Зараза-1 Регенерат

Глава 1

Со дня, как моё сознание проснулось в теле юной Полины Дмитриевны Ржевской, внебрачной дочери графа Ржевского, безудержного повесы и гуляки, закончившего свою бесславную жизнь в сточной канаве, куда он упал, в очередной раз перепив и захлебнувшись, прошло без малого семь лет.

Девочке было всего шестнадцать, когда травившие её одноклассницы перестарались и Полина умерла. На их беду в её теле оказалась я, полная тезка, но уже успевшая прожить жизнь. Познавшая боль и предательство, бессилие и иные грани жестокого мира.

В тот день я тоже чуть не отдала богу душу, но…

Во мне проснулась магия.

Все, кто в ту минуту находился в женском туалете гимназии, умерли.

Просто умерли.

Хотя… Нет, не просто. Их было трое, все аристократки, но не особо богатые и родовитые, так что тщательного расследования так и не было, списали на выплеск криво настроенного артефакта, хотя, если копнуть чуть глубже, даже этим невозможно было объяснить смерть от высокого внутричерепного давления у одной, острый перитонит у второй и тромб, мгновенно закупоривший сердце, у третьей.

Я выжила чудом. Множественные переломы и гематомы, отбитые внутренние органы и сотрясение головного мозга — это лишь краткий перечень того, чем пестрела моя медицинская карта, пока я лежала в клинике.

Там-то я и узнала, что мой дар пробудился. Дар регенерации.

На первый взгляд, абсолютно бесполезный, ведь в этом мире гораздо больше ценились стихии, ментал и другие способности, которые можно было облечь в силу и дать окружающим отпор, но я никому не сказала, что у моего дара две стороны медали.

И вторая гораздо опаснее первой. Гораздо!

Я умела убивать.

Прекрасно разбираясь в строении человеческого тела, его болезнях и причинах их вызывающих, я могла заражать собеседника всем, что только ни приходило на ум. Разгонять его кровь, разжижать и сгущать, заставлять клетки его тела стремительно стареть, заражать вирусами и бактериями, а ещё обострять любые болезни, которые бродили по телу.

Склонен к аллергии? Будешь покрыт сыпью и чихать, не прекращая! Слабый желудок? Не вылезешь из туалета. Мучают мигрени? О да, ты сдохнешь от запредельных головных болей!

Свои силы я осознала и обуздала далеко не сразу, нет. Но стоило только понять, что именно я могу, как сразу стало ясно, что о них не должна узнать ни одна живая душа. Ни одна!

Хватит и того, что я и так в глазах общества существо третьего сорта. Ещё бы! Внебрачная дочь графа с подмоченной репутацией. Да, папаша не был святым, как впрочем и моя непутевая мать, но первый хотя бы выделял алименты на содержание, а вторая, будучи посредственной актрисой третьего плана, не мешала жить так, как хотелось мне.

После «несчастного случая», унесшего жизни трех садисток, мать по моей настоятельной просьбе забрала документы из гимназии и я поступила в медицинский колледж. Почему бы и нет? Я не планировала становиться целителем, для этого нужно было иметь соответствующий дар, но никто не мог помешать мне стать обычной медсестрой.

К тому же именно во время учебы я сумела завести ряд полезных знакомств, неожиданно обнаружив в себе поразительную расчетливость, не свойственную мне в прошлой жизни, а ещё поняла, что мой убийственный дар можно использовать в том числе как диагностический и даже отчасти целительский.

Порой хватало одного пристального взгляда в ауру и касания к коже, чтобы определить название вируса, мучающего организм, и затем уничтожить его магическим импульсом, выровнять давление, снизить выработку ненужных гормонов и всё в таком духе, но в то же время я не могла лечить колото-резаные раны, переломы, ожоги и переохлаждение, хотя моих новых способностей вполне хватало, чтобы слегка разогнать ту же регенерацию и остановить кровь, просто загустив её в районе разрыва артерий.

