– Я ему ни капельки не верю! – заявила Ксана. – Мы можем оказаться в западне.

– Пока он нам ничего неожиданного не поведал, – сказал я. – Количество воинов примерное мы знали, в характеристиках ничего невероятного. Разве что Сурт пытается подставить под наши мечи в первую очередь своих врагов и выгородить сторонников, но мы-то в любом случае станем относиться настороженно ко всем и к каждому. А поэтому…

Мы вышли на дорогу, и я стал давать инструкции, рассчитанные на несколько вариантов развития событий. Бочонок с ромом, как только мы приблизились к башне на шестьдесят метров, я беспардонно закрепил на девичьих плечах, чтобы его было видно издалека.

Несмотря на малочисленность гарнизона, на четвертом кольце прохаживался постовой. И это был, судя по описанию Пнявого, тощий Кегля. Заметив нас и во все глаза попытавшись рассмотреть, он через десять секунд проорал что-то вниз, себе за спину, а когда нам осталось до него двадцать шагов, рядом с ним показался белобрысый красавчик. Две секунды раздумий, и он заголосил:

– Эй! Стоять! Вы откуда тут взялись?

Ну, мы еще пару шагов прошли как бы по инерции, и я, задрав голову, стал рассказывать об увиденных стадах и о наших переживаниях, пока мы прятались в дальнем проходе под номером один.

– А когда стада прошли и мы попытались двинуться за ними следом, то оттуда такие страшные взрывы, вопли и стоны раздались, что мы решили оттуда убраться. А куда? Только о вас и вспомнили, Крэч же нам официально предлагал у вас остаться. Вот мы и подумали: а почему бы и нет? Сутки у вас поживем, осмотримся, а уже тогда решим окончательно. Если не понравится, еще и в замок Зуб наведаемся, там осмотримся да поспрашиваем…

Пока я говорил, возле мужчин появилась какая-то бабенка со странной прической. Я ее из-за прически окрестил Курицей, хотя Сурт и называл имя и прозвище этой дамы.

Ни Олег Светлый, ни Кегля на бабенку внимания не обращали, слушали меня. И когда узнали, что уж сутки мы точно у них проживем, обрадовались.

– Так это же здорово, ребята! Добро пожаловать в нашу обитель! – воскликнул блондин и поспешил вниз с криком: – Лузга! Где ты там застрял?! Открывай засовы!

Кегля задергался, собираясь рвануть следом за подельником, но привитая дисциплина все-таки победила: свой пост уголовник не оставил. А Курица посмотрела на нас, улыбнулась, взмахнула приветливо рукой и тоже поспешила вниз. Но взгляд ее, выразительный, полный алчности и кровожадности, я успел рассмотреть прекрасно.

– Боюсь, бабенка в стороне не останется, – прошептал я подруге. – За спину ее к нам не пускай ни при каких обстоятельствах. Ну и про возможные яды не забываем.

На входе слышался лязг и грохот отодвигаемых засовов. Видимо, здорово забаррикадировались, от всей души. Кого только и опасались? Неужели нас? Или банды из замка 18Ф300? Все-таки там пятьдесят одних только воинов, что не могло не создать обитателям замка мрачную репутацию. А их атаман успел прославиться своей жестокостью и кровожадностью. Так что запоры – защита от агрессии. Хотя для нападающих это не помеха. Постараются зайти с мертвого угла башни, где сплошная стена, бросят метко дротик или даже копье – вот и нет часового. Потом заброс якорей-кошек на то же четвертое кольцо, а то и выше, короткий штурм, и башня взята. По крайней мере, при необходимости и имей под своим началом десяток хороших воинов я бы действовал именно так.

Но это так, размышления по ходу.

Встречающий нас блондин уже открыл дверь и с улыбкой пригласил:

– Проходите, ребята! По такому случаю можно и выпить по стаканчику.

– Вот мы и принесли наш ром обратно, не стали прятать где-то там, – не менее радостно сказал я, стараясь контролировать каждое движение противника и просматривая, что же творится внутри. А там-то, на первом этаже, никого и не было! – Куда это все подевались?

– Да зачем нам все? Больше самим достанется! – воскликнул Олег. – Сейчас женщины и еду подадут горячую, и салаты с маринадами. А наши все на охоту подались. У монстров сезон брачных игр, и их довольно легко резать. Самое удобное время для сбора груанов. Да вы присаживайтесь, ребята, присаживайтесь. А я дверь прикрою…

Его радость была понятна: все ушли на охоту за новичками, будут там где-то торчать, прятаться, выслеживать, голодать и мерзнуть, а добыча уже сама пришла, и благодаря умному Светлому – чинно-мирно дожидается своей участи. Мало того, если удастся гостей подпоить или усыпить сонным зельем, добавленным в еду, то вполне получится и самому их в плен захватить, а потом и помучить вволю. Голубая мечта садиста.

