Раскаты грома

XIX МАЛЕНЬКАЯ ХОЗЯЙКА БОЛЬШОГО ДОМА

Рем точно не мог себе объяснить, что сподвигло его к решительным действиям. Может быть, крепкий южный виски? Или все-таки симпатичные карие глазки девушки за прилавком? А может быть — то, что у девушек располагается ниже глазок, тоже симпатичное? Или — тот факт, что лицо этой блондинки с толстой пшенично-золотой косой, показалось ему знакомым?

Он предпочитал думать, что главная причина его рывка к стойке — это желание разобраться в судьбе кабатчика и разузнать об изготовлении эликсира. Но горящее лицо и бешеный стук сердца намекали на что-то гораздо менее практичное и приземленное.

— Черт меня подери, — обычно, чертыхаться было не в привычке набожного Аркана, но теперь он даже с шага сбился, пытаясь понять свое состояние. — Нет, определенно — так дело не пойдет!

Выловив взглядом тощего официанта, Рем жестом подозвал его, попросил еще виски и яблочного сока, и проговорил:

— Я подожду у камина, — заводить разговор с девушкой в таком расположении духа он посчитал опрометчивым, и потому двинулся к очагу.

Там, над жарким огнем, на вертеле жарился ягненок, от которого поваренок отрезал куски готового мяса большим ножом и выкладывал на блюде. На каминной полке стояли большие глиняные пивные кружки. Над камином висела еще одна картина, с высоким замком на холме. Тут же, на табуретах, сидели посетители, попивая глинтвейн, глядя на языки пламени и негромко переговариваясь. Появление рыцаря вызвало только любопытные взгляды, и не более того. Благо, университетскую братию тут встретить можно было редко, в «Домино» заглядывал в основном дорожный люд: охранники караванов, торговцы, бродячие артисты, гонцы и герольды… Никому из них не нужны были проблемы в городе. Особенно — с таким свирепым на вид воином.

Рем понимал, что выглядит довольно пугающе: обветренное лицо, непривычная борода, голова с коротким ежиком едва-едва выросших после бритья волос, два меча, плохо отмытые следы крови на одежде и общий потрепанный вид… И тем удивительнее было наблюдать за тем, как та девушка посматривает на него кареглазо из-под длинных темных ресниц, протирая бокалы для вина чистым, белоснежным вафельным полотенцем.

Тут, в этом кабаке, вообще стало гораздо чище, чем при прежнем хозяине. Буревестник по новому взглянул на питейный зал: никаких жирных потеков на стенах, аккуратные лампы вместо оплывших свечей, выскобленные столы, беленый потолок, льняные занавески на окнах, кристально-прозрачные окна, и, — о, Боже, как же он сразу не обратил внимания! — рукомойник со здоровенным куском мыла, закрепленный на стене здания на заднем дворе! Это что получается: кабаком теперь владел ортодокс?

Аркан моргнул, пытаясь понять, что это все значит, а потом в его руках оказался стакан яблочного сока и стакан виски, и официант спросил:

— Что-нибудь еще, сэ-э-эр?

— Как тебя зовут, маэстру? — Рем залпом выпил алкоголь, а потом запил его яблочным соком. Немного полегчало.

— Мориц, сэр! — откликнулся официант. — Мориц Жеральд.

— Вагант?

— Нет, сэр, я из Обсервации. Местный. Днем работаю на конезаводе, вечером — здесь.

— Скажи-ка, а куда делся Агис, кабатчик? Я свел с ним знакомство пару лет назад, и до последнего времени приходили новости, что он жив и работает… Мы с ним переписывались, он даже высылал мне кое-что почтой…

— Так он и сейчас жив и работает… — понизил голос официант. — В Кесарии. Я так думаю, что из-за этого кое-чего его и заставили переехать.

— Вот как? И кто же мог заставит Агиса сделать это? Он ведь был не последним человеком в Монеточке!

— Это у хозяйки Габриель спрашивайте… Сэр, мне нужно отнести эти кружки, позвольте… — и официант попытался сбежать, но Аркан ухватил его за рукав.

