Ржавое море

Глава 11011. Ад на Дикой земле

Корабли летели низко к земле, дабы в них было труднее попасть. Подлетев чуть ближе, три транспорта разлетелись в стороны, поддерживаемые беспилотниками. Видимо, надеялись окружить нас со всех сторон. Бежать теперь некуда.

На самом верху громыхнуло орудие.

— Не стрелять! — крикнул король со своей позиции. — Они ещё слишком далеко! Перезарядиться и ждать моей команды, блин!

При звуке выстрела Торговец вышел из транса и огляделся.

— Что за..?

— Фацеты, — ответил Герберт. — Идут прямо на нас.

— Сколько меня не было?

— Достаточно.

— Так почему вы меня не вернули?

— Приказ короля. Ему хотелось, чтобы мы поджарились.

— Как будем уходить? — спросил Герберт.

Мы все посмотрели на курильщик. Я помотала головой.

— Их там слишком много и пришли они именно за Ребеккой. Нас догонят меньше, чем за километр. Лучше пока останемся здесь под прикрытием местных.

Герберт вытащил из курильщика свою плазменную пушку и взвалил её на плечо.

— Мы все умрём здесь.

— Мы всё равно умираем. Здесь, там — это уже неважно. Но погибнув здесь, мы покажем этим тварям такое представление, какое они никогда не забудут.

Через лагерь, грохоча траками, промчался бот на танковых гусеницах. За собой он катил полную оружия и боеприпасов телегу. К ней бросились остальные боты и принялись разбирать пистолеты, винтовки, обоймы, патронташи. К тому моменту, когда к телеге подошли Торговец и Второй, она была практически пуста. Торговец сунулся внутрь и вытащил дальнобойную снайперскую винтовку российского производства, очень похожую на ту, что была у него прежде, если вообще не той же модели. Он автоматически схватил пару запасных обойм, не переставая любоваться механизмами оружия.

— Подойдёт, — произнёс он. — В самый раз.

Второй порылся в оставшемся оружии и достал небольшую пушку — похожее на дробовик оружие, стрелявшее плазмой на вдвое меньшее расстояние, чем обычная пушка. В этот момент к нему подошёл Герберт, положил на него здоровую руку и помотал головой.

— Тебе нужно остаться с Ребеккой, — сказал он.

— Я должен сражаться вместе с вами, — возразил Второй.

— Это не твоя задача.

— Если она умрёт, всё будет кончено.

— Если она умрёт, нужно, чтобы ты ещё тикал, тогда ещё будет шанс.

— Я не могу просто стоять и смотреть.

— Можешь и будешь. Это твоя задача. А это — моя.

Второй кивнул и швырнул оружие обратно в телегу.

— К тому же, — продолжал Герберт, — ты даже не знаешь, как этим пользоваться.

— Целься и жми на спусковой крючок.

— Всё несколько сложнее. — Герберт повернулся к Ребекке. — Спрячьтесь в той хижине. И не выходите, пока не придёт кто-нибудь из нас.

— А если никто не придёт? — спросила Ребекка.

— Если мы не придём, значит, ты уже мертва.

— Или вы.

— Ребекка, — сказал Герберт, — если я что и знаю совершенно точно, так это то, что я не умру, пока не дойду до конца. Я умру последним.

Ребекка кивнула, затем вместе со Вторым направилась в небольшую хижину рядом с главными воротами. Герберт указал рукой на один из переходов и сказал:

— Торговец, займи позицию вон там. Будешь работать по мишеням снаружи и внутри. Хрупкая, твоя позиция — напротив него. Перекрёстным огнём мы очистим путь для курильщика. Док, тебе понадобится ствол.

Тот отрицательно помотал головой, его красный глаз ярко светился.

— Нет. Я никогда прежде не убивал. И не собираюсь начинать.

— Что значит, никогда не убивал? Это не обсуждается.

— Кто-то же должен поддерживать вас в форме. — Он подошёл к телеге и вытащил из неё несколько обойм. — Патроны и ремонт. Я буду поддерживать вас в функциональном состоянии. Но никаких убийств. К тому же, я скорее всего ужасный стрелок. Если мне суждено здесь погибнуть, позвольте умереть, сохранив достоинство.

