Репатриация на чужбину

Глава 21

В которой Сарг докаркался…

И накаркал нартий

Напутствие Екатерины Великой всем домохозяйкам Российской империи лично мной всегда исполнялось от и до. Ну, почти. «Быть тихой, скромной, постоянной, осторожной» – попробуйте усомниться! «К Богу усердной» – ну, это не честно: не применимо для пионерки, взращённой в комсомолку. «С мужем обходиться любовно и благочинно» – выполнено и перевыполнено. «Перед родственниками и свойственниками быть учтивой» – была. «Добрыя речи слушать охотно» – слушала. «Лжи и лукавства гнушаться…» – вот тут мы несколько расходимся с императрицей. Убедилась на собственной шкуре раз и навсегда: позиция «дура набитая» гораздо выигрышней более консервативной в деталях позиции «ты же умная женщина». Срабатывало на Земле, работает и здесь.

Можно каждое утро игнорировать насмешки этой твари Мероны, оттирающей в сауне мои изнемогающие от боли губы, извазюканные мазью Кэм. При этом хлопать глазами мимо неё и глупо улыбаться, чтобы досадить ироничной красотке. Можно пялиться на шипящего от злости Сарга слепой маской, засунув в рот палец и думая о своём. Можно восемнадцать раз подряд промахнуться мимо узкого рукава парадного платья агрии, а затем умчаться встречать соседнего аграта в кровно личном балахоне. Можно лёжа болтаться на седле породистого скакуна, изображая переваренную лопнувшую сардельку, и возрадоваться на спине толстушки Эпоны.

Да мало ли чего ещё полезного – непочатый край открытий! С тех пор, как моя тутошняя реинкарнация милостиво оставила меня в живых, все только и делали, что загоняли бедную старушку в кубические рамки местных традиций. А я душа не прямолинейная, волнообразная. У меня в голове более демократичные причуды. Попробуй отвоевать право на самоопределение в доспехах умной женщины – визг до потолка. А с дурочки, какой спрос? Помаются со мной, поколотятся лбом в стену и отползут за угол, чтобы уже там, не оскорбляя дворянской чести, плюнуть на поганку от чистой души.Минусы, конечно, есть и в этом моём принципе. Дёготь вообще в числе фундаментальных веществ, из которых состоит вселенная. А добывая каждую ложку мёда, рискуешь остаться покусанной.

Первыми моё лицемерие унюхали всё тот же Сарг с его ведьмой. Заподозрили, протестировали и сделали выводы. Их любовь ко мне не мешала двум любовникам-кровососам дегустировать кровь инопланетянки с комариным упорством. Понятно, что с этой мелкой пакостью их рознила эволюционная степень развития мозгов. Они не кружили над моей головой поминутно, не зудели и не присаживались откушать на моё хрупкое изящное тело. Но, с некоторых пор удивительно точно объявлялись чуть ли не в половине мест моего естественного обитания. Приземлялись рядом и следили своими кровожаждущими глазками за каждым движением нежной изворотливой души.

Я боролась с опекуном и его прихлебательницей со всей страстностью: игнорировала их едкие замечания, насмешничала в ответ, загружала пустяшными просьбами, ныла, юродствовала, откровенно скандалила или сбегала. Например, к Евгону. Мой собрат по уродливой внешности и прекрасной начинке, как мог, раздувал своё и без того разбухшее тело, прикрывая меня от гонений. Изворачивался и юлил. Но, вся беда в том, что он боялся нашу сладкую парочку и не годился в мои рыцари. Сарг с Мероной подминали его в два счета, уволакивая меня на правёж.

Моя беда в том, что у них вдруг образовались излишки свободного времени. Бывшие колодники в кооперации с бывшими вояками доводили до ума все три деревни. По крайней мере, половина домов в каждой уже красовались такими непрошибаемыми стенами, что праздник, да и только. Мой устроитель саун отбыл в родные пенаты, подарив нам напоследок ещё и небольшую мастерскую по производству черепицы. Нынче маленькие крепости, в которые мы превратили каждый крестьянский дом, было невозможно поджечь и сверху.

