Ревизор: возвращение в СССР 43

Глава 16

Зеленоградский рынок, Москва

Когда Вася, проводив ряженых до самой двери, чтобы пожелать им удачи, вернулся обратно, я решил перехватить его у Ильдара. К тому же Ильдар, когда Вася к двери пошел, на Витю переключился, стал ему что-то с серьезным лицом втолковывать…

Баранов и сам был рад сбежать от своего прежнего собеседника, судя по его выражению лица. Похоже, Ильдар его утомил своими постоянными уточнениями деталей достаточно рядового по меркам опытного милиционера рейда.

– Ну что, а как там дела обстоят по-нашему с тобой вопросу? – спросил я друга. Напрямую не стал упоминать «Серп и молот», слишком много людей вокруг. Не надо никому даже краем уха слышать, что милиция интересуется этим заводом. Мир тесен, сболтнут еще где-нибудь, даже не со зла, а слухи потом могут запросто дойти до кого-нибудь с этого завода, и скоро уже весь коллектив завода об этом будет знать… И все, ни один взяточник ни копейки ни у кого не возьмет в ближайший месяц так точно…

– Вот-вот, Паша, – радостно улыбнувшись, подмигнул он мне. – Всё, что мог, сделал. Так что жди новостей. Если всё пройдёт по плану, то завтра уже и позвоню.

– Ну, удачи тебе тогда, конечно, – пожелал я Васе.

Дальше про жизнь ещё немного поговорили. Он долго расхваливал машину, которую купил при моей помощи. Сказал, что, на удивление, несмотря на то, что предыдущий владелец тоже в милиции работал, но машину он явно очень берег. Так что она практически и не ломается.

– Хотя, если честно, добавил Вася, – я и сам её тоже берегу. Ну и раз майором теперь стал, то много возможностей служебным транспортом имеется пользоваться. Я, конечно, эти возможности использую по полной.

***

Зеленоградский рынок, Москва

Ираклий сильно волновался, когда шёл вслед за Марком. Начальник вызывал у него восхищение. Он ни секунды не колебался, шёл по рынку так, словно тот принадлежит ему, уверенно и целенаправленно двигался к административному зданию.

А вот в себе Ираклий вовсе не ощущал той уверенности, что демонстрировал Марк. Надо бы как-то приободриться… – подумал он. – Ну а что я паникую? Вон, за нами в качестве команды поддержки два милиционера идут, да ещё в серьёзных званиях. В автобусе ещё один милиционер ждет, личный друг Паши. Ильдар там же, да и Паша Ивлев.

Ну что тут такого может плохого случиться? Дело-то у них достаточно пустяковое – на взятке поймать вороватого директора рынка.

Так, подбадривая себя, он и шёл вслед за Марком.

Вскоре они, поднявшись на второй этаж, вошли уже в приёмную директора, и поздоровались с сидевшей за столом у окна секретаршей предпенсионного возраста с высокой прической, посмотревшей на них сначала со строгим выражением лица.

Ираклий думал, что та отнесётся к ним пренебрежительно. Рынок всё-таки, а не дом высокой культуры. А они одеты словно торгаши из грузинской деревни… Вряд ли в Москве такие котируются.

Но, на его удивление, женщина радостно расплылась в улыбке.

– Вы, видимо, к директору? – спросила она.

– Да-да, мы к товарищу Ракунову, красавица! – мелко закивал головой Марк, тут же обретя акцент уроженца Кавказа.

– Проходите, пожалуйста. Он с удовольствием вас примет. – к изумлению Ираклия сказала она.

Впрочем, Ираклий тут же сообразил, что директор, видимо, делится со своей секретаршей нетрудовыми доходами. Так что в её интересах как можно больше посетителей к нему пропустить, которые директору могут денежку занести...

Ракунов оказался совсем не таким, как ожидал Ираклий. Он думал, что директор окажется плотным и с огромным пузом, и будет свысока смотреть на своих посетителей.

Но опять же все его стереотипы рухнули. Ракунов оказался невысоким, худощавым и очень подвижным человеком. Из-за стола он, конечно, не поднялся, но сесть своим посетителям предложил. И вид имел достаточно любезный.

– Геннадий Викторович, мы к вам пришли, рад знакомству с вами! – тут же заговорил Марк. – А почему пришли – потому что мы теперь тоже жители Зеленограда. Раньше вот с племянником в Тбилиси жили. Ох и солнечный же наш Тбилиси, а какие у нас там виноградники! Но теперь тут жить будем, но брат мой так в Тбилиси и остался. Какое он там вино домашнее делает, вы бы знали! Хотя чего я зря говорю, вот попробуйте!

