Репатриация на чужбину

Глава 25

В которой я допрыгалась…

И достукалась разом

Допрыгавшегося кара настигает непременно: внезапно и беспощадно. А бывает и неоднократно, и тогда, как съязвила Раневская: попрыгунья с больными ногами прыгает сидя. Вот кое-кто и допрыгался, сидя на скале, и горюя: неужели я так поглупела в этой щенячьей оболочке? Выходило, что именно так. Ну, и как это понимать?

Первым мчащихся обров услыхал, конечно же, Тех и бойко запрыгал у меня на животе. Эти внизу ломанулись прочь. Но в той стороне, откуда они пришли в ущелье, спикировали два взрослых нарта. За ними шлёпнулся мой спаситель и весело мне протрубил. Я подскочила и помахала ему рукой, но тут же шмякнулась на живот – а вдруг бандиты подстрелят? Теперь же им нет нужды меня экономить. Я не высовывалась до тех пор, пока внизу всё не стихло. А на площадку не прыгнул гордый посыльный – взрослый нарт здесь разместит лишь половину задницы. Парень спустил меня прямо в руки Сарга. Я была готова к смерти. Но он прижал меня к груди и расцеловал в макушку, подробно объясняя, почему я такая дура. А я забыла спросить, сколько бандитов удалось взять живыми, чтобы познакомить их с моим супругом.

Вечером сгоношили праздничный семейный ужин. Все мои были так впечатляюще веселы, что нетрудно догадаться, насколько они перепугались. Я теребила себя, как могла, пыталась раскрутить настроение и запустить его в небо праздничным салютом, но мне становилось всё хуже и хуже. Уже не подташнивало – тошнило так, что тело гнулось в три погибели. Наконец, все это болезненное скопление многообещающе рвануло на выход, а я прочь из столовой. Далеко не убежала – скрючилась прямо тут же за дверью и вывернулась наизнанку. Едва не уткнулась носом в продукты своего производства, но чья-то сильная рука поймала за талию. Я повисла на ней, будто полотенце на батарее. Меня никогда в обеих жизнях так не рвало. Казалось, ещё чуть-чуть, и в омерзительную лужу под ногами полетит сердце, а за ним и всё остальное. Жутко болело в груди. Конвульсии в животе раздирали жилы, сосуды и нервы. Я долго умирала, а потом всё окончилось вместе с сознанием.

Очнувшись, поняла, что лежу в своей постели, что уже ночь, что хочу в туалет и… Не смогла пошевелить пальцами. Не смогла двинуть головой, плечами, ногами. В живых остались только веки, но толку в них никакого – темень в распяленных глазах непроглядная и ужасающе неестественная.

– Ксейя, детка! – почти упала на меня Мерона. – Очнулась!

– Пить, – кажется, беззвучно шепнула я и забеспокоилась о слухе наперсницы.

Она не расслышала, но догадалась. Моя голова поехала вверх, и вода тоненькой прохладной струйкой потекла в рот.

– Что со мной? – уже просто артикулировали губы.

– Может, потом? – мягко попыталась Мерона. – Ну, ладно. Ты беременна, детка, – ласково прошептала ведьма, обцеловывая мне лоб и щеки.

Но я это только чувствовала. Как не пыжилась, не могла разглядеть родное лицо в чудовищных потемках. Ни единого просвета, блика, шевеления тени.

– Сейчас ночь?

– Нет, – напряглась она. – Скоро вечер. Ты была в забытье почти сутки.

– Я ничего не вижу, – отчетливо прошевелила я губами.

– Не видишь? – не поверила мне Мерона.

Видимо, она мотала передо мной руками. Потому, что после минутного молчания чересчур спокойно погладила меня по голове и констатировала:

– Да, ты пока не видишь. Но, это временная слепота. Беременность – штука хитрая. Чего только не случается. Особенно по началу, а у тебя всего два месяца. Но ты не волнуйся…

Смешная всё-таки штука жизнь – подумалось мне. Весь день суетилась, тужилась, взрослела. А оказывается, уже пару месяцев, как взрослая…

И всё. Мир исчез внезапно и беспощадно.