Обустраивая теперь уже собственные, кровно вымученные подворья, ветераны всё больше входили во вкус. Даже презираемое ими прежде земледелие постепенно их засасывало. Хитрюга Вотум выторговал на одном из рудников аж двоих настоящих кузнецов с криминальными изъянами в биографии. Те немедля превратили маетные деревянные сохи в монстроподобные обитые железом плуги. Тягловые обры, не приветствующие дальнюю дорогу, с удовольствием таскали их туда-сюда, почитая такую работу за отдых на природе. И пахать землю уже не представлялось чем-то уж слишком трудным и бесконечно долгим.

Не изжитое презрение к огородничеству толкнуло мужскую часть населения в погоню за полезными инициативами. Они сколотили парочку охотничьих ватаг, организовали крутую рыболовецкую артель. Соседи стали наведываться к нам за копчёностями и черепицей. Пару раз нанимали наших северян для строительно-бетонных работ. И тут я приняла революционное решение, поддержанное, как ни странно, моими опекунами: я отдавала часть заработка самим каторжным бетонщикам. По причине тяжести профессии, в еде их не зажимали – рожи лоснились, как надо. Одевали тоже сообразно климату. А тут ещё и живые деньги – по донесениям разведки, эти парни созрели взяться за оружие, коли приспеет нужда. Даже против своих разбойных сородичей. Тем более что уже с десяток северян стали у нас отцами семейств. А некоторые даже ожидали первых результатов такой толерантности. Мейхалтовы гвардейцы справили уже пять свадеб, хотя сам командир пристрастился-таки шляться с Алесаром по чужим спальням. Слава богам, хоть не в моей агратии!

Все это буйство хозяйственной растительности радовало, не сказать как. Но, до сытого благополучия нам, как из тутошнего замка до той самой Африки из прошлой жизни. Мы упорно и результативно выскребались из нищеты, но жирком всё не обрастали. Вотум с Евгоном постоянно прессинговали меня на предмет пополнения агратовой казны за счёт торговли, но я стояла насмерть. Пока каждый из моих людей не будет гарантированно сыт трижды в день, каждый кусок хлеба будет уходить в топку общественных нужд. Да и зачем мне деньги? Пошить четыреста с лишним балахонов по числу дней в году? Презентовать себя на потеху публики, случись такая нужда у танаграта? Так вот пусть он и тратится на праздничный балахон для большого выхода. Все равно альтернативы нет: у нас даже королева-Внимающая продолжает щеголять в расписных, но балахонах во имя цеховой чести.

Приличия ради, вынуждена признать: Сарг не только валяет дурака, устраивая на меня парфорсную охоту. Он с головой ушёл в вопросы скотоводства. Результатом неуёмной торговой беготни Сугардара стал постоянный приток скотины всех мастей. Настоящие баржи-скотовозы регулярно приставали к обновлённой пристани Юди. И Сарг всё раскручивал маховик животноводства из расчета: одна голова нам, три – нартиям. Эти уже расчухали наше возрождение из пепла и наведывались регулярно. С той лишь разницей, что теперь не в спальные районы агратии.

Однажды мне пришло в голову поинтересоваться:

– Сарг, а чего это на здешних замках красуются эти сетки? Это ж натуральные кладбища семейных состояний агратов. Как они тут выживают? Им памятники нужно ставить через одного.

Вопрос ему понравился, и меня не погнали прочь, дабы не путалась под ногами.

– Понимаешь, это замкнутый круг, – начал он с философии. – Чтобы уберечь скотину от нартий, её стараются держать ближе к дому. Правда, это не единственная причина. Набеги, – многозначительно выделил он голосом. – Мужское население выбивают быстрей, чем оно пополняется. Заметила, что тут на западе никогда не встретишь болтающихся нищих сирот?

– Конечно заметила! – возмутилась я. – Нашёл у кого спрашивать. В отличие от тебя я знаю мир, который гораздо богаче вашего и просвещённей, а сирот плодит. Да ещё и содержит их кое-как. А здесь… Вы, конечно, молодцы.

