Развод по принуждению. Попаданка в (не)счастье

ГЛАВА 16

Я сбежала вниз так быстро, что Пумиш, пытаясь меня догнать, сделал двойное сальто головой вперед. Аж перья посыпались.

У меня вообще была шальная мысль воспользоваться молодым гибким телом и по перилам скатиться. Широкие юбки позволяли закинуть ногу как угодно высоко. И только я это попыталась сделать, как услышала разговор этажом ниже. Кажется это Бегония и третья горничная, Глоксиния. Последние сплетни обсуждают.

– Представь, в Тармии-то снова-здорово! Бывшая советника Его Величества Эдриана Нарта метку от него получила. – откровенничала Глоксиния заговорщицким шепотом.

– От советника, что ли?

– Нет же, от Нарта! Причем это не первый уже раз. И теперь она с его невестой соперничает. Дескать, она ему настоящая истинная.

– Ох, да когда ж эти благородные уже угомонятся и нормально заживут? Бесятся и бесятся, что у нас в Пектории, что в Тармии той же. Я все жду, когда наши угомонятся, а ты еще мне тут Нарта подкинула.

– А я вот подписалась на вестников из Тармии, – не могла угомониться Глоксиния, – очень мне, знаешь ли, интересно, кого же Его Величество выберет-то.

– Да кто истинная его, на той и женится. Ты давай, полы-то натирай, да не перестарайся. А то господа поубиваются.

Мысленно поблагодарив Эдриана Нарта и его личную неопределенность, я прошмыгнула дальше. Кумушки слишком увлеклись беседой и на меня внимания не обратили.

– Мне нужно какое-то оружие, – сказала я Пумишу, когда мы уже спустились.

– Тоже на медведя собралась, сама? – испугался фамильяр.

– Ну, против ледяного ужаса с кочергой идти смысла нет, – я озиралась, пытаясь найти себе что-то увесистое и достаточно угрожающее, – но ведь мы в лес пойдем. Там не только медведи водятся.

– Где ты в благородном доме собралась кочергу найти? – изумился кот.

Мой взгляд остановился на фигуре рыцаря у выхода. В одной руке у него была пика, в другой – элегантный бронзовый топор с гравировкой. Он выглядел абсолютно декоративным, жестянка с напылением. Поэтому я принялась вытаскивать копье. Оно крепко засело в металлической перчатке.

– Леди Луиза! Что вы делаете? – возмущенный голос Симона Дежара, управляющего, разрезал воздух как кнут возничего. – Зачем вы разрушаете этот дом? Вам мало того, что вы испортили жизнь мужу?

– А почему вы не рядом с ним сейчас, Симон? – спросила я, не отвлекаясь, – Лорд отправился на бой, а вы как обычно, заняты организаций подстав для его неугодной супруги?

– Что вы такое говорите? – Дежар побагровел.

– Какое? Это не вы моего личного посланника отправили какому-то извращенцу и внушили ему, что я его на свидание звала?

Дежар явно смутился, хоть и не понял слова “извращенец”

– Вы так заняты интригами, что вам не до настоящей помощи, я поняла. Уважаю вашу позицию, но не мешайте мне спасать супруга.

– Я… я… – собирался с силами управляющий. Якая, он подошел ко мне, пытаясь отодвинуть рыцаря.

– Отстань! – рявкнула я. – А то кота на тебя натравлю.

Злость придала мне сил. Копье осталось в моей руке вместе с перчаткой рыцаря. Подумав, я и топор прихватила, его легче взять было.

– Вперед, Пумиш! – велела я.

– Но куда же вы? – вякнул вслед Дежар. – Лорд приказал проследить, чтобы в замке в его отсутствие было все хорошо.

– В замке и будет, – крикнула я, наваливаясь на дверь, – я же отсюда ухожу.

Морозец ударил в лицо.

И куда мне идти теперь?

Впереди лес, много снега и там вдали горы, видимые в неярких лучах местной луны. Куда направился Бенедикт?

