Развод по принуждению. Попаданка в (не)счастье

ГЛАВА 11

Мы прогуливались по парку в окрестностях замка Ренли. Я держала супруга под руку, а голова моя трогательно была прислонена к его плечу.

Правда, чувствовала я себя в таком положении скованно и вынуждена была семенить быстро-быстро, приноравливаясь к широкому шагу Бенедикта.

– Эта зима так прекрасна, – говорил тем временем Бен, – помнишь, в тот день, когда мы вернулись из нашего свадебного путешествия, стояла такая же погода, как сегодня? Но увы, потом снег не пролежал и до праздника Смены Года. И мы отмечали его среди серых и унылых лужиц.

– Зато мы были вместе, дорогой! – проворковала я, чувствуя, что шея у меня задеревенела.

Позади нас пыхтел Георд Тухенмер, которому весь этот спектакль и предназначался.

– Да, точно.

Прохладные губы коснулись моей непокрытой макушки. Но меня обдало жаром от этогого милого домашнейго действа, хоть я и знала, что оно напоказ.

Мне кажется, на улице была температура чуть выше нуля. Но шапку я не нашла нигде и просить ее тоже не стала. Вдруг окажется, что тут их вообще не принято носить. Или что Луиза головные уборы не признавала.

Хотя нетипичные просьбы сейчас никого не удивят, но все же… Это не резкая смена пищевых пристрастий.

– Леди Луиза, давно ли муж поднимал на вас руку в последний раз? – послышалось вдруг за нашими спинами.

– Что? – Бен резко затормозил, а я прошла еще пару шагов по инерции, все также склонив голову в сторону, и чуть не упала.

– Я спросил у леди Ренли, давно ли она подвергалась побоям с вашей стороны! – повторил Георд. В руках у него были блокнот и перьевая ручка.

– Это очень странный вопрос! – сказала я, развернувшись в сторону проверяющего.

– Вовсе нет. Иначе отчего вы отвечаете через паузу и без особой уверенности? – прищурился “богомол”.

Он очень проницательный, что ни говори. Воспоминание о том, как я открыла глаза, лежа на полу у лестницы, молнией промелькнуло в голове, как только он о побоях выдал.

– Ну… – я размышляла, продолжать ли мне прикрывать Бена или сказать про свое падение. Если он невиновен, как подсказывает сердце, как хочет верить душа, то и правда я должна его защитить от произвола. Если же я ошибаюсь, принимая желаемое за действительное, то упущу свой шанс на спасение, попаду в руки домашнего тирана. А ведь теперь я отвечаю еще и за только-только зародившуюся внутри меня жизнь! Ребенок, о котором я мечтала в течение всего своего неудачного брака, окажется в опасности по вине моей глупости и “бабского всепрощения”, если можно так сказать.

– Леди Луиза, вы боитесь говорить правду? – напомнил о себе Тухенмер.

Я посмотрела на Бена. Его лицо было напряженным, взгляд – колючим. Он просто обеспокоен происходящим, или что-то скрывает?

– Нет, господин Тухенмер, – решилась я, – вовсе не боюсь. Скорее, стесняюсь. Знаете ли, у супругов бывают определенные моменты в спальне, когда может показаться, будто кто-то поднимает руку на второго. Обычно это по очереди случается. Пикантные шалости мужа и жены.

– Лорд Ренли предпочитает жесткие любовные игры? – Георд не знал, куда себя деть, но допрос продолжал.

– Ну, я бы не назвала их жесткими! – запротестовала я. – Все по взаимному согласию. Если вы собрались ночевать через стенку от нашей спальни, сами услышите. Может быть, даже сегодня, если мы в настроении будем. Знаете ли, у беременных женщин такое случается. Возникают желания, которым она не может противостоять.

Меня уже несло. Я видела, как мои слова выводят Тухенмера из равновесия. И старалась расшатать его спокойствие до предела. Но не учла, что на Бенедикта это тоже подействует.

Бросив взгляд на мужа, я поняла, что, видимо, переиграла. Бен смотрел на меня, раскрыв рот. Как ни странно, ему даже такое выражение лица чрезвычайно шло. Повезло родиться красавчиком.

