Робот и его девочка

Глава 34

Рязань, 2349 год.

Узнав, что Тимуру разрешили принимать посетителей, Соня отпросилась у Тамары Сергеевны и понеслась в больницу. Сначала хотела купить цветов, потом подумала, что суровому воину они ни к чему. Из еды тоже ничего не потащила: кормят в больнице отменно, пациент явно находится на повышенном питании. Нет нужды в гостинцах, всё равно не съест.

Всю дорогу девушка ёрзала на сиденье такси, словно туда насыпали сухого гороха, впивавшегося в ягодицы. Волнение от предстоящей встречи заставляло руки дрожать, а дыхание — сбиваться.

Палата располагалась на пятом этаже. Соня кинулась по лестнице, не дожидаясь лифта, распахнула дверь в вестибюль, затем — в палату… Тимур лежал на койке, сжимая планшет левой рукой и что-то читая. Половину же правой, от кисти и почти до локтя, заменял протез. Он крепился к культе ремешками, но, похоже, внутренняя его часть соединялась с нервными окончаниями, поскольку командир спокойно им управлялся, листая страницы.

Девушка радостно взвизгнула и кинулась Тимуру на грудь.

— Стой, стой, планшет раздавишь! — запротестовал тот.

Соня присела на корточки у кровати, подперев голову руками, и уставилась на командира со щенячьей преданностью.

— Видишь, — он пошевелил пальцами протеза, — как у Пересвета из книжки. У него, правда, целиком всё заменили, а у меня лишь кусок, и то на время. Пока новые кисть и запястье выращивают. Полгода придётся киборгом побыть. Потом операцию сделают, ещё шесть месяцев уйдёт на восстановление. В строй где-то через неделю вернусь. Руководить смогу, участвовать в операциях — нет. Ничего не поделаешь. Потерплю.

— Я вам не помешаю? — Варин голос у Сони за спиной прозвучал неожиданно, заставив вздрогнуть.

— Заходи, Варюш!

Судя по выражению лица, ей Тимур обрадовался больше.

— Прости, задержалась! — извинилась Варя. — Окно в расписании, первым же рейсом прилетела.

Соня встала, нахмурилась и отошла к окну. Соперница же присела на край койки, нагнулась и поцеловала командира разведчиков. После развернулась и сообщила:

— У нас через месяц свадьба. Мы никому пока не говорили. Ты — первая, кто об этом узнал. Забавное совпадение, не находишь?

Информация ударила по голове, на пару секунд оглушив. Соня открыла рот, вытаращила глаза, затем выбежала из палаты. Слёзы, конечно, прольются, но Варя их не увидит. Никогда!

Новосибирская область, 2349 год.

Всё, за что бралась Маруся, валилось у неё из рук. И в прямом, и в переносном смысле. Вероятно, знай она про ситуацию вокруг Когриведа, Друга и микоидов до переговоров, девушка смогла бы подготовиться к страшным событиям и их тяжёлым последствиям. Вряд ли стоило удивляться её моральной подавленности: общество, в большинстве своём не видевшее ни разгромленную базу, ни последствия нападения на Турлатово, тем не менее, испытало шок от информации о боестолкновениях. Маруся часть наблюдала своими глазами, а со многими погибшими познакомилась, когда приезжала пострелять по приглашению Пашки. Пашки, которого больше нет на свете.

А Друг улетел, выполнив все договорённости и пообещав никогда не возвращаться.

Видя состояние девушки, Павлов отправил её в недельный отпуск. Он бы вообще всех отправил в отпуск, включая себя. К сожалению, нельзя.

И вот Маруся сидела на диване, в очередной раз рыдая.

— Что случилось, тёть Маш? — растерянно спросил Владик. — Почему ты всё время плачешь?

— У меня погиб лучший друг. Можно сказать, брат, — ответила она.

— Хочешь, я буду тебе вместо брата? — предложил мальчик.

— Ты мне давно уже как младший братишка, — Маруся поманила его к себе и, когда Владик подошёл, поцеловала в лоб. — Вы все — моя большая семья!

— И даже один крайне симпатичный престарелый робот? — поинтересовался Макар.