– Не думаю, что мы совестливей, – нахмурившись, заметил Сарг.– Просто каждый мальчишка может вырасти воином или крестьянином. У нас большая недостача рабочих и служилых рук. Но, мы говорили о сетках.

– Я уже поняла. Раз скотина рядом с домом, то и вороватые гости прилетают именно сюда.

– Не то слово, – скривился он. – Эти ж перепончатые сволочи, не получив, чего хотят, норовят нагадить прямо в замке. Огнём не палят, как те драконы, о которых ты рассказывала. Хоть от этой радости нас боги уберегли.

– Но демонтаж построек проводят квалифицированно, – пробормотала я по-английски.

Он, естественно не врубился.

–– Я говорю: теперь понимаю, почему ты велел пасти скотину подальше от замка. Он и так на ладан дышит.

Нет, всё-таки он голова. И его идея вывести скотину подальше от жилых районов – несмотря на затратность – в конечном итоге, сыграла нам на руку. Нартии первое время наведывались по наши головы. Но, не обнаружили вокруг замка признаков пасущейся скотины и потеряли к нам всяческий интерес. А не склонные к истерикам пастухи-ветераны спокойно отстёгивали им на дальних пастбищах положенную долю и в ус не дули.

Мало того, есть у нас тут один затейник – бывший десятник гвардии Анедр Кривой. Этот перец на полном серьёзе самолично выводил гостям презент и вслух комментировал свои действия. Дескать, это не жертвоприношение во имя сохранения наших собственных голов, а токмо воля пославшей дары агрии Ксейи. Которая агрия оченно даже уважает всю нартиеву – мать её – породу. И даже имеет приятельницу среди ихнего народу.

Сарг вычислил, что к нам таскаются одни и те же особи. А недавно обрадовал новостью: очередной визит гигантских рептилий внёс корректуру в сценарий. Им стало скучно игнорировать сольные выступления Анедра. Вместо того чтобы зацапать орущую добычу и развернуться восвояси, два громадных самца спикировали под ноги отчаянно храбрящегося крикуна. И расселись в десятке шагов от него. Одноглазый наглец не сплоховал. Развёл полный политес: побалагурил о погоде на побережье, в горах и на море. Затем просветил аудиторию на предмет целесообразности избирательного подхода к процессу пищеварения. В подробностях расписал церемонию прикормки свиней той баландой, что готовят бабы в деревнях. И посылают сюда на возах, запряженных обрами. А потому и не разумно, мол, пугать тех по дороге. Завалить их всё равно трудненько: здоровы, да и с рогами не пошутишь. А просто так калечить – тоже не резон: кто ж тогда притащит корм для прироста мяса?

Сарг чуть с катушек не слетел, когда Анедр попёрся к одному из свиных загонов, на ходу перечисляя преимущества самых взрослых, нагулявших пуды жира особей. Затем прошёлся по необходимости больше налегать на самцов, ибо самки народят для всех нас новые завтраки, обеды и ужины. Оба нарта – просто опупеть – вперевалку тащились за ним, внимая докладчику, как последней инстанции в экономических вопросах. Процессия остановилась на границе возникновения паники у хрюшек. Анедр сурово предупредил: чем дольше гоняешь обед, тем больше жира уходит на ветер. И меньше, соответственно, попадает в брюхо. А потому, если высокие, во всех отношениях, гости, малёхо погодят, он предоставит их вниманию красиво упакованную, психующую подальше от сородичей добычу.

И оба нарта отползли на безопасное расстояние. Мужики стреножили и вытащили из загона двух кабанов-переростков, лопающихся от жира. Отволокли – мысленно крестясь да проклиная Анедра – к месту встречи и слиняли. А наш зоолог-экспериментатор в это время сетовал на затянувшуюся, хоть и не слишком снежную зиму. На то, что постоянно приходится оберегать свезенные сюда стога сена от диких лесных проглотов. На ревматизм и несварение желудка. На свою покойную жёнушку, что так и не научилась варить самую настоящую солдатскую похлёбку, и бла-бла-бла-бла. А напоследок этот оратор-интриган охамел настолько, что просил передать привет от Сиятельной Ксейи её подруге, чьего имени он по скудоумию узнать не озаботился.

