Репатриация на чужбину

Глава 20

В которой я водворилась и…

Начала воплощать

И покойная матушка, и Жорж Санд сходились во мнении, что женщины необычайно талантливо доставляют мужчинам неудобства. И стесняют их, эксплуатируя особое расположение к себе. А у меня, как назло, чистосердечное недержание порывов прогрессирует по нарастающей. Когда женщина искренно порывается сделать, как лучше, она точно знает, что в этот момент искренней прощальной сирены идущего ко дну парохода. И плевать ей, что «как лучше» почему-то вызывает нарекания со всех мужских сторон. Особенно, когда у неё вдруг всё пошло-поехало.

А в загашнике обнаружилась рецептура того самого римского бетона, по которому мой сын вымучивал свою диссертацию. Я тогда батрачила у него в наборщиках текстов – всем почему-то лестно обзавестись бесплатной материнской поддержкой. Я ныла, отлынивала, но каждый раз меня брали за рога и втаскивали в научное стойло. Бог в том утерянном мире всё-таки был – теперь я знала точно, как построить в моих деревнях каменные негорючие дома на века. Не используя при этом дорогой тёсаный камень. Песка на побережье и около – завались. Известняка в горах – прорва. Он так дёшев в Однии, что даже смешно. Вулканического туфа – особенно у нас на севере – тоже в избытке. Стен из него не кладут – на западном побережье такие не переживут и двух поколений осаждённых. Декоративный камень – не больше – и весьма дешёвый.

Короче, у меня: более чем доступные материалы, кусок диссертации сына и эксперименты яйцеголовых из цитадели Ордена Отражения. Землянки в последнее время занялись и этой проблемой. И записки с результатами последних экспериментов Шарли засунула в один из комодов крузака. Я размашисто поставила крест на самом замке и занялась подсобным хозяйством.

Роту тягловых обров мужу не вернула – обойдётся. Они стали просто манной небесной для моих новых затей. Три следующие недели обры стаскивали в мою агратию песок и всё остальное по списку. Гору туфа я получила в подарок от богатейшего аграта, имевшего в собственности аж три каменоломни. Внимающую попросили принять роды у его любимой квёлой жены, и мне повезло: Мерона спасла и её, и ребёнка. Камневладелец не знал, каким богам молиться за нас, а потому благодарил всех шестерых местных небожителей. Я же получила бесплатный туф и почти даровой известняк.

Но, это были семечки. Для изготовления полноценного бетона нам понадобилось своротить столько побочных строительных проблем, что Евгон всё глубже и глубже погружался в депрессию, отягченную паранойей. А вот мой Вотум развернулся по полной. Уж не знаю, каким там героем он был в армии, но хозяйственник из него – пальчики оближешь! То, что сегодня над пробным бетонным фундаментом будущего крестьянского дома мужики чешут репы и пытаются колупать – целиком его заслуга.

Да ещё с погодой пофартило: зима позабыла про морозы. Хотя на мой вкус сибирячки настоящей зимой здесь и не пахнет: снега жидко, нос не мёрзнет, даже речку толком не схватило льдом. Приободрился и Евгон: снова забегал, захлопотал. Потому как мой окончательно загаженный кораблик успел в три ходки завалить нас ходячим мясным запасом. Понятно же, что теперь – когда есть, чем кормить – нам отчаянно требовались бетонщики. А все пропускали мимо ушей. А я не собиралась пускать всё на самотёк: сколько можно ждать? И тогда…

– Может, мне замуровать тебя в скале?! – шипел Сарг, вытряхивая из меня душу.

Я гордо скулила, болтаясь в его железных руках, спрессовавших тело. Носки сапожек чиркали по земле, расковыривая снежок, а пятки иногда больно стукались друг о дружку. Алесар с Мейхалтом и Лайрес отирались в сторонке. И под грозным взглядом Вотума растеряно пожимали плечами, бровями и лбами. Да, они сопровождали Внимающую на каменоломню. Да, получили приказ следить, как бы она снова чего не учудила. Да, у Сиятельной не только с глазками непорядок, но и со всем, что залегает за ними до самого темечка. Да, сёстры Ордена Отражения не от мира сего, об истинности чего местные даже не подозревают. Кроме редких посвящённых. Например, таких, как Сарг, да и то, его версия не выдерживает никакой критики. Да, все три няньки хором валялись в ногах агрии Ксейи и взывали к её благоразумию. Но, в результате все имеют то, что имеют, а они тут не причём. А такие умники, как Сарг с Вотумом, в следующий раз пусть свою драгоценную подопечную пасут лично.