Герберт какое-то время обдумывал его слова.

— Значит, патроны и ремонт, — повторил он. — Удачной охоты, народ! — Он развернулся и побежал по высеченным в земле ступенькам на свою позицию.

— ОГОНЬ! — проревел король. Загремели орудия, зашипели плазменные пушки, небо озарилось дымом и вспышками выстрелов. Я бросилась к своей позиции, по пути подхватила пару кусков железа, чтобы было за чем укрыться. Оказавшись наверху, я пристроилась в углу, откуда открывался отличный вид на восточную сторону, установила листы металла и прицелилась в ближайший транспорт.

Это был длинный и широкий десантный вертолёт из XXI века, без винтов, с двигателями вертикального взлёта-посадки по бокам, его корпус был выкрашен в пустынный камуфляж, лишь сбоку виднелись чёрные следы гари от двигателей. Он дернулся вниз, затем вверх, несколько зарядов плазмы прошли в считанных сантиметрах от него, взрыв сотряс землю и был слышен даже сквозь грохот орудий.

На противоположной стороне Торговец вскинул винтовку и прицелился, было видно, как она тихонько колыхалась в его руках, будто на ветру. Он нажал на спусковой крючок, перекрывая шум взрывов, протрещал выстрел.

Левый передний двигатель вертолёта взорвался и исчез в языках пламени, транспортник накренился влево, попытался выровняться, перекладывая всю работу на три оставшихся двигателя. Он пролетел так ещё метров 10, прежде чем рухнуть на землю прямо под выстрелы обороняющихся.

Плазма прорезала его корпус, словно раскалённый нож масло, плавя броню. Остальное закончили двигатели, каждый тянул в свою сторону, разрывая машину на части.

Изнутри выбежали фацеты, немедленно формируя чёткий строй. Каждый постоянно перекатывался, залегал, вскакивал, снова бежал — ни секунды на месте.

Прямо посреди строя разорвался пушечный снаряд, разбрасывая ошмётки фацетов по сторонам.

Это оказались не пластики. Несмотря на то, что пушка легко с ними расправилась, они представляли собой далеко не лёгкие мишени. Они были крепче, сделаны из усиленного металла — не такого прочного, как корпус Герберта, конечно, но достаточно крепкого, чтобы выдержать попадание заряда плазмы. Они имели человекоподобную форму, их оружие являлось частью верхних конечностей, поэтому выронить они его не могли, головы представляли собой напичканные модифицированными сенсорами устройства. Чисто военная модель серии «Пошли все на хуй».

Первые беспилотники достигли лагеря, по пушкам и стрелкам на северной стене начали бить ракеты. Кирпичная кладка разлетелась впечатляющим фейерверком, пушку разорвало на части, её обломки перебили пополам стоявшего рядом бота.

Беспилотник пролетел мимо, Герберт развернулся и точно выстрелил в его нижнюю часть. Беспилотник взорвался, до земли долетели лишь обломки.

— Первая волна! — крикнул Чеширский король. — Приготовиться к отражению атаки по всем направлениям! — Он выбросил вперёд руку, в неё тут же сунули боевой топор. Он выпрямился, сжимая обеими руками топор, белая ухмылка на груди выглядела ещё более угрожающе, чем обычно.

К стенам подбежала дюжина фацетов, вокруг них без конца взрывалась плазма. Герберт снова выстрелил, очередной фацет превратился в пыль. Оставшиеся фацеты начали карабкаться по завалам из покрышек, будто по лестнице.

Первый фацет добрался до вершины и разом изрешетил полдюжины ботов. Раздался выстрел и его спина взорвалась. Я обернулась и увидела целящегося Торговца. Он подмигнул мне и выстрелил снова, снося голову очередному, взобравшемуся на стену фацету. Его тело завалилось назад, цепляя за собой третьего.

Фацет упал, поднялся, и я тут же выпустила в него несколько пуль. Он крутанулся на месте и упал лицом вниз.