Ветер донес раскат грома. Хотя какой гром зимой? Это рев. Рев чудовища. А потом земля чуть сотряслась. Мамочки, да эта злобная штука, должно быть, огромна.

Жив ли еще Бен?

От страха за него у меня в голове помутилось.

Я помчалась вперед, не разбирая дороги, через какое-то время тропинка закончилась, парковая аллея превратилась в хаотично натыканные деревья.

Пумиш летел за мной.

Ноги увязали в снегу, и я пользовалась пикой как лыжной палкой, отталкивалась ей, опиралась на нее и глубину сугробов замеряла.

Я бежала.

Я задыхалась.

Морозный воздух, врываясь в ноздри, превращался в холодный шар, застрявший в груди. Ни глотнуть, ни вдохнуть.

Меня охватила паника, потому что передо мной только чернота деревьев, снег внизу и снежная пелена перед глазами. Сухие ветки шепчут:

– Беги отсюда!

Или это не деревья пытаются меня образумить, а фамильяр, у которого на крыльях мозоли, пыхтит, призывая вернуться?

Хлопья снега опускаются на ресницы, тают, стекая по щекам.

Я хотела позвать Бенедикта, чтобы на голос его искать. Но не могла издать ни звука. Но мне помог Ауст.

Зверюга вновь оповестила мир о своем существовании мощным рыком. Так, что с деревьев снег посыпался.

– Оно совсем рядом!

Запыхавшийся кот опустился мне под ноги. И вдруг у него глаза загорелись, но не просто как у кошек в темноте, отражая свет. У него будто бы фонарики внутри черепушки! Два желтоватых луча прочертили снег, заплясали на ветках и устремились к небушку.

– Пумиш, не мотай головой! – потребовала я. – Смотри вперед!

Кот послушно вылупился вперед. Так я и шла, ориентируясь на эти огоньки. Пока не увидела ЭТО.

Огромная тварь среди сломанных деревьев. Я не сомневалась, что толстые стволы переломил играюче, как тонкие палочки.

Гигантский бурый медведь раскрывал жуткую пасть, демонстрируя клычищи невиданных размеров. Как он с ними может рот-то закрыть?

Лапищи, в обхвате как средней толщины дуб, заканчивались длинными, загнутыми когтями. Я не сомневалась, что ни очень острые.

А метрах в десяти перед монстром стояла фигура мужчины. На фоне чудовища она казалась кукольной. Человек держал в руке меч.

– Бенедикт! – я собрала остатки голоса, чтобы выкрикнуть его имя.

– Луиза?

Бен молниеносно обернулся ко мне. И тут же обрушился с руганью:

– Что ты здесь делаешь, глупая девчонка? Сейчас же возвращайся! Тебе тут не место! Это моя битва!

– О, боишься, что я сама повергну твоего медведя и заберу себе репутацию героини?

Шар, застрявший в горле и мешавший мне говорить, будто лопнул и вместо воздуха из него выходили язвительные слова.

– Да что ты еще-то у меня можешь забрать? – забыв о чудище, Бенедикт рванулся ко мне.

Мы стояли друг перед другом и ругались, забыв о смертельной опасности.

А я еще и грозно потрясала оружием, отобранным у бедняжки-рыцаря. На копье так и висела перчатка.

– Что ты с собой притащила? – заметил мои трофеи Бен.

– Ограбила твой дом и морально уничтожила дворецкого!

Зверь за спиной Бена снова зарычал, на этот раз будто бы обиженно. Ведь его враг отвлекся еще на кого-то, выказывая неуважение к чуду-юду.

– Только уничтожать ты и умеешь! Но у нас мало времени. Этот зверь сейчас сомнет нас обоих. Без топора мне его не победить!

– Так … вот же твой топор! – меня вдруг озарила счастливая мысль.

– Что? – Бен с сомнением принял оружие, выглядящее бутафорским. – Совсем не похож на мой!

– Так я ж его замаскировала и спрятала у всех на виду! – уверенно сказала я. – Иди и побеждай!

– Спасибо! – он мне не до конца поверил, но воодушевился. Взял железку и двинулся на врага. В одной руке топор, в другой – короткий меч.