Стаканы Олег доставал из шкафа с проворством официанта, настолько спешил. Пожалуй, только это и выдавало его нетерпение.

Мы немного расслабились, осознав, что сразу нас атаковать не будут. Каким бы ни был блондин отменным воином, как бы здорово ни владел оружием и приемами борьбы, результат короткой схватки непредсказуем. А зачем ему умирать от раны? Тем более что мы о себе заявили громко, уничтожив троицу самых оголтелых бандюганов в округе.

Так что с нами следует разбираться тихо. Лучше всего – опоив сонным зельем. Или отравив насмерть. Но последний вариант для садиста не подходит. Кого тогда мучить? Да и выпытать следовало у нас обо всех наших тайниках – завидовали нам страшно, будучи уверенными, что мы где-то спрятали три десятка «чужих» груанов.

Вот гостеприимный хозяин и старался. Даже за своим ромом в шкаф полез. Но я его остановил:

– Наливаем из нашего бочонка! Мы угощаем за предоставленный на сегодня приют! Но где же закуска?

– Первую для согрева! – очень знакомо, по-славянски, провозгласил Олег и, чокнувшись со мной, махом опрокинул в себя ром. – А уже вторую – под закуску! – Глянув на Ксану, ехидно скривился: – А что, Молчун так еще и не насобирал пять «своих» груанов? Потому и не пьет? Ха-ха-ха!

Мы с ним приступили к обмену шуточками насчет всяких несуразных обетов, но мысленно я пытался просчитать ситуацию. Очень не нравилось, что я не вижу остальных и не знаю, чем они занимаются. Будь все четверо мужчин здесь, да плюс Курица, я бы начал атаку. Но пока о ней и думать не стоило. Если я завалю Светлого, то это может означать и нашу гибель. Уничтожать нас мечами не будут – просто бросят груан, и от нас в замкнутом помещении только порванные тушки останутся. Значит, следовало как минимум дождаться прихода Кегли и Курицы. Ну и желательно Мастера увидеть да лишний раз убедиться, что он безоружен и драться не собирается.

Поэтому я сказал:

– Раз мы угощаем, то зови за стол всех! Мы и закуску оплатим, у нас есть чем.

– Груаны нашли? – насторожился Олег.

– Да нет, ракушки только мечтаем насобирать. А вот еще три рюкзака с кожей скользких зайцев постараемся принести. Так что вначале хотим поторговаться с Ольшином. Хочется узнать, сколько мы заработаем.

Блондин ожесточенно зачесал в затылке, прикидывая, как нас быстрей раскрутить на найденные богатства, но от уточняющего вопроса не удержался:

– И эти три рюкзака вы тоже у Витима забрали?

– Нет, мы уже позже отыскали их тайник, на дороге к пастбищам байбьюков. Успели последнего раненого немножко поспрашивать… Ха-ха!

Светлый явно принял меня за своего брата-садиста, потому что посмотрел на меня уже совсем иным взглядом, в котором к зависти добавилось еще и уважение с восторгом. И рванулся к лестнице:

– Сейчас всех позову, кто не спит!

– И рабынь – обязательно! – крикнул я ему вдогонку. – А то я уже по женским личикам соскучился!

Садист замер на середине лестничного марша и, пригнувшись, уставился на меня:

– Ну, ты, Миха, и бабник! Неужели и в самом деле тебе настолько сперма на мозги давит?

– Почему бы и нет? Я молодой, здоровый, да и дело это приятное! – я захохотал, а потом еще и подколол его: – А тебя неужели на баб не тянет?

– Тянет… но одного раза в неделю вполне хватает, – буркнул Олег и умчался наверх.

Пользуясь его отсутствием, мы выбрали самые удобные места – спиной к стене, лицом к лестнице. Наверняка хозяева, самые основные соперники наши и самые опасные, усядутся напротив нас. Я дал новое задание подруге.

– В любом случае они оставят наверху постового, – сказала Ксана.

– Ну, тут ничего не поделаешь. Главное, чтобы наверху самый боевитый не остался. А уж потом мы даже Кеглю уговорим сдаться, объяснив ему всю диспозицию. Может, он и клюнет на обещание отпустить его на все четыре стороны. Нам только и надо, что двойняшек освободить. Ну и третью женщину, как ее? Франя!.. Поэтому настаиваем, чтобы и они за стол уселись!

Послышался топот, и по лестнице спустилась целая компания. Следом за Олегом шел словно сомнамбула Лузга Тихий, подпоясанный, с мечом в ножнах, которые смотрелись на нем как седло на корове. Оставалось только удивляться, как он в ножнах этих не запутался и не сверзился со ступенек вниз головой. За мужчинами следовали с подносами три рабыни.

