Развод со зверем

43

***

Я просыпаюсь от собственного стона. Уставшего, хриплого… Кажется, я какое-то время уже постанываю, потому что надо мной склоняется какой-то врач в маске и тревожно смотрит в лицо.

— Лариса Дмитриевна, вы как себя чувствуете?

— Не знаю пока… доложите… то есть… расскажите…

Мысли мечутся, вязнут в тумане. Веду взгляд в бок и на капельницу, обнаруживаю в вене катетер…

— У вас сотрясение и мелкие повреждения.

— Что… что произошло?

Молчание.

— А Ярослав… где он? Он жив?

Я не знаю, почему задаю эти вопросы. Они сами слетают с языка, будто бы только и ждали, когда смогу открыть рот.

— Ярослав Сергеевич жив, скоро подойдет. Не нервничайте, пожалуйста. Вы в безопасности. Что-то беспокоит вас? Можете ответит на этот вопрос?

Я вздыхаю глубже:

— Уберите седатики, и я смогу ответить. Я в порядке. Не нужно меня тормозить…

— Хорошо.

Я откидываюсь на подушку и проваливаюсь в какое-то забытье, хотя пытаюсь смотреть в потолок. Может, даже засыпаю…

— Лариса? Лара?

Трясу головой и хмурюсь, так и не открыв глаз. Болит голова.

— Алан, — шепчу пересохшими губами, — как Ярослав?

— Потерял много крови, но стабилен. Просил добраться до тебя лично и убедиться, что ты в порядке.

— Я пытаюсь соображать, но мне сложно.

И память как-то избранно подкидывает картинки. Вроде бы я помню все… Но не все. Помню, как собиралась вскрыть грудину пациенту Князева. Помню, как двери вылетели с петель и осыпались стеклом. Крик людей и сирены. А еще помню, что с Ярославом что-то случилось, и нужно о нем беспокоиться.

— Томографию дай глянуть, — просит Алан кого-то. Потом наступает молчание, в которое я все же умудрилась разлепить глаза.

— Что там?

— Ничего страшного. Не тошнит?

— Нет.

Алан подкручивает капельницу и садится на кушетку, а я понемного начинаю соображать быстрее.

«Убрал седативное», — отмечаю вяло.

— Ты помнишь, что произошло?

Я перевела взгляд на Алана. Он выжидательно замер на мне взглядом. Кажется, наконец, отпустило.

— Можно воды?

— Конечно.

Он протянул мне пластиковый стакан, и я принялась жадно пить, пытаясь собрать в кучу мысли. Но ощущение легкой атрофии эмоций все же оставалось.

— Я уволилась. Вы в курсе?

— Нет еще, но… — он поморщился, — это не самое важное. Что еще помнишь?

— Как меня позвали в операционную, и я понеслась к пациенту. Помню, что все было плохо, и нужно было его вскрывать. А потом все пошло кувырком — полетели стекла, двери, приборы… они били тревогу… — Я сглотнула и облизала губы, хмурясь. — И Ярослав. Он пытался вывести меня.

Мы замерли взглядами друг на друге, но Алан не давал подсказок. А меня будто шибануло током, когда в голове вдруг вспышкой возникло жуткое воспоминание оскаленной пасти.

— Какой-то зверь ворвался в операционную…

— Да, — кивнул Алан и тяжело вздохнул. — Что еще помнишь?

— Он был странным, — медленно отвечала я, глядя на него, застыв. — И жутким. Не похожим на обычного зверя…

— Это — оборотень.

Я дернула головой, будто пытаясь вытряхнуть из головы услышанное. Будто не разобрала слова, и хотелось попросить повторить четче.

— Мы оперируем в клинике не простых людей, в этом и есть объяснение всего того, что произошло здесь, — спокойно продолжал Алан.

— Вы говорили, что люди непростые, да, — послушно кивала я. — Но…

В горле пересохло несмотря на то, что я только что напилась воды.

— Лара, люди — не одни в этом мире. Не все знают и не всех допускают в реальность. Но ты теперь по другую сторону — ты знаешь.

— Что я знаю? — сдавленно пискнула я. — Где Ярослав?

Меня медленно накрывало паникой, и Князев казался единственным, на кого я могу здесь опереться и вообще доверять.

— Он сейчас под капельницей, — спокойно отвечал Алан. — Не бойся, тебе ничего не грозит…

— А могло?

— Могло. Люди, которые случайно узнают о реальном положении дел, проходят реабилитацию. Они учатся жить в новом мире. Мне вернуть седативное?

— Нет, — мотнула я головой. — Не надо, я в порядке…

По крайней мере, уверенность, что я нужна себе в полном адеквате, окрепла первой. Мысль, что надо срочно соображать и разбираться в происходящем — второй.

— Хорошо. Главное — ни о чем не беспокойся. Все будет хорошо.