С мейсе Райкконен что-то не так

Глава 22

«Что, попался, дурачок?

Цоп тебя я за бочок!

Цоп – чешуйку сковырнула,

Цоп – и рядом прикорнула.

Мы с тобой теперь женаты –

Приголубь сперва, крылатый!

Ай да, ай да, цоп, цоп, цоп!!!..»

На Розовой аллее мальчишки звонко распевали заразившую весь город пошлую песенку, даже сюда доносилось.

– Да господи ты боже, – простонала я и нырнула под подушку, зажимая уши.

Затем скрипнула рассохшаяся рама, голоса стихли, а край подушки приподнялся, являя мне предовольное лицо поганца.

– Чего? – буркнула я.

– Кофе тебе сварил, – пожал плечами Эрик. – С добрым утром. Раз уж судьба свела меня с женщиной гораздо старше меня, то из уважения к твоим преклонным годам решил вот побаловать тебя, тётенька.

– Бесстрашный, да? – хмуро спросила я, садясь в кровати и принимая чашечку с божественным напитком. – Тебе самому-то сколько?

– Уна, прошу, не думай об этом и не принимай близко к сердцу, – вздохнул поганец. – Да, у нас огромная разница в возрасте, а ты сегодня постарела ещё на год, но любовь не ведает преград, и я клянусь – любой, кто скажет, что ты слишком стара для меня…

Я только выразительно посмотрела на кофе, а потом на его белоснежную рубашку. Откуда он новые вещи берёт? Пожитков своих не приносил вроде…

– Так сколько? – угрожающе наклонила я чашку.

– Двадцать пять с половиной, я на полгода тебя младше, – выпалил поганец, разумно отодвинувшись. – С днём рождения, дорогая.

Люди, бодро чувствующие себя по утрам, меня раздражали. Такие непробиваемые оптимисты, как Эричек, тоже. И, да, точно. День рождения. С моих шести лет родители о нём больше не вспоминали. Вот и я не отмечала.

– Детка, это будет незабываемый день, – сиял поганец. – Я уже всё распланировал…

– Лично я планирую вообще не выползать из кровати сегодня. Брысь, малолетка, – проворчала я. – И шторы задёрни, я дальше спать буду.

– Что ж, меняем планы, – радостно согласился Эрик и начал расстёгивать на себе рубашку. – Подвинься.

– Да господи… Что, вообще без вариантов?

– Других альтернатив нет, детка. Я в любом случае проведу этот день с тобой.

– Да чёрт с тобой, через полчаса спущусь, штаны только застегни, ради бога…

Кофе и холодная вода с хлопьями ржавчины (водопровод местами уже прогнил) меня взбодрили. Роскошный завтрак пробудил интерес к жизни. А загадочные свёртки в гостиной заставили моё сердце пропустить пару ударов.

Подарки? Настоящие? Мне?..

Там был шёлковый шарфик нового сиреневого оттенка от Генриетты и открытка с пожеланием лучшей загробной жизни, чем у неё, от Моры. Портретные тётушки прочли мне заунывную поэму собственного сочинения. Дедушки торжественно вписали меня в семейное древо Стефен-Дари, окончательно признав хозяйкой дома. Фрэнки, немного поколебавшись, подарил старинный ключ и поведал о тайнике в подполе.

Мне было неловко смотреть на домочадцев. Всё же я несу ответственность – сама их завела. А у этого дома теперь только одна полноправная хозяйка – я сама. Больше позаботиться о них некому.

Агата прислала перчатки из тончайшей кожи и двадцать шесть распустившихся крокозеток. Надо же, запомнила мои крики на кухне мэра про то, что я сегодня из требуемого для отбора возраста выйду.

А ещё в бархатной коробочке обнаружились две крупные бусины из незнакомого зелёного минерала, выточенные в форме капли, и со странным креплением. Серьги? От кого? У меня даже уши не проколоты…

– Это нужно носить так, – Эрик забрал непонятное украшение и прикрепил его мне на хрящик уха, аккуратно поместив головку бусины в слуховой проход. – Блокируют ненужные звуки. Не от всех музыкальных инструментов, конечно, но от тех, что отыскались в Альмате, спасут.

– Ты шутишь? – недоверчиво спросила я.

– Ничуть. Магия, детка, – спокойно ответил Эрик. – Мне жаль, что твоя семья не додумалась до этого раньше.

Я позволила ему прикрепить и вторую бусину. И сама подошла к пианино. Эрик выжидающе смотрел, пока я дрожащей рукой приподнимала клап. Долго колебалась, прежде чем нажать клавишу. Но сделала это и… ничего не услышала.