Первой шла заочно нам описанная Франя Ласты, получившая свое прозвище за кожистые перепонки между пальцами ног. Атавизм у человека, наверное, да только для несчастной он стал лишним поводом для оскорблений и унижений. И хорошо, что не прижилось более обидное прозвище Жаба. Было ей пару лет за тридцать, но смотрелась молодка довольно прилично, несмотря на тяжкие три года существования на Дне. Да и веселым нравом, по словам Сурта, женщина выгодно отличалась от всех остальных. Больше бы ей подошло прозвище Хохотушка, чем Ласты, но мнения рабынь никто и никогда не спрашивал. Она считалась лучшей поварихой в башне, что хоть немного заставляло уважать женщину и скрашивало ее рабское существование.

Имена обеих двойняшек мы уже знали, но так как их было невозможно различить, то я, чтобы не путаться, называл их про себя просто первой и второй.

Женщины поставили на стол тарелки и глиняные миски с холодными закусками и салатами. Разложили ложки и ножики для мяса и встали в сторонке. Но я заставил самых ущемленных обитательниц башни усесться за стол.

– Вообще-то не положено, – пробормотал Светлый. – Тем более при посторонних.

– Какие же мы посторонние?! – моему показному возмущению не было предела. – Считай, что уже начали проживать здесь вместе с вами.

Олегу, видимо, не терпелось претворить свои задумки в жизнь, и он решил не спорить.

– Ну, тогда выпьем и закусим! – он разлил ром по стаканам.

Выпить-то я выпил, но вот на закуску уставился с подозрением и выдал свою очередную выдумку:

– Мне Емельян из Зуба рассказывал, что у вас тут часто травятся от деревьев, травки разной и мяса животных. А посему надо жить только у них, там знаток по всем этим ядам и противоядиям имеется…

– Что за чушь?! – воскликнул Светлый. – Врет этот Емеля! Если яд и бывает, то лишь в некоторых деревьях. Но наш Мастер в этом разбирается лучше, чем любой знаток в округе. И смотри: мы ведь едим!

И не только личным примером стал показывать, хватая все подряд, но и рабынь заставил коротким рыком «жрать!» присоединиться к пиршеству. Первый Щит позволял мне большинство ядов в пище рассмотреть, так что я тоже налег на еду. А Ксану мне было жалко: она только изредка приподнимала забрало шлема да закидывала в рот кусочек чего-нибудь мясного. Что служило поводом для издевок Олега.

Когда он ляпнул очередную гадость, мой оруженосец поступил воистину по-мужски: натянул рыцарскую перчатку и грохнул кулаком по столу. А потом взял стоявшее у него за спиной копье.

– Ты бы лучше Молчуна не трогал, – сказал я. – Он порой так взбелениться может, что даже я его побаиваюсь. Учти, там, наверху, – я ткнул пальцем в потолок, – у него было прозвище Бешеный.

Похоже, это садиста несильно напугало, но в выражениях он стал гораздо сдержаннее. А я постарался перевести разговор на другую тему:

– И где это ваш Мастер? Почему не спускается для торговли? Или брезгует с новыми товарищами выпить глоток рома?

– Не может он, его очередь на дежурство заступать, – пояснил Светлый. – А сменившийся Кегля сейчас переоденется и к нам присоединится. Ну а когда моя очередь придет дежурить, тогда вы с Ольшином и поторгуетесь.

Все верно он рассчитал: слабые звенья следует держать под особым контролем. Ветерана Мастера – на пост, чтобы не мешался под ногами. Хлюпика Лузгу – за стол, и присматривать за каждым его движением и словом. Ну а самых ближайших и проверенных помощников загрузить нужной работой. Вот только какой?

И словно в ответ на мой вопрос началась вторая часть банкета. Наверняка и кодовое название было типа: «Тихое успокоение новичков обнаглевших, самонадеянных». По лестнице спускались сразу двое: Курица и Кегля. На больших подносах они несли девять глубоких горшочков с каким-то горячим блюдом.

– Деликатес! Мясо тервеля в грибном соусе и с фасолью! – торжественно провозгласила любовница уже несуществующего управляющего. – Одно из самых популярных и вкусных блюд на Дне. Есть еще десяток подобных лакомств, которые я вам в ближайшие дни приготовлю. А уж когда наши охотники вернутся, мы такой пир закатим! Мм!