Когда приходишь в себя после первого обморока, тебя встречают лёгкое беспокойство и громадное чувство облегчения. Во второй и в третий беспокойство сменяет страха, а облегчение почти невесомо. После пятого обморока страх обрастает тревогой, унынием и усталостью. После надцатого погружения в забытьё, утомившийся страх сдает позиции – в тебе царит одна усталость. Приходя в себя, я ничего не вижу, не говорю, не двигаюсь. Только слух остаётся верным до конца, и я слушаю, слушаю, слушаю…

– … и вышвырни свою истерику за дверь! А ещё лучше: убирайся вместе с нею! – зло вопит Мерона.

Но голос её предательски дрожит, и Сарг не уходит. Некоторое время слышатся только ведьмины всхлипы и его растерянное приглушённое бормотание:

– Как ты думаешь: Керк уже добрался до Ордена? Три дня для него не слишком?

– Вироки очень выносливы, – устало отвечает Мерона. – Но, ведь это так далеко. Другой край земли. Боюсь, как бы он не надорвался. Да ещё в полёте может случиться всякое.

– Он мотается в Орден по два раза в месяц. Ему этот путь знаком, как собственный замызганный хвост, – утешает Сарг, голос которого постепенно приближается. – Он обязательно долетит. Если ей кто и поможет, так это Орден, – ложится на мой лоб его дыхание.

– Ты в них так уверен? С чего бы это? – горько усмехается Мерона.

– Я не могу тебе сказать, – признаётся Сарг, разглаживая мою макушку. – Но, они способны на такое, что поднять нашу девочку им не составит труда.

Слабенький он утешитель, плачевный. Или мне это кажется, потому, что утешать нашу Мерону сродни попытке завербовать тигра в вегетарианство. Я бы ещё в три подземелья залезла и пятерых урядчиков прибила, чтоб её поискать. А так она досталась мне практически задаром… Практически… Отъезжаю… не вовремя как…

– …и если бы я была уверена, что ты, мой танаграт, действительно в состоянии помочь своей жене, – холодно выговаривает Мерона.

А вот и муж приехал.

– Но, вы за три недели тоже не слишком преуспели! – половником в алюминиевой кастрюле звякает голос Варкара. – Вы хотя бы причину уже знаете?!

– Твоя жена ждёт ребёнка, мой танаграт.

– Какого ребенка? – тотчас сдувается он.

– Спроси еще: откуда! – рявкает Сарг, и его с шумом волокут прочь.

– У тебя нет причин ожидать ребенка? – осторожничает Мерона. – Ни одной единственной причины?

– Мы были вместе, – глухо признаётся супруг таким убитым голосом, что его становится жалко. – Один раз… То есть…, одну ночь. Два раза.

– Два месяца назад? – сердобольно подталкивает его моя ведьма.

Вот же зараза! Меня она такими интонациями не баловала – вечно какие-то объедки от Сарга и прочих перепадают. А чаще сплошное рычание и приказы.

– Во время праздника, – почти шепчет Варкар. – Неужели мы…

– Да, – голос Мероны тих и нежен. – У вас будет ребенок.

– У вас! – зло бросает он. – Или у неё?! Я надеюсь, Орден не приберёт моего ребенка к рукам?!

– Я всего лишь наперсница Внимающей, – кротко напоминает Мерона. – Намерение сестёр и патронессы мне неизвестны. Мы ждем их со дня на день.

– Они едут сюда? – молниеносно напрягся супруг.

– Да. Мы отправляли им весточку с вироком две недели назад и…

Етить твою в бабушкины кудельки! Это же, сколько я тут вегетатирую в состоянии морквы?.. Это ж… Отъезжаю… Сука!..

– … и хватит на меня рычать, танаграт, – пренебрежительно советует какая-то женщина.

Шарли! Она здесь – старая выдерга! Господи, Господи, Господи! Спасибо тебе, спасибо! Теперь-то всё будет хорошо. И здорово!

– Этот ребенок ещё не родился, а ты уже развязал войну, – сухо комментирует Шарли. – Успокойся. Никто его не отнимет. Даже девочку. Мальчика тем более – на кой он нам сдался?