И Марк тут же из авоськи, которую тащил с собой, извлёк трехлитровую банку с домашним вином и водрузил директору на стол.

– Посмотрите, какое прозрачное вино, – начал он расхваливать трёхлитровку. – Какой благородный оттенок! Не желаете попробовать, убедиться, что мы предложим гражданам Зеленограда самое лучшее качество из Грузии? От всего сердца!

– То есть, товарищи, я так понимаю, вы, видимо, хотите снять киоск для продажи домашнего вина? – задал им вопрос Ракунов, не торопясь следовать предложению Марка и пробовать принесённое ему вино.

– Да-да, – обрадованно закивал снова Марк, – вот именно! Продавать домашнее вино в киоске. Честно говоря, взяли бы даже два киоска. В одном я буду продавать, в другом делать вид, что продаёт вино мой бестолковый племянник Ираклий. Хотя кто знает, может, чему-то и научится…

– Понимаю, товарищи, и рад был бы вам помочь, но, к сожалению, свободных киосков нет. – покачал головой Ракунов.

– Как нет? – расстроенно спросил Марк. – Мы же только что по рынку шли. Половина киосков закрыта! Только в половине кто-то чем-то торгует…

– Если товарищи сегодня свои киоски не открыли и ничего в них не продают, это не значит, что они ими не арендованы, – развёл руками с сожалеющим видом Ракунов.

Ираклий, как и просил его Марк, помалкивал пока что и делал вид, что он имбецил, разве что слюну на пол из уголка рта не пускал. Ракунов пару раз скользнул по нему взглядом и вовсе утратил к нему всяческий интерес.

– Но, возможно, товарищ Ракунов, нашлось бы всё-таки два киоска? Я готов со всем пониманием сделать дополнительный взнос.

Рука Марка скользнула за пазуху, и на столе Ракунова появился конверт.

Марк, понизив голос и зачем-то оглянувшись, сказал:

– Я поспрашивал других торговцев… Не волнуйтесь, тут всё строго по тарифу.

Конверт моментально исчез в ящике стола.

Ираклий видел, что у Ракунова даже никаких сомнений не возникло, и он снова восхитился Марком. Сыграл тот, конечно, абсолютно талантливо, прямо его хоть на сцену театра выпускай. Возможно, даже не тбилисского, а московского.

– Ну раз так сильно нужно вам, товарищи, будут вам два киоска. Изыщем возможности. Пройдите к бухгалтеру, оплатите аренду за два месяца и возвращайтесь ко мне. Пойдём потом с вами, киоски вам выбирать…

Марк многословно начал благодарить Ракунова, затем подхватил под локоток Ираклия и потащил его к двери.

– Вот мы сейчас сразу и вернёмся. Как заплатим, так сразу и вернёмся, товарищ Ракунов, долго ждать вам не придётся! – пообещал он, прежде чем закрыть за собой дверь.

В приёмной уже ожидало двое цыган. Правда, насколько Ираклий понял, конспирация у них не прокатила – секретарша всё равно их узнала.

Ну да, было бы странно иначе, учитывая, что это милиционеры из этого самого городка. Что-то они не продумали явно на этом этапе… Правда, сделать она ничего не могла, сидела просто бледная и смотрела на них, видимо, понимая, что всё дальше будет только плохо. Один из милиционеров стоял около двери в приемную, другой рядом с ней. Видимо, на случай, если она захочет как-то директора предупредить, рванув к двери или вообще сбежать…

Марк кивнул цыганам, и они тут же устремились в кабинет Ракунова.

– Милиция! Встать, отойти от стола!

***

Зеленоградский рынок, Москва

Хоть мы в автобусе и болтали, но, само собой, на это заветное окошко в здании рынка всё время поглядывали. И конечно же, не пропустили момент, когда оно открылось и один из милиционеров помахал нам рукой. Мы тут же десантировались из автобуса и рванули к зданию рынка. Вася, предъявив удостоверение первым попавшимся покупателям, с металлом в голосе потребовал помочь советской милиции и проследовать с ним, чтобы выступить понятыми. Старичок и женщина средних лет и не подумали спорить, послушно пошли вслед за ним.

