Рискованная ставка

Часть 31 Жесткие требования

И слабым выглядеть в мире Лестницы Совершенства плохо и сильным. Слабого сразу пытаются задавить, подчинить, а перед сильным лебезят, но за спиной строят козни, как его уничтожить, считая угрозой. Вопреки обещаниям, Фёрст Ганс Люпен отказался проводить встречу со мной сразу после официального ужина. Он сослался на то, что слишком много выпил и перенес встречу на утро следующего дня.

Меня с большинством приглашенных гостей попросили на выход, и я заметил, что по пути моего следования в гостиницу за мной установили слежку. Это очень разочаровывало. Очередной, власть имущий человек предпочел решить проблему с сильным гостем преступным, недостойным мудрого правителя способом. Наверняка, хотят проследить, где я остановился, чтобы атаковать посреди ночи. Однако, Фёрст Ганс оказался еще более самоуверенным.

Я предчувствовал возможное нападение, поэтому накинул на голову бронированный капюшон. Вскоре воздух с визгом прорезали выпущенные в мою сторону снаряды. Я уже видел, на что способны выпущенные из пращи с зарядом духовной энергии камни. Они сбивают с ног, мне же досталось по затылку и спине и хоть первая атака не расшибла мне голову, как ожидали нападавшие, удары оказались настолько сильны, что разбили мне голову и сбили с ног. Я почувствовал горячую кровь, стекающую за ухо. Не прощу! Нападающие находились в зоне досягаемости моей «ауры ужаса», поэтому прижавшись к земле, под градом новых выстрелов, я первым делом активировал свою сильнейшую боевую способность.

Жителям окружающего района города пришлось пережить несколько очень неприятных минут, но для кое-кого эти минуты стали последними минутами в жизни. Я устремился к распластавшимся на каменной мостовой нападавшим и с глубочайшим разочарованием отметил, что это даже не какие-то неизвестные убийцы-наемники, а те самые гвардейцы, что я видел в тронном зале. Фёрст Ганс пошел на самые крайние и жестокие меры, послав убить меня своих самых сильнейших слуг. Я знал лишь некоторые их имена. Карим, Азрот, еще парочку сильнейших золотых боевых мастеров, имена которых мне не запомнились – гордость и гроза всей Восточной Флавии и сейчас, так глупо и бездарно они должны были стать моими жертвами, выполняя приказы своего глупого господина.

Внутри аж всё заныло от горечи и сожаления. Почему Ганс Люпен выбрал именно такой путь? У него была масса возможностей наладить со мной нормальные взаимоотношения. А теперь выбора у меня не осталось. У меня в запасе всего несколько минут, чтобы сокрушить нападавших и выйти из нечестной схватки стопроцентным победителем. Я рванулся к лежащим мужчинам и, направляя всю силу в свои кулаки, нанес им серию смертельных ударов. Избиение лежачих не выглядело достойной схваткой, но это и не была честная дуэль один на один. Их шестеро, а я один, и тут при убийстве старика Азрота в голове прозвучало неожиданное сообщение:

«Избранник богини Каннон повержен. Вы получаете заслуженную награду в пятьдесят тысяч сто двадцать очков духовной силы»

Сам того не зная, я атаковал и убил другого избранника своего же Демиурга, и причем убил, не дав ему даже шанса признаться в своей избранности. Как на это отреагирует капризная богиня? Это сообщение оказалось настолько неожиданным, что я на несколько секунд замешкался и услышал мольбы лежащего неподалеку боевого мастера. Это был такой же опасный, седовласый Карим.

- Герой, постой, остановись, мы всего лишь испытывали тебя. Фёрст Ганс не желает тебя убить. Он приказал нам проверить твою силу в настоящем поединке! Я признаю своё поражение!

