Ружемант 2

Глава 24

Призвал пистолет за миг до того, как увидел.

Потомок легионеров походил на черепаху: броня со всех сторон, черная маска, защитные очки. Блестящие стволы винтовок опасливо щерились в каждый угол.

Царенатец вздрогнул, заслышав, как захрустели ржавые перила. Я спрыгнул на этаж ниже. Ноги отозвались болью, чуть не упал, чудом удержал равновесие. Врезался плечом в дверь — та поддалась с первого захода.

Сгнившая древесина захрустела под напором, я рухнул вместе с ней на пол. Тут же вскочил. Когда-то здесь была уютная прихожая. Первый царенатец заглянул и тут же получил пулю в лоб. Смялся сферический шлем, рикошет гудяще ушел в сторону, вгрызаясь в плоть стены. Здоровяк вскинул руки, неуклюже заваливаясь.

Я выскочил из дверного проема, подхватил его винтовку до того, как успела упасть. Призванный пистолет растаял, ожидая следующего хода. Царенатец пролетом ниже огрызнулся очередью, с потолка посыпалась крошка побелки. Я ответил сразу же и вслепую. Удача оказалась на моей стороне. Сдавленный предсмертный хрип.

Лежащий на земле бронированный легионер цеплялся за мою штанину, тянул на себя, нелепо хлопал по поясу в поисках ножен или пистолета.

Не раздумывая, разрядил остаток магазина ему в лицо. В памяти отложилось лишь застывшее выражение ужаса.

Еще трое, шепнула Ириска. Попрощалась — внизу ставили глушилку, не решились лезть выше.

Шестое чувство холодом обдало затылок, заставило метнуться в сторону. Перекрытие полов тотчас же обратилось в лохмотья — царенатцы пытались достать меня на слух, палили в потолок вслепую, наудачу.

Полы предательски скрипели, выдавая каждый шаг. Тяжелая пулеметная очередь прошла рядом со мной. Земля ушла из-под ног — мой прыжок закончился неудачей.

Хриплая ругань вырвалась из глотки лебединой песнью. Как мешок, провалился вниз в туче пыли.

Царенатцы замешкались. Пулеметчик вытаращил на меня глаза, зачем-то отвел ствол пулемета в сторону.

Ириска уже смолкла, но я знал, на нем кевлар со вторым уровнем брони. Безжалостный выстрел из вновь оказавшегося в руке «Буяна» прошиб его насквозь. Несчастный нелепо задергался, пораженный каскадом боли, будто в него засадили очередью. Я запоздало вспомнил об эффекте ствола, ухмыльнулся.

Второй оказался находчивей — мазнул тройкой выстрелов над головой, тяжко завалился в дверной проем соседней комнаты. Не спасет.

Ударил из винтовки, услышал стоны. Держа ствол наготове, нырнул вслед за ним. Царенатец отчаянно поднял руки — тяга к сопротивлению исчезла. Пинком отшвырнул от него рядом лежащую винтовку. Бедолага успел лишь прикрыться руками, широко растопырить пальцы, прежде чем приклад клюнул его в лицо.

Надеюсь, не убил. Слишком давно не брал пленных.

Осмотрел поверженных, покачал головой.

Дилетанты. Окажись передо мной настоящий спецназ — мне бы несдобровать. Зевать, ловить ворон и запоздало реагировать те ребята бы не стали.

Глушилка захрустела под напором моего сапога, обращаясь крошевом обломков.

Ириска же говорила, что их пятеро, а я подстрелил лишь четверых. Спрыгнул на пол до того, как услышал приглушенные выстрелы. Приглушенные, потому что двумя этажами выше.

Белка!

Словно вихрь, понесся наверх, разве что не перепрыгивая два этажа махом — и только ради того, чтобы увидеть повисшее в окне тело.

Белка, смотревшая на противника, опустила пистолет.

Вот и ответ на мой вопрос: в момент призыва создается лишь проекция.

Труп, поведала вновь вернувшаяся Ириска. Пытался как герой боевика обойти меня со спины — ловкий ход. У парня могло бы быть боевое будущее.

— Цела?

Белка часто закивала в ответ. Помог ей оказаться на ногах, поднял рывком. Пришло время получать ответы…

Белка устала, двигалась с трудом. Пока расспрашивал, жадно запивала из фляги еще две капсулы святостина.

На улице ночь, чахлый свет чуждых фонарей.

— Мы ж не бесшумно пришли, нас едва ли не с каждой стенки видно было.

Девчонка заговорила, будто оправдываясь.

— Машина?

— Подожгли, отступили сюда. Думали отвлечь внимание — машина взорвалась тремя кварталами правей.

Глянул в разбитое окно, словно отсюда в самом деле можно увидеть. Не перебивал, слушал дальше. Изредка бросал взгляд на связанного, еще не пришедшего в себя пленника.