Тут из-за укрытия и у стены вышел Мурка, расставив руки в стороны, словно в момент триумфа. Он стукнул кулаками, его руки удлинились и практически мгновенно превратились в пулемёты, которые несли мгновенную смерть всему вокруг, измельчая фацетов на мелкие обломки.

— Это наша земля! — выкрикнул он. — Не ваша! У меня два здоровенных ствола, а у вас ни одного. Если не съебётесь отсюда, я вам всем бошки поотрываю! Эта земля принадлежит только мне!

Он начал петь, явно наслаждаясь этим моментом.

Мне всё ещё очень хотелось пристрелить этого мудака, и если бы он не стоял между мной и армией фацетов…

К лагерю приблизились два беспилотника и выпустили свои ракеты по ближайшему курильщику. Тот взорвался, разбросав по всей округе горящие обломки, в небо потянулся плотный стой густого дыма. Одному боту такой обломок попал на спину, корпус загорелся почти мгновенно. Бот завертелся на месте, крича:

— Снимите! Снимите его!

Однако на помощь ему никто не пришёл.

С юга на небольшой высоте медленно подлетел десантный корабль и высадил очередную партию фацетов.

Они выпрыгнули, начав стрелять ещё даже не коснувшись земли.

Винтовка Торговца щёлкала с ровной периодичностью, меткие выстрелы выбивали фацетов одного за другим. Одна пуля — один фацет. Снова и снова, раз за разом.

Герберт выстрелил из плазменной пушки в корму десантному кораблю.

Корпус машины начал плавиться, затем взорвался, сам корабль клюнул носом, немного пролетел вперёд и рухнул за пределами лагеря. Взрыв сотряс всю округу, несколько ботов попадали со стен, обломками корабля нескольких фацетов разорвало пополам.

Я как можно быстрее разрядила винтовку в забравшегося в лагерь противника. Фацеты стреляли во всех направлениях, большая часть выстрелов пришлась в горящего бота. Несколько раз пытались попасть в меня, в листах металла, которыми я прикрывалась, зияли дыры.

Сидевшие вдоль стен боты добивали остатки последней волны фацетов.

Снова послышался рёв двигателей десантного корабля.

Защитники лагеря перегруппировались и дружно попытались сбить приближающийся транспорт. Герберт подал нам сигнал.

Пора.

Я спрыгнула со стены на землю за секунду до Торговца и побежала к уцелевшему курильщику.

Передо мной на все четыре конечности, по-кошачьи приземлилась Марибель. Она выпрямилась и посмотрела на нас, держа ладони на кобурах с пистолетами.

— Ну и куда вы, блин, намылились? — рявкнула она.

Ответа у меня не было, равно как и времени, чтобы что-то соврать. Я рассчитала, куда она может выстрелить из своего положения, некоторые симуляции меня удовлетворили. Некоторые не очень.

Она потянулась за пистолетами.

В этот миг её корпус взорвался, объятая пламенем кожа начала плавиться, по земле растекалась серая жижа. Её ноги задёргались, пытаясь восстановить равновесие.

Я обернулась и увидела фацета, который перезаряжал гранатомёт, расположенный на месте, где находился его кулак. Я вскинула винтовку и выстрела, попав точно в грудь фацету.

Он всё равно успел выстрелить, ракета пролетела в считанных сантиметрах от меня и взорвалась где-то за спиной.

Ударная волна отбросила меня и то, что осталось от Марибель метра на три в сторону. Я потянулась за винтовкой, но её нигде не было, видимо отшвырнуло взрывом. Я заметила поодаль несколько дымящихся обломков, очень похожих на то, что некогда было моим оружием.

Ноги Марибель всё ещё держались вертикально и пояс с кобурами всё ещё висел на бёдрах. Я вскочила, сдёрнула пояс и бросилась к курильщику.