Я воспринял эту тираду, как попытку заговорить мне уши. Время ослабляющей печати стремительно иссякало. Вряд ли Фёрст рискнул бы так дерзко испытывать воина, показавшего себя сильнее всей его гвардии вместе взятой. Карим явно лгал, чтобы сохранить себе жизнь, поэтому я также атаковал и нанес ему смертельную рану. Оказалось, совсем не зря! Ещё один избранник богов, в этот раз Демиурга Вотана, прятавшийся в тени трона правителя был сражён от моей руки, что и подтвердило соответствующее сообщение:

«Избранник бога Вотана повержен. Вы получаете заслуженную награду в сорок пять тысяч шестьсот очков духовной силы».

Я бы вряд ли так легко вычислил этих скрытных избранников, не напади они на меня сами. Удача! Огромная удача, хотя я не был до конца уверен, что убийство избранника богини Каннон для меня являлось допустимым. Тем не менее, награду я всё равно получил, что косвенно намекало, что и между ними существует прямая конкуренция, и в моем поступке нет нарушения малоизвестных мне правил состязания. Подумать только, за каких-то несколько минут, из-за глупого приказа Ганса Люпена, я удвоил свою духовную силу! Блин, моя голова начала сильно болеть в месте ушиба. А сгущающаяся кровь налилась в ухо и за шиворот. Мне нужно было как-то остановить кровтотечение, но сначала завершить бой.

Во мне разыгрался нездоровый хищнический интерес. Раз сразу два сильнейших воина Восточной Флавии оказались избранниками богов, возможно и другие члены гвардии Фёрста имеют к ним отношение! Я стремительно сократил расстояние с оставшимися четырьмя боевыми мастерами из преследовавшей меня группы и решительно лишил их жизни, не давая сбить мой настрой жалостливыми мольбами о пощаде.

К сожалению, среди других боевых мастеров отряда убийц избранников богов не оказалось, но теперь мне была одна дорога – назад во дворец, чтобы встретиться лицом к лицу со всеми оставшимися гвардейцами правителя и им самим. Раз он набрался смелости напасть на героя, за это придется ответить, и возможно, даже жизнью всего его клана.

Повязав на затылок тугую, но мягкую повязку из рукава своей залитой кровью рубахи, я решил обследовать тела поверженных мной противников. Обшарив их пояса, я нашел при гвардейцах тугие мешки с золотыми монетами. Возможно, это была их плата за организованное на меня нападение. Сложив тяжелые мешки в укромный, темный уголок, чтобы не мешали мне свободно и быстро перемещаться, я в быстром темпе направился назад во дворец.

Никакого неожиданного проникновения не вышло. Дворцовая стража и гвардия правителя получили предупреждение о моём возможном появлении. Меня уже ждали. На стенах у центральных ворот дворцового комплекса собралась, как вся многочисленная дворцовая стража, так и остатки боевых мастеров гвардии, что я имел сомнительное удовольствие наблюдать на вечернем приёме. Стало очевидно, что Фёрст подготовился и к неудачному исходу нападения его сильнейших слуг. Это прямое объявление войны не на жизнь, а на смерть!

- Преступник, остановись там где стоишь! – сразу объявив меня вне закона, приказал капитан дворцовой стражи.

- Преступник здесь лишь ваш господин! – злобно огрызнулся я, - всех, кто добровольно сложит оружие, и не будет влезать между мной и приказавшим меня убить Гансом Люпеном, я пощажу! Мне не нужны ваши жизни. Кто считает меня преступником, и готов до конца служить поправшему закон Фёрсту - готовьтесь к смерти!

Мои слова внесли довольно бурный разлад и сомнения в ряды стражей. Многие из них уже видели мою огромную духовную силу, настолько огромную, что до основания разрушила на приёме большой показывающий кристалл. Кто-то и так понимал, что герой, в одиночку разобравшийся с армией могучих, высокоуровневых монстров не просто угрожает, а легко приведет свои угрозы в исполнение. У многих простых стражников за спиной были семьи и малолетние дети, и лечь в неравном бою с тем, кто имел претензии исключительно к правителю, они не хотели.

Эти сомнения и бурления вылились в то, что некоторые мужчины из стражи побросали свои копья и щиты, демонстрируя, что сдаются без боя. Их пример оказался заразительным и вскоре ему последовали все обычные стражи дворца, включая даже резко оробевшего капитана.