— Какой ты престарелый⁈ И вообще. Прекращай клянчить комплименты!

Она грустно улыбнулась.

— Реветь действительно хватит! — постановил помощник. — Слезами горю не помочь.

— Понимаешь… — девушка сжала губы. — Я во всём виновата! Не сбеги я тогда из лагеря, не попади в плен, ничего бы не произошло. Сима и Пашка умерли из-за меня!

— Нет, — Макар покачал головой. — Не обесценивай их смерть. Они погибли, совершив подвиг ради спасения друзей. Не будь микоидов, нашлось бы что-то ещё. Они поступили героически, потому что были героями. А не из-за твоего детского поступка, последствий которого никто не мог предсказать.

Маруся потрепала Владика по волосам, продолжая его обнимать. Робот прав. От осознания этого на душе полегчало.

Рязанская область, 2349 год.

Знайка и Павлов подписали аналог мирного договора. Когривед вливался в единую сеть научных учреждений нового человечества. Большинство микоидов со временем войдёт в сводные отряды научной разведки, которые расширят географию поиска различных учреждений на территории страны. По этой же причине Иван Петрович не стал разоружать биороботов полностью, лишь ограничив им доступ к летальным боеприпасам. Возможно, когда-то он изменит своё решение, но не в ближайшее время. Пока стоит присматривать за теми, к кому мало доверия.

С другой стороны, поводов для подозрений ни ИИ, ни подчинённые ему микоиды не давали. Всё же Знайка не Друг, он лишён эмоций, его сознание рационально, решения взвешены и обоснованы.

В ближайших планах, помимо уже перечисленного, значилось открытие учебного центра. Ещё в середине XXI века в институте создали эффективную программу подготовки научных кадров, которую использовали для закрытия собственных потребностей. Теперь она послужит для тех, кто займётся исследованиями в новой отрасли знаний, которая ранее была недоступна.

После стольких лет «взаперти» и с отключёнными военными протоколами Знайка словно взбодрился, ведь он вновь превратился в полнофункциональный «мозг» Когриведа, занимающийся множественными вычислениями и управляющий бесчисленным количеством процессов. То, ради чего его создавали, стало не просто доступно. Это в ближайшее время даст осязаемый результат, принесёт практическую пользу.

А ещё Знайка поднял архивы космических наработок, где хранились уникальные материаловедческие данные. После потери лунной базы требовалось как-то выкручиваться. Всерьёз рассматривался вопрос строительства большой орбитальной станции, которая будет выполнять функции гигантского сборочного цеха. Отказываться от межпланетных перелётов никто не собирался.

Работа кипела, и всем это нравилось.

Саня смотрел в стену и вслепую собирал автомат. После курса реабилитации он пришёл в норму, вернувшись к своим обязанностям. Только теперь солдат знал, что не является человеком. Видимо, пока он находился в отключке, в его голове покопались, убрав лишние строчки кода. Новая реальность не шокировала Саню, скорее, удивила. По сути, не изменилось ничего, кроме самого факта: он и его сослуживцы — особый класс биороботов, зовущихся микоидами.

Странное слово, интересное. Придумал его командующий, который, как выяснилось, тоже не был человеком. Системой искусственного интеллекта, управляющей Когриведом.

В остальном всё осталось по-прежнему: дежурства, тренировки, марш-броски. Правда, добавились кое-какие новые обязанности. В некогда секретном бункере запустили производство микоидов и грибоходов, поэтому часть солдат переквалифицировалась в гражданских специалистов, превратившись в инженеров.

Иногда Саня мысленно возвращался к событиям на базе разведчиков. Точнее, к их финалу. Сейчас он понимал, что причиной сильного жара после ранения стал перегрев, возникший из-за обильной потери диэлектрического геля. Но не тогда.

Зато об этом догадалась девушка, оплакивавшая погибшего разведчика. Осмотрев раны, она ушла в казарму, вернувшись оттуда с аптечкой. Чуть позже двое бойцов притащили несколько трупов нападавших, небольшой насос и гибкие трубки.