– А разве дочь Внимающей не становится…

– Сестрой Ордена? – хмыкает Шарли. – Уверяю тебя: нет. Это не вопрос наших предпочтений. Это, дружок, просто невозможно. Уж не знаю, как и объяснить… Это невозможно так же, как тебе самому забеременеть и родить себе сына. Ну, не надо так хмуриться. Я не пыталась оскорбить.

– Но, вы собираетесь увезти мою жену к себе, – упирается Варкар, и его можно понять.

Он вообще никому не верит, кроме своего дружка тана. А уж верить нам – ненормальным в масках – у него вообще нет ни одной даже мизерной причины.

– Собираемся, – устало бросила Шарли. – И увезём. Лишь в цитадели она сможет родить и выжить. Теперь ступай. Ступай, говорю! Вот же достал засранец, – бурчит она по-английски, принимаясь меня ворочать. – И на кой мы тебя выдали, детка, за такого? Лучше бы в монашки подстригли. Какого дьявола он сюда таскается? Уже шесть недель…

Шесть недель?.. Да, ладно… Это ж я уж не обмороке… Я что, в коме?.. Допрыгалась… Дура старая…

– … уже пошёл третий месяц! Мне осточертело выслушивать ваши басни!

Какой он громкий… мой благоверный… Третий месяц – надо же! С кем это он?..

– И не слушай, – брюзжит Шарли. – Зачем ты снова явился? Мы не соскучились.

– Я забираю ее, – информирует Варкар ледяным тоном.

Шарли! Душечка, лапочка, красотулечка, не отдавай меня! Не отдавай меня этому коновалу! Ничем ведь не поможет. А я хочу очнуться! Меня достало это овощное состояние созревания плода. Не хочу! Мама! Куда ты смотришь там на небе?!

На тёмном занавесе без складок проступили и заколыхались бесформенные светлые пятна. Едва различимые, мельтешащие, как инфекция под микроскопом. Я истерю, и они… всё больше? Они всё светлей, а потом снова гаснут… Я размышляю, успокаиваюсь, расслабляюсь…, и они исчезают! Напряжение – как же трудно оно даётся… Но я не сдаюсь. Если я не пробьюсь к свету, всё, конец. Меня заберут в танагратов замок. И замуруют в какой-нибудь спальне без права переписки. А я не хочу! Ни за что! Не-е-ет!

Радуюсь моей истерике: пятна светлеют и тянутся воссоединиться. Шарли! Шарли! Это я! Я лезу к тебе из этой сволочной пропасти! Шарли! Не бросай меня! У меня уже получается! Оно уже всё совсем светлое! Я уже почти тут! Как интересно: оно как-то странно истончается. Будто чулок, что тянут в руках. Через который вот-вот что-то увидишь. Его обязательно надо тянуть! Тянуть, пока не треснет… Шарли, он уже совсем тонкий! Его плетение расползается всё больше – я вижу это, честное слово! Я как будто прохожу сквозь него… Да нет же! Шарли! Я точно прохожу сквозь него! Шарли, чертова кукла, ты меня слышишь?! Разуй уши! Меня сейчас выключит – я чувствую! Шарли!

– … и мне плевать на ссору с вами…, – гудит Варкар на одной тяжёлой ноте.

– Тихо! – вдруг взвизгивает моя Шарли. – Всем тихо!

Она склоняется к моему лицу. Её дыхание холодно и ароматно.

– Оленька?

Что это? Она меня зовёт? Значит, услышала, наконец?! Шарли! Шарли!

– Я тебя слышу, девочка моя, – шёпотом, не веря своим ощущениям, из вредности заявляет эта драгоценная женщина по-английски. – Давай-ка ещё. Постарайся. Не торопись. Спокойно.

– Что с ней? – голос Варкара скачет, как лайсак по камням.

– Заткнись! – рявкает Шарли. – Оленька, детка, давай. Иди ко мне. Я здесь, – она погружает моё лицо в свои мягкие прохладные ладони.

И оно поддаётся. Я прорываюсь!.. Но по-прежнему ничего не вижу. Ничегошеньки…

– Оленька? Ты слышишь меня? – воркует Шарли уже на местном.

«Шарли», - рыдаю я молча. – «Ничего не вижу!»

– Но, зато я слышу тебя, – торжественно сообщает моя ненормальная собеседница.

