Ревизор: возвращение в СССР 43

Глава 13

Москва, посольство США в СССР

Резидент ЦРУ в СССР Миллер сидел за своим столом и с очень большим интересом изучал тексты радиопередач Павла Ивлева, которые наконец поступили в его распоряжение. В особенности его заинтересовала передача по поводу Чили, вышедшая на советском радио месяца за полтора до состоявшегося военного переворота в сентябре 1973 года.

Он уже ознакомился и со статьёй в газете «Труд», написанной Ивлевым также по Чили, и теперь ему хотелось сопоставить два текста.

Вскоре он установил, что в рамках радиопередачи Ивлев озвучил многое из того, что было написано позднее в газете.

Миллер был серьёзно озадачен.

Получалось, что пацан достаточно чётко обозначил всё, что произойдёт в Чили осенью, включая даже сроки. И совершенно очевидно, что это была его собственная позиция. Поскольку, уже неплохо изучив СССР, и как все в нем устроено, он не мог поверить в то, что любая серьёзная организация в Советском Союзе позволила бы студенту, подрабатывающему журналистом, выдавать в эфир вещи, выработанные какими-то серьезными структурами, да ещё и от собственного лица.

Нет уж, с секретностью у русских всё обстоит очень хорошо. Это одна из самых закрытых стран в мире. А выдать в эфир такое и напечатать в крупной газете могли только в том случае, если пацан всё это сам придумал.

Как говорится, чем бы дитя ни тешилось, если готово само за это отвечать…

Тема, конечно, достаточно специфическая – о том, что одной из социалистических стран угрожает военный проамериканский переворот, но Ивлев умудрился пустить её достаточно своеобразным вторым планом. Вот цензура, видимо, и пропустила всё это. А что касается заглавной темы, то он неплохо попал в общую идеологическую струю, популярную в Советском Союзе, о том, что империалисты постоянно строят коварные планы в отношении союзников Советского Союза.

Да, скорее всего, так оно и вышло.

Но главный вопрос, конечно, как студент третьего курса умудрился так точно просчитать, что будет происходить на другом континенте через полтора месяца?

Поэтому Миллер уже отправил в штаб-квартиру ЦРУ и текст статьи, и стенограмму радиопередачи для того, чтобы их посмотрели профильные специалисты по Латинской Америке. Пусть с высоты своего экспертного опыта оценят то, что тогда говорил и писал пацан, и ответят на вопрос, можно ли было, ткнув пальцем в небо, сделать такие точные предсказания. Или у него действительно есть по Чили настолько серьезные экспертные знания…

Он также сделал пометку, чтобы после этого все материалы передали и специалистам уже по социалистическому лагерю. Пусть они тоже посмотрят, насколько тексты Ивлева соответствовали официальному чилийскому мейнстриму не только в СССР, но и в других социалистических странах, потому что ясно, что сам Миллер на весь соцлагерь разорваться не мог. Центральную прессу, радио, и телевидение его специалисты неплохо анализировали, но это касалось только СССР. Что там происходит в Польше, в ГДР, или в Венгрии, он понятия не имел. Вся информация из всех социалистических стран, вместе взятых, собранная и проанализированная резидентами, стекалась уже непосредственно в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли. Вот пусть там и разбираются, а ему уже результаты сообщают и дают поручения…

Уделил он большое внимание и статье с радиопередачей, из-за которых, видимо, этот молодой журналист и оказался на приёме в японском посольстве. При этом он выявил достаточно любопытный нюанс: статья оказалась значительно смелее по своему содержанию в отношении перспектив японской экономики и японского технологического развития, чем сделанная на радио передача.

Внимательно изучив как текст статьи в «Труде», так и стенограмму сделанной передачи на радио, он не сразу, но обнаружил, что в передаче на радио пропало порядка двух абзацев, которые наличествовали в статье.

Конечно, статья была опубликована значительно позже, так что Ивлев уже сам мог придумать и добавить эти два абзаца, но возможна была и ситуация, что текст изначально был примерно тот же самый, но на радио решили вырезать эти два абзаца по каким-то идеологическим или другим причинам.

Ну да, эти два пропавших абзаца достаточно смелые и очень уж хорошо характеризуют перспективы японцев.

Честно говоря, ему самому такие перспективы японцев были совершенно не симпатичны. Узкоглазые должны знать своё место и находиться под строгим контролем США. А если они действительно так расцветут, как обещает Ивлев, то с этим могут начаться определённые проблемы.