Вот так приговаривая и присвоив себе звание лучшего кулинара, она живо расставила горшочки перед каждым из сидящих за столом. Олег сразу пригнулся к своей порции, втягивая ноздрями ароматы и порыкивая от предвкушения. Зачерпнул ложкой соус, обжигаясь, проглотил, извлек кусок мяса, да так и оставил на горшочке, в ложке. Мол, пусть остывает. А сам опять потянулся разливать.

– Верно! – одобрил я. – Под горячее – самое оно выпить чего-то горячительного. Да ты и бабам наливай, не стесняйся, нам рома нежалко. Пусть побалуются, пока управляющего да их хозяина Ольшина рядом нет. Ха-ха! Когда им еще так повезет?

А сам в то же время максимально напряг все данные мне Первым Щитом силы и умения. И начал со сравнения поставленных на стол порций. И пока балагурил с Олегом и мерзко улыбавшимся Кеглей, успел уловить основные различия, а потом и понять, что нам подсунули не яд. В наши с Ксаной горшочки подсыпали довольно большую дозу усыпляющего зелья. Такая доза могла человека со слабым сердцем отправить на тот свет.

Но что самое интересное, точно такое же сонное зелье оказалось и в горшочке Лузги Тихого. Ну разве что доза была чуть меньше. А значит, злоумышленники сомневались в парне и собирались обезопаситься с этой стороны. Но зато и у нас теперь стало на одного потенциального врага меньше. Пусть и не сочувствующий и уж тем более не наш ярый сторонник, но, в крайнем случае, на нейтралитет Лузги мы могли рассчитывать. Тем более что парень располагался в самой неудобной позиции для исполнения моей задумки – рядом со мной слева. Рядом с ним сидела Франя Ласты, напротив нее и в торце стола – двойняшки, Курица напротив Тихого, ну и Олег с Кеглей – напротив нас с Ксаной. Действуя по плану, я поднялся, держа в руке стакан, но пить не стал, а обратился к оруженосцу:

– Слышь, Молчун, а может, все-таки хряпнешь рому? Под горячее, а? Смотри, какая вкуснятина!

Рыцарский шлем пару раз уверенно мотнулся в стороны, показывая отрицание.

– Ну а если рабыни станцуют на столе, – продолжал настаивать я, – тогда выпьешь?

На этот раз рыцарь кивнул. Чем поразил всех присутствующих. А Светлый прямо подпрыгнул на месте:

– Хо-хо! Так, оказывается, Молчун – тоже бабник?! Ну, ребята, вы и влипли! Никогда богатств не накопите, все в дырки спустите! Ха-ха-ха!

Он ведь не догадывался, что Ксана послушно выполняла мой последний наказ.

Все это я придумал для того, чтобы подольше стоять и провести отвлекающее действие. Делать это сидя было бы сложнее.

Получилось. Своими тринитарными всплесками я столкнул на пол кувшин, стоявший на комоде за лестницей, и одновременно с этим затряс с помощью охлаждающего «сквознячка» дверцу массивного, из толстых досок шкафа. Эффект превзошел все ожидания. Не знал бы сам, что творю, заикаться бы стал от страха. Двойняшки взвизгнули, Курица замычала, Кегля и Олег чуть лбами не столкнулись, выворачивая головы назад, Лузга и Франя онемели, выпучив глаза, и даже Ксана непроизвольно подалась ко мне, пытаясь то ли за меня подержаться, то ли спрятаться за спину. Хорошо, что другие этого не видели, потому что смотрели на оживший шкаф, словно тот превратился в разъяренного тервеля.

Так что мне никто не помешал претворить в жизнь вторую часть марлезонского балета. Я молниеносно поменял все три порции с сонным зельем, поставив их перед нашими врагами. А их горшочки поставил себе, Ксане и Тихому. Еще и ложку Олега с мясом водрузил на подмененный горшочек точно так же, как она и лежала.

Теперь оставалось только немножко выждать.

Глава пятая


Сбор подданных


Процессия, возглавляемая Шаайлой, продвигалась два часа практически без остановок, разве что мужчины, несущие носилки с Чернавкой, иногда для разнообразия менялись местами. Червяк шел в рваной одежде, доспехи ему не дали. На Дорте Медовом была легкая броня из кожи. Поэтому самой уставшей выглядела вашшуна, облаченная в рыцарские латы. И она решила снять с себя это железо, как только они остановятся.

«Зачем я надрываюсь, если мне надо силы экономить для другого? – думала она. – Был бы Михаил Македонский рядом со мной, уже давно бы высмеял! – Вспомнив необычного парня-героя, она загрустила: – И где он сейчас? Наверное, уже и забыл обо мне… И разыскивать не станет. Какой-то он…»

Тут Дорт рассмотрел впереди очередной ориентир в виде двух камней, один на другом, и радостно сообщил:

– О! До родника осталось метров сто пятьдесят. Как раз там, между пяти острых скал, и расположимся.