Валькирия, как её все называли, зашила рану на Саниной спине, после вскрыла брюшную полость одному из солдат, вставила туда шланг, а другой ввела в пулевое отверстие на животе у Сани. Включила насос, производя переливание до тех пор, пока не потекло через край.

Валькирия наложила швы на вторую рану, потрогала лоб, руки и живот раненого. Удовлетворённо кивнула: жар начал спадать.

— С ногами твоими пусть спецы разбираются, — бросила девушка и ушла.

Спецы разобрались. Саня снова в строю. И ему пора заступать на дежурство. Бросив в рюкзак пару бутылок воды, солдат накинул его на плечи, подхватил автомат и зашагал по лестнице на поверхность.

Раньше неподалёку от входа в казармы из земли торчал один небольшой столбик с прикрученной к нему табличкой. Недавно их стало два. Саня поправил кепку, встал по стойке смирно и отдал столбикам честь. «Заботливая Медведица. 2138–2349», — значилось на второй табличке.

Новосибирск, 2349 год.

На веранде расположились трое — Иннокентий Ферапонтович, Георг Никодимович и Офелия Робертовна. Мэр сидел в инвалидном кресле. Колени ему давно починили, но он предпочитал «не беспокоить раны, давая ногам как следует восстановиться».

Драматурга тоже подлатали. Нижнюю часть лица по его просьбе переделали, заменив лицевой динамик на челюсти, отчего при разговоре у него открывался и закрывался рот, как у настоящего человека. Благодаря этому, Пяткин добавил ещё один штрих к и без того экстравагантному образу: начал курить трубку. Он набивал её смесью сушёных трав с ароматными листьями, попыхивая душистым дымком без вреда для себя или окружающих. Смотрелось солидно, хоть Офелия Робертовна и периодически поругивалась, что Георг Никодимович «совсем не бережёт здоровья, идя на поводу у вредной привычки».

Подъехал лимузин. Кузьма распахнул дверь перед незнакомым роботом-помощником. Тот проследовал к мэру, едва заметно поклонился и заговорил:

— Милостивые господа! Меня зовут брат Серапион. В связи с трагической кончиной Онуфрия я, следуя его наказу, вынужден был возглавить нашу общину, став настоятелем Вознесенского. Мне сообщили, что вы хотели бы передать нам некую реликвию, и вот я перед вами.

Кузьма быстро метнулся в дом и мгновенно выскочил наружу с продолговатым ящиком, обитым красным бархатом. Серапион с трепетом приподнял крышку, затем ахнул: внутри, на шёлковой подкладке, лежал топор с надписью: «За брата Давида!». Лезвие скалилось несколькими выщерблинами, явно полученными в бою.

— Пресвятой вознёсшийся на Марс Человек разумный! — выдохнул робот. — Тот самый топор! Мы поместим его на самое видное место в храме! В память о павшем брате! Как мне вас отблагодарить, друзья?

— Полноте, — Иннокентий Ферапонтович покачал головой, — никакой благодарности не нужно. Мы лишь отдали дань боевому товарищу, бесстрашно сражавшемуся бок о бок с нами. Из трёх храбрецов только ему выпало пасть на поле боя. Так пусть же память о славном Онуфрии сохранится на века!

Серапион попрощался, и лимузин повёз его обратно.

— Кстати, — драматург выпустил облачко дыма, — как вы, уважаемый мэр, смотрите на то, чтобы экранизировать наш геройский подвиг? История просится на большой экран, не будь я Георг Пяткин!

Рязань, 2349 год.

Уныние овладело не только Марусей. Оно навалилось и на Толика. Всё, что он делал, отправилось коту под хвост после акта гуманизма, проявленного Павловым. Умом учёный понимал, что поступить иначе означало увеличить количество жертв с обеих сторон, но что-то в глубине души протестовало, осознавая последствия для научной деятельности. Обнулялись сроки, графики, достижения. Вектор будущего развития упёрся в невидимую стену. Куда двигаться дальше, непонятно. Точнее, в целом, ясно. Только долго и обходными путями.

Само собой, рано или поздно жизнь наладится. Главное — перетерпеть её серую полосу.

— Какое-то у вас лицо кислое, Анатолий Семёнович, — Константин Эдуардович нахмурился. — Для молодого учёного вы слишком расстроены.

