Зараза-1 Регенерат

Глава 16

Поручик ушел, а я, покрутившись совсем недолго, потому что уже давно научилась засыпать быстро (гормоны в помощь), сладко проспала до самого утра, открыв глаза только в восемь и всерьез задумавшись о том, чтобы уволиться из поликлиники.

В самом деле, зачем мне там работать?

Я ведь делала это не из большой любви к медицине и работе, как таковой, а потому, что это приносило стабильный доход. Сейчас, если всё пойдет так, как задумывалось, доход будет приносить гостиница. Понятно, что надо ещё раскрутиться и не прогореть, но у нас ещё золото не реализованное, монеты не оцененные, акции не предъявленные, заработок от ликвидации разлома не получен…

А меж тем дел по дому не так уж и мало!

Решено. В понедельник уволюсь, пока ещё в отпуске, чтобы не впаяли отработку, а если будут упрямиться, то и по статье за прогул не зазорно уйти. В самом деле, меня это давно не пугает.

Приняв не самое простое, но вполне разумное и логичное решение, я сразу ощутила прилив сил, и день прошел на позитиве. Завтрак, укольчики, тренировка с призраком и шпагой на втором этаже, визит Евгеньича и поездка по магазинам, которую решили не откладывать на завтра, раз сегодня выдалась свободная минутка, и в итоге я стала беднее на кучу тыщ, но мы приобрели всю необходимую сантехнику для всех четырех санузлов (и для правого крыла, и для левого, где жили мы), розетки-выключатели, а так же утвердили проект обеих лестниц, причем начать Савельев предложил с маленькой, чтобы не оставить меня без доступа на второй этаж, а к середине недели приступить к реставрации центральной.

При этом трое работяг уже вовсю ошкуривали фасад, снимая с него не только облупившуюся краску, но и прогнившую штукатурку, да и на крыше кто-то шебуршился, меняя старый, прохудившийся шифер на новый, так что после ужина я поднялась в кабинет с твердым намерением перебрать все свои активы.

Уля, как ни старалась, пока не нашла ни толкового брокера, ни надежного оценщика среди своих знакомых, так что я позвонила по телефону, который мне оставил Банщиков, и пригласила Рафика Исмаиловича в гости. Дядечка преклонных лет (судя по голосу) обещался быть завтра ближе к полудню.

Следом я позвонила Альберту Константиновичу, которого мне тоже рекомендовал подполковник, но уже как специалиста по ценным бумагам. С ним мы проговорили немногим дольше и договорились на три часа дня.

После этого я залезла, наконец, в сейф и вынула из него старинный сундучок, добытый с чердака, один ветхий мешочек и одну рассохшуюся шкатулку, которые хранились в тайниках второго этажа.

В мешочке оказались французские монеты начала позапрошлого века, в шкатулке лежали старинные золотые украшения — массивные и явно дорогие, но совершенно не в моём вкусе, а в сундучке оказались бумаги.

Ага…

Аккуратно перебирая документы прошлых веков, которые ещё не рассыпались в руках, но были близки к этому, я не понимала, что это такое. Карты, схемы, какие-то планы зданий, крестики, галочки…

Пришлось спрашивать призрака, когда он заглянул ко мне сам.

— Дим, а это что?

— О, это результаты моих победоносных кампаний и иных лихих похождений, — мечтательно закатил глаза поручик, присаживаясь на край стола и аккуратно беря в руки ближайший документ. — Вот тут закопан сундук с золотом турков. Мы тогда взяли один хилый городишко, где прятался ихний генерал с обозом. А вот тут, как сейчас помню, потайной ход в винный погреб. М-м, какое там вино было, ты просто не представляешь! Увы, на следующий день нам пришлось отступить, но мы с парнями замуровали выход и поклялись когда-нибудь вернуться. А вот ту-у-ут…

Следующие полчаса я с неослабевающим интересом слушала о кладах и потайных комнатах, о склепах и винных погребах, о великих победах и гениальных стратегических решениях, которые приходили в голову Ржевскому преимущественно подшофе.