Девушка уж давно рассмотрела эти скалы, как и целую свору собачонок у их подножий. Наверное, на водопой пришли. Предел видимости она высчитала уже давно, как и выяснила все о сумрачном состоянии подземной атмосферы. Если самые зоркие могли видеть здесь на шестьдесят метров, то иномирянка довольно четко различала предметы на дистанции в триста метров. Что уже смело можно было считать отличным бонусом для выживания.

– Как далеко видят шавки-шакалята? – спросила она.

– Точно никто не знает, ваше могущество. Каждый утверждает по-разному, но правда находится в промежутке между сорока и семидесятью метрами.

– Хорошо. Останавливайтесь и ждите меня здесь. Когда услышите свист, тронетесь вперед.

И уверенная, что ослушаться ее никто не осмеет, вскоре скрылась из поля зрения своих подопечных. У певца тут же мелькнула мысль, что более благоприятного момента для побега у него не будет. Он стал оглядываться, прикидывая, в какую сторону бежать, но замер, услышав голос Червяка:

– Не торопись! Прежде чем совершить необдуманный поступок, послушай меня внимательно. Ты понял, что колдунья видит многократно дальше, чем мы?

Старожил Дна растерялся:

– Ты уверен?.. А ведь и в самом деле… Мне тоже так показалось, когда она двинулась впереди и стала интересоваться всей цепочкой ориентиров… И что теперь?

– Да ничего, думай дальше: твоя жизнь так уж безопасна в твоей башне? Можешь не отвечать, я тебя тоже внимательно слушал. А что нам даст беспрекословное служение Шаайле? Если не соображаешь, могу подсказать: длинную и спокойную жизнь. А скорей всего, и быстрый сбор груанов для всех нас троих. Ты себе только представь, укрощенные монстры будут сами приходить к колдунье и отдавать свои ракушки добровольно.

Дорт замотал головой от представившейся картины, но сразу нашел неувязку:

– Для всех не получится, женщины Светозарными не становятся.

– Тем более тебе будет выгода. Я-то ведь Зэру не брошу и останусь с ней навсегда. Зато тебе больше ценной добычи достанется, и ты обернуться не успеешь, как взлетишь в верхний мир.

Подобные перспективы сменили намерение Медового податься в бега на противоположное:

– Так я и сам уже согласился служить ее могуществу с радостью и усердием!

– А чего тогда так воровато осматривался?

– Ну не буду же я при женщине ходить по нужде! – заявил мужчина и показал на ближайший валун. – Я вон туда, если что, не вздумайте меня здесь бросить!

И с деловым видом отправился по насущным делам своего организма. А тихонько лежавшая Чернавка прошептала:

– Барс, ты молодец, что сумел уговорить этого балбеса. Иначе колдунья сильно бы разозлилась…

– Дорогая, лежи и не напрягайся, тебе даже говорить не рекомендуется. И не забывай, что я циник, и ради любви к тебе пойду на любое преступление. Мало того, что Шаайла при желании этого придурка все равно догонит, так мне еще и помощник нужен, чтобы тебя доставить в тихое место и обеспечить надлежащий уход. Идти-то нам почти сутки… В лучшем случае…

Избитая красавица, выглядевшая сейчас еще страшнее, чем вашшуна, попыталась сжать руку мужчины своими окровавленными пальцами:

– Ты… ты давал клятву…

– Тихо, тихо! Я от нее и не отказываюсь, и не подумай, что, давая, пытался схитрить. Я и в самом деле буду ее оберегать лучше отца родного, лишь бы она тебя вылечила, помогла нам устроиться в безопасном месте и попросту опекала. Потому что мне кажется, и она сама никогда со Дна не выберется. Женщина действительно не может стать Светозарной. Сама ведь знаешь…

Зэра, несмотря на головокружение, соображала на удивление здорово, хотя и говорила еле слышно:

– Но если она сумеет обмануть Длань, то что ей стоит обмануть и прибывшую за ней клеть? Да и сомнения у меня имеются. Так уж это бесспорно, что женщины не выходят в верхний мир?

– Ну да… ты права. Ты – настоящая умница! Это мы вырвались в разбойники, и нам кажется, что мы свободны. А на самом деле весь наш мир Набатной Любви – в рабстве у гаузов. Даже валухи – их беспрекословные слуги.

