.

У моего «колдунства» всегда случались последствия. В них не было ни смысла, ни закономерности. Однажды я спасла ребёнка от бешеной собаки, проорав в сердцах, чтобы та убиралась к своим же собачьим чертям. А на следующий день – и на последующие два месяца – меня обсыпало неведомой сыпью, с которой даже маглекари не смогли справиться. Боги, как же оно чесалось…

Паралич или временная способность летать (которую я так бездарно профукала в прошлый раз) меня уже не удивляли. Иногда в последствиях присутствовала логика, но чаще нет. Обратки зачастую были несоразмерны поступку. Я могла сильно пострадать за доброе дело, а могла и знатно обогатиться за счёт случайной мелкой пакости. Не всегда обратки были явственными, и иногда мне казалось, что на этот раз обошлось вовсе без последствий.

Сказанное могло случайно сбыться, а могло при всём моём желании так и остаться пустыми словами. Но один точный признак всё же был – перезвон в ушах и зуд в пальцах. «Ой-ёй», – вот что стало моей обычной присказкой при этом. Этим вздохом я не столько жалела о содеянном, сколько с ужасом думала о том, что меня ждёт завтра за неосторожные слова.

И если кто-то думает, что достаточно следить за языком, чтобы не выхватить обратку, то сильно ошибается. Моим хотелкам даже не всегда требовалось словесное выражение… А если полёт мысли всё равно не остановить, то какой смысл язык за зубами вечно держать?

– В Виндее есть схожее понятие, – выслушав мою исповедь, задумчиво сказал Эрик. – Называется карма. По их верованиям всё, что сделал человек при жизни, возвращается ему бумерангом в следующем перерождении. А порой и при жизни, но не сразу. Но за добрые поступки карма отвечает добром, и наоборот. А вот чтобы мгновенно и не пойми как… С другой стороны, древние и примитивные формы магии именно так и работали: маг брал то, что нужно ему; магия в ответ отбирала у него то, чего не хватало мирозданию. Но магия как прикладная наука с тех пор претерпела значительные изменения. Да, магические откаты до сих пор существуют, но за чрезмерное использование сил маги сейчас платят своим временем – точнее сказать, жизненными силами, возрастом. Её давно приручили, насколько это возможно.

Я в очередной подивилась образованности и складной речи Эрика.

– Понятие «ведьма» хоть и ошибочное, но не лишено смысла, – продолжал он размышлять. – Потомственные ведуньи из тех же северных лесов оставались последним переходным звеном от магии дикой, стихийной, к магии, привычной нам сейчас. Но это было сотни лет назад, с тех пор понятие «ведьма» уже неактуально. Ибо изменилась сама магия, изменилась её суть и законы. Но современные артефакты-детерминанты способны распознать даже чудом сохранившиеся дикие формы этой силы, если бы они ещё существовали…

– У меня нет магии, – прошептала я. – Вообще никакой. Меня проверяли.

– Я знаю, детка, – Эрик прижал меня к себе. – Знаю, чудовище моё неведомое. Поэтому как с тобой бороться – неизвестно.

– А что, обязательно нужно бороться?

– Тоже ещё не знаю. Но надеюсь, что не придётся, – грустно ответил Эрик. – Я бы этого не хотел. Пока всё, что я могу – это удовлетворять твои желания заранее, чтобы иных не возникало вовсе.

– Я что, такая примитивная, что мне достаточно вкусной еды и секса? – фыркнула я.

– Не этого. Любви и внимания – вот чего тебе не хватает. И я дам тебе это, Уна.

Я замолчала, будто меня ткнули носом в собственную неполноценность. Или в какое-то уродство. Надо же, и так рассказала сегодня все свои тайны, а самой постыдной оказалась совсем другая. То, что под напускной грубостью и самостоятельностью он вдруг сумел рассмотреть самый страшный мой секрет – моё отчаянное одиночество.

Я не знала, чем ответить. Нагрубить или обнять. Очень уж насыщенным на эмоции был этот день. А поганец… Эрик. Эрик слишком нежно меня обнимал, поглаживая по спине, чтобы можно было усомниться в его искренности.