Мой муж шел навстречу своему смертельному врагу, думая, что я дала ему его ритуальное оружие.

Я же двигалась следом с копьем наперевес, не зная, верно ли поступила, поддавшись своим видениям.

Как там? Это ветви ветер колышут?

Чтобы успокоить себя и вспомнить, я начала проговаривать вслух:

– Может, это они его ищут, а не он их колышет…деревья сами делают ветер…

И потом еще строки, будто из притчи какой-то.

Если что-то исчезло, значит появится нечто другое… Ведь главное – не инструмент, а тот, кто…

Тут я запнулась. Не успела же в тот раз дослушать.

– Луиза! – закричал Бен, точно как когда он прервал мое видение. – Зачем ты идешь за мной, да еще читаешь стихи из детской книги?

– Детской книги? И как же они заканчиваются?

– Ты правда сейчас это хочешь знать? – глаза Бена округлились. Чудовище сократило расстояние, приближаясь к нам скачками.

Но я все равно кивнула.

– Главное – не инструмент, а тот, кто победы достоин. А теперь прости, мне надо спасать Хармдор. А может, и всю Астодию.

Бен посмотрел на свой меч, потом на не внушающий доверия топор. Но ведь я ему сказала, что это тот, нужный. Просто замаскированный.

Бенедикт помешкал буквально полминуты, а затем вставил меч в ножны. И поднял топор-пустышку над головой.

– Благородная сила Ренли – против древнего ужаса! – прокричал он.

Медведь встал на дыбы, занося жуткие лапы. Вот-вот эти огромные когти располосуют моего мужа сверху донизу. И я буду в этом виновата! Он поверил, поддался на мой блеф. И теперь погибнет. Или нет?

Огромная лапа опустилась на то место, где только что стоял Бен. Он успел отпрыгнуть.

– Бен! – закричала я отчаянно. – Ты победы достоин! Ты! Ауст приходит, потому что вы его тут ждете со своим топором. Но инструмент не главное! Главное – тот, кто может победить зверя.

Мои слова мне самой все больше казались бредом. Но вместе с тем, я в них верила.

– Тогда нечего больше сюда ходить! – бешено заорал Бен, глядя, как продвигается вперед Ауст. – Не смей приближаться к моей жене! Проваливай!

И тут я увидела чудо.

Кажется, звезды на небе чуть опустились. Нет, я знаю, что это по всем законам физики невозможно. Но так было!

И десятки тонких линий словно лучи лазерных указок или прожекторов ударили разом в сияющее лезвие топора. А потом от него отразились. Это было световое шоу. И глаза слепит, и оторваться невозможно.

Медведь остолбенел с задранными в растерянности передними лапами, будто сдается.

– Говори Луиза, продолжай, – голос мужа звучал как рычание.

И меня несло дальше:

– Проклятие не уходит, потому что оно вам нужно для того, чтобы рождать героев и совершать подвиги. Но чтобы были рыцари, не обязательно необходимы драконы. Важно лишь отважное сердце.

Казалось, я нахожусь в трансе.

Пумиш повис на моих плечах, обхватив лапами. Может, контакт с ним заставляет меня говорить все эти странные и мне самой не до конца понятные вещи.

Между тем, тонкие линии все множились, бесконечно отражаясь от топора. А потом все разом ударили в Ауста.

Огромная туша на наших глазах сначала обледенела, превратилась в айсберг почти моментально. А потом рассыпалась на мелкие-мелкие кубики. Для коктейлей просто идеально.

Перед нами лежала гора идеальных кусочков льда, сверкая и переливаясь в лучах света, все еще исходящего из глаз Пумиша.

– Он всегда так проигрывает? – спросила, завороженно глядя на странное преображение.

– Нет, – растерянно помотал головой Бен, – он просто исчезает или отходит с ревом в глухие леса.

Он поднял топор, который отбросил в сторону перед этим.

– Рукоятка очень раскалилась, не смог удержать.