И светлые пятнышки в сером туманном мареве складываются в какую-то картинку.

– Ты перестала трудиться, – строго отчитывает меня Шарли. – Работай!

И картинка меняется: пятнышки летят к вискам и сбиваются в стайку… К вискам? Откуда я это знаю? Я что, вижу эмоции этой стервы? Прямо так? Не видя её головы?

«Шарли?»

– Да, Оленька, я здесь.

«А я тебя вижу»

– Ты видишь моё лицо? – сомневается она.

«Нет. Твои эмоции. Не придуривайся: ты не удивлена. Ты злишься, что я тяну волынку»

– Ах ты, маленькая шпионка! – смеётся она. – Что ты ещё видишь?

«Твоя правая миндалина активней левой. Значит, ты радуешься мне! Да ты обожаешь меня, старая перечница!»

– Вы что, с ней говорите? – Варкар поражён до крайности.

Шарли смеётся, целует меня. А губы у неё мокрые – ревёт что ли?

– Она говорит? – требует Варкар у меня над ухом.

«Шарли, скажи, чтобы он отстал. Скажи, что я никуда с ним не поеду»

– Это бесполезно, – шмыгает она носом. – Он всё равно не поверит.

И на тут на самом интересном месте… в который уже раз… я уплываю… не попрощавшись…

Очнулась раз в сотый, а мне уж не страшно. Почему? Ах да! Я же теперь могу говорить!

«Шарли!» - темнота просачивается сквозь светлую ткань.

«Шарли-и!» - ткань легко растягивается и расползается, как старая марля.

«Шарли, твою мать! Где ты, старая кошёлка?!»

– Ах ты, стерва! – грозно рыкает она над ухом.

А звёздочки, ткущие её галактику прямо на глазах, выдают профессиональную лицемерку с головой.

«Я тоже рада тебя видеть», - смеюсь над бесценной подругой. – «Танаграт ещё здесь?»

– А куда он денется, – ворчит она по-английски. – Вон, дрыхнет в кресле. Ты как вчера заговорила, так он и застрял тут. Требует нового сеанса связи.

«И как этот средневековый придурок себе это представляет?»

– Ты язычок-то прикуси! – сердится она. – Дженнифер права: ты вульгарная и беспардонная девка.

– Она очнулась? – край кровати проваливается под тяжестью супруга.

– Очнулась! – злится Шарли больше вслух, чем на самом деле. – И в полном порядке, судя по воскресшей привычке хамить.

– Что она говорит?

– Что ты придурок, – закладывает меня та, что ещё минуту назад была подругой.

– Да, – холодеет голос Варкара, – она действительно в порядке.

«Шарли!» - заторопилась я срыть зряшную обиду на корню. – «Скажи ему, что я сейчас попытаюсь пробиться к нему! Скажи, что ты наврала, чтобы его позлить!»

– Ещё чего! – хмыкает она язвительно.

– Что она говорит? – бесстрастно переспрашивает Варкар.

– Требует, чтобы я солгала, будто наврала тебе. Будто придурком обозвала тебя я. А она так тебя любит, что намерена пробиться к твоему сознанию. И тогда поведает тебе о своей любви.

«Шарли! Сука!»

– Ну, ладно, дети, – нарочито скрипит та и сползает с края кровати, игнорируя мои вопли. – Ты, танаграт, видел, как я вчера её звала? Вот и займись.

– Что я должен делать? – встревожился он.

– Да ничего. Просто маячь перед ней. Поговори с женой. И постарайся ни о чём не думать – ей будет тяжелей пробиваться. Давайте, дети, поболтайте наедине, – всё дальше уплывал ее голос. – А я пойду отдохнуть...

– Ксейя? Ты меня слышишь?

Не слышу. И вообще передумала извиняться.

– Ксейя. Я… рад, что ты очнулась. Хотя всё это странно.

Ещё как странно! Что может быть странней: губернатор огромной провинции вместо того, чтобы работать, припёрся поваляться на кровати с трупом.

– Я хочу увезти тебя в Свастл. Там у меня есть…

Сукин сын! Я напряглась, хотя усталость уже накатила нешуточная. Если я сейчас что-нибудь не вякну, завтра он меня утащит в свою берлогу. И я вообще останусь без связи со своими.