– И вообще, я замерзла. Пойдемте домой, мальчики! – я капризно надула губки, наслаждаясь возможностью это сделать. Ведь и я сейчас – очень привлекательная молодая особа. Надо пользоваться.

– Конечно-конечно, – взгляд наблюдателя забегал. Я его смутила. Просто отлично. Может, не будет у нас теперь три дня торчать.

Мы вошли в замок, и я направилась в крыло, где находились апартаменты мужа, радуясь, что иду в нужную сторону.

– А как же ваш обычай? – проскрипел Тухенмер.

– Обычай? – не поняла я.

– Конечно, дорогая. Ведь я тебе не даю подниматься самой, неужто ты забыла? – Бенедикт подхватил меня на руки.

Бедняга. Из-за моей выдумки ему теперь надрываться, пока инспектору не надоест за нами следить.

– Уф, хорошо, что он за нами не пошел! – шепотом сказала я, когда за нами закрылась дверь в апартаменты Бенедикта. Точнее, семейные комнаты. Потому что наверняка у него где-то имелись и собственные, не такие большие. Тут же как будто отдельная квартира, причем фешенебельная. Не хватает только бытовой техники, но уж это особенности мира. Тоже была гостиная, спальня, две комнатки типа кабинета для Бена и будуара для меня. И два санузла, на каждого свой.

– Тсс! – приложил Бенедикт палец к губам, хоть я и так говорила тихо.

Он подошел ко мне вплотную и прошептал на ухо:

– Нас могут прослушивать. Магией.

Его губы щекотали мою кожу, дыхание вызывало мурашки, и я боялась покрыться ими полностью. Как ощипанная курица.

– А ты не преувеличиваешь? – выдохнула я уже ему в ухо. И почувствовала дрожь, что пробежала по его телу.

– Нет, – ответил он, и голос его странно прерывался, – в прошлом году Неслер в судебном порядке затребовал, чтобы проверили брак его дочери. Помнишь?

Я кивнула. Хотя, разумеется, понятия не имела, о чем он. Голова моя начинала кружиться от его близости.

– Зять Неслера на людях вел себя как любящий муж, – рассказывал Бен, все теснее ко мне прижимаясь, – проверяющий не увидел никаких семейных проблем, отца обвиняли, что он вырастил неподобающе капризную и не уважающую мужское главенство дочь.

Мы стояли все так же, посреди комнаты, Бен положил руку мне на талию, чтобы ему удобнее было рассказывать.

– Но старик Неслер уверял, что знает свою девочку, и она слишком изменилась с тех пор, как вышла замуж. У нее точно что-то не так.

Я уже не понимала, зачем он мне это рассказывает. Но стоять вплотную друг к другу мне нравилось.

– Он добился, используя все свои связи и кучу денег, чтобы провели повторное расследование. И втайне от супругов в их опочивальне поместили заклинание “наушник”.

– Это что-то на голову надевается? – удивилась я.

– Нет, то, что наушничает, донося самую личную информацию о том, что происходит за закрытыми дверьми. И выяснилось, что без свидетелей муж подвергает бедняжку издевательствам. А потом с помощью магии скрывает следы! Он сумел так запугать жену, что она даже пожаловаться была не в силах.

– А почему ты думаешь, что сейчас такое возможно? – не поняла я.

– Потому что-то скандальное дело вел Георд Тухенмер. Очень странно, что ты этого не помнишь. Ты ведь сама, встретив его на приеме у Пингов, поздравила его с успешным завершением этой истории. И выразила надежду, что в Пектории наконец-то начали соблюдать интересы женщин и мы не станем такими дикарями, как в том же Эзахеле, где муж – хозяин совершенно бесправной женщины.

Вот я опять на грани разоблачения.

– Да, точно. Я просто не помню про наушник.

– Ты о нем не знаешь. Это была секретная информация. Мне самому сказал об этом Дешил, а уж, откуда ему такое известно, загадка.