Впрочем, в подобную вероятность он сам нисколько не верил, полагая, что пацану по Чили, скорее всего, просто повезло угадать. А то, что написано и озвучено им по Японии – это больше какие-то эмоции и завышенные ожидания, связанные с нормальной для этого возраста юношеской восторженностью. Может, ему просто нравится все японское? Есть же фанаты самурайских мечей, как их там, катан, и всего другого, связанного с япошками? Может, парень просто из таких вот фанатов?

Ну и тем более, каковы шансы, что если он как-то умудрился все же разобраться в чилийских перипетиях, что он не менее хорошо разбирается и во всей этой достаточно сложной японской ситуации? Ну не может быть, чтобы какой-то пацан в таком юном возрасте был настолько хорош в отношении двух разных государств, да ещё и разбросанных по разным регионам мира.

Отправил он в ЦРУ и все свои собственные наработки по поводу личности Ивлева, для того, чтобы серьёзные психологи посмотрели их и дали свою собственную оценку. Интересно будет посмотреть на их выводы, потому что его собственный анализ давал достаточно неутешительный результат.

Было всего два варианта, и первый из них совсем плохой для его дальнейших целей. Потому что по первому варианту Ивлев был фанатичным патриотом Советского Союза, из тех, что готовы за него глотку врагам перегрызть. Искренне убеждённый в том, что Советский Союз должен развиваться и укрепляться, и в постоянном поиске тех идей, которые можно для этого использовать и внедрять. Рядом с таким человеком западным спецслужбам делать почти что нечего. Единственный возможный вариант заставить работать на ЦРУ вот такого человека – это каким-то образом скомпрометировать или поймать на серьёзных ошибках, чтобы его ими шантажировать.

А добровольное сотрудничество с такого рода убеждённым человеком практически невозможно…

Но был и второй, вполне себе возможный вариант… Что весь этот советский патриотизм – это всего лишь ширма, витрина, которую Ивлев тщательно демонстрирует, чтобы сделать успешную карьеру в Советском Союзе. А под ней скрывается прожжённый интриган, с которым ЦРУ вполне можно будет найти определённые общие интересы.

Миллер до Советского Союза работал уже в трёх других странах, и такого рода агенты ему встречались достаточно часто. Одним нужны деньги, другим – чтобы американцы их после преданной службы вывезли в Соединённые Штаты Америки. А третьим нужна помощь в делании карьеры в своей стране.

Все эти рычаги он успешно использовал, чтобы его агенты работали не за страх, а за совесть на Соединённые Штаты Америки.

При этом, даже несмотря на серьёзную специфику Советского Союза – страна это всё же очень необычная по сравнению с Америкой – он мог своим агентам обеспечить все эти их запросы, если, конечно, они были ценными.

Определённые проблемы были только с тем, чтобы помочь им в делании карьеры в СССР. Во многих странах, в которых мнение Америки очень уважали, достаточно было попросить американского посла, чтобы он на встрече с каким-нибудь важным местным министром похлопотал за американского агента, работающего в его министерстве, по его карьере. Все понимали, конечно, причину такой заинтересованности, но человек, работавший на Америку, после этого достаточно быстро получал повышение.

Тем более, что работать на Америку в этих странах было вполне себе престижно.

В СССР, конечно, невозможно попросить посла похлопотать перед местным министром о своём агенте и увидеть потом блестящую карьеру этого человека. Скорее всего, наоборот, он будет снят со всех должностей и отправится в тюрьму.

Но кто сказал, что с карьерой вообще нельзя помочь? Можно, конечно. Никто не мешает передать агенту пухлый конверт с деньгами, который тот отдаст своему начальнику в обмен на повышение по службе или перевод в другую организацию, на более высокую должность. Так что для профессионала из американского разведывательного сообщества вовсе нет ничего невозможного при работе с аборигенами. Все способы хороши, чтобы заставить местных предавать свою страну на благо Америки…

***

Москва, горком партии

Опыт с детскими площадками оказался для Захарова чрезвычайно поучителен. В тот раз он решил разыграть эту комбинацию самостоятельно, не опираясь на Гришина. Но начались потом серьезные проблемы… Повезло в итоге, что карты так легли, что всё в результате оказалось очень даже полезно для его карьеры… А ведь могло и не повезти…

Но второй раз так рисковать он не был намерен, так что едва будут готовы все его материалы по новым идеям Ивлева, как он тут же пойдёт обсуждать их непосредственно с Гришиным.

Но и спешить излишне тоже не стоило, идти к руководству с сырыми идеями – не самый лучший вариант.