— Габриель? В смысле — Габи? Которая Зайчишка? — если бы Рема ударили пыльным мешком по голове, он был бы ошарашен гораздо меньше. Буревестник смотрел то на Морица, то на девушку за стойкой, и не мог поверить своим глазам.

— Не пойму о чем вы толкуете, сэр. Хозяйка Габриель — племянница хозяина Агиса, дочка его сестры, которая жила на Помоле, она из ортодоксов. Мне надо работать! — и всё-таки ускользнул.

Как бы ища поддержки, Рем оглянулся на друзей. Кхазад налегал на ягненка и ёлочный эль, эльф отдавал должное белому вину. Вокруг них образовалась своего рода мертвая зона — садиться рядом с мнимым туринн-таурцем местные опасались. Ёррин и Эадор о чем-то увлеченно беседовали, кажется, сравнивая достоинства и недостатки местных и аскеронских алкогольных напитков. При этом гномская секира лежала поперек стола, а саадак и скимитары эльфа были прислонены к стеночке, под самой рукой тъялери.

— А, черт с ним! — Рем зашагал к стойке.

Девушка замерла, пристально и прямо глядя в глаза Аркану. А он поверить не мог: та голенастая девочка-подросток с двумя смешными желтыми растрепанными косичками, которая прибегала в кабак по утрам, чтобы принести Агису свежее парное молоко теперь — такая? С нее бы маэстру Ровеньяку картины писать: «Юная ортодоксальная хозяйка за работой!». Корсет со шнуровкой, белая блуза с традиционной вышивкой, свободная юбка в широкую складку, аккуратный передник, непременный нож на пояске, открытая изящная шея, четкие очертания скул, чуть курносый носик, и эти глазищи… Темно-карие, почти черные глаза, такие же яркие брови и ресницы — это ведь большая редкость для светловолосых мистрисс, верно? Так что это не могло быть совпадением!

— Габи? — проговорил он, останавливаясь.

— Рем, — сказала она и отставила идеально чистый, сверкающий бокал в сторону. — Я тебя узнала, хоть ты и похож на бандита с большой дороги.

— Ого! — Аркан от смущения провел ладонью по ёжику волос. — А я тут маскируюсь, конспирацию развел. Мы развели. А ты вон какая глазастая.

— Ты ведь не просто так пришел выпить южного виски с яблочным соком, да? И не для того, чтобы навестить меня? — в ее голосе как будто послышалось сожаление. — Ты ищешь дядю Агиса?

— Кхм! — Рему почему-то впервые за всё путешествие стало неловко за свой внешний вид. — Да. Но и тебя очень рад видеть. Ты так выросла и…

— И что? — в глазах Габриель поселились веселые искорки. — Выросла, и?..

— И похорошела, Зайчишка. Ты стала настоящей красавицей! — он был не в том возрасте, и слишком многое пережил, чтобы ходить вокруг да около. Аркан уже года два как считал, что имеет право называть вещи своими именами. — Честно говоря, я теперь очень сильно жалею, что не заехал сюда просто так на год-другой раньше, чтобы навестить тебя.

Он был готов поклясться: ее щеки покраснели, девушка смутилась и замахала ладонями, пытаясь согнать краску с лица.

— Рем! Я не… — Габриель прикусила нижнюю губу — весьма симпатично, и нахмурила бровки. А потом решительно улыбнулась: — Знаешь что? Я сейчас позову Клару, и она подменить меня за стойкой. И мы пойдем наверх и поговорим — обо всем на свете. Как ты к этому отнесешься?

— Ого! — удивился Аркан. — Я к этому очень хорошо отнесусь. То есть — да! Я только за. За этим ведь я, собственно… Но мне надо предупредить друзей. Они у меня такие лихие маэстру, что не дай Бог не так поймут, и будет беда.

— А как они могут это понять, — юная хозяйка чуть склонила голову на бок. — Если ты поднимешься наверх со старой знакомой? Ты что, боишься за мою репутацию?