Снег под оружием расплавился. Как оказалось, топор тоже. Его острие выглядело скомканным и напоминало свечку, которая вначале потекла, потом застыла.

Я пошевелила кучу своей пикой.

Лед начал рассыпаться. А потом изнутри послышалось шебуршание. Я увидела толчки неравномерные, беспорядочные, словно кто-то пытался выбраться. Замахнулась на это неизвестное пикой, будто палкой, пальцы рыцарской перчатки клацнули почти угрожающе.

– Это… медвежонок?

Бен подошел вплотную к разворошенной куче. И точно, среди кубиков льда сидел бурый медвежонок. Маленький, сонный и совершенно потерянный.

Похлопав глазами, он зевнул и попытался устроиться клубочком в своем разоренном гнезде, надеясь пригреться.

– Нет-нет, иди отсюда, малыш! – прикрикнула я. – Ведь это ваше жутко-ужасное проклятие ушло в лед, Бен?

– Думаю, да. Но, наверное, этого зверя лучше уничтожить.

– Не смей, ты что! – неожиданно для себя я зарыдала. – Он же такой маааааааленький. Как ребеночек!

Говорила я невнятно, хлюпая носом и размазывая слезы.

– Что с тобой такое, Луиза? – Бен испуганно подскочил ко мне, подхватывая за талию. Очень вовремя, потому что на меня вдруг накатила ужасная усталость. Пумиш свалился с моих плеч наземь, с ойканьем.

А я… а я полетела в какой-то темный тоннель. Ноги мои отказали, сознание тоже. Мой беременный организм не выдержал всего этого ужасного напряжения.

Мне снился огромный медведь Ауст, который летал над деревьями, потому что у него были крылья, как у Пумиша.

А я продолжала искать топор и требовала, чтобы мы с Беном сели на такси и доехали до его тетушки.

Бенедикт пытался возразить, что леди Эррария в ином мире, а я ему отвечала, что это вообще не проблема, потому что во всех мирах есть окошки.

И действительно, мы с ним оказались дома у приятной старушки, которая рассказывала, что выиграла большой куш на скачках, потрясая пачкой денег. А на мой вопрос, куда я засунула старый топор, показала вниз на пол.

– Где-то в подвале, между бочонками с огурцами и капустой. Бен говорил, что азарт меня разорит, и я буду голодать. Как бы не так! Фермеры меня без еды не оставят!

Потом мне стало скучно со старой герцогиней, и я перенеслась в свой старый мир. И тут же расстроилась, потому что там не было Бенедикта.

Такого по-мужски недогадливого и от этого еще более милого.

Но потом я поняла, что нахожусь в зеркале. А оно – в моей квартире, где теперь живет другая Луиза.

Я видела, как к ней пришел Игорюня и вроде как просился переночевать. Скулил под дверью, в которой она уже сменила замки. И как догадалась-то? Из другой реальности перенеслась, из средневековья почти, а сообразила!

– Лушенька! – ныл он. – Ты была права! Это я бесплоден, я! Поэтому у нас детей не получилось. А Вероничка нас с тобой подло обманула! Я больше не хочу быть с такой предательницей.

Мне показалось, что я провела в этом зеркале пару дней. Пока Луиза меня не заметила и не взмахнула рукой как-то по-особенному.

Открыв глаза, я оказалась на кровати, с компрессом на голове и глазах. Сдвинув его вверх, смогла разглядеть полутемное помещение, в котором не сразу узнала свою опочивальню, где коротала времечко до прибытия в замок Тухенмера.

Кстати, где он? Совсем из головы вылетело, что у нас где-то должен еще наблюдатель бродить.

– Леди Луиза! Вы пришли в себя! – радостно прошептала Глоксиния, которая оказалась рядом со мной.

А на моей груди мирно посапывал фамильяр. Вот как я в зеркало к Луизе во сне перенеслась! Если, конечно, все это было правдой.

Потом горничная сообразила, что можно и не бояться нарушить мой сон, выглянула из спальни и громко позвала:

– Лекарь Хаверус! Леди Луиза открыла глаза!