Добрались до кабинета директора рынка. Невысокий и щуплый человечек стоял у окна, с тоской глядя на набившихся в его кабинет людей. При появлении понятых два обряженных в цыгана местных милиционера тут же оживились и начали выполнять свою работу. В присутствии понятых обыскали стол и достали из него три конверта. Один из них оказался от Марка, два других, видимо, от предыдущих посетителей. Из конверта Марка вытащили сто двадцать рублей, из двух других в совокупности сто тридцать. Старичок-понятой разволновался, когда милиционеры объявили, что это все взятки, и начали переписывать купюры:

– Это что получается, ты за день с людей содрал в три раза больше денег, чем моя пенсия? И это еще только утро! Морда твоя буржуйская! К стенке бы тебя поставить!

Он даже рванулся в порыве негодования к директору рынка, видимо, бить ему морду. Но Вася его остановил, и тут же заверил, что советская власть примет должные меры к этому преступнику, годами обиравшему советских граждан.

– Вот на это, дорогой товарищ пенсионер, можете смело рассчитывать! – сказал он ему, видя, что тот начинает успокаиваться, после чего присоединился к своим коллегам, чтобы ускорить процесс.

***

Москва, посольство ГДР

Йохан Баум чувствовал себя все хуже и хуже. Еще вчера он с удивлением и беспокойством понял, что, возможно, приболел, когда утром неожиданно проснулся с головной болью и слабостью. Решив, что дело пустячное, он взбодрился большой чашкой кофе и привычным стаканом апельсинового сока, но заряда бодрости хватило ненадолго. Весь день он чувствовал себя разбитым, но температуры не было, поэтому Баум решил, что это просто небольшое недомогание, связанное с плохой погодой и, возможно, случайным переохлаждением.

Встал сегодня утром он снова разбитый. Голова со вчерашнего дня так и не прошла, что удивляло и тревожило камрада Баума, так как головными болями он в принципе практически не страдал. Возникла даже мысль остаться дома и постараться подлечиться, но Йохан решил не позволять себе слабостей.

С каких пор плохое самочувствие – это повод отлынивать от работы, – одернул он сам себя сердито. – Нужно выкинуть мысли о болезни из головы и заняться делом, сразу все пройдет, – решил он и поехал в посольство.

Однако уже через пару часов работы Йохан серьезно пожалел о принятом решении. Самочувствие ухудшалось. Голова болела все сильнее, вдобавок начались головокружения. Слабость была такой, что он с трудом сидел за рабочим столом. Хотелось лечь на диванчик и не шевелиться.

Кое-как Баум добрался до медицинского кабинета. Врач, измерив ему температуру, присвистнул.

– 39,3, камрад Баум. Боюсь, вы серьезно заболели, – сказал он, осматривая пациента более внимательно. – Горло в порядке, но лимфоузлы сильно увеличены. Похоже, какое-то инфекционное заболевание. Настоятельно рекомендую вам ехать в больницу и обследоваться. Надо сдать анализы и поставить точный диагноз, чтобы понять, какое требуется лечение.

Сил спорить у Баума не было, да он и не собирался. Чувствовал он себя настолько плохо, что и сам бы поехал в больницу, даже без рекомендаций врача.

Врач вызвал скорую помощь в посольство, и уже через час Баум был в инфекционной больнице, а еще через пару часов в посольство позвонили и сообщили, что у Йохана Баума ветряная оспа.

Врач сразу же опросил всех сотрудников посольства о том, болели ли они ветрянкой, и отправил троих, кто не болел ранее, на карантин домой на неделю. Оставшимся пришлось в спешном порядке решать, кто и как будет заменять временно выбывших сотрудников, включая камрада Баума. Положение складывалось авральное, так как и так не слишком большой штат посольства изрядно поредел. Вдобавок выбывшие из-за карантина сотрудники были отосланы домой в спешке и не успели передать дела.

– Да, неделя предстоит непростая, – мрачно констатировал Вульф Краузе в конце рабочего дня, кое-как перераспределив обязанности и отменив большую часть запланированных встреч. – Хоть бы посетителей особо не было…

***

Москва

Из Зеленограда мы приехали только к часу дня, уж больно много времени занял весь процесс, включая доставку задержанного Ракунова в камеру предварительного задержания. Я, честно говоря, не совсем и понимал в чем смысл нам толочься на территории милицейского участка, могли уехать намного раньше, но Ильдару почему-то показалось это интересно. Он долго беседовал с местным милицейским начальством, изображая высокого начальника, а те и были рады подольше пообщаться с высоким гостем из Кремля. Поднял он себе самооценку за счет их безграничного уважения конечно знатно…

Нас и за стол бы позвали, местный подполковник прямо сказал, что его уже подготовили, но Ильдар и Марк понимали, что им еще на работу возвращаться. А если сядешь за такой стол, то вряд ли удастся воздержаться от выпивки… Так что все же уехали в Москву, ничем не угостившись.