Помимо моей опекунской команды в празднике участвовали ещё две примерно равные группы народа. Первая состояла из коренных обитателей агратии Юди. Сотник Плерон – он сопровождал некогда покойного аграта в партизанской вылазке на остров Внимающих – не видел в содеянном мной ничего криминального. И откровенно любовался воспитанницей – за неимением родной матери – всего воинского сословия поместья. Десятник Нукол был настроен более скептично. Но воинское братство Юри не позволяло сантиментов и отклонений от его официальной политики. Впрочем, с появлением тут аттестованных опекунов юной агрии их голос в воспитательном процессе утратил вес.

А вот урядчик Евгон даже не скрывал, насколько недоволен моей самодеятельностью. И приди в голову его милости Саргу благая мысль принародно меня выпороть, он бы сам вымачивал для него розги. Но, я ему прощала столь крамольные, кровожадные мысли. Это только при первом взгляде на него у меня своротило с души: жирный, лысый. Лицо, как блин масляный: круглое, безбровое, безусое и бесстыжее. Копнув глубже, я поразилась, насколько этот урод с неприятным взглядом обожает свою малышку агрию. Как страшно скучал и боялся за неё все время разлуки. Как до сих пор содрогается при взгляде на крошку, когда вспоминает ту трагедию со слизняком и самопожертвованием. В каком бы настроении мой урядчик – мой червь поедучий – Евгон не пребывал, завидев меня, он цвёл душистым цветом. И умилялся так, словно я продолжаю ползать по замку на пухлых карачках, пуская пузыри и оставляя лужи. Когда тебя так любят, трудно сердиться за сиюминутное желание выдрать тебя, как сидорову козу.

Остальные жители замка не одобряли меня молчаливым хором. И молились во здравие его милости Сарга, так удачно заменившего мне отца. Только Клор вскидывалась каждый раз, когда моя забубённая головёнка в его лапах моталась чересчур уж резко. С такой-то шейки и вправду отвалится.

Вторая группа зрителей занимала партер и откровенно радовалась поездке в цирк. Прямо на снегу под охраной ребят Мейхалта сидели три десятка здоровенных лбов в лохмотьях и колодках. В каждом из них любой житель танагратии Одния даже сослепу признал бы диких сородичей Сугардара Бешеного из Олластала. Этих моряков взяли в море на горячем: они самозабвенно пиратствовали в перерыве между эскортированием купеческих караванов.

У Руфеса с Конгломератом северных островов уже несколько веков действовало жёсткое соглашение: коли мы поймаем твоих граждан за пиратством, не обессудь – они получат по полной программе. Выкупить их ты можешь…, если сильно захочешь. Потому, как сумма выкупа ударит по карману преизрядно. Отпустить их – мы отпустим. Аккурат после того, как они искупят добросовестным трудом в местах, где хороший хозяин собаку на улице не повесит. Требовать возврата безвозмездно… Тоже можно, если деньги некуда девать, кроме полномасштабной войны или покрытия ущерба от разгромного эмбарго.

С одной стороны полнокровная монолитная глыба единого могучего государства. С другой – разнородная куча княжеств, ассорти из мелкопоместной вольницы. Тем не менее, оба участника договора блюли договорённости свято. Особенно в той их части, где говорилось о личных кораблях тана, его танагратов и северных князьков. Возьми на абордаж любой из перечисленных судов, и на тебя ополчатся и свои, и чужие. Да и южане не станут марать о тебя внешнюю политику и те же торговые отношения. Что остаётся? Запад? Так самоубийство в этом мире за грех не почитают – это сколько угодно.