Сам того не понимая – всего лишь борясь со страхом на свой лад – наш замечательный, не склонный к радикализму и воздержанный на кулаки Анедр переломил ситуацию в корне. Пастухи переступили через себя и приняли его схему за рабочую. Будь на их месте обычные пугливые крестьяне, ничего бы не выгорело. А эти воины повидали всякое! И привыкли принимать данность в её законченном виде со всей требухой.

Ровно неделя понадобилась многовековой матушке-истории, чтобы Сарг обнаружил сразу две перемены к лучшему. Во-первых, и нарты, и нартии перестали носиться над нашими пастбищами, нещадно гоняя до посинения визжащее мясо. Во-вторых, их несколько раз видели парящими над опушками подступающего к пастбищам леса. И за всю эту неделю у нас не слямзили ни клочка сена. Нартии принялись зарабатывать своё мясо, не оспаривая творческого подхода к их эксплуатации. Я с замиранием сердца ждала последствий этой драмы. А душка-Анедр вовсю приятельствовал уже с пятью нартами, навещающими его поочередно – каждый из них неизменно задерживался, дабы поболтать с приятным человеком.

– Сарг, вы, конечно, богатыри, – признала я, лёжа под кустиком на самом краю пастбища.

– Кто? – машинально переспросил он.

Мои опекуны давным-давно привыкли к тому, что из меня периодически вылетают странные иностранные словечки.

– Могучие непобедимые герои, – перевела я и продолжила мысль: – Но мне как-то сомнительно. Анедр, конечно, этих гадов не только прикармливает, но и потихоньку приручает. Но они-то не просто зверушки. Явно же умные сволочи.

– И что? – намекнул Сарг на утомительность долгих аккуратных предисловий.

За день он подустал, а солнышко припекало, а травка, на которой мы залегали, такая мягкая, а я такая нудная…

– Ты не боишься, что однажды они взбрыкнут и растерзают его,– ткнула я пальцем в Анедра.

Кривой сидел с другого края пастбища и митинговал, живописно размахивая руками. Рядом – чуть ли не уткнувшись мордами в его сапоги – расселись, растопырив коленки, два нарта. Я уже разбиралась в их половых заморочках: нартии это все в целом, как вид, и персонально женщины, а нарты – мужики. Эти были нартами во всей своей очевидности, выставленной напоказ – будто хвастались перед человечком с его смешными причиндалами. Впрочем, уши они развесили, как деревенские сопляки, в домах которых на постой встали гренадёры.

– Всё может быть, – рассеянно пробормотал Сарг, щурясь на солнце.

– Ну, и зачем ты ему это позволяешь? – начала сердиться я.

– Кому? Кривому? – задрал свою бровищу Сарг. – Я ему не то, что в папаши, в старшие братья не гожусь. Он на три года старше.

– Ты ему годишься в командиры, – упёрлась я.

– Не болтай глупости, – поморщился этот чёрствый формалист.

– Я посмотрю, что скажешь ты, если с Анедром случится непоправимое. Тогда не только Клор, но и Мерона тебя загрызёт.

– А причём тут Клор?

– Ты что, дурак?

– А, ты об этом.

– Об этом самом. У них с Анедром, между прочим, всё серьёзно. А ты…

– А ты ещё мала, о таком рассуждать, – иронично выдал он.

Не удержалась, хихикнула.

– А, кроме того, я посмотрю, что ты заговоришь, когда явится твоя красотка. Как её? Гра-ара?

– Причём тут она? – брякнула я совершеннейшую глупость.

– Вот то-то, – нравоучительно пробухтел Сарг и демонстративно закрыл глаза.

Пришлось смириться и с грубо прерванной беседой и с тем фактом, что меня снова макнули мордой в собственную лужу. И не только из-за двойных стандартов в нартиевом вопросе. Кажется, мне поставили на вид, дескать, изворачиваешься, бегая от нас, так и не лезь к нам же со своими нотациями. Наши онучи ваших не вонючей, и всё в таком же духе. Я, конечно, немного обиделась, но чуть-чуть. День и вправду выдался хлопотным. А солнышко припекало, а травка, на которой мы залегали, такая мягкая, а я такая нудная… Пусть оно идёт, как идёт. А Гра-аре пора бы появиться. Её мужики вон сюда каждый день таскаются, а она что? Брезгует знакомством? Нехорошо.