Наверное, он понял по глазам своей любимой, что она хочет сказать, и поспешно продолжил:

– Ну да, я не оговорился: нам именно кажется, что мы свободны. Не хотел тебе рассказывать раньше, да и не успел… Приняв дела казначея, а потом и атамана, я узнал страшную правду. Оказывается, мы все под неусыпным контролем кораблей гаузов. И они попросту нам разрешают сбросить пар, поиграться в свободу и за это требуют только одно: никого не казнить, а сбрасывать на Дно. За это они дают деньги, льготы, и за десять лет атаманства или казначейства даруют полное прощение. Вдобавок предоставляют домик в самом престижном месте любого на выбор сектора или города. И наивысшая награда – это излечение от черной гнили, которую в наших внутренностях вызывает убийственный Ласоч. Но только после десятилетней выслуги. Вот потому наши главари так бесились, не укладываясь в этот срок. Только два типа в истории вроде «ушли на пенсию к детям».

– Кошмар… – еле слышно прошептала Чернавка.

– И помалкивай! Потом я тебе все расскажу подробно. Вон уже наш боевой «побратим» возвращается.

– А ей? – выдохнула девушка.

Червяк понял, о ком идет речь. И, встав с колен у носилок, уверенно сказал:

– И ей поведаю обязательно. Она должна знать, что наверху творится, и делать соответствующие выводы.

Тут послышался залихватский свист, и мужчины, подхватив носилки, поспешили на зов колдуньи. Но, уже подходя к скалам, замерли, когда им под ноги со злобным рычанием выкатился десяток представителей не то шакальей, не то обмельчавшей собачьей породы. Дорт уже собрался было пинать шавок, как раздался повелительный голос Шаайлы:

– Куда это вы?! А ну, назад! И не сметь даже рычать на моих подданных! Запомнили их? Вот и отлично! Продолжайте нести службу! Охраняйте!

Собачата, усиленно помахивая вдруг задравшимися кверху хвостиками, бросились врассыпную.

От такой картины Медовый вновь замер каменным столбом, и пришлось сзади идущему товарищу толкнуть его носилками:

– Топай, топай! У меня уже от голода живот свело, надо будет хоть воды напиться побольше!

Носилки опустили на землю. Старожил Дна, окончательно уверовав в силу своего нового патрона, с придыханием поинтересовался:

– О, Дива, указующая путь! А вы и в самом деле сумеете заставить тервелей и байбьюков приносить вам груаны?

– Кто тебе такое наболтал? – Шаайла покосилась на невозмутимого Червяка. – Всему свое время, и больше не приставай ко мне с глупыми вопросами!

Дорт счастливо улыбнулся. Он понял, что и у него появился изумительный шанс стать Светозарным, о чем он в страшной, кровавой повседневности уже и мечтать перестал.

А чтобы заслужить такое, что надо? Правильно: работать так, чтобы подметки от скорости рвались. Вот он и старался! Носил в обеих флягах воду, словно заведенный. А колдунья с бывшим казначеем разбойников тщательно отмывали постанывавшую Чернавку. Конечно, иномирянка могла просто использовать свои умения, но к чему тратить силы? Они и так накапливались с большим трудом и во время похода так и не наполнили до краев внутренний резервуар. А ведь еще ни одной опасной встречи не было на пути! Ни одного громадного монстра не попалось.

Еды было мало. Треть Шаайла съела сама, запила водой и с отчаянием посмотрела на опустошенный мешок.

– На Дне любая живность съедобна, – тут же подсказал Медовый. – Можно быстренько зажарить пару собачек…

– Ты что?! – выпучила на него глаза колдунья. – Они такие милые, беззащитные…

Тяжело вздохнув, старожил Дна не стал вслух вспоминать сотни печальных историй, когда эти «милые» шавки загрызали даже нескольких путников. Вместо этого он решил поведать об основных вехах предстоящего пути:

– Если так и будем двигаться кратчайшей дорогой, то доберемся до первой Длани через три, три с половиной часа. Тогда, если примем перпендикулярно в сторону, то уже через час будем в другом пункте выдачи пайка. В итоге можем потерять чуть ли не два часа времени. И возле второй Длани слишком уж бывает многолюдно. Хотя в таких местах не принято совершать агрессивных действий, но всяких уродов у нас тут хватает…

То есть он разложил все по полочкам, а уж окончательное решение должна принимать колдунья. Она перевела взгляд на Червяка, словно разрешая и тому высказаться. А он, только ради того, чтобы накормить любимую, и обильно, и как можно быстрей, готов был крюк делать и в сорок часов. Потому ответил без колебаний:

– Сворачиваем к ближайшей кормушке!

– Тогда, если тут близко, сэкономим время на привале, – решила предводительница мини-отряда. – За мной! И не молчи, Медовый ты наш, начинай перечислять ближние и дальние ориентиры!

Десять собачат двинулись вместе с людьми, то бегая по окрестностям, то возвращаясь к носилкам и осторожно к ним принюхиваясь. Через полчаса именно эти шавки и подсказали злобным рычанием, что впереди некая опасность.