— О-о-о, Габи, я не это имел в виду! То есть… Понимаешь, среди моих друзей, не только этих, а вообще — всех, кого я завел за последнее время, у меня сложилась специфическая репутация. Если я скроюсь из виду с молодой красавицей, они заподозрят, что меня похитила нечистая сила, или напротив — что я напал на след очередной невероятной дряни и…

— Ого! — на сей раз настало время Габриель для удивления. — Ты ведь говоришь об этом всерьез? Пожалуй, что и всерьез… Только что твой бородатый мощный спутник передвинул секиру так, чтобы удобно было перехватить ее левой рукой, а туринн-таурец открыл клапан саадака. Ты хотя бы помаши им рукой, пока они не устроили тут резню!

Буревестник обернулся и показал Ёррину и Эадору один из самых древних человеческих жестов — палец вверх, который обозначал, что все в порядке, не стоит беспрокоится. И тут же лица гнома и эльфа осветились самыми дурацкими улыбками из всех возможных.

— Чего это они? — спросила Габи. — Странно… Ну и ладно. Пойдем!

— Погоди-ка! Ты что же — живешь теперь в моей комнате? — Аркан с удивлением огляделся.

Здесь, на мансардном этаже он обитал все четыре года студенческой жизни. Сначала — постояльцем, а потом, как закончились деньги, — работником «Домино». И после стольких лет было более чем странно видеть те же книжные полки, ту же карту Империи и окрестных земель, даже — тот самый кактус, черт знает как попавший в Смарагду с самой Наковальни Солнца. Он немного подрос, и теперь на его вершине расцвел фиолетовый цветок.

— Нет уж, — девушка обвела рукой интерьер. — Это моя комната. И да, мне тут понравилось. И к твоим книгам я добавила еще, и переставила тут все, и прибралась, и вообще… Ты почему сбежал так неожиданно? Это было нечестно — просто уехать, ни с кем не попрощавашись!

— Диссертацию зарезали. Я очень сильно расстроился, казалось, что жизнь кончена! При старом ректоре мне не дали бы степень магистра, это точно… А нет степени магистра — значит, и доктором я не стану, и мечты об ученой карьере идут прахом! Да и дела на родине требовали срочного присутствия, как оказалось. И…

— И та циркачка, да? Она бросила тебя, — Габриель открыла буфет, выставила на стол какие-то закуски, бутылку вина, бокалы (конечно — сверкающие). — А ты бросил нас. Подтащишь кресла?

Аркан рад был заняться хоть чем-то, чтобы скрыть неловкость, и потому ухватил два мягких кресла и поставил их вокруг круглого столика, с которого девушка убирала книги, тетради с записями и письменные принадлежности. Мельком он отметил, что это не какие-то легкие романчики: хозяйка отдавала предпочтения сочинениям по травничеству, книгам о свойствах минералов, справочнику по аптекарскому делу и сборнику кулинарных рецептов. Интересное сочетание!

— Знаешь, как я тебя ревновала? — спросила вдруг Габи, и перебросила косу за спину. — Ужасно ревновала. Я хотела ее убить.

— Ты — меня? — Аркан рухнул в кресло. — Но я ведь… Черт, а почему…

В дверь постучали, зашла служанка с чайником, полным напитка из зерен Ко и подносом со сладостями. Габриель тут же ловкими, грациозными движениями расставила угощение на столе и жестом отпустила прислугу.

— Я была маленькой мечтательной девочкой, вот почему, — Габи подобрала складки юбки, и уютно устроилась в кресле, закинув ногу на ногу. На ней были черные аккуратные туфельки на низком каблуке. — И ты — высокий, загадочный, умный, весь в своих книгах… И со своей шпагой на заднем дворе… Старше меня на сколько лет? На три года? На пять? И добрый! Я думала, ты — принц, который скрывается от врагов под личиной ваганта. Ну, знаешь… Аквила там, Фрагонар или Аркан. Что-то такое.