По ту сторону разлилась мерзкая, проклятая тишина, означавшее одно из двух: наши победили или наши не победили. Надеялся на первый вариант, подсознательно готовился к горечи второго.

— Агент под прикрытием выходила на связь.

— Решили идти?

— Как ты и говорил, тянули жребий. Выпало Нате, остальные должны были засесть в засаду. Как видишь, вышло наоборот — ждали нас…

Скверно. Столько трудов — и все зря!

Взялся за голову — трижды проклятая спешка! Из мира котлет Инны и чеков на огромные суммы мигом шагнул в зону боевых действий.

Почему одобрил план, не стал оспаривать? Почему не спросил, что делать в обратном случае? Доверился авторитету Бейки, а ведь опыт говорил доверять лишь себе да интуиции… Как куры в ощип.

Стон вывел меня из прострации, оглушенный царенатец приходил в себя.

Связанные руки ему пришлись не по вкусу, начал вырываться. Замычал — кляп, засунутый в рот, мешал вопить. Может, мы далеко от других охотников по нашу душу, но отчаянный визг в ночи услышит и глухой.

Молотил ногами по полу, силился встать — мешала легкая броня и россыпь опустевших подсумков.

Вмиг оказался с ним рядом. Мой взгляд полон холода: на миг представилось, что лично этот паскудник виноват во всем. Рывком сорвал с него бронежилет, швырнул в сторону. Кулак врезался в мягкое подбрюшье, потом еще и еще. От боли пленник едва не проглотил тряпку кляпа.

Я почувствовал хват на плече. Оглянулся, обжег взглядом мешающую мне Белку. Выдохнул, попытался успокоиться. Понял, что избиваю, словно грушу, беззащитного. Попросту вымещаю злость.

Здравый смысл вопрошал: зачем оставил его в живых? Пока валялся в бессознанке, экспресс-курс итальянского прошел? Отвечать было нечем. Пристрелить поганца всегда успею. Вдруг он скажет пару понятных слов?

Взял его же винтовку — прошлая, изъеденная ружемантскими силами, уже никуда не годится. Только как дубина.

Подозвал Белку, кивнул на непрошеного гостя. Отличница и знаток устава умела понимать без слов.

— Вынем кляп. Дернешься — пристрелю. Закричишь — пристрелю. Кивни, если понял.

Он кивнул — надо же, знает русский язык!

Белка вынула кляп, пленник первым делом набрал побольше воздуха в грудь. Как будто собирался кричать, но поменял решение, видя, как зловеще ерзает мой палец на спусковом крюке. Одним лишь видом дал ему понять, что шутить не намерен. Парень понял — молодец, схватывает на лету.

— По-русски шпрехен зи дойч?

Он вылупился на меня, словно на инопланетянина. Вместо ответа часто закивал.

— Кто такие?

— Охрана сектора 237 В3, — затараторил, как по-писаному.

— А по мне похожи на хорошо вооруженную армию.

Без выучки, хотел добавить, но не стал.

Белка, недолго думая, начала рыться в его вещах. Листала бумаги, достала лакированный шестигранник документа. Пленник перевел взгляд с меня на нее. На то, что в ее руках. По телу несчастного пробежала нервная дрожь.

— У м-меня дети, — зачем-то пролепетал он. Словно убивать позволено лишь сирот да холостяков…

Не спешил расстраивать раньше времени, кивнул.

— Допустим. Расскажи нам о своем командовании.

— Нам приказали взять живьем нарушителей периметра.

Опять живьем. Какой-то особый пунктик на рабстве, что ради него готовы рисковать жизнями солдат? И каково для Царената вообще рисковать жизнями бойцов?

Все неправильно, словно я вновь угодил в параллельный мир. Должно было быть наоборот: пять дроидов, один солдат-оператор.

Объяснение подоспело с его уст.

— Мы из рабского набора, не солдаты. Карсиры.

Белка разом изменилась в лице, зло оскалилась.

— Карсир? Макс, это же те, кто первыми лапки поджал и сдался!

— Я не виноват! — визгливо, словно побитый пес, заскулил он. — Когда сюда пришли, у нас — ни у кого! — не было выбора. Вам лучше было бы, чтобы я в рабстве, да? Чтобы вещь, послушная кукла?

Белка ответила ему затрещиной. Успокаивать ее не спешил.

— Я о командовании спрашивал.

— Нами командовала урожденная царенатка, Фелиция.

Мне показалось или я раньше слышал это имя? Ириска поспешила напомнить, от кого. Так звали «верную» связную Бейки. Впору было скрежетать зубами.

— Вас издалека было видно. Хотели тревогу в городе, но она не велела. Вы же отпустите меня, да? У меня дети!

Почему они всегда стараются прикрыться своими детьми? Я ничего не ответил, но допрос продолжил.