- Все, кто не желает зря умирать за правителя, сейчас же уйдите со стен. Остальных я убью не разбираясь! - пригрозил я, и с удивлением наблюдал, как толкаясь и обгоняя друг друга стражи побежали со стены целыми десятками.

«Не так уж сильно стража уважала и боялась своего господина, раз они так легко его предали при первой же угрозе жизни», - подумал я. Вскоре, на стене остались стоять лишь представители личной гвардии правителя, для которых сдаться без боя было всё равно, что лишиться чести и достоинства. Когда непреклонные враги определились, они в полной мере испытали на себе силу моей «ауры ужаса».

Я дал всем пожелавшим спасти свои жизни шанс уйти. Но их также накрыло во дворе действием моей подавляющей волю печати. Для сдавшихся трехминутное, мучительное лежание на земле не закончилось смертью, как для тех, кто продемонстрировал свою гордость и лояльность зарвавшемуся правителю. Я хладнокровно перебил два десятка боевых мастеров и отыскал ещё одного избранника богини среди непримечательных, куда более слабых боевых мастеров. В этот раз им оказался избранник богини Морены. И его вклад в мою личную силу оказался намного скромнее личных телохранителей Фёрста.

«Избранник богини Морены повержен. Вы получаете заслуженную награду в двадцать пять тысяч очков духовной силы», - сообщил бесстрастный женский голос и опять замолк.

Мне не на что было жаловаться. Отличный улов всего за один вечер и даже не пришлось долго выискивать свои цели и упрашивать помочь высокомерного Ганса Люпена. Едва действие «ауры ужаса» прошло, обычные стражники, лежа наблюдавшие за моей жестокой, поголовной расправой над гвардией правителя, в панике бежали из дворца в погруженный в сумерки город. Бежали без оглядки, бросая на землю все имевшееся при них оружие – мечи, кинжалы, пращи или просто шлемы и стеганые кольчуги. Так они пытались избавиться от любых связывающих их со стражей предметов. Люди бежали к семьям, подальше от дворца, в котором царил ужас и картины массовых казней элитных гвардейцев.

Хотя ранее меня терзало каждое убийство человека, в эти минуты моё мироощущение сильно изменилось. Все началось с бандитов в дороге. Они были первой ступенькой, переступив которую, я постепенно изменил отношение к обычным людям мира Лестницы Совершенства. Мою жесткость закрепили подлые наёмники, а уж попытавшиеся разделаться со мной гвардейцы соседней страны и вовсе развязали мне руки, убеждая меня в праве бескомпромиссной борьбы со всеми, кто посчитал, что имеет право забрать мою жизнь в угоду своим или чужим интересам.

Раз другие дают себе право, я также даю себе полное право защищаться и нападать, в тех рамках, как мне это удобно и выгодно. Такая трансформация морали позволила мне убить два десятка мужчин, являвшихся личными охранниками правителя соседней страны и с полной уверенностью в своей правоте, вторгнуться во дворец, и требовать предстать передо мной самого зарвавшегося правителя Восточной Флавии и других членов его семьи.

Как бы ни была велика дворцовая территория, печать «ауры ужаса» при моей последней атаке пронзила её почти всю до внешних городских стен. Задело действие печати и спальни правящего клана и подвалы с пыточными и казармы городской стражи. Массовое бегство дворцовой стражи повлияло и на действие городского гарнизона. Многие последовали заразительному примеру беглецов, и просто оставили казармы, чтобы воссоединиться с семьей. Кто-то наоборот забился в дальний угол казарм, ожидая появления жесткого убийцы. Так или иначе, никто из тех, кто должен был защищать правящую элиту, мне в момент вторжения в опустевший дворец не мешал.

Я думал, что встречу Фёрста гордо восседающим на троне, но тронный зал оказался полутемным и совершенно пустым. Мне пришлось побродить по коридорам и боковым крыльям дворца, чтобы отыскать, куда же спрятался уже осознавший свою глупейшую ошибку, подвыпивший мужчина.