В общем… Всё было непросто.

В любом случае я не собиралась становиться высококлассным целителем, медицины мне хватило и в прошлом, да и это образование я пожелала получить исключительно ради дополнительных знаний о магии — она шла факультативом. В итоге, закончив колледж уже в девятнадцать и без особых усилий устроившись на работу в районную поликлинику прививочной медсестрой, чтобы работать исключительно в день и четко на ставку, иногда я брала подработки и посещала лежачих больных на дому, ставя им уколы и капельницы.

Мне было несложно, ведь я брала эти подработки лишь в своём районе, да и дополнительный заработок приятно грел карман.

Заодно время от времени я применяла свой второй дар, поправляя здоровье действительно благодарных пациентов и тех, кто в этом нуждался. Старикам выравнивала давление и снимала боль в суставах, вымывая лишние соли и возвращая в кости кальций, правила гормональный фон диабетикам и глушила аллергены аллергикам.

Понятное дело, это была не панацея до конца жизни и одного такого вмешательства хватало на три-шесть месяцев, иногда дольше, в зависимости от приложенных усилий и самого пациента, который следовал (но чаще не следовал) элементарным рекомендациям, но я и не мнила себя спасителем человечества.

Все мы когда-нибудь умрем…

А кто-то может и не в первый раз.

Как бы то ни было, на жизнь мне хватало и я не жаловалась. Снимала уютную двухкомнатную квартирку недалеко от поликлиники, завела рыжего кота Парамона, раз в год звонила матери, чтобы поздравить с днём рождения, да успешно избегала встреч с заведующим поликлиникой Батуриным Артуром Евгеньевичем, который с какой-то стати решил, что все молоденькие медсестры от него без ума, включая меня, и позволял себе лишнего.

К счастью, не чрезмерно, иначе бы мучился не только крапивницей и периодическим дисбактериозом, но я всё-таки предпочитала не усугублять ситуацию и просто избегала навязчивое начальство.

С другими мужчинами и личной жизнью в целом особо не ладилось, но только лишь потому, что я сама к этому не стремилась. Да и зачем? Мне нравилась моя самостоятельность и самодостаточность. Я не хватала звезд с неба, мне просто это было не надо. Хватило разочарований в прошлом. Эту жизнь я хотела прожить для себя.

Но сегодня…

Мне пришлось взять отгул, чтобы посетить офис нотариуса, который позвонил мне вчера и уведомил о смерти отца. Я не следила за его жизнью, да и он не помогал мне материально после восемнадцати, так что не понимала, какой смысл в моём присутствии на оглашении завещания.

Но нотариус настоял, ведь я носила фамилию «Ржевская», и я приехала.

Самый обычный офис далеко не в центре города, но район приличный, чистенький. Войдя внутрь, я подошла к секретарю, который оказался худощавым мужчиной лет тридцати, представилась и показала документы.

— Как хорошо, что вы подошли! — обрадовался он и махнул рукой на дверь. — Проходите, вас ждут!

Ну, раз ждут…

Войдя в кабинет с табличкой «Нотариус Шац Р. С.», первым делом я поздоровалась с корпулентным лысоватым мужчиной, сидящим за массивным столом в центре, представилась и только потом обратила внимание на то, что я тут не одна. На стульчике у стены сидела молодая женщина в черном, прячущая бледное лицо за шляпкой с вуалью. Я не знала её, но всё равно вежливо кивнула и присела на ближайший стул, куда мне указал рукой нотариус.

— Что ж, раз все собрались, начнем, — заявил Шац, после чего поправил лежащий перед собой лист и начал зачитывать содержание завещания, которое умудрился оставить мой биологический отец.

Согласно ему, всё его движимое и недвижимое имущество, а так же денежные обязательства унаследовали его дети. Я, Полина Дмитриевна Ржевская, и ещё одна дочь, о которой я даже не знала, Юлия Дмитриевна Ржевская.