Врач степенно зашел в комнату, осмотрелся.

– Тогда можно и шторы раздвинуть.

Глоксиния его послушалась, и я зажмурилась от яркого света. Оба солнца сияли в полную силу.

Лекарь присел на край кровати и потрепал Пумиша. Тот недовольно выпустил коготки, но быстро понял, что он тут сейчас лишний.

– Моя леди Лу! – промяукал он довольно. – Как хорошо, что ты вернулась.

И сполз с нагретого местечка.

– Давайте, я вас послушаю.

Доктор приложил к моей груди воронку на длинной ножке, приложил ухо.

– Сердце бьется ровно, – сообщил он довольным голосом, – с вами и вашим ребенком все в порядке. А то мы уж боялись, что вы так в себя и не придете.

– С моим… ребенком?

Я испуганно приложила руку к животу. И почувствовала, что он чуть-чуть выпирает. Незначительно. Несущественно. Но уже!

– Сколько же я спала?

– Восемь дней, – вздохнул доктор, – не представляете, что пережил ваш бедный супруг.

Стоило ему упомянуть о Бене, как тот уже ворвался в комнату.

Небритый, с красными глазами, под которыми залегли круги.

– Луиза!

Он бросился ко мне, схватил за руку.

– Я попозже зайду, общайтесь. Но, пожалуйста, не давайте ей нервничать, лорд!

– Конечно – конечно.

Бенедикт не сводил с меня глаз.

– Нам нужно многое с тобой обсудить, – сказал он. Я увидела, как дернулся его кадык.

– Но сейчас тебе нужен отдых, я помню.

– Доктор сказал, что с ребенком все хорошо, – неуверенно произнесла я.

– Да, – на измученном лице появилась улыбка, – когда я принес тебе, бездыханную, мы вызвали нескольких целителей. В том числе и тех, кто беременных наблюдает. Тебе провели полную проверку магическим артефактом… и… я слышал биение сердца нашего сына!

– Жаль, что я была без сознания, – позавидовала я Бенедикту.

– Ничего, тебе еще не раз придется отслеживать свое и его здоровье, тоже послушаешь, – щедро успокоил меня муж.

– Скажи, я просто лежала без сознания? – спросила я. – У меня был жар?

– Первые три дня, – вздохнул Бен, гладя мою руку, – ты была горячая, металась в кровати, бредила.

Он сделал паузу.

– И наговорила много интересного. Например, что настоящий топор Ренли нужно искать у тетушки Эррарии.

Боже, я все-таки это все вслух произносила!

– Пожалуй, лучше этот разговор отложить до тех пор, пока ты восстановишься, – осадил сам себя Бен.

– Нет.

Я с усилием села в кровати, поймав встревоженный взгляд Пумиша, который прятался за подушками.

– Говори. Разве лучше, если я буду сама себе нагнетать, не зная, что тебя мучает.

– Я побывал в замке тетушки. Там, кстати, давно пора сделать ремонт. И топор действительно был в погребе между двумя бочонками. Зачем ты это сделала, Луиза? Зачем спрятала это оружие? Почему убедила меня, будто жестянка из моего замка – настоящая реликвия?

– А как же ты сам в это поверил? – тихо спросила я. – Ведь на вес почувствовал, что топор не тот.

– Я хотел верить тебе. И в свою победу. И потом… ты вспомнила эти стихи, которые я столько раз слышал в детстве. Говорят, их сочинил Арманд Ренли. Тот самый, что впервые использовал этот топор.

Бенедикт вгляделся в мое лицо и сказал с удивлением:

– Ты смотришь так, словно впервые слышишь о моем предке. Но ведь это не так. Я тебе о нем рассказывал, от меня ты и узнала о священном оружии, побеждающем ужас. Только я не думал, что в неуклюжих стихах Арманда заложен такой глубокий смысл. Что мы, его потомки, сами призываем медведя, чтобы все видели в нас героев.

Я прикрыла глаза. Как не запутаться в показаниях?