Слушать его было истинное удовольствие и я нахохоталась до колик, начиная понимать, почему женщины от Ржевских без ума. Потрясающий мужчина! Легкий, даже отчасти легкомысленный, но в то же время просто беззаботно идущий по жизни, потому что «заботы» и Ржевский несовместимы.

Наверное, я даже в какой-то степени завидовала ему, ведь сама была связана по рукам и ногам обязательствами, которые взвалила на себя сама, но в то же время это не казалось мне непосильным бременем.

Я сама этого хотела. И я справлюсь.

Я ведь Ржевская, верно?

А потом у меня зазвонил телефон…

— Здравствуй, дочь, — с привычным патетичным трагизмом заявила моя мать и я заранее сморщила нос, понимая, что ничего хорошего я сейчас не услышу.

Мой день рождения был месяц назад, её будет только через три, а до Нового года ещё куча времени.

— Здравствуй, мама, — ответила ей спокойно.

— И почему я узнаю, что моя кровиночка унаследовала титул этого старого козла не от тебя? — с отчетливой претензией заявила матушка.

— Может, потому что вместе с титулом я унаследовала миллионные долги и не хотела тебя лишний раз беспокоить? — тонко усмехнулась я. — Вот, сейчас сижу и думаю, что лучше продать? Почку или глаз. А ты как считаешь?

— Что? — опешила мать, не ожидая подобного поворота. — Полина, что такое ты говоришь? Какой глаз, какая почка?

— Судя по всему, левая, — вздохнула с напускной грустью. — Ко мне уже приходили кредиторы с расписками, угрожали. Оказывается, перед смертью отец набрал кредитов и все спустил в карты. Кстати, у тебя нет случайно миллиона-другого? Я со временем отдам, честно.

— Полина… — Мать отчетливо замялась.

Тема денег для неё всегда была особенно тяжела. Желая жить роскошно, но не имея на это средств, в молодости она выкручивалась, как могла, но то время давно прошло, и сейчас она была обычной, никому не нужной теткой средних лет. Да, молодящейся, и даже пользующейся успехом у мужчин «за шестьдесят», которые любили ушами (а льстить мать умела), но всё же это было скорее печально, чем нет.

Кроме меня у неё детей не было, замужем она ни разу не была, умудряясь выбирать среди поклонников таких же потребителей, как она сама, так что, когда она промямлила невразумительное «я перезвоню», нигде у меня не ёкнуло и не устыдилось.

— Хм, ты открываешься мне с новой стороны, внученька, — озадаченно протянул Ржевский, всё это время старательно подслушивающий наш разговор. — Что за циничное отношение к собственной матери? Ещё и настолько бесстыжая ложь…

Он с осуждением поцокал.

— Знаешь, мамы бывают разные, — усмехнулась я, откидываясь на спинку кресла. — Наверное. Мне в этом отношении не особо повезло. Наверняка ты помнишь её, как милую хохотушку, всегда готовую приласкать и услужить… Верно?

— Ну… в целом да, — с легким смущением кивнул поручик.