Дешил. Дядя Бенедикта по материнской линии. Этот мужчина мне показался при встрече очень непростым типом. Его надо остерегаться, сильный противник.

– К тому же – прошептал муж, уже совсем приставив губы к моему уху, – если наблюдатель сможет доказать, что есть нарушения с моей стороны, он получит жирный куш. Так что суд очень хочет нас развести.

Вот как. А этого я не знала. Как и многого другого, впрочем.

Я еще разок прокрутила в голове обновленные вводные данные.

Значит, расклад такой: если я довольная всем супруга и отказываюсь от развода, то суд от нас отстает и лишается штрафа или еще чего-то там, положенного от Бенедикта.

Я же при этом окажусь кем-то вроде опекуна при своем будущем ребенке и живу безбедно, хоть и без каких-то собственных привилегий.

Бен же лишается всего.

Если мы остаемся с ним вместе – Бенедикт Ренли станет полноправным наследником тетушки. С титулом и недвижимостью. Но мы должны составлять с ним при этом счастливую семью.

– Милая, что бы ты хотела на ужин? – спросил Бен громким голосом. А потом отлепился от меня и прошелся по комнате.

– А у нас большой выбор? – выразила я вежливое удивление. После того как муж перестал ко мне прижиматься, я вроде как даже замерзла слегка.

– Как обычно. А сегодня еще и гость за столом, так что Фабилеру велено постараться. Не возникло ли у тебя еще каких-то особенных желаний? Я слышал, у беременных такое случается.

– Посмотрим, как Фабилер с десертом разберется, – улыбнулась я.

– И то верно, – кивнул Бенедикт, – а пока можешь отдохнуть перед ужином. Если желаешь, я сделаю тебе массаж стоп, как ты любишь.

– О да! – протянула я слегка растерянно. – Тебе нет в этом равных.

Неужели он и правда такое делал Луизе, или выпендривается?

Ухо, которого недавно касались губы Бена, было словно наэлектризовано. А муженек уже готовил мне новое испытание.

– Я предпочитаю массаж после того, как приму ванну до сна.

Бенедикт кивнул:

– Тогда просто отдохни.

Семейная жизнь в ближайшие три дня обещала стать интересным и волнующим испытанием для нас обоих.

И, надеюсь, для бедняги Тухенмера тоже. По крайней мере, я постараюсь, чтобы ему было не скучно.

За ужином мы с Беном сели рядышком, как птички-неразлучники. А напротив нас разместился Тухенмер. Он успел переодеться и даже ванну принять, судя по влажным волосам. Интересно, раз у них фенов нет, они магией укладку делать могут? А может, на них драконы дышат и так голову сушат?

Сколько еще мне всего предстоит узнать!

Я налегала на овощные блюда. Рагу из жареных кабачков с морковкой мне очень понравилось, в нем были приправы, которых я в своей реальности никогда не встречала. Вкусно и необычно.

Подкладывая себе то одно, то другое, я украдкой посматривала в сторону нашего проверяющего. Он ограничился рыбным филе с рисом и легким традиционным салатиком из огурчика-помидорчика, приправленного базиликом и перцем.

– А мы уже утвердили новогоднее меню? – поинтересовалась я, распиливая ножом баклажан.

– Да, – слегка улыбнулся Бен, – Фабилер просил написать ему, что мы хотим видеть на столе в честь празднования Нового Годового Цикла. Или даже лучше обсудить меню с ним. Он ждет от тебя интересных и необычных пожеланий. Так же, как я – сегодняшнего десерта.

– Уверена, у нас с ним будет увлекательная беседа! – кивнула я. – Мы будем принимать гостей, или сами куда-то сходим?

– Все это стоило планировать чуть раньше, – Бен промокнул кончики рта салфеткой, а я, чуть повернувшись к нему, почему-то завороженно уставилась, как он касается своих губ. И мне необъяснимо захотелось повторить этот жест. Почувствовать упругую кожу под своими пальцами, обвести контур его верхней губы… упрямой и такой четко выписанной.

– Но изначально мы вообще не думали о праздновании.

Георд Тухенмер отложил столовые приборы и внимательно уставился на нас.