– Столько странностей, Луиза. Твои поступки противоречат один другому. Украла орудие, в которое я верил… хотела меня сгубить, или, наоборот, желала чтобы я понял, насколько оно мало значит, и смог победить зло уже окончательно?

– Ты убил медвежонка? – вспомнила я.

– Нет. Он заперт в клетке, теперь у нас есть зверинец. Понаблюдаем за ним, проверим его магией. Если животное чисто от проклятия – отпустим. Но не уходи от темы разговора. Раз уж сама его поддержала. Ты настроила против меня мою же тетку. Провела со мной ночь, а потом посмеялась. Заказала зелье, подтверждающее беременность, даже если ее нет. Украла топор. А потом вновь была со мной. У меня уже голова кругом. Я не знаю, как понять тебя.

– Никак, Бенедикт, – хрипло сказала я, – это была не я.

– О нет, – простонал Пумиш, прикрывая глаза лапами, – не делай этого!

– О чем он?

Бен пристально смотрел мне в глаза. Умолял дать ему честный ответ. И я решилась. Будь что будет.

– Я не та Луиза Ренли, что вышла за тебя, Бенедикт. В тот вечер, когда она упала с лестницы в замке, я сделала то же самое в своем мире. И мы с ней поменялись телами. Я попаданка, Бен.

У меня было два варианта реакции Бенедикта.

Первый приятный. Он возьмет мои руки в свои, посмотрит в глаза, не сумев сдержать слез, и скажет:

– Конечно же, я уже догадался! Ведь ты совсем другая, и я сумел полюбить тебя всей душой.

Второй вариант мне совсем не нравился, потому что в нем Бен хватался за палку и принимался выбивать меня из тела Луизы. Как в тех страшилках про другие королевства.

Но Бенедикт поступил иначе. Он спросил:

– Луиза, ты затеяла новую игру?

– Что? – я подпрыгнула в кровати. – О чем ты?

– Притвориться попаданкой рискованно, но это возможность снять с себя вину за прошлые проступки, – ответил Бен. И я поняла, что это так-то очень логично.

Припер он меня к стенке своими подозрениями, как отпираться? Да просто сказать: “Я – не я, ответственности за содеянное этой злобной женщиной не несу”.

– Я не обманываю тебя, Бенедикт! – мой голос дрогнул. Какая прекрасная сцена в духе любовных романов.

– В тот день я выходила из суда, где развелась со своим мужем-изменщиком. Какие-то люди дрались на ступеньках и меня столкнули. Очнулась я уже у тебя под ногами.

Он продолжал на меня молча, и испытующе смотреть.

– Бенедикт, я говорю правду! Да, я притворялась не той, кто я есть на самом деле. Но у вас тут такие порядки насчет попаданок, что мне и правда было страшно. Если не веришь, должен же быть какой-то способ меня диагностировать, в конце концов!

– А это вот сейчас обидно было! – раздалось мяуканье Пумиша. – Вообще, как фамильяр Луизы, я в состоянии подтвердить истинность твоих слов.

– Ты можешь быть с ней заодно, – Бенедикт повернул голову в сторону кота.

– Могу, – согласился тот, и мне захотелось его за хвост дернуть. Ничего, вот родится у меня сэр Ланселот, отомстит.

– Но зачем мне врать, подумай, Бенедикт? – кот подобрался к нам ближе, уселся, сложив крылышки. – Луиза всегда меня обижала. Никогда со мной не советовалась, пользовалась, только когда ей надо было свои картинки посмотреть, что там впереди. Так, она и точную дату смерти тетушки установила, между прочим.

Тьфу ты! А я гадала еще, как ей удалось так все вовремя провернуть.

– А про беременность ей там, что ли, не намекнули? – не утерпела я.

– Нет, – помотал головой Пумиш, – предсказания о себе всегда получить сложнее. Закон мироздания.

Бенедикт вздохнул и, наконец, сказал хоть что-то из того, что я нафантазировала:

– Да, разумеется, я обратил внимание на изменения в тебе. Что ты словно другой человек. Но знаешь, если это правда, мне не особенно полегчало. Ты же притворялась моей женой из соображений безопасности. И все остальное… сама понимаешь.