Фёрст прятался в покоях своей старшей дочери. Причем, собрал вокруг себя всех дочерей, чтобы прикрыться ими, как живым щитом. Ганс с ужасом в глазах принялся приносить запоздалые извинения и откровенно врать, чтобы отсрочить неизбежное.

- Герой, уважаемый Марк Кансай, произошла чудовищная ошибка! Прошу, выслушайте меня. Моя стража проявила непозволительную вольность и сама, без моего приказа, попыталась атаковать вас. Я бы никогда не отдал такого приказа. Эти обезумевшие от безнаказанности подонки создали угрозу моему правлению, хотя я их об этом не просил. Клан Люпен всегда почитал клан Великого героя Рована Кансая, и готов объединиться с вами для совместного управления Восточной Флавией. Я с радостью объединю наши кланы с помощью брачного союза. Моя дочь Наварра – прекрасный цветок и достойная супруга для уважаемого прямого потомка Великого героя. Давайте думать о будущем, о прекрасном совместном будущем кланов Кансай и Люпен. Я готов немедленно уступить место правителя моему молодому, энергичному зятю. Я уже достаточно правил и готов уйти на покой хоть завтра.

- Неужели? - поражаясь тому, как легко признаваемый всеми десятилетиями правитель желает откупиться своей дочерью и статусом правителя, лишь бы сохранить свою никчемную жизнь.

Между тем, не заметив и малейшей заинтересованности в озвученном предложении в моих глазах, желая поскорее перевести стрелки, Ганс Люпен накинулся с обвинениями на своих уже покойных слуг.

- Это всё коварный Азрот Цвай и его злобный прислужник Карим Нимрод устроили! Я никак не мог знать, что у них на уме. Это они – преступники! Они ослушались моего приказа и поступили, как настоящие враги Восточной Флавии, настроив могучего героя против нашего правящего клана. Я тут же казню их, как только они попадутся мне в руки! Справедливость восторжествует незамедлительно!

- Я уже убил Азрота, Карима и всех других твоих гвардейцев. У тебя больше нет телохранителей и какой-либо ещё стражи. Все, кто не желал отдавать за тебя жизнь уже сбежали из дворца, как только я позволил им это сделать, - желая прояснить для завравшегося правителя текущее положение дел, сообщил я.

- Что? Азрот, Карим уже мертвы? – побледнев, как мел, шокировано промямлил мужчина.

- Я убил всех, кого ты послал, как только понял твои подлые намерения. Ты направил своих воинов убить меня, а теперь глупейшим образом пытаешься оправдаться? Я всё знаю, лжец. Как же мне теперь поступить с тобой и твоей жалкой семьей? - не приукрашая ситуацию, с угрозой в голосе спросил я.

Девушки, до сих пор выражавшие полное непонимание, что происходит, также испуганно прижались друг к другу, смотря на меня немигающим, жалобным взглядом. До них, наконец, начало доходить, что их отец совершил вероломную, чудовищную для их будущего ошибку, которая может стоить им всем жизни. Младшая из принцесс даже расплакалась от испуга. Ганс Люпен предпринял последнюю отчаянную попытку оправдаться, пока я ещё давал ему возможность говорить. Его слова теперь больше походили на предсмертную исповедь.

- Я всегда выступал за мир и добрососедские отношения между двумя нашими странами. Поверьте, уважаемый Марк, произошла чудовищная ошибка. Я признаю, я ошибся и поэтому только я должен понести наказание за свои недостойные деяния. Прошу, не лишайте жизни и достоинства мою несчастную жену и дочерей. Они ни в чём не виноваты. Осудите меня, но не нужно вымещать свой гнев на тех, кто никогда не желал вам никакого зла. Чего вы хотите? Хотите, я сегодня же откажусь от титула Фёрста в вашу пользу? Я объявлю об этом на всю страну. Все признают вас новым, законным приемником клана Люпен. А после вы можете заточить меня в камеру и поступить со мной, как пожелаете. Сможете взять в жены любую из моих дочерей. Они все прекрасно образованы и воспитаны. Если хотите, устройте себе личный гарем, но не лишайте моих дочерей жизни.