Вашшуна, заметившая байбьюка гораздо раньше них, только заинтересованно воскликнула:

– Ну и шарик! В самом деле – безобразное чудовище. О! Здорово! Прыгает-катится нам навстречу!

И столько в ее голосе послышалось радости и азарта, что обладатель певческих талантов опять невольно вздрогнул:

– Ваше могущество! Это все-таки монстр! Одному опытному воину с ним справиться – настоящее геройство. Вы бы с ним поосторожнее…

Колдунья только отмахнулась, с энтузиазмом устремляясь вперед. Она всматривалась в складку на лбу байбьюка, помня, что именно там порой хранятся вожделенные ракушки. Но как ни старалась, так ничего и не заметила. А приблизившись на пять метров, ударила по нервной системе животного, заставив того на две минуты замереть на месте от боли. И принялась подбирать ключики к животному и перераспределять свои силы.

За это время мужчины с носилками приблизились и смогли наблюдать дальнейшую сценку.

Вот женская фигурка сделала первый шаг и приподняла ладошку, стараясь четко сконцентрироваться на простом приказе: «Чуть откатиться в сторону, потом – вернуться обратно!»

И тут случилось неожиданное. Несмотря на явные болевые ощущения, шар с диким воплем «Байбьюк!» крутанулся назад и помчался прямо-таки с невероятной скоростью куда глаза глядят. Хотя глаз у него не было, только рот, четыре дыхательных и обонятельных отверстия и шесть дырок вместо ушей, расположенные треугольниками по сторонам от лба.

Дорта поразила скорость хищника. Когда они подошли к расстроенной девушке, он сказал:

– Если я кому расскажу, что шар умеет катиться с такой громадной скоростью, мне никто не поверит. Считается, что бегущий человек легко отрывается от этого монстра. Тервели вообще ползают со скоростью пешехода…

Шаайла удивленно воззрилась на него и вновь устремилась вперед, бормоча себе под нос:

– Чего это он от меня убегать вздумал? И ведь сумел, зроак его сожри, с «поводка» сорваться… Или он такой сильный, или это я такая неумелая? На ком бы еще раз попробовать?

Но сколько она ни всматривалась во все стороны, ни одной крупной твари больше не заметила до самой Длани. Разве что шавки спугнули с лежки одно диковинное животное, этакого громадного зайца-кенгуру. Это был местный скользкий заяц, но умчался он настолько быстро, что глаза восприняли его только как яркое желто-розовое пятно. Его удивительная по прочности и расцветке кожа очень ценилась.

В остальном – никакой опасности.

– Почему здесь так пустынно? – спросила вашшуна у местного старожила. – Неужели всех монстров охотники перебили?

– Сам удивляюсь! – дернул плечом Медовый. – Обычно по этим долинам только и мечешься, пытаясь убраться с пути двойки, тройки, а то и квартета бродящих здесь монстров. Наверное, сейчас у них затишье перед брачными играми или перед битвами. Такое бывает.

– Ладно, – смирилась с неудачей Шаайла. Она уже видела впереди главные ориентиры местной Длани. – Теперь слушайте внимательно, как вам надо себя вести и что говорить, если мы кого-нибудь встретим возле пункта раздачи пайков…

И приступила к подробному инструктажу.

Глава шестая


Многоходовая комбинация


Обе женщины довольно быстро стали для Леонида Найдёнова не только партнершами в постели, но и единомышленниками во всем. А если и ревновали немного, то лишь друг к дружке, все еще пытаясь хоть на полкорпуса вырваться вперед в гонке за доверие «нашего» Чарли. И не обращали внимания на других девушек Чаплина, понимая, что их положение гораздо выше обычных постельных утех. За последние дни мастер переспал с несколькими танцовщицами и акробатками, не в силах устоять перед их красотой и настойчивостью, но это нисколько не сказалось на роли в новом коллективе арляпаса Лизаветы и Лады.

Обе занимались финансами, кадровыми вопросами и делами аренды. И никаких сомнений не вызывало, что на эти места вокруг Звездного Чарли уже никому, по крайней мере в ближайшие годы, не протолкнуться.

– Девочки, что бы ни случилось со мной и куда бы я ни исчез, арляпас моего имени станет вашей, и только вашей личной собственностью, – сказал он им вчера. – Поэтому занимайтесь им, изучайте его, лелейте и взращивайте это дело как свое собственное. – Он понизил голос: – Сейчас я вам кое-что скажу, только об этом никто и никогда не должен узнать! Слышите?

Женщины дружно кивнули.

– Ну вот посмотрите: в вашем городе меня раньше не было. Значит, я прибыл из другого. Так? Но ведь вы никогда не слыхали о Чарли, верно? А теперь скажите, смог бы я преспокойно жить в другом городе и не организовать там подобный арляпас?