Кровь прилила к моим исхудавшим щекам.

– Пумиш, выйди ненадолго, пожалуйста, – попросила я таким тоном, что это можно было принять только за приказ.

– А ты точно другая Луиза? – мстительно промурлыкал кот. – Та меня тоже все время выставляла.

– Я, вообще-то, пожалуйста, сказала!

Пумиш недовольно двинулся к выходу, по пути оглядываясь, не передумала ли я. Дождавшись, когда фамильяр преувеличенно медленно покинет не только спальню, но и апартаменты в принципе, Бен сказал:

– Да, я склонен тебе поверить. Ты определенно не та женщина, которую я знал до падения с лестницы.

– Кстати, об этом. Я какое-то время считала, что это ты ее столкнул. Молчала еще и поэтому.

Он глядел на меня, словно изучая.

– Я пока не знаю, как относиться к новости. Мне сложно, хоть я чувствовал нечто подобное. Теми ночами, которые мы провели вместе, и ты отдавалась так, как никогда не делала… моя жена. Я решил, что это из-за изменений, которые в женском организме происходят с беременностью. Стала мягче и трепетнее.

Мои уши пылали. Вот ведь, как девица неопытная, смутилась.

– Хочу, чтоб ты знал, – с усилием начала я, не имея моральных сил поднять на него глаза, – я не притворялась, когда мы были с тобой. И… это странно прозвучит, ведь я тебя считай совсем и не знаю. Но я люблю тебя, Бен.

На последних словах я все же посмотрела на него.

– Это неправильно, – прошептал он, и сердце в моей груди замерло, – такие слова первым должен говорить мужчина. Отец так учил.

Наклонившись ко мне, он легко коснулся моих губ своими. Потом отстранился.

– Мне нужно привыкнуть. Осмыслить.

– Я понимаю.

– Луиза… мне так тебя называть?

Я кивнула.

– По иронии судьбы у нас еще имена одинаковые оказались, не только обстоятельства смерти.

– И почему ты перестала думать, что это я тебя … убил? – Бен взял меня за руку.

– Ох. А тут все сложно.

И я рассказала ему о своем путешествии в другой мир, боясь, что теперь он меня еще и за сумасшедшую примет. Или, того хуже, попросит вытащить ему настоящую жену из зеркала.

Бен за время моего повествования несколько раз в лице поменялся. А когда я закончила, сказал:

– Значит, Луиза жива и сейчас мстит твоему бывшему мужу?

Я кивнула.

– Что ж, я рад, что у нее все хорошо. И при этом она далеко от меня. Нам с ней лучше по отдельности.

– А что будет с нами? – с тревогой спросила я.

– С нами? С нами будет время. И ребенок, которого ты носишь.

– Время? Что это значит? – мне стало беспокойно.

– Мы с тобой должны многое обсудить, пересмотреть. Привыкнуть. Хотя сейчас мне и хочется броситься в омут с головой, как в юности. Или как перед женитьбой.

– Не нужно в омут, – сказала я, – достаточно, что я бросилась. Случайно, правда, с лестницы.

– Для нас сейчас самое главное, чтобы ты набралась сил, – улыбнулся мне Бен, – и спасибо, что рассказала мне правду.

Отношения у нас стали теплыми. Он ухаживал за мной, часто навещал, мы разговаривали. Бенедикт расспрашивал меня о моем мире, ему было все интересно.Он удивлялся нашим технологиям, обычаям. Тому, в какую гадкую историю я попала. Говорил, что с удовольствием разбил бы моему бывшему мужу физиономию, но Луиза сможет сделать ему куда больнее.

Через два дня Бен помог мне встать с кровати и провел по замку. Еще через день вывел на прогулку

Спустя неделю я переехала в наши общие покои.

Мы спали вместе, порой я просыпалась, положив голову на его плечо. Но попыток близости он не предпринимал. Это обижало и расстраивало. Однако поговорить я боялась. Тем более что в остальном у нас были почти идеальные отношения.

