Ревизор: возвращение в СССР 43

Глава 19

Москва

Посидели впятером, не вшестером, как планировали, обсудили основные вопросы будущей конференции с немцами. Тобольская отказалась вступать в оргкомитет, ну и ладно. Решили, что еще подумаем, кого вместо нее включить…

Конечно, ничего особенного мы там не родили. Продумали просто регламент будущей конференции, сколько кому давать времени на выступление, сколько сессий проведем. Решили также, что надо ее два дня проводить, к чему за один день спешить все доклады сделать? Обсудили также культурную программу. Естественно, включающую поход в Мавзолей, куда сейчас без этого, и в музей МГУ. Я настоял на том, чтобы и праздничный ужин организовать в честь приезда, и просить денег у МГУ на это мероприятие тоже. У университета же наверняка есть фонд на такие цели… А откажут – ничего страшного, главное попытаться…

Настоял на том, чтобы все результаты нашего совещания мы оформили протоколом, который Вите поручили передать Гусеву.

– Пусть комсорг МГУ видит, что процесс идет, – объяснил я ему.

После этого вернулись на оставшуюся часть пары, решил посидеть немного со всеми на занятиях. Затем пообедал неспешно в столовой МГУ, работая параллельно над статьями для «Труда», и поехал выступать на ткацкую фабрику по линии «Знания». Раньше на ней не был, отчитал лекцию по линии партии на интернационализм, не получил ни одного вопроса, но уехал домой с очередным комплектом постельного белья. Забавный размен получился: вроде как откупились бельем, чтобы не задавать вопросы…

Вспоминал весь день, время от времени, вчерашнее обещание Васи о том, что вот-вот уже начнётся его рейд на заводе «Серп и Молот». Любопытно было, конечно, получится ли взять у него Вагановича или нет. Настрой у Васи был задорный и боевой, это, несомненно, радовало.

Но вот получится ли всё реализовать так, как задумано? Дело всё же это достаточно непростое.

Так что, приехав домой после лекции, первым делом осведомился у Валентины Никаноровны:

– Не звонил ли мне кто-нибудь?

– Звонили с радио. Та же девочка, что и обычно, причем с самого утра почти. – сказала она. – Паша, я записочку на холодильнике прикрепила.

Да, вовсе не тот звонок, которого я ждал… Хотя ладно, радио тоже нужно. Неплохо выходит придумывать новые идеи для статей в газеты, а потом, пока на радио выступаю, столько всего наговорю, что и готовая статья в голове сразу образуется. Так что направился к телефону, чтобы набрать Латышеву. Но не успел трубку снять, как аппарат сам зазвонил, и вот этот звонок уже оказался от Васи…

– Ну что, Паша, танцуй, – довольным голосом сказал он. – Не знаю, как там дело дальше пойдёт в суде, но Вагановича твоего мы взяли. Причём не только с помеченными купюрами, но и с пальчиками на них и на конверте. Представляешь, он пересчитывать деньги взялся, получив их от своего сообщника. Потом пытался припрятать в ящик стола, но естественно, нашли при обыске…

– Ну так это же вообще здорово, что оставил пальчики на переписанных купюрах, – сказал я с энтузиазмом. – Гораздо более весомые улики, чем просто конверт с деньгами в ящике, который достали в присутствии понятых.

– Ого, даже не ожидал, что так хорошо разбираешься в нашей специфике, – похвалил меня Вася. – Да, ты абсолютно прав. Это более веская улика. Уже не попытаешься отмазаться, сказав, что не знал, что в конверте. Но неожиданные неприятности всё равно возможны, к примеру, если вдруг резко поменяет показания тот, кто давал взятку. И такое у нас тоже случалось. Ты только извини, я фамилию взяткодателя упоминать пока не буду. Ни к чему тебе сейчас все подробности эти знать про Вагановича. Я тебе вообще про арест его сказал сейчас, потому что из-за него же тобой всё и затевалось, насколько я понимаю…

– Да, всё верно, – согласился я с ним. – Как там в Библии было сказано? Глаз за глаз. Он едва моего отчима в тюрьму не законопатил, причем без всяких оснований по липовым обвинениям. Так что за мной серьёзный должок оставался с той поры. А уж как мой отчим обрадуется!

– Как он, кстати, у тебя в министерстве прижился? – с любопытством спросил Вася. – После заводской работы не слишком для него там всё?..