Прошёл ещё месяц. Весна: пастбища и луга зеленели уже по пояс. Море отдыхало от зимних штормов, и вернувшемуся из очередного круиза Сугардару стало скучно плавать. Охотничий сезон закрыли по причине линьки и звериных свадеб, а то богиня земли, любви и плодородия Кишагнин расстроится. Расстроенная же пустяками женщина способна превратить твою жизнь в ад. Поэтому мужики неспешно готовились к пахотным работам. Хлеб никогда не являлся для северных агратий стратегическим сырьем, но для себя любимых стоило постараться, чтобы не слишком зависеть от чужого зерна.

Сарг по причине потепления погод занялся тем, на что уже давно точил зуб: он решил ободрать с замка средневековый образчик противовоздушной обороны. И попытаться приспособить полусгнившее, но всё ещё железное богатство хоть к какой-нибудь пользе. Мейхалтовы гвардейцы – молодые жеребцы – соскучились по чему-нибудь горячительно-адреналиновому. И потому дружно кинулись забивать места на новом экстравагантном поприще. Они полезли покорять небеса над замком. Застоявшийся без путешествий и мордобоя Алесар был, конечно же, впереди всех. Меня настолько колбасило от их акробатических этюдов, что через замковый двор я прошмыгивала, не поднимая головы. А снаружи старалась не оборачиваться на родовое гнездо без необходимости.

Бабы в деревеньках радовали откляченными животами и довольными мордочками, на которых чуть ли не впервые в жизни наросли круглые румяные щёчки. Девки цвели хризантемами! И плели украшения из самых дешёвеньких бусинок, что я могла себе позволить им подарить. Но зато ярких и много – тут Бешеный мне угодил. Я отпустила его домой погостить. А заодно и пошарить по закромам его родины в поисках недорогих мехов. Сугардар же под это дело забил трюмы подходящим товаром для северян.

Что ещё о хозяйстве? Клор узаконила свои отношения с нашим нартиеведом Анедром – тот на неё не надышится, как и я. Да и Вотум подженился прямо в замке на племяннице кухарки: молодой здоровенной девахе – помесь мясной и молочной пород. Груди размером с меня, если я совьюсь в клубочек. Глаза красивые и добрые, а нрав – просто загляденье. К тому же готовит так, что даже при нашем убогом ассортименте продуктов можно составить настоящее недельное меню. И плевать, что он годится ей в отцы – она просто обожает его милость опекуна Вотума.

А ещё ко мне в гости, наконец-то, заявилась Гра-ара. С пастбища как-то принёсся мальчишка-подпасок и, вытаращив глаза, пожалился на грозную нартию, отказавшуюся от обеда. Но, зато устроившую форменный скандал с озвучкой невнятных требований. Впрочем, один из пастухов быстро догадался, что эта дама явилась, возможно, по душу госпожи. Выглядела моя заблудшая подружка неважно. Кто-то весьма сильно её потрепал, а в её положении…

Ну, не могла же я, в самом деле, выставить за дверь раненную беременную женщину, требующую заботы и лекарского ухода. Вот и притащила бедняжку в замок. Это моя крепость и я имею право водить домой подруг! Опекуны встали плечом к плечу и внутрь нас не пустили. Анедр – тоже мне ботаник – их поддержал. Мотивировал своё предательство тем, что такой большой девочке будет тесно в наших замковых клетушках. В итоге, нам отвели громадный сарай, прилепившийся снаружи у восточной замковой стены. Его тщательно вычистили, устлали оставшимся с зимы сеном, и я переехала туда. К этому времени Внимающая окончательно мутировала в деревенскую замухрышку. И ей уже было по фиг, за какие дополнительные заслуги можно попрезирать селянку в просвещенных столицах.