— Черт! — в замешательстве Аркан потер лицо ладонями. — Зайчишка, я ведь не думал никогда, что… Ну, что могу стать предметом чьих-то подростковых фантазий. Я даже не знаю, что сказать. Это, наверное, должно мне льстить, но мне как-то неловко.

— Папа, мама, дядя Агис — все говорят мне что я слишком прямолинейная. И потому до сих пор не вышла замуж! Какой ужас, какой ужас — не замужем в восемнадцать! Ну и ладно — лучше я буду прямолинейная и не замужем, чем стану юлить и притворяться, чтобы выскочить за какого-нибудь… — Габи закатила глаза, явно цитируя кого-то: — «Солидного мужчину, рачительного хозяина, богобоязненного ортодокса!» А мне не нужен солидный мужчина… Итак, Рем, ты теперь рыцарь и бандит? Ты ведь ортодокс, как ты можешь быть рыцарем?

— Ну, я не совсем рыцарь. Точнее — совсем не рыцарь… Это для конспирации. Понимаешь, я — аскеронец, и нам тут не очень рады, на Западе. Но не приехать я не мог. Дело важное! Мы с Агисом в последние полгода вели переписку, он отправлял мне почтовыми дилижансами одно снадобье… — Рем рад был перейти к конструктивной части беседы, и достал из внутреннего кармана заветную фляжечку. — Вот это. Я хотел пригласить его переехать в Аскеронское герцогство, предложить ему хорошую работу, хорошие деньги. И теперь мне говорят, что его вынудили переехать в Кесарию! Но последняя партия пришла всего пару недель назад! Приличный бочонок на полгаллона, великолепного качества. Агиса что, забрали на днях?

— Нет, год назад, — девушка взяла чашку с настоем зерен Ко, вдохнула аромат, добавила щепотку корицы и сделала маленький глоток. — Это были маги из Кесарийской Башни. Они сделали ему предложение, от которого он не смог отказаться. Искал, кому передать дела в «Домино» — и тут подвернулась я. То есть, официально таверна принадлежит моему отцу, но фактически — здесь всем заправляю я!

— Таверна? — поднял бровь Аркан.

— Не могу же я быть кабацкой девкой, верно? А вот хозяйка таверны — это звучит солидно даже по ортодоксальным меркам. Ты же видишь — тут всё изменилось. Ассортимент, интерьер, публика…

— Погоди-ка! — подобрался Рем. — Год назад? То есть всё это время я вел переписку и получал эликсир…

— От меня! — она кивнула, и сделала еще один глоток из чашечки. — Знаешь, я не могла упустить такого шанса. Пусть наше общение и заключалось в паре сухих строк об объемах производства, финансах и датах следующей поставки, но — это ведь лучше, чем ничего? Я могла работать в торговом зале, или лаборатории, или сидеть тут, в кресле с какой-нибудь из твоих книг и мечтать, что в один прекрасный день приедет мой принц на белом коне, в окружении блестящей свиты, и его роскошные волосы будут развеваться на ветру, и…

— И приехал бородатый грязный лысый бродяга, — подхватил Аркан. — В сопровождении двух нелюдей. Такая себе замена принцу… Погоди-ка! Ты сказала — лаборатория? Ты сама… То есть — тот алхимик, который мне нужен, это ты? О, Господи… Габи! Зайчишка! Ты делаешь эликсир сама?

Буревестник вскочил с кресла и прошелся туда-сюда по комнате. Нет, для него не стало шоком, что девушка ее лет может быть умной и способной. В конце концов — его сестра, Селена, тоже отличалась прилежанием и феноменальной памятью, а воспитанницы Каламитского пансиона также преуспевали в науках, но — Зайчишка? Он никак не мог соотнести ту несерьезную, неуклюжую девчушку и эту невероятно красивую мистрисс, которая, видимо, решила сразить его наповал полностью и окончательно.

Габи была явно довольна произведенным впечатлением. Она поправила выбившуюся из прически прядь волос, улыбнулась, лукаво поглядывая на Аркана, двумя пальчиками взяла с блюдечка миндальное печенье:

— А это я сама пекла. Хочешь? Или предпочитаешь вино?