Нотариус ещё дочитывал множество юридических формулировок, а я внимательно изучала сидящую напротив женщину. Сестра, значит… Забавно. В прошлой жизни я выросла в детдоме, от этой тоже не ждала маны небесной, так что пока не знала, как на это реагировать. А ведь она меня старше… Максимум лет на пять, но всё же. Миловидная, стройная, темноволосая. Больше сказать сложно — лицо скрыто вуалью и она до сих пор не проронила ни звука.

Почему я о ней никогда не слышала? Неужели тоже нагуляная на стороне?

С отца станется!

А потом нотариус заявил:

— Ульяна Васильевна, поставьте вашу подпись тут. Благодарю. Полина Дмитриевна, поставьте вашу подпись тут…

Следом за женщиной, которая почему-то оказалась не Юлей, а Ульяной, я подошла к столу нотариуса, пробежалась взглядом по документу, который всего лишь подтверждал, что я в курсе воли усопшего, и поставила на нём свою подпись. Только после этого Рафаил Самуилович вручил мне пухлый конверт, заявив, что там лежат документы на мою долю имущества, поблагодарил за уделенное ему время и всем своим видом дал понять, что мы свободны.

Ага…

Кажется, я прослушала главное. А что мне досталось-то?

Но мужчина, уже нажав на кнопку громкой связи, просил помощника запускать к нему следующих клиентов, потеряв к нам обеим всяческий интерес, и хотя я уже не раз обещала себе не применять свой губительный дер без действительно серьезной причины, в этот раз не удержалась и слегка подправила нотариусу пищеварение.

Полчаса — и ему будет уже не до клиентов, а инструкция для туалетного освежителя станет увлекательным чтивом до самого вечера.

Мелочно? Возможно. Но мог быть и повежливее, а не прогонять нас небрежным жестом, словно мы попрошайки.

При этом я ещё хорошо держалась, изначально не ожидая от отца ничего стоящего, а вот Ульяна выглядела не просто бледной, а на грани нервного срыва. Мне даже пришлось придержать её за руку, притупляя нервную проводимость, когда она пошатнулась, проходя мимо, и как-то само собой получилось, что на улицу мы вышли вместе.

Задумчивая я и начавшая всхлипывать Уля.

— Как насчет чашечки чая? — предложила я, увидев кофейню напротив. Заметила, как женщина колеблется, и слегка надавила тоном, стараясь выглядеть дружелюбно. — Угощаю. Заодно познакомимся.

Тускло и откровенно неуверенно улыбнувшись, Ульяна еле заметно кивнула и я, продолжая поддерживать за руку, провела в её кафе, выбрав самый дальний столик, заказала нам по чаю с пирожным, а когда официантка отошла, то задала главный вопрос, который терзал моё любопытство:

— Кем тебе приходится Юлия Дмитриевна Ржевская?

— Юля моя дочь, — с тихим вздохом призналась Ульяна и подняла на меня покрасневшие серые глаза. — Но мы с Димой не состояли в браке.

У-у…

— Как и в моём случае, — усмехнулась, кривя губы и кивая на невысказанный вопрос Ульяны. — Да, я тоже рождена вне брака. И сейчас, если честно, не совсем понимаю, что и зачем унаследовала. Ты в курсе?

— К сожалению… — Женщина отвела взгляд и замолчала, когда нам принесли чай с пирожными, продолжив говорить, только когда официантка отошла. — Долги. Очень большие долги. В последние месяцы Дима много пил и играл, ему не везло. Не представляю, где он занимал и как… Язык у него всегда был хорошо подвешен, — она горько усмехнулась. — Но вчера после похорон ко мне приходили… люди. С расписками.

Она закрыла глаза, рвано выдохнула и посмотрела на меня откровенно больным и беспомощным взглядом.