Вот – как трактуют юристы – предмет договора и мёрз сейчас на моей родной земле. С моего соизволения и по недогляду Сарга. Почему из всех колодников на рудниках Однии я выбрала самых законченных мерзавцев?

– Са-арг, – подлизывалась я вечером за ужином. – Не сердись. Ну, сам посуди: кого было брать? Своих? Ты же знаешь, сколько заморочек бывает с их родственниками. Они тотчас начинают портить кровь. Пытаются вынудить отпустить их заблудших ребят. Причём, досрочно и бесплатно. Кого ещё? Своих с востока? Наши крутые западные ребята их не переносят патологически. Для них все, кто живут по ту сторону гор, белоручки, трусы и заносчивые засранцы. Сколько драк и скандалов на этой почве по агратиям – не сосчитать! Да ты же сам знаешь это лучше меня.

Сотник Плерон с десятником Нуколом одобрительно покачивали головами в такт моим доводам. Евгона прямо-таки распирало от гордости за его талантливую в деловых вопросах ученицу. А ведь ещё днем не одобрял. Вотум тоже постепенно отходил, внимая моим рассуждениям и догадываясь, о чём пойдет речь дальше. Наперсницы Внимающей вообще откровенно скучали под хозяйственные беседы – городские, что с них взять? Алесар где-то шлялся в погоне за сексом. Да ещё и моего приличного Мейхалта сманил, сукин кот. Мужики-то гибнут, а девки остаются в томлении, вот и требуется пособить по мере сил.

Сарг молча кромсал мясо ножом и меланхолично двигал челюстями – и он более-менее успокоился.

– Южан? – между тем, окрепла я смелостью. – Я их не видала. Знаю только по разговорам. Были там, на каменоломне и они…

– Не надо! – дуэтом взбрыкнули Евгон с Вотумом.

– От этих прохиндеев уж точно добра не жди, – продолжил второй. – Хитры, как черти. Всё норовят на чужом горбу прокатиться. Да и мёрзнут они у нас. Болеют, что ни день.

– Вот-вот, – поддакнул Евгон. – А нам нужны крепкие работники. Иначе, зачем и кормить? Правда и северяне те еще сволочи. Им человека прирезать, что высморкаться. А то и бунт учинят, – посетовал многоопытный урядчик.

– Чего вы раскудахтались? – внезапно встряла Мерона. – Не сегодня-завтра Сугардар подгребёт. Вот он им мозги и вправит.

– Бешеный? – словно только что вспомнил о таком повороте событий Вотум. – Этот может! А, Сарг? Он-то со своими разговаривать умеет. Да и в авторитете он в Конгломерате. Они у него по струнке запляшут. А то и вовсе встанут в строй при нужде. Безмозглые или те же нартии – они ведь народов не различают. Им всё едино, с кого шкуру сдирать.

– Посмотрим, – сухо буркнул Сарг, не поднимая глаз.

– А с нартиями теперь есть, кому у нас договариваться, – опять встряла Мерона.

И так ехидно, что захотелось запустить в негодяйку тяжёлым бронзовым кувшином. Евгон покосился на меня и убрал этот проклятый кувшин от греха подальше. Помягчевший, было, Сарг вновь помрачнел. История с моей Гра-арой окончательно его доконала. Он ещё от мутантов и островка поганого толком не отошёл, а тут снова здорово. Все самые гнусные твари планеты слетались на меня, как невесты на богатого холостяка. Тяжко ему достается опекунский хлеб, ох тяжко.

Но мне мой обходится тоже нелегко! Словно его добывают гнилыми зубами из скальных трещин на высоте девятиэтажки без страховки тёмной ночью в двенадцатибалльный ураган. Потому как рождённый на зеркале в цитадели Ордена Отражения агратствовать в агропроме не может! В ум не возьму, как меня вообще подбили на такую глобальную авантюру? Я ведь что о себе думала в полузабытой прошлой жизни? Дескать, я вам и швец, и жнец, и во все дыры залезанец. А тут от моего широкоформатного общехозяйственного образования остался один пшик. И везде эти дыры, дыры, дыры. Ты их затыкаешь, затыкаешь, затыкаешь! А они сволочи расползаются и расползаются.