— Такой она была с мужчинами, — усмехнулась я. — С очень многими мужчинами… За год могло смениться четыре поклонника и это не считая тех, кто был разово. И я всё это видела. А вот они меня почти никогда. Когда она поняла, что граф на ней никогда не женится, то не раз и даже не два прямо в лицо говорила мне, что я ошибка. Что надо было сделать аборт. В десять, когда я научилась готовить, это стало моей обязанностью по дому. Уборка, стирка, глажка — она не прикасалась ни к чему, но требовала это от меня. Ведь она Актриса! Она должна быть ухоженной и отдохнувшей, чтобы поклонники рассмотрели её талант, а не уставшие серые круги под глазами. В шестнадцать меня едва не забили ногами в туалете гимназии, но всё, что она сделала… Да ничего, собственно, она не сделала. Я провела в больнице со множественными переломами месяц, именно тогда, кстати, у меня активировался дар, а потом… — Я усмехнулась, уплывая в воспоминания. — Из больницы меня никто не забирал. Она забыла. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы она забрала документы из гимназии в медколледж. Алименты, которые переводил мне отец, она тратила на себя, мне оставалось довольствоваться крохами стипендии. Так что, когда я получила диплом, устроилась на работу и получила свою первую зарплату, у меня даже сомнений не возникло о том, что делать дальше. Я съехала от неё сразу. И ты говоришь мне, что я цинична? О нет, Дима. Я логична! Эта женщина не умеет любить и отдавать. Зачем мне ещё одна головная боль и нахлебница? Поверь, есть более приятные способы потратить деньги.

— Однако… кхм, да, — поморщился гусар. — Что ж, беру свои слова обратно. Не знал об этом, извини. Для Дмитрия Людмила была лишь эпизодом, не более. Прости, если это звучит обидно. Ты же… — он потер лоб, — была прежде всего её дочерью. Он не считал себя готовым к отцовству. Думал, что достаточно давать денег, а всё остальное решится само.

— О, не волнуйся, — успокоила его. — У меня нет к тебе претензий. Ни к тебе, ни к отцу. Я не наивный ребенок, верящий в справедливость и деда Мороза. В самом деле, я уже взрослая, дееспособная личность, и вполне могу обеспечить себя сама всем, что нужно для комфортного существования.

Затем я со смешком махнула рукой на шкатулку, понимая, что пора перевести тему.

— Кстати, а это откуда? Семейные реликвии?

— Это? — Ржевский охотно сунул нос в шкатулку и рассмеялся. — О, нет. Выиграл в карты у князя Долгорукого. Ору от его жены было, у-у… Но картежный долг свят, а выкупить он не успел, скончался. А что?

— Думаю, продать, — пожала я плечами. — Слишком массивные и наверняка дорогие. Куда их мне?

— Смотри сама, — беспечно отмахнулся поручик, всем своим видом давая понять, что ему эти цацки вообще не интересны. — Можешь, кстати, предложить Долгоруким. Вот эта брошь точно из их старинного семейного фонда, наверняка выложат за неё круглую сумму поболее, чем оценщик. Да и серьги тоже. Да вообще всё, если подумать. Лет сто назад один из Долгоруких как-то заикался о выкупе, но мне тогда было не до него, да и война очередная началась, как-то не срослось. Сейчас у них вроде как у руля Олег Палыч. По слухам обеспеченный, неглупый и относительно порядочный мужчина средних лет, так что силовыми методами действовать не будет. Особенно если заранее позаботишься об охране. Помнишь наш разговор?

— Конечно, — кивнула ему. — А ещё помню о том, что мы договаривались стравить между собой всех, кто для нас опасен, но не подставляясь. Как у нас с этим дела?

— Увы, никак, — поморщился Ржевский. — Сама видишь, то кони скачут, то избы горят. Да и кланы что-то притихли. Будто тоже чуют, как пространство идет рябью. Я уже облегчил кое-какие нычки, перепрятав наличность на пяток миллионов, принесу их чуть позже, как момент поудачнее выдастся, да провернул парочку аккуратных провокаций с подбрасыванием улик, но то ли они не сработали, но ли я слишком высокого мнения об их сообразительности — тишина по всем фронтам. Но может и к лучшему? Чего в эту клоаку лезть, верно?

И так посмотрел, что сразу стало ясно — от меня ждут только согласия.

Что ж…

— Ладно, пока не будем заваривать кашу. Пока не лезут, пусть живут. А вот денежки — это хорошо, этого добра нам надо. Ты, главное, не забудь, куда перепрятал!

На меня посмотрели с ярко выраженным укором.