У меня непроизвольно дрогнул подбородок. То есть так просто… Всего лишь немного магии? Кста-аати… Очень специфической магии. И наверняка ужасно дорогой. Наши колдуны из ассоциации такое быстро не сделают.

– Ты же от меня вторые сутки не отходишь из-за привязки, – подозрительно прищурилась я. – А этим самым пианино только вчера утром меня терзал. Когда успел, отвечай? И где одежду меняешь, если с пустыми руками сюда пришёл?

– Пожалуйста, дорогая. Пользуйся на здоровье. Рад, что тебе понравился подарок. Я тоже тебя люблю, – укоризненно ответил поганец. – Уна, вот чем прекрасна провинция – так это тем, что расценки за срочность здесь по сравнению со столичными просто смешные. А за вещами мальчишку с улицы в общежитие послал.

– А деньги? – допытывалась я. – Такой артефакт должен немалые деньги стоить! Откуда у тебя столько?

– Так в участке вчера как раз жалованье за неделю выдавали, пока ты меня за решетку засадить пыталась… Ладно, ладно! Уна, ты бы хоть раз на задний двор собственного дома заглянула – у тебя там эрба-кристаллы колосятся просто. Сорвал парочку. Но всё по уму, как ты учила! Никакого железа, только лаской. Вот прямо как я к тебе, только ты не ценишь…

– А кого посылал заказывать? – всё не унималась я. – Не сам же ходил, если ко мне привязан? Уличные мальчишки к магам на выстрел не подойдут.

– Уна, детка, да тебе следователем работать надо, – веселился поганец. – Тётушки твои помогли. В ассоциации магов портрет их подруги висит, вот и связались.

– Правда-правда, – закивала нарисованная Либби, отводя глаза.

– Честно-честно, – поддакнула Китти, прячась за сестру.

И эти туда же. В чём бы они ни врали, выгораживая Эрика, а порой лучше закрыть на это глаза, раз для меня старались.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я Эрика за дорогой артефакт. – Ладно… Что у тебя там за планы на день? Романтические, поди? Сразу говорю, я на эти сопли не поведусь.

– Исключительно практические, дорогая, – возразил Эрик. – Всё как ты любишь. Покормлю и выгуляю. Ещё раз покормлю и куплю тебе кое-какую одёжку. Потом ужин, бокал вина, бурный секс на два-три часа и спать. Наутро кофе и завтрак – но заметь, это уже не в рамках дня рождения, а исключительно по доброте моей душевной…

– Два-три часа? – ухмыльнулась я. – Не две-три минуты?

– Не проверишь – не узнаешь, – подмигнул поганец. – Так что, ко второму завтраку готова? Я забронировал лучший столик в «Перепёлке».

Альмата как-то оживилась и похорошела в последние дни. Разбитые фонари были заменены, фасады подкрашены, тротуары мелись тщательно, даже вечную лужу у магистрата осушили и присыпали гравием. Тут и там торчали флажки и нехитрые бумажные гирлянды, владельцы лавок намывали витрины, и даже на рынке торговки собачились меньше обычного. Красивые и относительно безобидные растунции причесали и огородили, а за прорастанием новых следил специальный отряд, обходя весь город.

А ещё в Альмате было много новых лиц.

Эрик охотно разъяснил, что город готовится к празднованию юбилея – сто пятьдесят лет со дня основания. А к круглой дате и разных гостей наприглашали – вдруг удастся что-то из чинуш и богатеев выбить по случаю на благо города. Вот как он, находясь тут месяц, умудрялся быть в курсе всего, когда я вообще ничего о городской жизни не знала?

– Иностранцев тоже пригласили. Международные связи укреплять, – успокоил он меня при виде трёх ведлистанцев.

Того картавого, что по неосторожности сунулся в плющ и таращ, среди них не было. Сам же Эрик, хоть и непрестанно улыбался мне и сыпал любезностями, очень цепко смотрел по сторонам. И особенно вглядывался в приезжих – их-то в Альмате распознать легче лёгкого: по первости они все от растунций шарахаются.

Даже отбор придворных дамочек задумали провести так, чтобы его окончание совпало с празднованием дня города.

Когда по плану Эрика настало время для покупок, я, задобренная свиными рёбрышками в меду, великодушно согласилась присмотреть себе новое платье. И туфельки. Отчего бы не побаловать себя за счёт поганца? Но Эрик самый модный магазин с готовыми нарядами проигнорировал, а завёл меня в кожевенную лавку.

– Готово? – коротко спросил он хозяина.