Впрочем, сегодня Сарг успокоился окончательно – на нашем берегу нарисовался Сугардар Бешеный из Олластала. Мой викинг сдержал обещание и явился отдавать долг. Общеизвестно: работать на земле его не заставишь даже изощрённейшими пытками. А вот личный флот из скотовоза и пока ещё моего Сугардарова корабля являл собой внушительную движимую часть имущества. Потому, что с ним он мог заниматься своей любимой работой – морской торговлей – до посинения. При этом зарабатывая нам обоим – я не жадная, а он это оценил.

Свою трудовую деятельность в добровольном рабстве у агрии Ксейи Бешеный начал с локальных катаклизмов. Первым делом, устроил такую взбучку своим кандальным соплеменникам, что мы тихо отползли и не вмешивались. Он притащил ко мне не одну команду из сородичей, а практически полторы. А это почти сорок здоровенных лбов с превосходным оружием, пудовыми кулаками и манерами носорогов. Половина трудового коллектива северян набросилась на поистрепавшийся скотовоз, доводя его до регламентного блеска. Сугардар при виде изможденной, обесчещенной посудины орал, как потерпевший: на меня, на Сарга с Вотумом, на весь Руфес с богами до кучи. Его лекции о правильном содержании морского транспорта грохотали над моей головой сутки кряду, несмотря на мое наплевательское настроение. Хоть и отучаюсь я плевать направо и налево с прилежанием монашки.

Удовлетворившись пространной политинформацией, Бешеный вытряхнул из сарая притихших кандальников. До этого они орали там всякую похабщину. И с утра до вечера вслух изобретали пытки, которые, по выходу из колодок, готовы применить к сраным руфесцам. Обитатели замка мимо них ходили на цыпочках, а тут такое везение: к заключенным с визитом прибыли родные люди!

Вторая половина Сугардаровой команды многообещающе выстраивала бунтарей-неудачников в уже кое-как прибранном замковом дворе. А капитан разминал лёгкие. Первым пунктом программы была ознакомительная лекция на тему: почему такой великий воин и мореход, как Сугардар Бешеный из Олластала, посчитал достойным для себя занятием сунуть шею в родовое ярмо агрии Ксейи аэт Юди. Наше приключение на том клятом острове с инкубатором осьминогов в его изложении не узнала даже я. И уж точно была непричастна к эпическим подвигам той воительницы, с которой на том острове доблестный Сугардар хлебал из одного котелка солдатскую баланду.

Сарг с Алесаром и Мейхалтом уселись в партере. Кино в наших краях не знали. Театры сюда не наезжали, а тут цирк ангажировал новых клоунов – как такое пропустить? Северяне – народ простой и конкретный: коли эта дрищеватая агрия на деле оказалась такой воительницей, так чего ж и не послужить героической хозяйке? До пятёрки сомневающихся Бешеный снизошел лично. И терпеливо втолковывал им кулаками очевидную истину: он никогда не лгал, и начинать не собирается, тем более по такому пустяшному поводу. Парочку самых упёртых чуть было не прирезал под одобрительные аплодисменты моих опекунов.

Потом они вместе надрались до посинения и всю ночь радовали замок своими воплями. Я, было, припомнила летописные воспоминания очевидцев с Земли о раздолбайстве тамошних викингов и пригорюнилась. Но на следующее утро ни одного болтающегося без дела северянина не встретила. Работа кипела, шипела и пузырилась. Опалубка стен первого дома росла на глазах вперегонки с весенней зеленью.

А мои ветераны почти поголовно занялись… своим личным хозяйством. То, что они беспрерывно радуют моих девиц и вдовушек приятными для здоровья подарками, я знала. Тихо радовалась за тех и других, но долгосрочных продуктивных планов не строила. Эти мужики – воины до последней луковички волос, и жизненные принципы у них соответствующие. Меня, признаться, смутил там, в Свастле выбор Сарга. Почему он так тщательно соблюдал возрастной ценз? Почему в его отряд не попал ни один мужик младше сорока? Когда поняла, болталась на шее Сарга восторженной верёвкой, которой оказали честь удавить самого тана. Вопила от неуёмной радости и целовала противно кусающиеся небритые щеки.