— Я ещё не считала точную сумму, но уже понимаю, что эти долги мне никогда не выплатить. Юленьке всего два года, за ней присматривает наша горничная Дарья. Дом в залоге, на счетах копейки, последний гонорар целиком ушел на похороны, пришлось даже занимать. А они…

По её щеке скатилась слезинка и она судорожно её смахнула.

— Сказали, что если не найду к концу недели, то они возьмут… на… натурой.

Не выдержав, Ульяна разрыдалась, спрятав лицо в ладонях, а вот я, помрачнев, поспешила вскрыть конверт и начала изучать бумаги. Скривилась, увидев документ, который признавал меня прямой наследницей графа. К нему был приложен проведенный сразу после рождения генетический и ауро-магический тест на родство, подтверждающий, что он мой отец. Небрежно покрутила в пальцах перстень главы рода… Перебрала документы на недвижимость, согласно которым я становилась хозяйкой половины особняка на восточной окраине города. Глянула документ на машину. Изучила выписку с банковского счета рода, где денег было даже меньше, чем у меня перед зарплатой, а затем пробежалась взглядом по закладной на дом.

Платежи по ней были просрочены уже полгода как.

Дерьмо!

Поставив локти на стол, я помассировала виски, уже начиная потихоньку понимать, в какую задницу меня втянул безответственный папаша, и задумалась, как быть.

В принципе, я могу залезть в свои накопления и выплатить просрочку. Но что потом? Зарплаты обычной медсестры не хватит, чтобы содержать особняк. Непонятно ещё, в каком он состоянии!

А что делать с расписками? Что-то мне подсказывает, что их обладатели с тем же успехом могут навестить и меня, чтобы предъявить к оплате и потребовать денег.

А может и не только денег…

Черт!

Так, ладно! Сначала выясню всё, а уже потом буду рвать волосы на заднице. И нет, не на своей!

— Ульяна, — обратилась я к своей коллеге по несчастью, на миг задумавшись о том, кем она мне приходится. Гражданская жена отца… Мачеха, получается? Хм, забавно. — Давай успокоимся и ты расскажешь мне всё. У меня есть кое-какие деньги и я хочу тебе помочь. Сама понимаешь, мы в одной лодке. Я, конечно, не дочь миллионера… — хмыкнула, запоздало подумав, как глупо это звучит, — но связей и знакомых хватает. Итак? Где ты живешь и с кем?

— В особняке, — тихо ответила Уля, стеснительно шмыгнув напоследок в салфетку. — Раньше у меня была своя квартирка, от бабушки досталась, но когда… — она прикрыла глаза и, явно собравшись с силами, продолжила: — В общем, её пришлось продать. За долги. Димины. Он обещал, что совсем скоро всё изменится и мы заживем… — Её губы неприязненно скривились и я была уверена, что сейчас она искренне его ненавидит. — Но лучше не стало. Особняк большой, но эту зиму мы его не топили, жили буквально в четырех комнатах рядом с кухней. С нами живет Дарья, это наша горничная, но она же и кухарка, и няня, и просто моя помощница. Ей я платила со своих денег. Я, — она стеснительно потупилась, — писательница. Не особо известная, но… деньги были. Есть ещё Прохор, это дворецкий Димы.

Она вздохнула и, дернув плечом, тускло улыбнулась.

— Он уже старый, получает пенсию по инвалидности. Мы с ним особо не общаемся, но я слышала, что он служил вместе с отцом Димы и после ранения тот забрал его к себе. Раньше у семьи дела шли хорошо, но Дима, он… — она вздохнула снова и через силу договорила: — хороший, но совершенно не умеет останавливаться. У рода больше нет ни деревень, ни производств. Ничего. Дом в залоге, да машина, на которой он передвигался по городу.

— В залоге?

— Не знаю.

Она потянулась к своему уже давно остывшему чаю и какое-то время мы сидели за столом молча. Ульяна уныло ела своё пирожное, а я думала.