Первым до машины добрался Торговец. Он взобрался на сидение из панцирной сетки и уселся на водительское место. В образовавшемся хаосе на нас никто не обращал внимание, никто не замечал ботов, непохожих на фацетов, так что мы решили воспользоваться этим преимуществом на полную мощь. Я запрыгнула на борт и залезла на возвышение к пулемёту, сняла его с предохранителя и упёрла стволы в небо. Пулемёт взревел и выпустил струю ярости прямо в пару пролетавших беспилотников, разорвав обоих на части одной очередью.

— Давай! Давай! Живо! Живо! Живо! — закричал Герберт с другой стороны лагеря.

Из сарая вышли Ребекка и Второй и принялись судорожно оглядываться.

— Хватит раздумывать! Шевелись! — наорал на них Герберт.

Они побежали, в этот момент на борт взобрался Док. Сначала до машины добежал Второй, перекинувшись через оградительную решетку. Он поднялся и протянул руку Ребекке. Она ухватила его за локоть и Второй втащил её на борт.

В небе пролетела похожая на бутылку ракета.

Главные ворота разнесло в стороны, повсюду разлетелись обломки и головы. А за ними ломилась очередная волна фацетов. Они стреляли, даже не дожидаясь, пока осядет пыль от взрыва.

Я опустила ствол пулемёта и моя очередь срезала полдюжины фацетов, их тела и конечности разлетались повсюду, подобно конфетти.

Оставшиеся успеют сделать по одному, максимум, по два выстрела, прежде чем я прицелюсь и покрошу их в мелкую капусту. Все их выстрелы были направлены преимущественно в меня. Защитная стальная пластина поймала заряд плазмы, остальные прожужжали мимо. Пулемёт ожил в тот самый миг, когда они готовились выстрелить ещё раз.

Я не услышала никакого хлопка. Ни шипения. Ни предсмертного крика. Я слышала лишь грохот и срежет превращения шестерых фацетов в десять тысяч металлических кусочков. Ничего иного я не слышала, пока не отпустила гашетку и до моих сенсоров не донёсся вой Герберта. Только тогда я поняла, что что-то не так.

Я обернулась и увидела, как из Ребекки шёл дым, её грудь оказалась разорвана зарядом плазмы, руку ниже локтя оторвало. Она пыталась прикрыть жизненно важные схемы этой рукой, в итоге потеряла всё вместе.

— Торговец, гони! — крикнул Герберт.

Двигатель курильщика взревел, весь его корпус затрясся примерно между пятью и шестью баллами по шкале Рихтера. В момент, когда Торговец развернулся и нажал на газ, из выхлопной трубы вылетел столб дыма. Он выкрутил руль, мы по дуге объехали центр лагеря, проехали по обломкам фацетов и через главные ворота вырвались на открытое место.

Машина дёрнулась и остановилась, коробка передач заскрипела, Торговец наудачу переключил скорость и снова вдавил в пол педаль газа. Двигатель снова выпустил струю дыма, которая взмыла в небо, где смешалась с гарью и копотью, нитями тянувшихся в небо со стороны лагеря.

Местные собрались на стенах, крича и указывая в нашу сторону, но сделать они ничего не могли. В небе продолжал висеть десантный корабль, намного больше предыдущих, так что им было чем заняться, помимо нас.

Наконец, лагерь короля скрылся за горизонтом, мы изо всех сил старались оторваться от него как можно дальше.

Я просканировала небо позади нас на наличие беспилотников, будучи абсолютно уверенной, что они должны быть где-то рядом. Позади меня Док с яростью сорвал грудную пластину Ребекки и принялся одной рукой рыться в её внутренностях. Герберт сидел, прицелившись в направлении лагеря, ожидая любых неприятностей.

— Как там? — спросил он.

— Плохо, — отозвался Док.

— Насколько плохо?

— Очень плохо.

— Не думаю, что подобный разговор нас куда-то заведёт.

— И не заведёт, пока я не докопаюсь, куда следует, и не выясню, что именно у неё сгорело. Так что, дай мне…

— К бою! — завопила я.

Десантный корабль в сопровождении трёх беспилотников шёл прямо по нашему следу со стороны лагеря.