– И я так счастлив, что теперь все иначе! – Бенедикт накрыл мою руку своей, и это отозвалось в моем сердце.

– Я тоже, дорогой!

– Очень мило, – пробурчал Георд. Понятно, ему-то хотелось подзаработать на нашем несчастье. И он попытается вывести нас на чистую воду, это как пить дать.

Мы с Беном переглянулись, и я была уверена, что он думает о том же самом.

– Восточная сдоба по рецепту леди Луизы! – провозгласил Фабилер, внося золотое блюдо, накрытое сияющим куполом.

Расторопная прислуга пока убирала тарелки из-под основных блюд.

Шеф-повар же поставил на расчищенное пространство свою ношу и торжественно снял крышку.

Я увидела, пожалуй, самую восхитительную в своей жизни пахлаву, нарезанную треугольничками.

Сдоба была отчего-то сияющей. И такой нежной, что брать ее пришлось специальными лопаточками.

– Оно тает во рту! Восхитительно! – просветлел лицом Тухенмер.

Запивали это божественное блюдо чаем на травах. Я почувствовала мяту и бергамот.

После ужина Бенедикт сказал, что мы, как обычно,сразимся в салонную игру в гостиной, и очень приятно, если нам составит компанию господин наблюдатель.

Тухенмер помялся, но деваться ему было некуда.

Мне тоже.

Я со страхом ждала, когда Бен достанет какое-нибудь неизвестное мне игровое поле, и придумывала заранее, чем объяснить свою неосведомленность по части правил.

Игра оказалась головоломкой. Не потребовалось отвечать на вопросы или решать шарады.

Это было что-то типа тетриса, только на столе. Мы выкладывали на столе квадратики, треугольники и прямоугольники, так чтобы заполнить полоску одного цвета. Я по незнанию сначала ошиблась, положив оранжевый квадрат в ряд с синими фигурами. Но оправдалась тем, что стала очень рассеянной. Бен ласково потрепал мою щеку, отчего я застыла, прислушиваясь к своим ощущениям.

Он отлично держится. Прекрасно изображает любящего мужа. И явно подыгрывает Тухенмеру. А законник вошел в азарт, глаза блестят, будто мы на деньги играем. Раскраснелся, расстегнул две верхних пуговицы рубашки. И правильно. Там такой воротник у него, будто вот-вот задушит.

Неудивительно, что Георд победил. Мы с Беном скромно ему похлопали.

После этого пришло время расходиться по спальням. Я, забывшись, отправилась по направлению к своим апартаментам. Но муж не растерялся и подхватил меня на руки. Со стороны это, наверное, выглядело как похищение, потому что я не сразу сообразила, зачем он меня лапает.

Когда мы оказались в своих комнатах, Бенедикт бережно поставил меня на ноги.

– Наверное, ты очень устала за день, Луиза, – сказал он сочувственно.

И я поняла, что он прав. Действительно, утомилась. Кажется, ноги отекли.

– Мне бы хотелось принять ванну.

– Мне тоже, – кивнул супруг, – давай, этим и займемся.

Я было затрепетала, но вспомнила, что у нас у каждого свои удобства.

В ванной я провела немало времени, расслабляясь в теплой воде, которую предусмотрительно для меня подогрели.

Нашла кучу кремов и масел, которые с удовольствием употребила по назначению.

Вот так, благоухая, влезла в ночную рубашку и завернулась в махровую простыню. Вышла из ванны и услышала голос Бена:

– Дорогая, я уж забеспокоился, так долго тебя не было. Я уже жду. В нашей супружеской постели.

Ох. И точно. Сегодня мы спим вместе.

В спальне меня ожидало запоминающееся зрелище. Я думала, что лорды и прочие степенные аристократы целомудренно спят в ночных рубашках, длинных таких, с оборками. И смешных больших колпаках. Ну или в милых фланелевых пижамках в клеточку.

Бенедикт возлежал на огромной супружеской кровати, застеленной шелковым бельем, оперевшись на согнутую в локте руку.