– Таная Камилла обещала приехать, как только ты очнёшься.

Нужна тут эта стерва! А то без неё похоронная команда по швам не трещит. Слетелось вороньё! Как же трудно пробиваться… Нужно разозлиться. Он меня завтра увезёт! Представляю себе: лекари с клизмами и кровопусканием. Придворные тётки будут меня раздевать и пихать под меня холодный горшок. Будут меня лапать! Обсуждать, чего у меня и где! Хихикать и растаскивать по городу гадкие новости о жене танаграта!

Словом, я пробилась. С трудом, со скрипом, но пробилась. А оттуда хлынул такой водопад эмоций! Ему дико страшно, он на грани вселенского срыва. Он меня так любит, что становится не по себе: что с этим делать? А голова вот-вот отъедет...

«Герс»

Он не поверил и отмахнулся, мол, показалось.

«Герс!»

– Ксейя?

В голове запестрило от сумятицы его эмоций. Этого мне уже точно не пережить… Не в этот сеанс связи…

«Герс, я теряю сознание»

– Нет! Подожди! – моё тело взлетает над кроватью.

Утыкается во что-то жёсткое и колючее, а голова откидывается назад.

«Герс… дождись меня…» - на этой многозначительной фразе я и утопла.

Всплываю на поверхность и отчётливо понимаю: от уныния не осталось и следа. У власти триумвират: задорная уверенность в близящемся конце попрыгуньи-комы, почти агрессивное жгучее любопытство и трогательное великодушие. Как последнее затесалось в такую компанию, непонятно.

Тишина. Я дёрнулась, и шея заработала – наконец-то! Не так, чтобы активно, но для меня слегка – уже подарок. Пробиваю эту чёртову тьму: полотно на месте и натянуто, как холст на раму. Шея потянулась вправо – сероватый холст не поймал ни одного призрака. Влево – на полотно ложится тень. В комнате кто-то есть. Прорываюсь и мягко вхожу в звёздное скопление чужой галактики сознания. Одна сплошная тревога и дикая усталость. Смутное желание избавиться от всего на свете. И страстное бороться за это всё. Дайте-ка угадаю.

«Герс?»

Галактика расширяется, звёзды несутся ко мне. И край кровати проваливается под тяжестью мощного тела.

– Ты вернулась?

«Конечно. Ты ведь ждал. Я не слишком добрый человек, но не лгунья»

– Знаю, – сдержанно соглашается он, целуя меня в лоб.

«Мне нравится распределение ролей в нашей семье», - заявляю я.

И с удовольствием отмечаю всплеск удивления. Женщина должна уметь удивлять мужчин. Молодость умирает гораздо быстрее желания нравиться. Поэтому, следует почаще тренировать прочие свои достоинства.

– Какое распределение? – чувствую, как он слегка отстраняется.

Что, с расстояния здравый смысл в моих уродливых глазах станет видней?

«В наших беседах, - поясняю, - количество моих реплик лидирует. Когда ты нападал на Шарли, в твоих репликах было больше трёх слов»

– Да, – он наконец-то улыбается.

«Шарли от тебя прячется? Или ты её уже казнил?»

– Прячется.

«Теперь она вечно будет гундеть про скверный нрав моего мужа. Тебе вовек со мной не рассчитаться за эти муки»

– Я попробую.

«Герс, ты поверил ей, что твой ребёнок останется с тобой?»

– Нет.

«Вижу», - немедленно расстроилась я, хотя ожидала именно этого «нет».

– Не волнуйся, – догадался он об этом и безо всяких супер способностей.

«Почему я не должна волноваться?» - не удалось мне скрыть раздражения. – «Ты имеешь право знать, что тебя не предадут. И уж точно не я буду тем человеком. Я слышала доводы Шарли. Ты ей не поверил, но она права. Наш сын не нужен Ордену, потому, что ему не нужны мужчины. Это ты знаешь?»

– Да.

«Тогда откуда тревога? Твоего сына вырастишь ты. Как сделал твой отец»

– Твоего сына?