Говоря последнюю фразу, мужчина опустился в просящей позе на колени. Дочери обступили его, поддерживая под руки. Они не желали видеть, как их отец унижается ради них, и тут, вдруг, слово взяла старшая дочь Ганса, Наварра.

- Зачем вы запугиваете и унижаете моего уважаемого всеми отца? Что он вам сделал? Он радушно принял вас в своём дворце, угощал и ублажал, признал героем, и готов был для вас сделать, что угодно, а вы…

- Наварра, не надо! – театрально схватившись за сердце, выкрикнул давящий на жалость мужчина, - я виновен, остановись!

- В чем вы обвиняете моего уважаемого отца? – шагнув навстречу мне и выпятив грудь, заслоняя собой трясущихся от страха младших принцесс, вопрошала девушка.

Я скинул капюшон, обнажая окровавленный затылок, плечо и часть груди, куда кровь разлилась до момента, как я остановил её повязкой. Крупные пятна крови на моей одежде были очень красноречивым аргументом.

- Этот коварный подонок послал отряд своих сильнейших телохранителей, чтобы убить меня после ужина, хотя и получаса не прошло, как он клялся в наших дружеских отношениях.

Раскрасневшееся лицо девушки заметно вытянулось и опять побледнело. Она не хотела верить моим словам, но все же решила выяснить.

- Это правда, отец? – повернувшись к мужчине, лежащему на полу в окружении хнычущих дочерей, спросила она.

- Дитя моё, я действительно непростительно ошибся. Прошу, не усугубляй свою и без того несчастную судьбу. Покорись герою, он сильнее, чем вся дворцовая и городская стража столицы. Он может убить любого, кого пожелает, и ничто не способно его остановить. Прими неизбежное. Твой отец испугался и натворил глупостей, за что мне придется понести наказание. Герой, я готов гнить в подземелье до конца своих дней. Примешь ли ты власть в обмен на сохранение моей жалкой жизни?

- Хватит! - оборвал я затянувшуюся театральную сцену.

Надоело слушать, как Ганс Люпен юлит и разыгрывает жертву перед дочерями, которых сам же поставил в бесправное положение.

- Ты вынудил меня уничтожить твою гвардию и часть стражи своим подлым нападением, но я не заинтересован в захвате власти в стране и даже позволю тебе остаться на троне, если...

- Что если? – вскочив с пола, и грубо расталкивая поддерживавших его девиц, горячо спросил мужчина, - Как я могу быть вам полезен герой? Лишь прикажите и я всё сделаю.

- Меня интересует вся информация о божественных избранниках, проживающих в твоей стране и все божественные откровения и книги из Храма Пяти Богов. Также я желаю допросить Верховного жреца обо всех интересующих меня вопросах. Это то, о чем я желал поговорить с тобой после ужина, пока ты не совершил непростительную глупость.

- Я всё устрою герой, устрою в лучшем виде. Я прикажу советникам и слугам в кратчайшие сроки собрать для вас всю имеющуюся у нас информацию, а вы не сочтите за грубость. Отдохните пока в обществе моих милых и нежных дочерей. Можете использовать их, как наложниц. Всех, кроме Наварры. Молю, сохраните её невинность. Она мой нежный цветок и наследница рода, но если вы желаете взять её в жены, то можете смело воспользоваться и ею. Раз между нами больше нет непримиримых обид, я готов сделать для вас всё возможное и невозможное.

Мне стало противно от этих лебезящих обещаний. Какой же Ганс Люпен скользкий человек. Уже трижды пытался подсунуть мне своих малолетних дочерей, как постельных наложниц. У него действительно нет внутри ничего святого.

- Меня не интересуют твои замухрышки, не нужно мне их предлагать, - твердо отказал я.

Оставаться в замке, да ещё в обществе пяти девушек, которые будут наигранно скрывать ненависть и презрение ко мне - сомнительное удовольствие. Я же прекрасно понимал, что они видят во мне своего смертельного врага и кроме страха и злобы не испытывают ко мне больше ничего.