Вася на несколько секунд завис, видимо, подбирая слово, потом наконец сказал:

– Официально…

– Формалистски? – переспросил я.

– Ну да, – согласился он. – Это слово больше подходит…

– Ты знаешь, пока что точно не жалуется. Более того, скорее сильно воодушевлён. Раз в несколько недель в командировку выезжает. В каждой из них начальником над группой сотрудников. Принимают их на местах, как родных, облизывают со всех сторон. Правда, это нисколько не влияет на отчёты, которые он министру предоставляет, но те же бедолаги на местах не могут этого знать. Так что искренне стараются разнообразить его путешествия. Это почти что как туризм выходит, только за счет государства, и с пользой для него.

– Ого, так он совсем неплохо устроился, – уважительно сказал Вася. – Все бы так рабочие места меняли удачно.

Тут я услышал, как в кабинете у Васи хлопнула дверь, и громкий начальственный голос что-то сказал в его адрес. Стало ясно, что ему сейчас там будет не до меня.

– Ну ладно, Вася, с меня причитается, – поблагодарил я ещё раз друга и попрощался с ним, положив трубку. Взглянул на часы и покачал головой. Не так уж много времени осталось до окончания рабочего дня. Надо звонить на радио…

Латышева очень обрадовалась, услышав меня.

– А я, Павел Тарасович, как с утра позвонила, так уже и не надеялась, что вы перезвоните. А то начальству очень бы хотелось услышать вас по арабо-израильскому конфликту: кто там прав, кто там виноват и как он повлияет на мир… Смогли бы вы завтра подъехать записаться?

– Завтра никак. Весь день расписан от и до. Учитывая, что послезавтра суббота… Суббота подойдет?

– Если вам не сложно, то мы готовы и послезавтра записать вас. Мы же радио, мы каждый день работаем.

– Но нам же и вторая тема понадобится, правильно? – сказал я. – Что из-за одной темы-то ездить?

– Да, неплохо бы, – растерянно ответила журналистка, явно не зная, что мне предложить.

Мне тут же пришла в голову идея.

– А что, если я сделаю выступление про Всемирный конгресс миролюбивых сил в Москве, на котором я тоже лично немного присутствовал? – спросил я её. – На выступлении Леонида Ильича, в том числе.

– Ой, так это великолепно, взгляд изнутри. – радостно сказала Александра. – Думаю, такую тему руководство обязательно согласует.

Договорились, что с утра она ещё раз позвонит, подтвердит, что темы согласованы руководством. Что-то мне кажется, что после моей ремарки о том, что я присутствовал на выступлении Брежнева, и вторую тему тоже согласуют обязательно. Она обязательно это упомянет, разговаривая с начальством, а в этой стране принято уважать людей, которых ты от редакции радио не посылал присутствовать на выступлении генсека страны, а они там все равно как-то оказались…

Сел работать над докладом для КГБ на восьмое ноября. Мне же завтра уже надо доклад Румянцеву передать… Итак, тема прав человека…

Я уже, держа ее постоянно в уме, придумал, как мне ее расписать получше. Теперь осталось только написать все на бумаге, а потом напечатать чистовой вариант на печатной машинке.

Ключевой тезис – никаких подписанных соглашений с Западом по западной версии прав человека, что они нам будут пропихивать. И насколько я помню, в 1975 году благополучно и пропихнут… Не говоря же о том, как ее удачно будут после этого использовать против СССР, я достаточно пожил в двадцать первом веке, чтобы лично увидеть то, во что она в результате превратилась. И насколько хорошо способствует вымиранию европейцев, за счет расширения прав до абсурда. Что же тут хорошего, если все с обезумевшими глазами занимаются выяснением, сколько десятков полов существует у человека, вместо того, чтобы поднимать вопросы нормальной семьи и рождаемости? Нет, нам такой версии прав человека ни в СССР, ни в двадцать первом веке не надо… Не будет рождаемости, не будет нормальной традиционной семьи – и страна исчезнет с карты мира.