Хозяин, крепкий суровый мужик, бесцеремонно измерил меня придирчивым взглядом с макушки до пяток и только тогда удовлетворённо кивнул:

– Вон там, значится, мейсе, примерить можете, – указал он на закуток, огороженный дерюгой. – Там грязновато небось, так вы картоночку подстелите, да на неё и вставайте. А я и так уже вижу, что без подгонки обойдётся.

И подал мне стопку тяжёлой кожи.

– Это вот вообще не платьице, – не поняла я.

– Это для следующего испытания, – пояснил Эрик.

– У меня есть отличный костюм для верховой езды, – возмущённо ответила я. – Тем более мне всего-то надо будет пару минут красиво посидеть на этих… как их там… Как местные лошадки называются? В общем, ничего не делая, пока остальные отборные дамочки будут гнать к своей мечте во весь опор.

– «Лошадки», – вдруг фыркнул кожевенник.

– М-да, детка… – покачал головой Эрик. – Ты бы хоть иногда нос из своей раковинки высовывала. На местных аза́ргов, я так понимаю, ты за четыре года пребывания в Альмате так и не удосужилась посмотреть. Поверь мне, в этом наряде «красиво посидеть на лошадке» будет безопаснее всего.

Я только, как обычно, глазами захлопала. Когда он успел заказать мне костюм, если Агате я только накануне вечером рассказала о предстоящем забеге на азаргах, а от меня дальше, чем на десять метров, поганец отдаляться не мог?!..

Но я безропотно примерила крепкие кожаные штаны, высокие ботфорты со шпорами и облегающий жакет из той же рыжеватой кожи. Всё село как влитое. Хозяин лавки довольно хмыкнул. И подал мне плеть-семихвостку со свинцовыми острыми наконечниками. У поганца при виде меня в полной экипировке потяжелел взгляд. А ещё говорят, что выпоротник с первого раза не вызывает привыкания…

– Не собираюсь я в этом испытании участвовать. И вообще на отборе оставаться, – буркнула я после ужина.

План Эрика на этот день неумолимо шёл по обозначенным пунктам.

– Останешься. И испытание пройдёшь, – спокойно ответил поганец, откупоривая бутылку вина в гостиной моего особняка. – Это не я решил, детка, не злись. Просто такова судьба.

Злиться действительно сил не было. Эрик, как и обещал, устроил мне незабываемый день. Может, дело было во вкусной еде, которой он непрестанно меня пичкал. А, может, в том, что в ответ на моё бурчание он только брал меня за руку. Или обнимал. Или молчал, что тоже было к месту. Никогда ещё я не получала столько внимания. Отношения у меня прежде были. Но ни один из кратковременных партнёров не заботился обо мне так, как это делал поганец.

– Схожу в душ, – улыбнулся Эрик.

Это… Это что? Намёк на следующий пункт программы?

– А я спать тогда, – залпом допила я вино и стремглав убежала наверх.

И заперла дверь спальни изнутри.

И, намотав несколько кругов по комнате, постоянно обмахивая горящие щёки, стукнула кулаком по подоконнику. Несколько раз взволнованно вздохнула. И, стараясь, чтобы ржавая защёлка не сильно скрипела, осторожно открыла дверь.

За ней стоял поганец, обёрнутый лишь в короткое полотенце на бёдрах, с непросохшими капельками воды на плечах.

– Не успел пожелать тебе доброй ночи, Уна, – не шелохнулся он. – Так быстро убежала.

С каштановых завитков слетела капля и прочертила новую мокрую дорожку на его груди. И я не выдержала.

– Да чёрт с тобой, по плану – так по плану, – сглотнула я, увлекая Эрика в свою спальню.

Когда стало не хватать воздуха от жадных поцелуев, когда его полотенце очутилось на полу, накрытое моим платьем и нижней сорочкой, я усилием воли оторвалась от горячих губ.

– Послушай… – прошептала я. – Хочу, чтобы ты знал, прежде чем мы продолжим… Я пойму, если тебя это отпугнёт… Но хочу быть честной с тобой. Это насчёт той чертовщины, что творится в Альмате… Точнее, насчёт меня. Хочу признаться тебе кое в чём.

– Уна, я приму тебя любой, – сбивчиво ответил Эрик, вновь ловя мои губы. – Каким бы чудовищем ты ни была. Что бы с тобой ни случилось. Так кто ты такая, сердце моё?

– Я не чудовище… И не ведьма. Я… Я…

Грудь распирало от волнения. Действительно, сколько можно держать в себе.

– Я – богиня, – тихо, но торжественно призналась я.

И скромно потупила глазки.