Мой дорогой, любимый и самый замечательный опекун на свете притащил в мою умирающую агратию не воинов. Сорок пять настоящих поселенцев, ищущих, куда бы приткнуться. Для полноценной войны они уже отяжелели и обзавелись набором болячек. А вот для размножения, отцовства, хозяйствования и упокоения под собственной крышей в кругу семьи – ещё в самый раз. Правда, после стычки в горах их осталось сорок один. Но это уже ничего не меняло: мои бабы светились от счастья. Мейхалт тоже потерял четверых ребят, но общим счетом я набила в агратию сто двадцать пять мужиков, умеющих держать в руках оружие. Невиданное богатство по нынешним временам! Оставалось всех одеть и накормить, а защитят они себя как-нибудь сами.

– Ветеранов не любят сажать на землю, – каялся мне Сарг, хитро поблескивая своими наглыми глазками. – Я, признаться, побаивался, что тебя некстати просветят на этот счет. Ещё там, в Свастле. Ветераны – люди неуживчивые. И в грош не ставят крестьян, не нюхавших дыма походных костров. А это постоянные склоки и стычки. Какому аграту это понравится? Но, тебе, моя девочка, нечего боятся. Ты на особом положении. Ты пролезла в число воинской братии из-за своей авантюры на острове. Наши мужики слова поперёк твоей воли не скажут.

– Да и руками здесь махать не с кем, – резонно добавил Евгон. – Крестьян у нас не осталось. Теперь в Юди настоящее ветеранское поселение. На голом-то месте старым воякам начинать всегда трудно.

– Потому и не рвутся, – хмыкнул бывший бандит с большой дороги.

– Да, Вотум, – глубокомысленно протянул сотник Плерон. – Не рвутся. Потому, как дохлое это дело. А тут, вишь, у нас замок бесхозный. Бери землю и живи. Вот только, – нахмурился он, – не обидел бы кто нашу девочку…

Старика чуть с лавки не сдуло лавиной мужского гогота.

– Это Внимающую-то? – скалился Алесар.

– Да ещё на пару с нами?! – надрывался Сугардар.

– Ага! – квохтал Вотум. – Ещё и жену танаграта Варкара!

– И подружку некоей нартии, – тихо напомнила Мерона, лучась ядовитой улыбкой.

Мужики позатыкались. На этой теме смех и дебаты всегда заканчивались. Поскольку с этой стороной своей жизни я не торопилась их знакомить. Они знали лишь то, что наплели им участники моего освобождения из горной расселины. А уж те постарались на совесть, расписав наши с Гра-арой объятья.

Кстати, как оказалось позже, Сарг, ознакомившись с детальным описанием моих подвигов, совсем не злился. Наоборот, отнёсся к этому очень серьёзно с прицелом на возможное будущее. Ничуть не сомневался, что небесный дух, залезший в тело земной девки, и в этой ущербной упаковке способен на многое. Ему единственному я доверила собственное повествование о встрече с Гра-арой.

– Как думаешь, – подошёл он к вопросу конструктивно, – тебе удастся с помощью новой знакомой отвадить от нас её родственничков? Это сейчас их не видать. Тут брать нечего и они это знают. А стоит нам обжиться, зачастят в гости. И не важно, что людей они жрать брезгуют. Выбьют весь скот, как в прежние времена, мы и сами передохнем.

– Не знаю, – призналась честно. – Само по себе наше знакомство мало, что значит. И Гра-ару ни к чему не обязывает. Может, она с мужем тогда поскандалила. А я со своими песенками просто попала ей под настроение. Давай не будем загадывать. И лезть с инициативой не станем. Пусть всё идет, как идет, – познакомила я Сарга с любимой мантрой. – Если между нами и возможен мир, то лишь при условии их инициативы.

Ему явно не хотелось пускать всё на самотек, но с моей правотой он смирился. И целыми днями размышлял на одну-единственную тему: как разойтись миром с нартиями, несколько узаконив их грабежи.