Сделал упор на то, что на любых переговорах с западниками надо упирать на то, что у нас своя уникальная славянская цивилизация, и для нас коллективные права человека не менее важны, чем для Запада индивидуальные. К примеру, важнейшим коллективным правом советского народа является право на мир. И ради него вполне можно, и в отдельных случаях нужно, ущемлять индивидуальные права человека. К примеру, индивидуальное право свободы слова – если оно используется для того, чтобы разрушить мир на территории СССР, пропагандируя рознь между народами, к примеру, то государство не то что имеет право, а обязано подавлять такую свободу слова.

А что касается в целом индивидуальных прав человека, то надо говорить американцам и европейцам, что в силу нашей уникальности для нас важнее отдельные виды прав, чем для них. Та же свобода слова намного менее важна, чем право на труд, право на бесплатную медицину, на счастливое детство, на бесплатное среднее и высшее образование. Не должна ни в коем случае сложиться ситуация, когда право на свободу слова уничтожит все остальные эти права… Собственно, как и случилось при Горбачеве, когда под лозунгом гласности уничтожили все скрепы, которые сплачивали сотни отдельных народов в единый советский народ…

***

Москва, посольство Японии в СССР

Тору Фудзита, посол Японии в Советском Союзе, с недоумением прочитал письмо от своего друга, министра Министерства внешней торговли и промышленности Кэйсукэ Хаяси. Тот благодарил его за посланную информацию после беседы с журналистом Павлом Ивлевым, но при этом почему-то высказывал уверенность, что молодой человек просто позаимствовал информацию от какого-нибудь из своих профессоров… И что если он сможет найти этого профессора, то министр будет очень ему благодарен… Писал министр также о том, что вместо конференции для студентов, которая позволит поближе познакомить с Ивлевым молодежь из Японии, наладив с ним каналы общения на будущее, он принял решение провести конференцию для профессоров, чтобы побыстрее выявить этого самого профессора, в существовании которого почему-то так уверен…

Посол имел большой опыт работы в бюрократических структурах, и уже не удивлялся, когда информация сильно искажалась, проходя через нескольких посредников. Но он не мог понять, с какой стати Кэйсукэ вообразил, что журналист сам не мог написать эту статью? Почему они там в Токио решили, что парень просто позаимствовал информацию из другого источника?

У посла был огромный опыт общения с множеством людей… Он давно уже научился быстро разбираться, с кем имеет дело, с умным человеком или посредственностью. А тут он общался минут одиннадцать, так точно, с этим парнем. Он не только быстро и точно отвечал, но и сквозил уверенностью в своей точке зрения. Так не выглядят, когда пересказывают чужие мысли, удачно присвоенные по случаю. Не учел также министр и тот факт, что у парня уже десятки публикаций по другим темам в одной из самых крупных газет СССР. Часть он сам просмотрел, часть поручил изучить помощникам – вывод они сделали один и тот же, статьи написаны хорошим языком, аргументированы, и принадлежат перу умного человека с гибким умом. Невозможно себе представить, что каждую свою статью Ивлев пишет, украв информацию у кого-то. Так в жизни не бывает.

Так что по всему выходило, что в Токио совершают огромную ошибку и идут по ложному следу… Первая мысль – сообщить им об этом. Но посол хорошо знал, какие последствия такое предупреждение может иметь, учитывая особенности культуры его страны. Да, они друзья с министром, но сколько эта дружба продлится, если он позволит себе его так жестко критиковать? Напиши он все, что думает по этому поводу, министр решит, что он принимает его за идиота…

А ведь вряд ли Кэйсукэ не поделился уже этой своей точкой зрения и с другими серьезными людьми. Если он даже не обидится, а серьезно воспримет его точку зрения, не факт, что у него уже есть возможность отказаться от своего заблуждения без потери репутации… Чертова политика и чертовы условности именно в японской политике!

Нет, так рисковать дружбой с Кэйсукэ он не будет. Другого такого серьезного друга, находящегося в фаворе у премьер-министра, ему в его возрасте уже не завести.

Значит, ничего писать он не будет. Первоначальную информацию он подал верную, если они там себе в Токио что-то не то вообразили, то не человеку, находящегося на его уровне их поправлять… Он просто будет кропотливо собирать и дальше информацию об этом Павле Ивлеве, приглашая его на каждый прием, что устраивает его посольство, и общаясь с ним во время них. А когда в Токио все же сообразят, что шли по ложному следу, и обратятся к нему с вопросами, у него, хочется надеяться, будет уже какая-то достоверная информация, резко отличающаяся от их фантазий…