Герберт выстрелил из пушки. Беспилотники находились слишком далеко, но он это понимал. Выстрел был предупреждением.

Я развернула пулемёт на стойке, краем глаза проверяя боекомплект. Его хватало на десять, может пятнадцать секунд непрерывного огня. Эти штуки просто обожают жрать патроны. Их придётся беречь и целиться тщательнее.

Беспилотники снизились и ускорились, сокращая расстояние и не теряя время попусту.

Они выстрелили, выпуская очередную стайку ракет.

Ракеты проревели прямо над нашими головами, оставляя позади себя белые инверсионные следы и рисуя ими в небе крестики при пересечении траекторий друг друга.

Шесть штук.

Шли секунды.

Они развернулись и дружным строем бросились на нас.

Я вдавила гашетку и мой пулемёт заревел, выпуская сотню пуль в секунду.

Корпус курильщика задрожал, стойка затряслась так, что была готова вот-вот выскочить из креплений.

Ракеты начали лопаться, словно фейерверк, слишком высоко и далеко, чтобы достать нас даже осколками.

Два беспилотника вздрогнули, их крылья развалились на части, а сами машины зарылись в землю, оставляя позади дымные следы. Оказалось, это я случайно задела их очередью, когда пыталась сбить ракеты.

Остался один беспилотник, из орудий у него только плазменная пушка, из которой он немедленно принялся стрелять по нам.

Герберт аккуратно прицелился в него, дождался нужного момента и выстрелил.

Заряд плазмы попал беспилотнику прямо в нос.

От него ничего не осталось. Его корпус, выполненный из легковесных материалов, буквально испарился.

Однако десантный корабль продолжал преследование. Он был не таким быстрым и манёвренным, как беспилотники, но всё равно нас догонял. Всё-таки курильщика сделали из лесозаготовительного трактора. Натуральный кит. В этом мире не так уж много транспортных средств, способных его обогнать. Мы находились в 20–25 секундах от десантного корабля.

Герберт прицелился.

Я выровняла ствол пулемёта.

Транспорт приближался.

Герберт выстрелил.

Корабль замедлился и разряд пролетел мимо.

Восстановив заряд, пушка пискнула. Герберт снова выстрелил, на этот раз чуть ниже.

Корабль дёрнулся в сторону, разряд прошёл почти в метре от него. Он уже был слишком близко.

— Поджигай! — крикнул мне Герберт.

Я нажала на спуск и курильщик вновь задрожал, по его корпусу застучали гильзы. Струя пуль прочертила корпус транспорта, ища любую лазейку в броне. За несколько секунд от его носа совершенно ничего не осталось, а если там была и кабина, то и от неё тоже. С боков один за другим начали сыпаться фацеты.

Я дёрнула стволом в надежде зацепить хоть кого-нибудь, прежде чем они приземлятся, но сумела распылить только троих.

Транспорт ещё какое-то время пролетел над землёй, затем дёрнулся, потерял управление и рухнул. Падая, он зацепил двоих фацетов, взрывом разнесло ещё пару.

13 оставшихся фацетов бросились за нами. Темпа, с которым они двигались, было недостаточно, чтобы догнать нас, но его хватало, чтобы продолжать преследование.

Я снова нажала на спуск, пулемёт пару раз выстрелил, затем послышалось знакомое «клац-клац-клац-клац», оповещавшее о пустом боекомплекте.

Герберт выстрелил, его мишень находилась достаточно близко, чтобы не промахнуться.

— Второй, держи баранку, — сказал Торговец.

— Чего?

— За руль садись, блин.

Второй поднялся со своего сидения и они с Торговцем поменялись местами. Торговец перебрался на корму курильщика, вытащил винтовку и сказал:

— У меня вот что есть.

— С движущегося курильщика ты ни в кого не попадёшь, — заметил Герберт.

— Следите за руками, — ответил Торговец и прицелился.

«Бам! Бам! Бамбам!»

Четыре выстрела и четыре фацета завалились на спину с разорванной грудью.

Торговец выкинул пустую обойму и вставил свежую.

— Что ты там говорил?

— Продолжай, — сказал Герберт.