— Не-е-ет, у меня и без вина голова кругом идет. Хочу печенье! — решительно кивнул Аркан. — Лабораторию покажешь?

— О-о-о-о, это даже лучше чем я себе представляла! — она захлопала в ладоши. — Намного лучше чем принц на белом коне! Тот наверное бы не сказал — «покажи лабораторию!» Скорее садись и ешь печенье, а потом спустимся в подвал! А пока я расскажу тебе про териак!

Аркан хрустел печеньем, пил Ко, любовался девушкой и слушал про териак. Вообще-то он кое-что знал об этом шарлатанском снадобье… Которое оказалось совсем не шарлатанским! Зелье работало, именно так, как и описывали алхимики сто лет назад: придавало жизненных сил, помогало справиться с ядами, болезнями и усталостью, поддерживало бодрость духа и тела! Пятьдесят четыре ингредиента, подумать только! Сложнейшая рецептура, уникальный состав, выверенная технология приготовления — и она все это делала сама!

— Были проблемы с кардамоном, лакрицей и миррой, — Габи рассказывала увлеченно, живо жестикулировала, глаза ее горели. — И другими специями. Говорили — всё из-за какой-то междоусобицы на побережье. Но та посылка с Юга, от Доэрти — это было настоящее чудо! Груз пряностей только для меня… Я чуть с ума не сошла, когда посчитала, сколько это всё стоит! Ты не огорчишься, если я скажу, что использовала некоторые из них на кухне? Достать хорошую корицу — настоящая беда!

— Бога ради, Зайчишка, если хочешь — я снова напишу Доэрти и они пришлют тебе то, что нужно! Ты просто не представляешь, что для меня, для всего нашего дела значит помощь подобного рода… Каждая мелочь важна! Слушай, как было: мы шли под горами, сражались с фоморами, и тъялери почти помер в темноте подземелий, но это териак… Он вытащил его! Териак! Дедовская байка вековой давности! Такая же придурь, как молоко единорога или философский камень! Пора бы уже привыкнуть, что теперь столетние сказки оживают и прямо участвуют в нашей жизни. А я не могу, хотя почти каждый Божий день имею дело со всякой чертовщиной. Не могу!

— Ты — Зверобой, — сказала Габриель. — я все поняла. Точно! У нас тут ходят про вас слухи, на Помоле. Брат Аэций, наш священник, говорил — вы убиваете чудовищ и магов, и платите за головы фоморов. А алхимиков не убиваете?

— С чего бы? — удивился Рем. — Нет, если какой-то псих займется вивисекцией или станет проводить чернокнижные ритуалы — то да… И, к слову — в Аскероне Башня Магов живет и здравствует. Нельзя просто так взять и начать убивать всех магов подряд! Хотя кое-кому этого и хочется, очень сильно…

— То есть ты не отрицаешь? Не отрицаешь, что секта Зверобоев существует и ты в ней состоишь!

— И не собираюсь отрицать, — усмехнулся Рем. — Не после того, как ты призналась, что была влюблена в меня три года назад, а теперь у тебя в подвале алхимическая лаборатория! Зайчишка, ты — чудо, знаешь?

Девушка зарделась и спрятала лицо в руках.

— Если я чудо — тогда… — ее карие глазки так и блестели в просветах между тонкими пальчиками. — Тогда почему бы нам не…

— Почему бы нам не что? — все это было слишком странно, слишком волнительно, слишком стремительно!

— Не пойти смотреть лабораторию прямо сейчас! — и она мигом вскочила с кресла, ухватила его за руку и потащила прочь из комнаты. — Мне наконец-то привезли кукурбит и реторты кхазадской работы, прямо из Ромсдар-дума! И новый дистиллятор!

Сбегая следом за ней по винтовой лестнице, Аркан думал, что, пожалуй, если и соберется когда-нибудь жениться, то Габи точно будет кандидатурой номер один.