— Кто еще с вами? Сколько вас? Правду, поганец, ну?

Он сглотнул, покрылся холодной испариной. Будь у него возможность бежать — давно б ей воспользовался. Не стал его за это винить.

— Еще десять. И пять машин, одна пошла с нами. Нам сказали, здесь раненая девчонка, а не…

Он вовремя умолк, будто боясь сказать «ружейный дьявол».

Здравый смысл был зол, раздражен и не в духе. По опыту говорил не оставлять мерзавца в живых. Не оставлять любого, кто видел наши лица до попадания в сектор…

— Где? — на этот раз уже спрашивала Белка. Жалости к коллаборанту не испытывала никакой. Интересно, спрошу об этом на досуге.

— На улице Сыновей Кончатовых. Тринадцатый дом — туда должны будут отвести взятых в плен.

— Эта ваша Фелиция… собиралась брать в плен. И потому снарядила вас, как на ядерную войну? Вы ведь первым пустили ко мне самого «толстокожего».

Он часто закивал.

— Это для безопасности. Мы не должны были в вас стрелять.

— А твой друг, кажется, об этом забыл. Над головой прошло в двух сантиметрах. Боевыми, ага?

— Беспилотник, — облизнув высохшие губы, пленник кивнул на развалины дрона. — Он был заряжен резиновыми пулями. Остальные дроиды тоже.

— Не врет, — подтвердила Белка, отвлекшаяся лишь на миг. Ее ИИ-ассистент просканировал обломки, сосредоточив внимание на стволе. — По крайней мере, насчет этого. А вот насчет всего остального…

Он взмок, словно мышь под взглядом голодной кошки. Белка швырнула к ногам запаянный в блистер документ.

Николай Агапонов. Не женат, детей нет. Военный преступник класса 7-Ю…

Прочитал последнее вслух. Пленник взбеленился, ударил по ногам, в один отчаянный прыжок умудрился встать. Белка бросилась к нему, но он саданул ей головой в грудь. Я растерялся лишь на миг — ему хватило и того, чтобы оказаться у окна. Медлить не стал, сдавил спусковой крючок.

Забившееся в конвульсиях тело перегнулось за раму, вывалилось наружу под собственной тяжестью. Шлепок, раздавшийся мгновением позже, заверил, что падение было не мягким, пациента можно не проверять.

Ствол «Буяна» в руках Белки дымился — она стреляла вместе со мной.

— Что такое 7-Ю? — спросил, снова сверившись с документом.

— У Царената есть обозначения и подклассы для преступлений, Макс, — тяжко проговорила она. Задумчиво хмыкнул, подобного ответа можно было ждать от заучки-Наты. Белка же была совершенно другой.

Видимо, для нее в самом деле больная тема…

— 7-Ю, так в Царенате обозначают коллаборантов, пойманных на насилии.

— То есть?

— Насиловал девушек сразу же после того, как их обращали в вещь их чудовищным царенатским… обрядом. Так понятней?

Мое невежество ее раздражало. Белка покачала головой, спеша успокоить саму себя. Подошел к ней ближе, дал возможность уткнуться мне в грудь. Погладил по волосам, заключил в утешающие объятия.

— Я думала, нам крышка, Макс. Думала, что все. Совсем. Это как когда ребенок тонет и вдруг осознает, что неоткуда взяться спасительной руке родителя.

Прекрасно ее понимал. Ловил себя на точно таких же чувствах с десяток, а то и больше раз. Когда смотришь смерти в лицо, мысли бывают всякие.

— Значит, улица Кончатовых, дом тринадцать? Там должна была состояться встреча?

Протестующе потрясла головой.

— На три дома раньше, в другом дворе. Не стали далеко уходить. Макс, что нам теперь делать? Если девочек взяли в плен, их…

— Будут пытать до посинения?

— Нет. Царенатцы искусны в умении развязывать языки. Они сделают их послушными рабынями, и они обо всем расскажут сами. Если те уже не знают всего от этой… Фелиции.

Позвал Ириску, попросил обрисовать карту развалин. Ириска лишь покачала головой в ответ: от общей сети она отрезана, а в ее блоке памяти об этом ничего. Как же тогда другие девчонки знали, куда идти?

— Эти развалины, — я на миг выглянул в окно, глянул вниз. Предатель-Агапонов никуда не делся, распластался по земле. — Что здесь такое было?

— А ты сам не догадываешься?

Пришлось признаться в невежестве. Белка выдохнула, но продолжила:

— Это бывший Вратоград, — название ничего мне не сказало. Мало ли как в другом мире зовутся города. Вмиг меня кольнула неприятная догадка.

Вратоград, коллаборант- Агапонов, рабы со знанием русского языка.

— Здесь был наш город!

— А ты догадлив, — она позволила себе горькую усмешку. — Что у тебя с уроками географии?