«Прости. Нашего сына. Мне даже в голову не приходит отделять себя от него»

– Понимаю.

«Я хотела сказать… ну, словом, это твой сын. И только твой. Никто не посмеет наложить на него лапу. Я и за меньшее наказывала людей – ты знаешь. А того, кто отнимет у тебя нашего сына, я убью. Мне безразлично: поприветствует это Орден или нет. Мне ты веришь?»

– Да. А дочь?

«Наша дочь тоже не нужна Ордену. Я бы не стала доказывать, но боюсь, что… ты наделаешь глупостей. Поэтому я раскрою тебе тайну о том, что такое Внимающие. И ты сразу успокоишься. Даже не представляю, какие последствия обрушатся на нас с тобой, на Руфес, а может и на весь этот мир, если я раскрою рот. Но, я готова это сделать. Если ты уверен, что готов взгромоздить на себя такую ношу»

Он молчал, а я мысленно торопила его. Беседа вымотала меня и минута ухода была всё ближе.

– Я уверен.

«Герс, - устало попросила я, - давай прощаться. Меня сейчас унесёт. Не знаю, когда сознание вернётся. Но, у тебя будет время обдумать всё. И если ты … в следующий раз… то я расскажу тебе…»

На этот раз я не провалилась в темноту – я туда сбежала. Но, он не передумал. Конечно, будь там простое любопытство, я бы сплела более-менее правдоподобную легенду с флёром мистицизма. И скормила бы её супругу за милую душу. Но, он желал гораздо большего. Он должен был знать, что земля под его ногами не расползётся в некий убийственный момент. Ему было проще вообще ничего не иметь, чем обрести и потерять. Такие люди, как мой танаграт, могут остановиться и отказаться от вожделенного – на это у них достает силы. Но, стоит им взять это в руки, и всё! Без боя не отдадут. И что самое печальное, без смертельного боя.

А мне с ним жить. У нас будет ребёнок – это иной сказ. Теперь это уже не просто пара людей, живущих, как попало, и не всерьёз. Теперь мы реальность из того разряда моего бытия, коего посторонним лучше не касаться. Я действительно смогу за это убить.

«Герс?»

– Я здесь!

Кровать вздыбилась. Он что прыгнул на неё ногами с разбега? Дышит, как загнанный зверь.

«Ты уверен?»

– Уверен.

И ещё как, если судить по его внутреннему пейзажу – просто дым коромыслом! Ну что ж, предавать, так лучше Орден, чем того, кто будет защищать в этом мире меня и моего ребенка.

«У нас мало времени. Сарг далеко?»

– Не знаю, – всколыхнулась в нём нешуточная ревность.

«Брось, ты перегибаешь палку. Он мой хранитель и друг. Я для него, как для тебя твоя Одния. Он помирает от ревности из-за своей драгоценной ведьмы»

– Не знал, – он удивился и расслабился: – Сарг нужен?

«Без него ничего не будет. Он разделит с тобой ношу моего признания. Ведь это и его ноша. Найди его. А я пока соберусь с силами. Шарли далеко?»

– Спит. Она сидела с тобой всю ночь.

«Она не должна проснуться. Пусть Мерона её покараулит. Ничего не объясняй. Скажи, что это моя просьба, и ей будет достаточно. Беги, времени мало»

Правильно ли я поступаю? Да. Ведь меня интересует лишь собственная польза и безопасность моего сына… Почему сына? Может быть, я и себя зондировать умею? Только ещё не подозреваю об этом. Впрочем, о душе и медицине подумаю после. Итак, безопасность сына. У Варкара масса врагов. Его имя и мишень, и единственная мощная преграда между моим ребёнком и всей нечистью, что на него ополчится. Обязательно ополчится – уже пытается, стараясь прибрать к рукам его мать. Что бы со мной не случилось, Варкар – единственный человек во всём свете, который жизнь положит, чтобы защитить своего сына. И он будет тем, кто без раздумий станет платить и по собственным, и по моим счетам.

Любовь… Это дело чаще всего непонятное. Зачастую неоднозначное и далеко не всегда безопасное для жизни. В моей ситуации гораздо насущней иметь такого соратника, которого можно ждать, валяясь на поле боя с железкой в груди. Во-первых, он придёт. Во-вторых, не станет добивать, даже при большом соблазне. А таким людям полуправдой ты только подрежешь ноги. Тут уж или всё, или ступай к дьяволу.