И вот приезжаем мы туда к часу, к самому началу обеда, а мне же нужно доклад и копию передать… Просить Марка или ребят не решился, уж больно дело ответственное. Все взбудоражены, что логично после такого рейда. Мало ли, обсуждая его, позабудут о моих делах. Вот потом Пархоменко на мне отыграется, что я один раз в неделю прийти должен, доклад отдать, и с этим не справился…

– Пойдем пообедаем где-нибудь? – предложил я всем, когда мы приехали.

– В «Россию» можно, – предложил Ильдар. – Ближе всего. И качество достойное.

Пошли, покушали там с удовольствием. У ребят тем более двойной праздник – сегодня их отпустили по просьбе Ильдара с учебы, чтобы могли поучаствовать в этом рейде. Все дружно хвалили Марка за искусство перевоплощения, и в особенности Ираклий.

– Даже я поверил, что Марк всю жизнь в Грузии прожил! У этого Ракунова не было и шанса! – твердил он.

После обеда отпустили Васю, он заспешил по делам, и все вместе двинулись в Кремль.

Попрощался на развилке к кабинету Пархоменко с остальной компанией, занес доклад, взял талончики на ноябрь – еще в прошлый раз попросил секретаршу Пархоменко заранее мне их дать. Зашел также к самому Пархоменко, договориться с ним, чтобы отпуск мне оформил за свой счет на время поездки на Кубу. Он вызвал секретаршу, долго вместе смотрели мою путевку… Как ни хмурились они оба, и Василий Николаевич, и Валерия Николаевна, изнывая от зависти, что в хмурый московский ноябрь я буду прохлаждаться на солнечном пляже, а сделать ничего по этому поводу не могли. Объявил мне Пархоменко, что отпускает меня. Мы уже раньше выяснили, что спорить с Межуевым и мной как его протеже не в их весовой категории…

Я, конечно, порадовался, что Пархоменко в этот раз правильно себя повел, а не попытался скандал какой устроить с беготней по начальственным кабинетам в попытке не пустить меня за рубеж. Ну и я конечно, постарался подсластить ему пилюлю, сказав со вдохом, что доклады я в следующий раз принесу все четыре, чтобы и во время отпуска можно было Межуеву их подавать из Верховного Совета.

– Отпуск не отпуск, товарищи, а Политбюро должно вовремя доклады получать, – скромно сказал я. – Ночами не сплю сейчас, пишу их. А что делать?

Пархоменко закивал так яростно, что я понял – не должен он побежать жаловаться на мой отъезд. А то была мыслишка все же, что он сейчас меня просто успокаивает, а сам все же затаил идею, отпустив меня, устроить скандал у своего начальства. Политбюро – это высшая лига. Не с его должностью в такие дела лезть…

Но на всякий случай я еще решил подстраховаться. Когда к Воронцову зашел, копию отдавать, сказал ему тоже, что хоть и ухожу в длительный отпуск, но доклады все на следующей неделе принесу на месяц вперёд. И попросил его проследить при возможности, чтобы Пархоменко «не забыл» их вовремя пересылать по четвергам Межуеву.

Тот понимающе кивнул, и пообещал за этим проследить. Человек опытный, прекрасно понимает, что за человек Пархоменко, спит и видит, как бы какую-нибудь подлянку устроить тем, кто ему не нравится…

И поскольку понимаю, что и он человек занятой, все же глава комиссии по промышленности, могут так отвлечь, что времени не будет про мои доклады вспоминать, как только вышел из Кремля, подошёл к ближайшему телефону и набрал еще и помощницу Межуева. Попросил Таисию Григорьевну записать для него, что я отбываю на Кубу с десятого по тридцатое ноября, но готовые доклады на весь ноябрь оставлю у Пархоменко, так что если что, надо их у него требовать…

Нормально пообщались. После того нашего конфликта Таисия Григорьевна стала как шелковая. Перестала врубать режим стервы… Вот и славно, а то мне с ней делить все равно нечего, чтобы ссориться по пустякам…

Поехал в спецхран. Времени осталось совсем мало, конечно, посидеть там, скоро уже и за Галией ехать, забирать ее, но даже за два часа что-то собрать можно. Никогда не понимал тех людей, которые со словами, что времени на что-то слишком мало, вообще руки опускают и ничего не делают. Тут немножко времени урвешь, потом там, вот и какое-то важное дело уже сделано…

***

Москва

После спецхрана, как и договаривались, встретил жену после работы и поехали к Ксюше. Гостинцев ей Галия еще вчера собрала, я в багажник их утром закинул, чтобы не забыть, так что заезжать в магазин не стали.