На нем был элегантный костюм для сна. Атласная черная рубашка, расстегнутая на груди, открывала мускулистый торс. А свободные короткие брюки демонстрировали ровные красивые икры.

Я же была в довольно скромном виде, совершенно несоответствующем шикарному облику моего супруга.

Длинные волосы Бенедикта рассыпались по плечам. Конечно, не будет же он с хвостом спать. Как он был хорош в таком виде!

Ему не хватало букета и скрипки. Или еще чего-нибудь романтичного.

– Ляжешь, где обычно? – спросил он. А потом сделал едва уловимый жест и приглушил свет.

А где я обычно спала, когда мы были вместе? Бен был близко к центру, я могла уместиться как справа, так и слева. Мне показалось, что по его левую руку места больше, и я там пристроилась.

Тут свет совсем погас и Бен завозился, устраиваясь рядом.

– Не желаешь положить голову мне на плечо? – проворковал он. Я поняла, что супруг решил играть до конца и не отвлекаться от роли ни на секунду. Интересно, этот наушник только подслушивает, или подглядывать тоже можно?

Мне немедленно захотелось это уточнить и я собралась задать вопрос на ухо, чтобы чувствительная магическая шпионская аппаратура нас не услышала. Глаза еще не до конца привыкли к темноте, но я видела силуэт мужчины рядом со мной и потянулась к нему, по пути пытаясь разобрать, как добраться до уха. Он в это время устремился мне навстречу. Возможно, тоже чтобы сообщить что-то тихо-тихо. И когда я уже порадовалась, что вижу перед собой ухо, и собралась приложиться к нему губами для конфиденциального шепота, он развернулся ко мне.

И наши губы встретились.

Я задохнулась. Вопрос, который я планировала задать, уже был готов слететь с моих уст, поэтому они приоткрылись.

И тут же оказались накрыты губами Бенедикта.

– Луиза! – выдохнул он, впиваясь в мой рот со страстью, в которой чувствовался жаркий огонь, сдерживаемый в течение дня, а то и дольше.

Мне не хотелось сопротивляться его напору.

Бенедикт Ренли – самый привлекательный мужчина из всех, кого я встречала в жизни. И как человек достаточно приятный, кроме… кроме одного невыясненного пока принципиального вопроса… какого? Имеет ли это сейчас значение, когда в голову ударила кровь, а его запах запустил в моем теле цепочку химических реакций?

Я запустила руки в его волосы, прижала к себе. Пальцы гладили затылок, перебирали пряди.

Сейчас весь мир погрузился в интимную темноту, которая укрывала нас с Бенедиктом, принимала в свои объятия, прятала от всех. От шпионов, наушников, надсмотрщиков, если они есть.

Его дыхание было хриплым, руки скользнули под просторную рубашку, гладили мою кожу. Я старалась не сорваться на стон, правда, не помнила, почему нельзя вести себя громко. Просто знала, что надо соблюдать тишину.

Ночной воздух охладил мою кожу, когда рубашка полетела на пол. Я проворно расстегнула две пуговки, отделявшие меня от бесподобного торса Бенедикта. Он быстро освободился и от остальной одежды.

Губы лорда скользили по моему телу, а оно с готовностью отзывалось на его ласки.

Я хотела, чтобы все случилось.

Страстно, так, словно от этого зависела моя жизнь.

Наши тела соприкоснулись, и я все же застонала, не в силах вынести это невероятное наслаждение от близости с ним. Кажется, его я ждала всю свою жизнь. Для него, к нему пришла в этот мир, заменив его холодную и не любящую жену. И готова вручить в его руки и свою душу, и тело.

– Я люблю тебя, Бен, – прошептала я в ухо, которое наконец-то оказалось под моими губами.

Он застонал. Протяжно, но тихо.

Потом мы лежали с ним в обнимку. Моя голова на плече самого страстного и нежного любовника на свете. Отца малыша, который готовился прийти в это странное семейство. Едва я подумала об этом, большая, горячая ладонь легла на мой живот, с нежностью погладив его.

Уже засыпая, я подумала, что мое признание в любви осталось без ответа.