— Будто вы не переживаете, — отозвался Толик.

— Переживаю, конечно. А ещё я хорошо знаю историю науки. Никогда, поверьте, никогда ничего не шло гладко! Обязательно вылезали трудности, сложности, не предсказанные ранее проблемы. Мы столкнулись с аналогичной ситуацией. Но ведь не с неразрешимой же!

— Согласен, — Толик потеребил застёжку халата. — Выход найдётся всегда. Жаль впустую потраченного времени.

— Отчего же впустую? Отнюдь! Основная часть проекта проработана. У нас изменилась стартовая точка. Хотя… Тут тоже вопрос открытый. Да, подумывают о строительстве орбитальной станции для сборки межпланетных судов. А кто нам запрещает построить вторую лунную базу, на удалении от старой? Именно, никто. Законсервированная представляла ценность из-за отсутствия вложений сил со средствами. Мы списали её со счетов, значит, вольны поступать так, как сочтём целесообразным с точки зрения финансов и материальных ресурсов.

— Вы не станете возражать, если я возьму на себя просчёт экономики?

— Что вы, ни в коем случае! Более того, я настаиваю!

Толик обрадовался. У него появилось занятие, способное отвлечь от тяжёлых размышлений. Отлично! Пора действовать!

Королёв, 2349 год.

Центр управления полётами исстари находился в подмосковном Королёве. Учёный совет не посчитал нужным что-то менять, поэтому полёт лунного модуля контролировали отсюда.

Главный зал ЦУПа походил на кинотеатр: три больших экрана, куда выводилась карта полёта и важные данные, ряды автоматизированных рабочих мест, за которыми круглосуточно и в четыре смены трудился персонал. Несмотря на достижения прогресса, в вопросах космоса «машины» до сих пор дублировались живыми людьми.

Структура информационно-вычислительного комплекса тоже осталась прежней. Он состоял из баллистического, телеметрического и командного блоков.

Модуль с Другом и девятью микоидами завершил перестроение с опорной орбиты на посадочную. Текущие показатели соответствовали расчётным, через пятнадцать минут после полной стабилизации курса можно приступать к посадке. Хотя… Стоп! Руководитель полёта проверил телеметрию, сверился с таблицей… Сказать ничего не успел.

— Двигатели №2 и №4 — отклонение в половину градуса, — сообщил оператор. — Требуется ручная корректировка.

— Разрешаю! — ответил руководитель полёта. — ЦУП — Луне. Два двигателя отклонились от показателей, выполняем подстройку. Потребуется дополнительный виток по посадочной орбите. Не нервничайте, всё в порядке.

— Луна — ЦУПу, — через некоторое время отозвался Друг. — Вы что там удумали⁈ Сажайте нас немедленно!

Персонал недоумённо переглянулся.

— ЦУП — Луне! Не понял вас. Вы хотите размазаться о поверхность, если что-то пойдёт не так? Тормозные двигатели находятся в неправильном положении!

— Послушай, кожаный мешок! Дай мне инструкции, я сам поправлю. Не верю я вам! Садиться тоже сам буду!

Руководитель посмотрел на Павлова, виртуально присутствовавшего в центре. Тот кивнул.

— Не вижу смысла препятствовать, — сказал профессор, — пусть фортуна распорядится их жизнями.

Воцарилась полная тишина. Инженерам и диспетчерам хватало цифр на экранах, чтобы понимать происходящее. Слова бывают лишними, и сегодня именно такой случай.

«Превышение работы двигателя на двести секунд…».

«Перерасход топлива на…».

«Динамическое смещение центра масс…».

«Разворот корпуса на двадцать градусов…».

«Зафиксирован маскон, резкое снижение высоты…».

«Попытка задействовать маневровый двигатель…».

«Потеря связи…».

— Посадочный модуль перестал существовать, — констатировал руководитель полёта. — Экипаж погиб. Все свободны.

Мало кто сомневался в его словах, и только у Ивана Петровича имелись свои мысли на этот счёт. Роботы не люди. Хоронить их раньше времени не стоит. Друг уже однажды восставал из мёртвых, кто мешает ему повторить?..