- Ганс, я даю тебе возможность и дальше занимать свой трон. Не собираюсь вмешиваться в управление страной или опустошать казну, но ты должен выполнить мои требования. Я согласен оставить всё, как есть, только если ты будешь мне действительно полезен. А если ты лишь тянешь время и опять попытаешься подослать ко мне убийц, я надену тебя и всё твоё семейство на копья. Тогда быстрая смерть покажется тебе наибольшим из благ. Я всё сказал и завтра в обед жду всю информацию и Верховного жреца в тронном зале дворца. Если не успеешь найти нужную мне информацию, я казню тебя без раздумий. Ищи её хоть ночью, подними всех слуг и лояльных горожан в городе. У тебя времени завтра до обеда. Никакие оправдания не принимаются.

Высказав свои требования, я покинул крыло спален и через тронный зал и сам дворец, а затем и дворцовую территорию. Пришлось постараться, чтобы найти тихую, неприметную гостиницу. Для этого я даже незаметно покинул город и вышел под прикрытием темноты в пригород. И всё равно, даже в тишине безмятежной ночи, я не сомкнул глаз, опасаясь ночного нападения. Был ещё кое-кто, кто также не смог сомкнуть глаз этой ночью. Это был униженный и раздавленный Фёрст Ганс Люпен.

Правитель был поражен, что всё сказанное мной в точности подтвердилось. Блуждая по опустевшему дворцу он не мог найти ни слуг, ни дворцовой охраны, а выскочив во двор обнаружил десятки мертвых тел своих поверженных гвардейцев. Весь прежний мир, вся иерархия, на которой держалась его власть, как правителя, разрушилась на глазах. Слуги и стража предали его, но устроить их прилюдную казнь он не мог, так как у него нет за спиной силы, которой бы боялись не только рядовые граждане, но и богатые, имеющие личную охрану, конкурирующие за власть столичные кланы.

Сейчас любой из этих кланов мог легко сместить Ганса с положения правящей элиты и мужчина отчаянно размышлял, каким образом удержать своё шаткое положение на вершине. Самое забавное, что он не нашел ничего лучше, как прикинуться, что герой, устроивший во дворце кровавую расправу, теперь на его стороне.

Разумеется, созывая слуг и советников, он постарался всем внушить, что герой расправился с мятежной гвардией по его, Фёрста приказу. Якобы был раскрыт коварный заговор, который вовремя удалось задушить в зародыше, и в этом герой всецело выступил на стороне правителя. Также Ганс рискованно заявил советникам, что прекрасная Наварра готовится стать невестой уважаемого героя, его верной и достойной супругой, хотя сам получил от Марка принципиальный отказ на брачный союз.

Собрав вокруг себя остатки лояльных слуг и советников, Фёрст объявил о необходимости, во что бы то ни стало, собрать к завтрашнему обеду всю информацию о богах и их избранниках в стране, что оказалось не так уж сложно, учитывая, что за помощь в этом деле Ганс пообещал щедрую награду и запустил в казну руку даже выдавая поощрительные авансы. Раздав приказы, он отправился спать, но страх и тревога лишили его сна.

Среди ночи, Фёрст услышал стук в дверь своих покоев и так как он не спал, позволил позднему гостю войти. Им оказалась старшая дочь правителя, та самая, которую он готов был отдать своему врагу, лишь бы сохранить свою жизнь. Отдать в жены, в наложницы, даже теряя свой титул Фёрста.

- Отец, - опустившись на колени перед кроватью Ганса, тихо прошептала девушка.

- Что тебя беспокоит, дитя моё? Почему ты не спишь в столь поздний час?

- Отец, я должна вам признаться. Похоже, герой разыскивает меня.

- Почему же он разыскивает тебя? Объяснись.