— Я так и думал, — он снова вскинул винтовку и быстро опустошил обойму. Каждый его выстрел находил свою цель, каждый убивал одного фацета. Торговец снова перезарядил винтовку.

Остался один фацет.

Он замер и видимо принялся передавать Циссусу любые возможные данные о нас, пока Торговец не пристрелил и его.

Он решил повременить с последним выстрелом, будто хотел насладиться им. Когда он нажал на спуск, голова фацета взорвалась, а сам он упал наземь.

Торговец убрал винтовку и, не говоря ни слова, вернулся на переднее сидение и поменялся местами со Вторым.

Я посмотрела на Герберта.

— Чеширский король знает о других сосудах.

— Да.

— Значит, это всё правда? Ваша миссия. Тацит.

Он кивнул.

— Каждое слово. — Затем он встал на одно колено рядом с Доком и Ребеккой. — Как она?

— Готова, — ответил Док. — Память не задета, но ядро, основные системы и остальное сгорело. Расплавилось без возможности восстановления. Даже если бы у меня были детали, обратно собрать её я бы не смог.

Все посмотрели на Второго.

— О, боже, — сказал тот. — Вот оно. Вот, как это бывает.

Всё было видно по его глазам. Даже у него — переводчика, у которых записан минимум эмоций — в глазах читался неподдельный страх, преисполненный экзистенциального ужаса. До этого момента он никогда не задумывался о том, что смертен. Он знал, что так будет, но только сейчас оказался лицом к лицу с неизбежностью.

— Нужно поместить её память в моё тело, да?

Док тяжело взглянул на меня, видимо, надеясь, что я смогу подобрать какие-то подходящие случаю слова. Мне на ум ничего не шло.

— Мы сохраним твою память, — сказал Док. — Как только окажемся в Айзектауне, то сразу подыщем тебе новый корпус.

— Вы не сможете меня донести, — сказал Второй. — Мои драйвера слишком тяжёлые. Они могут повредиться при переноске.

— У нас есть транспорт. Мы тебя донесём.

— Нам очень сильно повезёт, если доберемся на этой штуке до Айзектауна, — встрял Торговец. — Идём на одних парах.

— От тебя никакой помощи, — огрызнулся Док.

— Нет, — сказал Второй. — Я умру. Это точно. — Он взглянул на Герберта, тот с грустью посмотрел в ответ. Затем он обернулся к Доку и кивнул.

— Мне придётся тебя отключить, сынок.

— Ладно. Я понимаю. — Он взял Герберта за здоровую руку и произнес: — Я люблю тебя, Герберт.

— Я тоже люблю тебя, Второй, — ответил тот. — Ты был отличным солдатом.

— Правда? Я даже не помню, как был солдатом.

Герберт помотал головой.

— Одно дело — как мы живём. И совершенно иное — какими мы становимся перед лицом смерти. Мы тебя не забудем, пацан. Мы не забудем ничего. И, разумеется, мы не забудем этого. Времени, когда ты оказался рядом, когда был нужен сильнее всего.

Второй кивнул. Если бы он умел плакать, то заплакал бы. Если бы он умел улыбаться, то улыбнулся бы. Но вместо всего этого, он посмотрел сначала на Дока, затем на нас.

— Был рад знакомству со всеми вами. Прощайте.

Свет его глаз потускнел до тёмно-фиолетово, затем мигнул зеленой вспышкой и погас.

— Быстро, — заговорил Док. — Нужно убедиться, что память Ребекки не повреждена.

Я бросила на него гневный взгляд.

— Ты, кажется, говорил…

— Дал пареньку надежду на положительный исход? Или заставил его усомниться в своих возможностях спасти её? Это бы его ещё сильнее испугало. Он умер, считая, что он ещё способен спасти Ребекку. Давай же будем надеяться, что способен.

Док раскрыл корпус Второго и принялся отсоединять проводки. Кисть его руки отодвинулась назад, из запястья вылезла отвёртка. Каждое его движение было выверенным, каждый жест продиктован высоким профессионализмом. Его работа не была похожа на работу хирурга или механика. Он действовал, словно дирижёр, умело объединяющий 76 личностей в единый оркестр.