Ко мне ходили три лекаря, по очереди. Один следил исключительно за состоянием малыша в утробе и выглядел довольным.

Когда я окрепла окончательно, в замок Ренли прибыла Элимея. Суровая дама с короткими светлыми волосами и бородавкой на носу. Я смутно помнила, что отчего-то ее боюсь, но сообразила, что в ней такого ужасного, только когда она достала волшебный артефакт, похожий на маятник, как и многие здешние магические приспособления. И сказала:

– Ну, приступим. Сейчас малыш скажет нам, кто его папа!

Я напряглась. Рука Бена, в которой была моя ладонь, напряглась. Видно было, он очень хочет, чтобы ребенок был от него. Но от нашей Луизы и впрямь уже не знаешь, чего ожидать.

Артефакт качался вначале на уровне глаз Бена. Затем Элимея переместила его к моему животу. Продолговатый кристалл засветился сначала синим, потом розовым.

Знахарка довольно кивнула. Но вдруг чудесная вещица замигала, будто новогодняя гирлянда.

Лицо Элимеи вытянулось. Она поднесла кристалл к глазам, затем к уху, зачем-то потрясла.

– Впервые такое вижу, – пробормотала она, – сломался он, что ли?

– В чем дело? – лицо Бена перекосилось. – Ребенок …

– Ваш, – кивнула знахарка, – вы определенно отец. Но все равно странно…

Она пожевала губами, потом неуверенно сказала:

– Артефакт ведет себя так, будто мать малыша… как бы это сказать…

– Ненастоящая? – спросила я упавшим голосом. С одной стороны, я рада, что Бен станет счастливым отцом. С другой – меня словно швырнули с небес на землю, дав понять, что я просто вынашиваю чужого ребенка. Как инкубатор. Б-р-р…

– Нет, скорее наоборот. Это сложно объяснить.

Элимея пристально на меня посмотрела:

– Бывают в моей практике выезды к найденным детям. Из тех, кого похитили во младенчестве или от иного несчастного случая они были с родителями разлучены и росли с чужими. Так вот, когда дитя встречает свою настоящую мать после этого, все выглядит подобным образом. Все так, будто вы нашли своего малыша уже после того, как он зародился.

Мы с Бенедиктом ошарашенно посмотрели друг на друга. Вот это загадка мироздания!

Бен не стал ничего объяснять Элимее и щедро ее наградил. Женщина лишилась части своей суровости и выглядела чуть смущенной.

– Я потом ей все объясню, – пообещал Бен, когда она ушла, – сейчас пока сам не понял, как лучше действовать.

После ее визита в глазах мужа появилось что-то новое. Меня же окрылила мысль, что я прилетела в другой мир, потому что нужна тут прежде всего собственному ребенку. Родному и телом, и душой.

Как-то раз в замок Ренли пытался наведаться Эдвард Лирон, но я больше не боялась компромата. Сказала ему, что игра на лире и прочие инструменты, которые он согласен предоставить в мое пользование, меня не интересуют.

Бедняга расстроился. Но когда я ему вручила забытую в моей спальне дубленку, он слегка ободрился. Дорогая вещь, судя по всему.

О моем настоящем происхождении Бен попросил пока никому не сообщать. Надо обдумать, как будет лучше поступить.

Так мы и жили. Притирались друг к другу. Наблюдали. Беседовали. В гости не ходили, но у себя порой знакомых принимали.

Неприятной неожиданностью для меня стало появление в замке Бена адвоката. Краген попросил аудиенции, а когда мы остались наедине, он хищно потер руки и спросил:

– Ну что, готовы побеждать, моя королева?

– О чем вы? – не поняла я.

– Но как же, моя прекрасная леди? – Краген выглядел озадаченным. – Завтра будет судебное заседание! Срок, данный вам судьей Эльтиг, вышел! И уже никто не сомневается в вашей беременности!

Завтра. И я поняла, что в отличие от меня Бенедикт-то о важной дате не забыл. Как раз с утра я видела, как он уходил в свой кабинет с дядей Дешилом и своим защитником, Перком.