Ксюша была дома, сама нам дверь открыла с Максимкой на руках.

– Ой, а я как раз с Максимкой из ванной иду, – сказала она радостно, – услышала стук, а это вы. Заходите скорей.

Прошли быстренько к ней в комнату под любопытными взглядами выглядывающих из кухни соседей. Ну да, сейчас вечер, в коммуналке «горячая пора». Все с работы и учебы поприходили. Всем надо поужинать, помыться, пообщаться, дела домашние поделать…

Вручили Ксюше гостинцы и рассказали новость о берлинских площадках и предстоящем визите в посольство. Ксюша поначалу дар речи потеряла, переводя взгляд с меня на Галию и обратно и пытаясь видимо решить, не шутим ли мы. А потом положила Максимку в кроватку и бросилась к нам обниматься.

– Это невероятно просто! – восклицала она. – Аж не верится даже. С ума сойти!

– Поздравляю, – улыбаясь, сказал я ей, видя такой искренний восторг.

– Спасибо, Паша! Спасибо, Галия! – растроганно повторяла Ксюша, начиная уже плакать от счастья.

– Так. Стоп! Давай без потопа здесь, – мягко укорил я ее. – Радостная новость, а не печальная, так что никаких слез.

– Хорошо, – закивала Ксюша, стараясь успокоиться. – Просто вы не представляете, насколько это все важно и вовремя…

Ага, конечно, не представляем. Не так уж трудно и догадаться, что одинокой молодой мамочке в коммуналке деньги ой как нужны…

– Мы очень рады за тебя, – обняла подругу Галия. – И за меня, – добавила она с усмешкой. – Я сама, знаешь, как обалдела, когда Паша мне рассказал о звонке из горкома и о приглашении в посольство? Тоже поверить не могла никак…

Объяснили Ксюше подробно, во сколько нужно быть в посольстве, что с собой взять и какой там адрес.

– Тебе есть с кем Максимку оставить? – спросила подругу Галия озабоченно. – Там очень просили именно в пятницу прийти, переносить встречу нежелательно.

– Что ты! Какое переносить? – замахала руками Ксюша. – Конечно пойдем. А с Максимкой я попрошу Веру Геннадьевну посидеть. Это соседка из 15 дома, через двор от нас, – пояснила она. – Мы с ней в сквере познакомились, когда гуляли. Она там с внуком была. А сейчас внука родители обратно в Ярославль забрали, садик им дали, а Вера Геннадьевна скучает одна. Я уже пару раз просила ее, она с Максимкой сидела, когда мне надо было на ЗИЛ съездить. Так что все хорошо, будет с кем малыша оставить.

– Отлично, – обрадовался я.

– А зачем на ЗИЛ тебя вызывали? – удивилась Галия.

– Не вызывали. Я сама ездила, – пояснила Ксюша. – На работу хочу выйти уже. Договаривалась о яслях для Максимки.

– И когда выходишь? – спросил я ее немного удивленно.

Помнил еще, как она говорила, что ребенка как минимум до года будет сама дома растить, прежде чем на работу возвращаться. Хотя тогда она за Ивана замуж собиралась. Видимо, были другие ожидания от жизни…

– В ноябре. Совсем скоро уже, – ответила Ксюша вполне радостно. По тону было понятно, что на работу она хочет.

– Ну и чудесно. Молодец! – поддержала подругу Галия. – Надеюсь, Максиму в яслях понравится.

– На ЗИЛе ясли хорошие, – кивнула Ксюша. – И воспитатель мне понравилась очень, мы уже познакомились. Да и я там работать же буду совсем рядом. Так что если что…

– Тебя в отделе заждались небось? – усмехнулся я.

– Ага, – расцвела в ответ Ксюша. – Сама не ожидала, что так соскучусь по всем там. Да и меня встретили радостно. Юрка так вообще чуть в пляс не пустился, как услышал, что я на работу возвращаюсь.

Поговорили с Ксюшей еще минут десять, обсудили последние новости и засобирались домой. От чая отказались. На кухню сейчас не пробиться, а возиться с плиткой в комнате с малышом, напрягая хозяйку, не хотелось. Да и парни дома наши ждут…

***