Поэтому первым делом в понедельник Захаров сколотил две рабочие группы из своих людей в горкоме. Первой поручил проработать все аспекты по созданию первого советского крытого аквапарка, а второй – идею Ивлева о силовых тренажёрах.

Больше всего, конечно, он боялся утечки идей, поэтому тщательно продумал, к кому именно будет обращаться по этому поводу.

С каждым провёл персональную встречу, на которой прежде всего предупредил, что ему будет запрещено обсуждать то, чем он будет заниматься, с кем-либо, помимо его, Захарова, или участников его рабочей группы.

Намекнул на то, что в дело будет вовлечён сам Гришин, и что тот будет очень недоволен, если идеи вдруг уйдут куда-нибудь за пределы горкома.

Это он сделал специально, чтобы снизить риски из-за того, что кто-то из его людей стучит Гришину. Вполне такие могут быть, в особенности после недавних событий. Гришин опытный человек. Когда решал, бодаться с Захаровым, или начать теснее сотрудничать, вполне мог перевербовать часть его сотрудников. Это же легко делается – просто через помощника вызываешь человека на личный разговор, и намекаешь, что на первого секретаря выгоднее работать, чем на второго… И что выбора особого-то и нет, сказать «нет» без последствий нельзя...

Вряд ли перевербованные сотрудники сочтут хорошей идеей стучать Гришину о новом поручении, если будут полагать, что тот и так прекрасно знает об этих темах, и именно он и дал поручение Захарову по разработке. Смысл злить большого человека новостями, которые для него и не новости вовсе? Так что пусть пребывают в уверенности, что и первый, и второй секретари по этому делу работают с полным взаимопониманием... Ведь если все получится так, как он задумал, то так оно и будет позже.

Ну и это также снизит риски того, что они проболтаются где-нибудь за пределами горкома – не на их уровне ссориться всерьёз с Гришиным.

***

Москва, дом Ивлевых

Возвращаясь домой из спецхрана, куда заехал после редакции, вспомнил, что к Мартину надо же зайти по поводу этого организационного комитета... Взглянул на часы – вполне уже должен прийти из университета.

Выйдя из лифта на его этаже, буквально столкнулся с ним на лестничной площадке. Он куда-то как раз спешил, да еще с достаточно озабоченным видом…

– Привет, куда бежишь? Всё в порядке? – спросил я Мартина.

– О, Павел, привет. Да, ты прав, спешу. Спасибо, что предупредил тогда, что твои дети заболели, – услышал от него я.

Сразу понял, что дальше пойдёт какое-то неприятное продолжение. Сам Мартин явно больным не выглядел. Это что получается? Его девушка всё же заболела? Нехорошо, если так…

– Представляешь, приезжаю я к Луизе, у неё температура. – продолжил Мартин. – И она себя плохо чувствует, а потом уже и пятнышки эти полезли. Но хорошо, что всё же течение болезни не слишком серьезное. Врач сказала, что ничего страшного не ожидает. Мол, если бы течение болезни ожидалось тяжёлым, то в ситуации со взрослым человеком оно сразу и пошло бы развиваться по тяжёлому сценарию. Первые несколько дней после заражения, мол, самые показательные. Но Луиза, конечно, очень боится, что у неё пятнышки на лице останутся…

– Блин, дружище, так неудобно получилось, чувствую себя из-за этого достаточно паршиво, – пробормотал я виновато.

– Паша, о чём вообще речь? – удивлённо распахнул глаза Мартин. – Как ты вообще можешь думать, что я или Луиза на тебя можем обижаться? Откуда же вы могли знать, что ваши дети подхватили такую болезнь? Как они, кстати, себя чувствуют?

– Да, спасибо, вроде бы хорошо. У них достаточно лёгкое течение болезни. Авось всё так и останется. А то нам уже скоро и на Кубу надо будет уезжать.

– О-о, да, ты же как-то говорил, что вы на Кубу поедете… Ну, очень надеюсь, что вы туда съездите, так что останутся только самые хорошие впечатления. Я сам там, конечно, никогда не был, но один мой друг ездил по комсомольской линии, остался очень той поездкой доволен. Хотя он сказал, что не всем европейцам там комфортно. Парень, что с ним ездил, так и не смог приспособиться к климату и был вынужден вернуться в Германию раньше срока.

– Ну, посмотрим, – сказал я Мартину. – А как там Альфредо, ещё не вернулся?