— Полина, я призрак, а не маразматик. Не забуду.

— Договорились.

До сна ещё оставалось время и я, решив не тратить его попусту, нашла в сети книжицу с правилами дорожного движения для автомобилистов и занялась её изучением. В целом всё было четко и понятно, ничего сложного, главное, запомнить, какой знак что означает и кто кого пропускает на нерегулируемом перекрестке, но с памятью у меня давно не возникало проблем, так что ошибиться я не боялась.

Тратить время на трехмесячные водительские курсы не хотелось, тем более это всё можно было спокойно сдать экстерном, а учитывая обширные возможности Банщикова, мне почему-то казалось, что получится обойтись и без этого.

Да, я осознавала, что обращаясь к подполковнику раз за разом, я становлюсь серьезной должницей, но в то же время понимала, что никогда не пойду наперекор себе, если вдруг попросит что-то невыполнимое.

А выполнимое сделать для друга несложно.

— Где деньги⁈ Где, мать вашу, мои деньги⁈ — бушевал Барам, только сегодня обнаруживший, что из нижнего ящика стола пропал почти миллион. — Убью! Всех! Ваху ко мне, сейчас же!

Не прошло и десяти минут, как в кабинет торопливо вбежал дальний родич, обладающий определенными экстрасенсорными способностями, которые в целом не представляли из себя ничего особенного, но иногда именно Ваха мог найти без видимой причины пропавшую вещь или указать на нужного человечка, которого можно было потрясти на предмет информации и или чего-нибудь ещё, не менее ценного.

— Где деньги, Ваха⁈ — мрачным коршуном навис над родичем глава клана и Ваха, немножечко потея, начал интенсивно растирать пальцами виски.

Обычно это помогало сконцентрироваться, но сегодня что-то шло не так. То ли Луна не достаточно плотно вошла в Водолея, то ли Дева чересчур лихо оседлала Льва, войдя в дом Козерога…

Но все до единого видения были крайне странными, мутными, нелепыми…

И в итоге Ваха предпочел сползти в глубокий обморок от перенапряжения, чем озвучивать весь тот бред, что ему привиделся.

— Да что бы ваш шакалы подрали! Унесите идиота! Где Нузгар? Нузгара мне! С собаками!

Вот только и Нузгар с собаками ничего не нашли. Псы, грозные питбули и мощные волкодавы, натренированные на поиск и ликвидацию даже вооруженных врагов, скулили, как ссыкливые щенки, мечась из угла в угол, словно за ними кто-то гонялся.

И никто из живых так и не понял…

Что за ними действительно кто-то гонялся. Кто-то, кому было немножечко скучно.

Ну и не без выгоды для рода.

Зря что ли ему Полина доверилась?

Несмотря на пугающие предчувствия Ржевского, эта ночь так же прошла спокойно, без потрясений, а с самого утра я отправилась в поликлинику, где поставила руководство перед фактом: я увольняюсь.

На меня, конечно, посмотрели, как на предательницу, но не стали ни ругаться, ни уговаривать — слишком уж ярко блестело колечко главы рода. Думаю, не одна я понимала, что графине не пристало трудиться медсестрой.

Единственное, что меня попросили — это написать заявление будущим числом, когда у меня закончится отпуск. Что-то там для бухгалтерии надо было, чтобы отчеты не переделывать. Мне было несложно, ещё тридцать минут ушло на оформление документов и в районе девяти я вышла из поликлиники будущей безработной.

По дороге зашла в сервисный центр, ведь заранее взяла квитанцию у Ульяны, и, оплатив работу, забрала ноутбук отца. Он был уже не особо новым, с потертыми клавишами и сбитыми уголками, но в техническом плане он интересовал меня меньше всего, да и Ржевский подтвердил, что ценной информации там нет, лишь доступ к почте рода. По идее её можно было настроить на каком угодно устройстве, но только через специальную имперскую почтовую службу, что (вот сюрприз!) стоило денег и делалось не один день.