Где взять денег? Много денег!

Хотя можно и немного. Мне особняк не нужен. Подозреваю, что Ульяне тоже. Съехать из него и отдать банку за долги — вообще не проблема. Но что делать с расписками?

Если эти твари действительно считают себя вправе заявлять вдове такое, то уверена — это не пустые слова. И ладно бы если она была одна — сбежать на другой конец страны не проблема.

А ребенок? Его в карман не уберешь, на полку повыше и подальше от проблем не поставишь.

Да и я теперь вроде как графиня…

С неприязнью покосившись на кольцо главы рода, я снова взяла его в руку, покрутила… И надела на средний палец правой руки. Обманчиво большое и грубое кольцо село как влитое, ведь являлось своего рода артефактом, на миг моя рука онемела аж до локтя, но уже в следующий все неприятные ощущения прошли — кольцо признало хозяйку.

А ведь если бы этого не произошло, могло бы и руку оторвать.

Всё-таки артефакт, а не латунная побрякушка.

Внимательно изучив золотую печатку с изображением распахнутой головы льва с высунутым языком и короной из каменных блоков на голове, следом я перевела внимательный взгляд на Ульяну, заметив, как она замерла, и чуть приподняла брови.

— Что?

— Ты одаренная? — спросила она, словно не веря собственным словам.

— Немного, — кивнула и чуть нахмурилась. — Как ты поняла?

— Я чувствую всплески, — улыбнулась Уля откровенно натянуто. — У меня мизерный дар интуита. А ты…

— Регенерация, — усмехнулась. — Довольно посредственная. Тоже ничего особенного. А сейчас расскажи мне о расписках и тех, кто к тебе приходил. Суммы, фамилии, сроки.

Снова откровенно расстроившись, тем не менее Ульяна сумела перечислить мне самых нетерпеливых и отбитых на голову мерзавцев, которых оказалось двое, но помимо них она точно знала ещё как минимум о десяти. И те, уверена, тоже в самое ближайшее время дадут о себе знать.

— Да уж, угораздило нас, — скривилась я, услышав о суммах, которые в своей больнице не зарабатывала и за год. — Как ему вообще занимали⁈

— Ему везло, — тускло усмехнулась Ульяна. — Иногда очень крупно везло. А иногда наоборот — проигрывался в пух и прах. Выпивая, Дима… — она смотрела куда угодно, но не на меня, теребя салфетку, — становился как будто другим. Иногда мне казалось, что в нем живут две личности…

— Шизофрения? — нахмурилась.

— Нет! — моментально вскинулась Уля и уже тише, но так же убежденно добавила: — Нет…

Потом дернула плечом, отвела взгляд, окончательно дорвала салфетку и тихонько вздохнула.

— Скорее раздвоение личности. Одна — угрюмая и нелюдимая, не способная связать и двух слов, а вторая — романтик и балагур, очаровательный и настолько харизматичный, что глаз не отвести.

Она снова вздохнула, на этот раз тяжело и протяжно.

— Думаю, ты догадываешься, когда он становился вторым.

— Когда пил, — хмыкнула я.

— Да.

— И пил он, я так понимаю, много?

— Да.

Ясно.

— Ладно, идем. Хочу взглянуть на особняк и машину. Будем разбираться с наследством от нашего непутевого Димы.

Назвать графа отцом я не могла. Да и какой из него отец? Ладно, допустим, мне он помогал. До восемнадцати. Хотя даже не вспомню, когда я видела его в последний раз, хотя память той, прежней Полины досталась мне вся. У меня вообще память после того случая стала идеальной.

Но как насчет Юли? И как насчет Ули? Оставил двух девчонок ни с чем! И ладно бы просто ни с чем, так нет. Хуже! Он оставил их в опасности. Реальной опасности!

Ну и какой он после этого мужик? Муж? Отец? Аристократ, в конце концов!

Дерьмо, а не мужик.