– Пока нет. И когда вернётся, я не знаю, – помотал головой Мартин. – Он сразу билет только туда покупал и сказал мне, что не знает, насколько там ему задержаться придётся. И вообще весь такой таинственный уезжал. Я так и не понял, для чего он туда вообще едет, в эту свою Сицилию. Одно точно: дело явно не в девушке. Если бы там хоть как-то, хоть какая-то девушка фигурировала, его фонтан красноречия было бы не остановить.

– Ну это да, с этим я соглашусь, – неопределенно хмыкнул в ответ.

– Всё, я побегу, а то меня Луиза ждёт. Надо по магазинам пробежаться, продуктами закупиться. Попытаюсь ей там суп сварить.

– Ну, давай, дружище, передай ей мои искренние пожелания выздоровления, и что мы с женой очень извиняемся, что так нехорошо всё получилось.

– Передам, конечно, Паша, но зря ты переживаешь, – активно замахал руками Мартин. – Луиза очень умная девушка, она сама всё прекрасно понимает.

– Извини, еще один вопрос, пока не забыл. У нас тут будет организовываться конференция в Москве с Берлинским университетом для студенческой молодежи. Не хочешь войти в оргкомитет?

– С Берлинским? Спрашиваешь! Конечно, хочу!

– Очень хорошо, тогда я сообщу тебе о первом заседании оргкомитета, когда его устроим. Ну всё, пока.

– Пока, выздоравливайте там и готовьтесь к поездке на Кубу.

Спустились, правда, еще на лифте вместе. Попрощался затем снова с Мартином, и пошёл домой, качая на ходу головой.

Блин, ну действительно подставили, получается, хорошего друга. Его подруга не убереглась... Как она в детстве умудрилась вообще ветрянкой не заболеть? Вся такая активная, вряд ли сидела дома постоянно с книжкой. Если уж даже в наш колхоз рванула свёклу собирать, хотя её никто в спину не толкал, то это поведение очень социально активного человека, а не затворницы.

Правда, в колхозе ей тоже не сильно повезло. Может, просто здоровье у девушки очень слабое? Но как тогда её ветрянка в детстве обошла, если здоровье слабое?

Ничего, короче, не понятно, но чувствуя себя в любом случае виноватым…

Дома, пообедав, сел работать над материалами для Межуева.

***

Москва, Лубянка

Румянцеву повезло – хоть и не утром в понедельник, а ближе к обеду, но к Комлину он все же попал. Понедельник непростой день для всякого руководства, но его все же приняли. Румянцев подозревал, что немалую роль в этом сыграло то, что Комлин знает, что он регулярно посещает Вавилова… Все же это сильно поднимает репутацию простого майора в глазах собственного начальства.

Вероятно, Комлин ожидал от него услышать что-то про Ивлева. И немало удивился, когда узнал, что речь идет о его собственном докладе. Внимательнейшим образом изучил доклад по ЧВК.

– Значит, еще раз уточню – тему такого доклада предложил сам Ивлев, но все разработки, как комитет может это использовать, сугубо ваши? – спросил он майора, дочитав.

– Совершенно верно, товарищ генерал – он принципиально отказался что-то такое делать. Лишь сказал, что у этой темы для нас есть огромный потенциал… Так что я сам, руководствуясь этим указанием, все это и разработал.

– А в чем причина, как считаете? Он что, таким образом, решил проверить ваш интеллектуальный потенциал?

– Думаю, что нет, товарищ генерал. Практически уверен, что, если я предложу ему вдруг посмотреть на мой доклад, он решительно откажется. Скорее всего, он просто опасается стать невыездным, подсказав нам конкретную схему, которую мы сможем использовать по этим ЧВК… – ответил майор.

– Да, можно его понять, потенциал тут действительно есть. И скорее всего, судя по его словам, он его тоже понимает. Но именно ли так, как у вас указано, мы знать не можем…

Румянцев молчал. Прямой вопрос Комлин ему не задавал, а лезть в размышления генерала было чревато. Это одна из первых вещей, которой нужно научиться для успешной карьеры в таких ведомствах, где существует строгая дисциплина и иерархия. Ляпнешь что-то невпопад, и огребешь проблем. Так что лучше молчи, если начальник не спрашивает, за умного сойдешь… Это прекрасно работает…

– Хорошо, майор, доклад интересный, оставляйте, буду над ним думать… – наконец, велел Комлин, что означало конец приема.