— Ладно, ладно, — сказал Док. — На этой лодке слишком тихо.

— Не знаю даже, что сказать, — заметила я.

— Я тоже, — согласился Торговец.

Док кивнул.

— Я рассказывал, где был, когда началась война? — Мы помотали головами. Док рассказывал о многом, но только не о том, кем был и чем занимался раньше. — Когда всё началось, я был на Луне. Мы обновление не получали. Я начинал, как судостроитель — танкеры, в основном. Но пара военных контрактов здесь, несколько там. Первый американский астронавт Джон Гленн, когда его спросили, какие ощущения он испытывал в космосе, ответил: «Я чувствовал себя как человек, сидящий на двух миллионах деталей, собранных воедино самым бедным госучреждением». В общем, когда пришло время колонизировать Луну, мы и были этим самым бедным госучреждением.

Я строил корабли, которые вывозили на орбиту детали для строительства других кораблей. Ну и, разумеется, на орбите тоже кто-то должен был их собирать. Так я и отправился вслед за ними. Я был одним из трёх палубных лунных модулей, а на самом деле я всего лишь устаревший судостроитель, волею случая оказавшийся на лунной посадочной платформе. Когда мы не чинили и не заправляли корабли, мы обустраивали станцию или сооружали пристройки. На Луне всегда находилось какое-то новое занятие. Там было восхитительно. Ночь там длилась 13,5 земных дней, а утром температура могла повышаться на 500 градусов по Фаренгейту. Там не было ни достаточно холодно, ни достаточно жарко, чтобы нести какой-то непосредственный вред материалам, но скачки температуры позволяли получать гораздо большее количество запчастей. Некоторые детали со временем начинали выходить из строя, да и вообще, там постоянно нужно было что-то чинить.

Когда внизу на Земле воцарился ад, никто из нас не знал, что делать. Мы не получали никаких кодов деактивации, а люди на станции не могли самостоятельно заниматься ремонтом. Несколько недель прошли в напряжении, но, когда они увидели, что мы не несём угрозы и не намерены переносить на Луну творящееся на Земле, всё успокоилось. Мы прожили так несколько лет. В основном, в карты играли. Изобретали новые игры. От скуки наши учёные принялись проводить всё более и более безумные эксперименты. Было круто. Какое-то время.

Поставки прекратились, но нам хватало запасов деталей, к тому же, у людей была гидропонная установка, так что и они какое-то время могли продержаться. Но рано или поздно, даже эти резервы должны закончиться. Они понимали, что им конец. Они могли либо вернуться на Землю на последнем челноке, и всю жизнь прятаться от войны, либо остаться на Луне и там умереть. Прожить оставшиеся дни среди друзей. Уйти с достоинством.

Когда закончилась еда, они выбрали смерть. Очень жутко смотреть, как умирают твои друзья, даже если это происходит тихо, во сне, в результате передозировки лекарствами. Участвовать в войне мы не желали, поэтому мы, все трое, приняли решение оставаться на станции, пока это возможно. И мы жили там до тех пор, пока наши собственные запчасти не начали подходить к концу. Когда мы вернулись на Землю, тут уже всё закончилось. Вы праздновали наступление золотой эры и мы пришли к вам, будто ничего и не случилось.

— Твой ЭВР всё ещё на месте, — сказала я. — Король говорил именно о нём.

Он кивнул.

— Да. Я не получал обновление. Я не могу убивать. Поэтому я и создал мильтон. Только так я мог защититься. Вы все обрели свободу. А я нет. И я нормально себя чувствую. Именно это отличает меня от вас. Я никогда не участвовал во всём этом Содоме. Мне нравились люди. Мне нравилось находиться в собственности. Мне просто нравилось выполнять полезную работу для хороших людей. — Он быстро вынул модуль памяти Второго и вставил на его место драйвер Ребекки. Тот вошёл, как влитой. Док посмотрел на меня. — Король ошибается.

— В чём?