– Привет, детка, – Сарг нарочито спокоен. – Поговоришь со стариком?

– Она тебя слышит, – сухо поясняет Варкар. – Сядь рядом и дай ей время… Не знаю, как такое назвать. Она сможет с тобой говорить. Прямо в тебе.

– Ты что, телепатируешь? – хмыкнул Сарг, плюхаясь чуть ли не на меня.

Откуда только познаний таких нахватался? Я что ли просветила? Не помню. А настроилась на него в считанные секунды – родной человечище.

«Герс, сядь рядом с ним. Как можно ближе»

Не могу играть в испорченный телефон. Глупо, и некогда. Приготовилась к долгой борьбе за скрещивание двух галактик – получилось на диво быстро. Сил, правда отнимает больше – они ж заразы расползаются, стоит отпустить вожжи.

«Мне трудно», - предупредила обоих. – «Подерётесь позже. Сейчас только о деле и только быстро. Сарг, ты единственный знаешь обо мне то, что знаешь»

Его галактика тотчас встопорщилась и дёрнулась уйти в глухую оборону.

«Прекрати! У меня нет сил с тобою бороться. Будешь кочевряжиться, сделаю задуманное без тебя. Ты хочешь этого?»

– Нет, – буркнул он, нехотя расслабляясь. – Ты расскажешь ему о…

«Моему мужу, - напомнила я, - и отцу моего сына»

– Сына? – тотчас вскинулся Варкар.

Тьфу ты! Да что он ко мне прицепился, этот мальчишка? Нашёл время!

«Только о деле! Танаграт аэт Варкар, я не агрия Ксейя аэт Юди. Она умерла в тот день, когда в её голову залез слизняк. Это понятно?»

Он помолчал. Возможно, уставился на Сарга в ожидании комментариев.

– Это так, – подтвердил опекун то, что и сам-то знал лишь с моих слов.

Но верил в это безоговорочно – поверил и танаграт.

– Кто ты? – спросил он и приготовился к чему-то несусветному.

«Меня зовут Ольга»

– Так называла тебя Сиятельная Шарлотта, – вспомнил он. – Мне ещё тогда показалось, что это нечто вроде имени.

«Нечто вроде, - усмехнулась я, - но так меня называть не стоит»

Я прошлась по тому же тексту, что и с Саргом. И, естественно, была понята абсолютно аналогично. Может, вправду бросить стесняться и записаться на местный Олимп? Варкар не дал мне домыслить в этом соблазнительном направлении и сразил наповал вопросом:

– Мой сын будет человеком?

«Нет, - ответила я совершено серьёзно, - обром, селедкой или мухой»

Сарг прыснул и окончательно расслабился.

– Ты чего мужа пугаешь, придурочная? – сквозь смех укорил опекун. – Твой сын, мой танаграт, будет не просто человеком. Он станет отличным парнем и отменным воином. Других, насколько мне известно, в вашем роду не водилось.

– А ты? – мрачно выдавил Варкар.

«А что я?»

– Что будешь делать?

«Буду жить с тобой, если не прогонишь», - припомнила я фирменный тон лицемерной кротости.

– Не кривляйся, – подосадовал Сарг. – Твоя супруга, мой танаграт…

– Герс, – поправил мой муж моего опекуна, чем страшно обрадовал.

– Твоя жена, Герс, проживёт в этом теле до старости. Если не станет лезть, куда попало. И если её не прибьют раньше времени.

– Это вряд ли, – пригрозил Варкар.

– Верно. Тут мне нужна помощь, ты не представляешь как. Я, знаете ли, тоже живой человек. Мне тоже жениться пора. А мы с моей невестой только и делаем, что бегаем за твоей женой. И стаскиваем её с очередной скалы. Под которой пасётся очередная шайка уродов.

– Ещё каких, – многозначительно намекнул Варкар.

«Это вы обсудите без меня…» - только и успела выпалить я, прежде чем оставила их наедине, перетряхивать мои достоинства.

Думаю, им есть о чём договариваться.