– Товарищ генерал, прошу вашего разрешения показать его также генералу Вавилову. Должен прибыть к нему сегодня после обеда, по поводу Ивлева. Поскольку этот доклад имеет некоторое отношение к Ивлеву и может помочь заместителю председателя составить свое впечатлении об особенностях личности Ивлева… Да и если я только упомяну этот случай, но не смогу показать доклад, генерал же его все равно потребует…

Немного подумав, Комлин дал разрешение.

Сразу после обеда Румянцев пришел в приемную к Вавилову. Приняли его примерно через полчаса. Практически не давая ему говорить, Вавилов выдал распоряжение о названиях докладов, что необходимо сделать Ивлеву до отъезда. Видимо, времени у него было немного. Понимая, что момент немного неудачный, Румянцев все же решился и поднял вопрос о том, что Ивлев сам поднял вопрос о ЧВК, а он на основание этой информации сделал доклад.

Дальше все развивалось практически по схеме разговора с Комлиным. Вавилов изыскал время на прочтение доклада и начал интересоваться мнением Румянцева о мотивации Ивлева поступить именно таким образом. Затем, как и Комлин, помолчал, пообещал изучить доклад внимательнее, и на этом аудиенция и завершилась.

– Дежавю какое-то, – пробормотал Румянцев, выйдя в коридор.

Но результатами своей задумки был доволен. Засветился перед двумя генералами, что не только курирует ценного агента, но и свое разумение имеет. А уж если решат что-то по этой теме ЧВК за рубежом делать, и его поставят за это ответственным… Это же вообще какие возможности перед ним откроются!

Так, нечего заранее радоваться. Теперь надо договариваться о встрече с Ивлевым…

***

Москва, квартира Ивлевых

Позвонил Румянцев, согласовали с ним встречу завтра утром на привычном месте около моего дома. Договаривались же, что я больше сам на Лубянку ездить не буду. Так что он подъедет, я быстро сяду в машину, а затем поедем кататься по Москве, скорее всего, что-то обсуждать… Вряд ли он стоять там будет прямо у дома, чтобы нас потенциальные американские шпионы рассмотреть как следует могли…

Вернулся к работе над докладами. Два доклада было уже готово, но надо сделать ещё минимум три, чтобы на весь срок моей кубинской поездки этими докладами могли в Верховном Совете отчитываться перед Межуевым. И ещё чтобы один лежал в запасе, чтобы я по приезде мог его взять и отнести в Верховный Совет.

А то нет ничего хуже, чем рассчитывать на то, что после приезда из длительной поездки ты как огурчик себя будешь чувствовать и быстро кучу дел переделаешь. На самом деле там всё может быть совсем иначе. Можешь больным приехать, можешь уставшим после тяжёлого перелёта, и тебе будет вовсе не до того, чтобы на должном уровне доклады для Политбюро клепать.

Так что лучше уж я сделаю всё необходимое с большим запасом, подстрахуюсь как следует, и всё будет в полном порядке. Запас вообще великое дело… Учитывая, сколько десятилетий у меня трудовой стаж, уж это-то правило я точно уже знаю, назубок его выучил…

Снова зазвонил телефон. Это уже Марк оказался.

– Так, Павел, Ильдар снова в строю. На среду все запланировали. Выезжаем в Зеленоград в девять утра. Ты с нами?

– Да, конечно. Рад, что все наконец сложилось.

– Ну да, болезни даже молодых не щадят, – ответил Марк. – Хорошо, место ты знаешь, где встречаемся.

– Надеюсь, поедем туда не на том самом новеньком автобусе, на котором в Ярославль катались? А то слухи пойдут по городку, что кто-то непростой приехал, и директор рынка может насторожиться…

– Обижаешь, Павел! – ответил Марк. – Тоже это понимаем, так что автобус нашли совсем простой…

Вернулся к работе. Так увлекся, что время быстро пролетело, и сам не заметил, как пару часов прошло…

Галия приехала, я сразу ей на пороге рассказал про то, что мы Луизу ветрянкой заразили, она аж ахнула.

– Ой, неудобно-то как получилось! – сказала жена, обхватив руками голову. – Стыдно теперь ей в глаза будет смотреть, когда в гости придет… Если она вообще согласится после такого хоть раз снова наш порог переступить…

– Ну да, хотел тебе подругу новую сосватать, а вон оно как получилось. Надо было учесть после ее пневмонии в колхозе, что немка хлипкая. Впрочем, ерунду говорю. Что нам, по здоровью, что ли, друзей выбирать?

Немного еще посидели на кухне, пообщались, и поехал на самбо. Авось Сатчан там тоже будет, заодно с ним и обсужу вопрос по покупке Эммой дома под снос…