- Я никогда и никому не говорила, но когда мне исполнилось двенадцать, меня во сне посетила богиня Гелу и объявила меня своей избранницей. Она предвещала мне судьбу великой правительницы и выбор из десятка принцев, между которых я должна буду выбрать самого достойного. Но прошло четыре года, отец, и всё так сильно изменилось. Вы готовы отдать меня в жены едва знакомому чужестранцу, который даже не является принцем в своей стране. Клан Кансай - простые землевладельцы из Южной Флавии. Разве он достоин того, чтобы стать моим мужем?

- Понимаю тебя, дитя моё. Я растил тебя в большой любви и заботе. Ты мой первенец, моя любимая, старшая дочь. А теперь оказывается, что ты ещё и избранница богини. Ты думаешь, что это выделяет тебя из всех других людей в нашей стране. Но что тебе даёт эта метка избранной? Ты можешь сразить армию монстров или остановить в бою героя Южной Флавии?

- Нет, отец. Я не получила никаких даров вместе с меткой избранной.

- В том-то и дело, дитя моё. Тебя терзает мысль, что ты богоизбранная, но боги лишь издеваются над нами, называя своими избранниками, и не давая вместе с этим никаких ощутимых сил или благ. В каком-то смысле это даже проклятие. В прошлые времена избранники разных богов насмерть сражались друг с другом. Сражались так ожесточённо, что в стране оставался лишь самый сильнейший из всех. Считалось, что победив соперника, избранник бога приобретал всю его силу. Прости дочь, но завтра я расскажу о твоем секрете герою, и дальше твоя судьба будет полностью в его руках.

- Отец, ты отдашь меня на расправу этому чужеземцу?

- У меня нет выбора. От этого зависит, будет ли твой отец жить завтра и дальше. Герой уже пощадил меня и требует полного подчинения. Я вынужден подчиниться, чтобы выжить и ради этого я готов пожертвовать даже тобой.

- Отец, почему вы так жестоки со мной? Теперь я горько жалею, что призналась вам. А можем ли мы сказать, что избранница не я, а Табита или Самари. Мои младшие сестры глупы и бездарны, а я была избрана самой богиней. Как герой догадается, что это я помечена богиней? Неужели я должна умереть ради того, чтобы герой получил прибавку к своим силам. У меня же нет никаких сил. Я никогда в жизни не развивала духовную силу. Никогда. Что я смогу ему дать, если умру?

- Вот сама ему завтра и скажешь об этом. Наварра, я уже всё сказал, твою судьбу будет решать герой. А сейчас оставь меня, я слишком устал сегодня, - отстранённо смотря в сторону, пробормотал мужчина.

Гансу было тяжело разговаривать с любимой дочерью, а страх быть убитым, если он ослушается приказа, заставлял мысленно жертвовать Наваррой и всеми пятью дочерями, если это потребуется. Пережив ужас надвигающейся смерти, мужчина полностью переосмыслил своё текущее положение.

Он ещё мог взять себе новую, молодую жену, мог родить ещё множество детей, завести полноценного наследника, нанять новую охрану, и если для этого придется пожертвовать старшими дочерями, он мысленно уже с этим смирился. Лишь бы пугающему герою было достаточно такой жертвы. Пока он не проявил к предложению откупиться Наваррой и другими никакого интереса и это очень пугало Ганса.

Мало кто из мужчин откажется от юных и прекрасных наложниц. А то, что эти наложницы ещё и принцессы, делает их вдвойне привлекательными, но Марк пренебрег всеми его предложениями, заставив ломать голову, что бы еще он мог предложить в обмен на свою жизнь.

Конечно же, завтра он без раздумий продаст свою старшую дочь герою, как избранницу богини Гелу. Если она не интересует его, как женщина, то пусть станет трофеем для божественных игр. Это будет жертва, которую Ганс принесет, чтобы спастись самому, особенно, если никаких других ценных сведений собрано не будет. Однако, правитель даже предположить не мог, что его послушная во всем дочь, в страхе быть казненной героем, ночью сбежит из дворца и столицы, желая спрятаться подальше, в пригороде.

Разумеется, для таких целей нужна самая неприметная гостиница на окраине. Как раз та, в которой от ночного нападения решил спрятаться и мучающийся от бессонницы герой.