— Предпочитал смотреть на коленки Еленки, не на карту, — ответил ей в такт. Она нахмурилась, словно от обиды, но быстро отошла.

— Вратоград — один из первых крупных городов, что удалось взять Царенатцам. Брали не без жертв.

— Вит Скарлуччи был занят чем-то другим?

— Наверное. Город подвергся тяжелой бомбардировке, ежедневному артиллерийскому обстрелу. Под конец, когда нашим войскам приказали отступать, успели не все. Не говоря уже о гражданских: город попал в осаду быстрее, чем успели провести должную эвакуацию. А небо контролировали… ты сам видел, какими штуками.

Да уж, встречаться на вертолете со «Шмелем» я бы не решился. Эта юркая погань под силу разве что асам на КА-52, а тяжелая Ми-24 быстро станет жертвой плюющегося скверной проныры.

— А что потом?

— Потом? — она кивнула на улицу. — Думаешь, у нас в армии ангелы сплошь и рядом? Сам видел тех, кто к Айке лез.

Помнил и хорошо. И их нисколько не оправдывало, что помогали они при этом коварным планам Вербицкого-старшего.

— Были те, кто просто испугался. Быть куклой, не человеком, страшно. Бейка нам показывала видео, заставила посмотреть каждую. Не знаю, как остальные, а у меня появился новый ночной кошмар. Даже убрала куклу, что привезла из дома — единственное, что оттуда взяла. Представила на миг, что когда-нибудь и я могу вот так же с безжизненным взглядом смотреть в никуда и ждать, когда хозяйка решит мной поиграть.

Девчонка вздрогнула, по ее и без того озябшему телу пробежали мурашки.

— Не знаю, как повела бы себя на месте тех, кто оказался в военном плену. Царенатцы решили использовать пленников таким образом. Кого руководить «ритуалом порабощения», кого в охранные отряды на стенах. Что-то вроде еще одного подразделения полиции, которую не жалко. Карсир — это от «тюремщика». Они ими, в каком-то роде, и являются.

— Ты к этому питала особую ненависть.

Он напрягся, стоило мне взять документы в руки. Не хотел, чтобы мы знали, что он карсир.

— Да он же сам нам об этом рассказал, — воспротивился я. Белка хотела возразить, но вместо того просто выдохнула, согласилась. — Стой, если есть «карсиры», значит, есть и другие касты? Знаешь что-то про них?

Она нахмурилась, пытаясь вспомнить.

— Не очень много. Ниже карсиров стоят серво — люди, которым сохранили часть воли. Они работают прислугой в домах, дворниками. Могут иметь жилье не выше восьмого порядка. Людьми не считаются, могут быть куплены, проданы, убиты. За ними шавы — те, кто окуклился. Их используют для тяжелых работ, на которые нельзя или жалко подряжать машины.

— Жалко? — я прищурился. На моей памяти дронов насылать на нас волнами не жалели. Что уж там за работы такие могут быть?

Ответа не дождался, Белка пожала плечами — сама не знала.

— В последние можно попасть автоматически, если ты зверолюд. Расходный материал для магических опытов, для исследования, просто как игрушки. Ты знал, что они время от времени собираются в колизее смотреть, как бьются шавы? Против друг дружки, против особо сильного зверолюда…

Представил несчастную Инну под взглядом жаждущей хлеба и зрелищ толпы, понял, за что воюю.

— Ужасно, — высказал свое мнение.

Кашлянул, думать о печальной судьбе попавших в последнюю когорту будем позже. Сейчас бы спасти тех, кто еще не там.

— Как этот дом найти? Наши же как-то туда отправились?

— Фелиция отправила маячок, шли по нему. Вот, я сейчас тебе скину.

Ириска приняла посылку с благодарностью, тут же поспешила отметить местоположение и мне.

— Макс, ты что? Ты пойдешь туда? Я… не пущу, слышишь?

— Я уже большой мальчик, Белочка. Смогу за себя постоять.

— И бросишь меня здесь одну? — излюбленный женский прием: надавить на жалость.

На меня давно не работает.

— Не одну. С пистолетом. Вторую группу они сюда не отправят.

— С чего ты так решил? Сейчас эти не выйдут на связь, они будут думать, что надо послать кого-то еще!

— Пройдет как минимум час, быть может, два, прежде чем это произойдет. Я обещаю вернуться раньше.

Улыбнулся, сняв тактическую перчатку, по-детски протянул мизинчик. Она доверительно повторила давний ритуал.

— Вернусь, ты только жди, хорошо. Услышишь, кто-то идет — вслушайся. Если скажут: «Старый марый крокодил, один по бережку бродил» — значит, это я.

— Старый… марый… что?

Она как будто не расслышала, нахмурилась, но я подхватил трофейную царенатскую винтовку, сейчас точно пригодится. И вышел прочь…