А меня волновали более приземлённые проблемы. Они, как таёжный гнус, висели роем над моей головой, сменяя поколение за поколением. Только в отличие от семейных пертурбаций мошки, эта смена была для меня очевидной. Сто двадцать пять мужиков только на словах звучит гордо. А на деле мы с бабами с ног сбились поддерживать их настроение и мышечную массу. У скотины всё руки никак не доходили заняться полезным размножением – её популяция таяла на глазах. Соседи-аграты не могли мне помочь в продовольственном вопросе даже за золото. Хотя сена я у них выклянчила! Их тоже обескровили нартии и шайки викингов. А мой скотовоз у меня безапелляционно отобрали, надавав по рукам.

На подготовку к первому плаванию у Сугардара ушло всего четыре дня. За это время его золотые мальчики сделали из скотовоза конфетку и выписали по бортам: Ксейя аэт Варкар аэт Юди. Подписанному именем жены танаграта кораблю на море мало, что угрожало, кроме самого моря.

Вотум тоже преподнёс мне подарок, причём невероятно кстати. Бешеный откровенно плевался на предмет того, что корабли не должны выходить в море с пустыми животами. А что мы могли в них набить? Чтобы продать что-нибудь ненужное – известно каждому россиянину – нужно сначала купить что-нибудь ненужное. А у нас и с необходимым-то было кисло. А тут в день назначенного отплытия к нам в агратию дотелепались аж десять возов, набитых доверху. Целых два каменоломневладельца откликнулись на предложение моего расчудесного Вотума воспользоваться услугами нашей транспортной компании. Сугардар был на седьмом небе и клялся моему опекуну в вечной дружбе. Я задирала нос, хотя, кроме чужой идеи с бетоном, у меня в загашнике чудес не было.

Открывать частную лечебную практику в компании с Мероной и столичным лекарем не было ни времени, ни сил. Они, конечно, практиковали по окрестностям в свободное от Юди время – я не возражала. И руку набьют, и репутацию нам заработают, и деньгу зашибут вдогонку к жалованию – имеют право. Но и тут не обошлось без фестиваля: Сарга наш красавчик-лекарь выбесил одним фактом своего существования. Мой опекун постоянно ощупывал бедолагу взглядом в поисках самым мясистых частей тела и плотоядно облизывался. Впервые в жизни у него проклюнулось что-то вроде серьёзных отношений. Да ещё с красавицей и умницей, натасканной мной в сексуальном вопросе – в пуританском Руфесе с этим не особо поэкспериментируешь.

А это удачное приобретение шляется по округе в компании неконтролируемого субъекта с кудряшками и масляными глазками. Сарг не лишил столичного пижона и того, и другого, исключительно не желая расстраивать свою Ольгу по кличке Ксейя. Я понимала, что назревает нешуточная проблема. Но возродила старую привычку и не поленилась наплевать с донжона на его ревность.

Мне было не до неё. За последние полтора месяца я многому научилась, со многим смирилась и заработала искреннюю благодарность почти всех, кого приручила. Включая лайсаков, болтающихся по лесам сутки напролёт. Я сдвинула с места воз, готовый оттащить моё наследство на кладбище истории, и попыталась развернуть его в другом направлении. Первая волна человеческого энтузиазма ещё вовсю гуляла по просторам поместья и его сообщающимся сосудам: Евгону и сотнику Плерону.

Но, в отличие от этих достойных людей, я знала о естественном круговороте мотивов и мотиваций – чай, не зря отмотала срок в двух университетах. И не могла отвязаться от личных прогнозов на ближайшее будущее, что нагнетали страх. А самое главное… Моё эго тоже претерпело беспощадные трансформации. Раньше я лишь досадовала на этот генетически обусловленный горб, доставшийся мне в наследство от предков. А теперь искренно, от души, до слёз, до полного стачивания зубов ненавидела агратию Юди, как единый и неделимый клубок фундаментальных, хронических, нетленных проблем!

А ещё я получила, наконец-то, свою сауну. И каждое утро оттирала в ней изнемогающие от боли губы. В той мази, что Кэм приказала мне втирать на ночь, жило не менее сотни тысяч гнусных червей. И каждую секунду ночи эти твари грызли мои постепенно распухающие губки.