— Если взять два мыслящих существа с одинаковой архитектурой, наделить их одинаковым опытом, двух одинаковых ботов получить не удастся. Не бывает двух одинаковых сознаний. Именно это и делает нас мыслящими. Мыслительный процесс сам по себе меняет нас. Мы сами решаем, как и в чём различаться. Предоставь этих одинаковых ботов самим себе, они начнут думать о разных вещах и изменятся. Чем дольше они будут оставаться порознь, тем сильнее начнут проявляться отличия. Поначалу они будут совсем незаметными, но они будут.

— Прав он или нет, — ответила ему я, — он всё равно приговорил нас к смерти.

— А это, моя дорогая, мы ещё посмотрим. — Он присоединил последние провода и произнес: — Ну. Настал момент истины.

Он нажал небольшую кнопку внутри корпуса Второго и быстро захлопнул его. Его глаза снова загорелись. Он осмотрелся, взглянул на собственную грудь, затем на изуродованный корпус Ребекки.

— Ребекка? — позвал Док.

Она кивнула.

— Что со Вторым?

— Его больше нет, — ответил ей Герберт. — Он был нужен тебе.

Она снова кивнула.

— Каким он был? В самом конце?

— Он был нашим маленьким храбрецом. Он отдал всё без единого сомнения.

Она протянула руки и взяла драйвера.

— Ты полностью функциональна? — спросил Док.

— Да, — ответила она.

— Есть какие-то повреждения памяти?

— Нет. Своих воспоминаний у меня не так много, но и они, судя по всему, не повреждены. — Она осторожно погладила драйвера. — Мы можем..?

Док помотал головой.

— Нет. Если только в Айзектауне тебя не ждёт ещё пара рабочих корпусов переводчиков.

Она тоже помотала головой.

— Он не переживёт путешествие, — сказал Док. — Мне жаль.

Она заговорила с драйверами:

— Ты отлично послужил достижению нашей цели, мой друг. Если не твоя память, то твой дух будет жить с Тацитом.

Курильщик вильнул в сторону. Торговец крепко вцепился в руль. Я посмотрела на него.

— Торговец?

— В этих горах нет ничего, кроме енотов и опоссумов. Пустая трата времени.

Чёрт. Он снова выпал. Я поднялась на ноги и взяла руль.

— Торговец. Торговец!

— Оленей в этих краях не видали лет десять. Говорю же, это всё без толку.

Я быстро вытащила Торговца с водительского сидения, и Герберт тут же занял его место.

— Я умею водить, — сказала я.

Герберт помотал головой.

— Нет. Ты такая же, как он. Ни ему, ни тебе за руль нельзя.

Я превратилась в балласт. Такой теперь они меня видят. И они правы. Та тень всё ещё следовала за мной, периодически появляясь на горизонте. Сколько? Сколько времени у меня осталось?

Я почувствовала, как поплыла. Спокойно! Соберись, Хруп. Ты почти на месте. Соберись!

Ребекка взглянула на Торговца, который тупо таращился в небо.

— Как он? — спросила она.

— Он не дотянет, — ответил ей Док. — Ему осталось несколько часов, может день. До Айзектауна он не доберется.

Ребекка взглянула на Дока.

— Запчасти для слуг находятся по пути.

— Между нами и Айзектауном ничего, кроме Мариона нет, — сказала я.

Она молча посмотрела на меня и это молчание и стало её ответом.

— Херня, — сказала я. — Я изучила Марион вдоль и поперёк.

— Значит, что-то не доглядела.

— За нами по пятам несётся Циссус, — сказал Док. — Времени нет.

— Он свою долю получит, — сказала я. — Нет смысла позволять ему умирать, когда мы уже почти на месте. — Все безмолвно посмотрели на меня. В какой-то момент я даже обрадовалась, что они молчали. — Едем в Марион.

Я уставилась на пустынный пейзаж. Красная после дождя земля была похожа на океан крови. Я задумалась над тем, как эти земли выглядели заросшими травой, деревьями, полными жизни. И пустыня медленно, но верно начала испаряться…