Нет уж. Если есть возможность не тратить, то мы не будем тратить. И так кровати и прочую мебель в номера покупать. А мы ещё двери с Евгеньичем не смотрели! Абы какие в комнаты не поставить, тут думать надо. Уличные — некрасиво и чересчур массивно. Межкомнатные — хлипко и будет слышен шум. Офисные… Ну, как-то неуютно что ли.

В общем, мы с Соловьевым договорились, что он подумает над вариантами и предложит мне их на днях, тем более ещё вовсю шли работы по укладке полов, а потом предстояла замена батарей. Последние заказанные окна тоже поставят только завтра и я, прикинув доходы-расходы, решила озадачить ребят окнами на всём первом этаже. В самом деле, по сравнению с расходами на новую канализацию, это капля в море! Тем более осенью это снова станет актуально.

Пока же я вернулась домой и, со всем комфортом устроившись в кабинете, заранее подготовила горсть монет для оценки. Пока ждала оценщика, включила ноутбук графа. В сервисном центре не подвели и он нормально включился, после чего я открыла почтовую программу, ввела нужные логин и пароль, и битый час продиралась через завалы писем, большая часть из которых оказалась спамом аристократического содержания.

Ну, для меня спамом.

На самом деле это были пригласительные на самые разные мероприятия, проводимые в области, которые по заверениям Ржевского рассылались аристократам моего уровня автоматически. Ответа они в большинстве своем не требовали и к посещению были не обязательны.

Отдельным ворохом шли банковские и налоговые требования, счета за коммуналку, штрафы на авто, письма от кредиторов и прочие статьи расходов. Что-то я уже погасила, что-то ещё требовало внимания, но не прямо сейчас.

В отдельную папочку попадали письма из императорской канцелярии. Непрочитанных было всего два: одно цинично поздравляло меня с вступлением в должность более недели назад, второе буквально в субботу уведомляло о том, что сегодня в полдень меня навестит сотрудник службы безопасности. И мне нужно быть дома.

Мило.

А если бы я не догадалась проверить почту?

С возмущением цокнув и бросив взгляд на часы, отметила что уже к одиннадцати. Не рискуя, снова созвонилась с Рафиком Исмаиловичем, извинилась и перенесла встречу на час дня, искренне надеясь, что накладок не получится. Мужчина охотно пошел мне навстречу, видимо, и сам не успевал (ну или ещё что), так что вызов я завершила с удовлетворенной улыбкой.

Оставшееся время посвятила изучению экзаменационных билетов по вождению, ответив почти безупречно (две ошибки, позор!), так что стоило подучить правила ещё немного.

Без пяти двенадцать ко мне поднялся Прохор и, уже почти не хромая, уведомил, что ко мне гость из имперской службы. Дворецкий выглядел взволнованным, но я успокоила его, что жду этого господина, кем бы он ни был, и его можно проводить ко мне, а сама задумалась о том, что надо будет приодеть своего дворецкого в новую ливрею.

Сам он точно этот вопрос не поднимет, но, даже не присматриваясь, видно, что она давно не новая. А мне не надо, чтобы посторонние шушукались за нашими спинами о том, что мы — беднота и голодранцы!

Пожалуй, озадачу этим Ульяну. Всё равно планировали делать оптовый заказ на постельное белье, полотенца и прочее. Заодно и униформу нашему Прохору справим!

Записав этот момент на листочке, чтобы не забыть, я перевела взгляд на дверь, в которую вошел на первый взгляд непримечательный мужчина, но тут же подобралась. Больно уж глаза у него были… Звериные. Да и сам он был весь какой-то… Неприятно хищный. Разило от него чем-то совершенно непонятным, но жутким, отчего мой пещерный предок, сидящий глубоко в душе, вцепился в свою дубину, готовясь дать отпор в последней смертельной схватке.

Да уж, ну и ассоциации!