— Ничтожество. Жалкое отродье!
Пинок в живот. Пинок в грудь. По рукам. По голове…
Сознание мутилось и меркло, каждый новый удар был больнее и резче предыдущего, но беспамятство не спешило заключать меня в спасительные объятия, и я, уже давно чувствуя во рту металлический привкус крови, молила только об одном.
Хватит. Пожалуйста, хватит!
Но нет…
Неделю назад мне исполнилось сорок пять. Не так уж и много, но тут как посмотреть. Я никогда не отличалась особым здоровьем, но его хватило, чтобы вырасти, отучиться на медика и устроиться на работу судмедэкспертом. Тихая, спокойная работа… думала я.
Как бы не так!
Нет, мне очень нравились пациенты. Молчаливые, покладистые. Выслушают, ни слова против не скажут!
А вот с начальством не повезло. И с укомплектованностью штатов тоже. В лучшем случае приходилось работать на полторы ставки, но гораздо чаще на две. Горы отчетов, вечно недовольный заведующий, частенько прикладывающийся к высокоградусному успокоительному. Всего один городской морг, а везли со всего района.
Ну а с личной жизнью вообще беда, даже вспоминать не хочется.
Вот и не выдержало моё сердечко… Или всё-таки голова?
Не знаю.
И вряд ли узнаю когда-нибудь.
Неделю назад мне исполнилось сорок пять, а десять минут назад я очнулась здесь. Не в своём мире. Не в своём теле.
Молодая. Здоровая!
Но если бы всё было так просто…
— Сдохни, тварь!
Очередной безжалостный пинок в голову и она взрывается нестерпимой болью, отчего крик уже не сдержать, а в груди растет оно. Удушающее черное пятно безудержного гнева. Чистейшая незамутненная ненависть.
Сдохнуть, говорите? Да легко!
Но только после вас.
Разбитые в кровь губы кривятся и я больше не сдерживаюсь — смеюсь сквозь боль. Тихо. Очень тихо…
Кажется, пространство только этого и ждет, чтобы вздрогнуть… И содрогнуться.
А потом наступает тишина.
Абсолютная. Долгожданная.
Мертвая.