– Нет! – сказала Лизавета. – Такое в голове не укладывается.

– А что это значит? Только одно: тихая, незаметная, спокойная жизнь меня устраивала совершенно. Смешно? Еще бы! Странно? Более чем! Но коль так уже было, то так опять может быть. Я вернусь в образ тихого и ничем не выделяющегося из толпы провинциала.

– Такое невозможно! – заявила Лада. – У тебя не такая натура.

– Тебе собственный характер не позволит сидеть сложа руки! – поддержала подругу Лизавета. – Да и внешность у тебя слишком веселая, не позволяющая долго грустить или бездельничать.

– Внешность еще не показатель, – нисколько не обиделся изуродованный в детстве мастер манежа. – Ее могут изменить старость, хирург или омоложение… Верите в такое?

Женщины были вынуждены согласиться с подобным утверждением. Еще и припомнили:

– Не секрет, что гаузы смогут любого омолодить при желании.

– Да и Светозарные никогда не стареют. Кажется…

– Вот! Поэтому я вам еще раз говорю: если мне придется надолго пропасть, а то и насовсем исчезнуть, ваш долг и святая обязанность взрастить наше детище, поставить его крепко на ноги и стать самыми знаменитыми импресарио. Иного – не дано!

Да, этот разговор состоялся вчера.

А сегодня Леонид решил открыться до конца. Не доводя дело до любовных игрищ, он начал:

– На прежнее место жительства вернуться пока не могу по многим причинам. А здесь живу без жетона. Как мне зарегистрироваться в нашем секторе под своим именем Чарли Чаплин?

Соратницы стали давать советы, но Леонид находил в них изъяны и отвергал. В том числе и те, что были связаны с посещением управы сектора, кражи нового жетона и подкупа поставного или его старшин. Рисковать не стоило.

И когда, казалось, девушки исчерпали себя, в голову Ладе пришла гениальная идея. Она, правда, не кричала как Архимед, выскочивший из ванны, а начала буднично, издалека:

– Ли, ты помнишь того желудя, который вдруг в меня страстно влюбился полгода назад?

– Которого? – спросила подруга, морща лоб в воспоминаниях. В таких шикарных барышень, как они, влюблялись чуть ли не каждый вечер.

– Да этого нудного типа, который впервые попал в арляпас и сидел с отпавшей челюстью, только на меня и пялясь? О, вспомнила! Его звали Флип!

– А-а-а! Это тот, над которым мы издевались, когда он дежурил на выходе, поджидая тебя? Помню, как в лицо ему смеялись: «Флип – ну ты и влип!» Хи-хи!

– Ну, вам-то все хиханьки были, – вздохнула Лада. – А мне пришлось от него чуть ли не кулаками отбиваться. Месяц он мне прохода не давал, ревнуя к каждой тени и тратя на меня, наверное, все свои сбережения. И несколько раз откровенничал до такой степени, что меня в дрожь бросало. Да я тебе и про это говорила…

Лизавета подумала и воскликнула:

– Точно! Этот идиот пытался идеи борьбы с гаузами претворять в жизнь с помощью террора. Все рвался в разбойники податься, в северные леса…

– Вот-вот! Он даже мне предлагал все бросить и отправиться с ним. Обещал златые горы и кучи сокровищ. Мол, этого добра у разбойников – полные сундуки. Плел про свободу, романтику сражений и очарование жизни в диком лесу. Но я с ним все равно рассталась, разве что иногда он ко мне наведывался с цветами…

Леонид не выдержал:

– Очень интересно. Но не пойму, каким боком этот Флип ко мне имеет отношение?

– Два месяца назад он неожиданно пропал насовсем. Только и заявил при последней встрече: «Ты мне не веришь, но я тебе докажу! Отправляюсь в северные леса и вернусь с сокровищами!»

Чарли Чаплин демонстративно вздохнул, показывая, что эти детали его уже утомили. Но дальше разговор слушал все с большим и большим интересом.

Оказывается, Лада несколько раз была у Флипа дома. Он жил отшельником. Родители его умерли, родственников не осталось, с соседями по улице никаких отношений не поддерживал. И женщин у него никогда в жизни не было. Ну и самое главное, у Лады имелись не только ключи от обители этого страстного желудя-поклонника, но и его письменное утверждение, что она является его гражданской супругой и облечена его юридическим доверием. И она буквально три дня назад в ту квартиру заскакивала, планируя там временно разместить ангажированных артистов. Хотела сэкономить на гостинице. Не успела, Чарли опередил с арендой обоих этажей гостиницы.

В квартире подавшегося в разбойники мужчины все оставалось нетронутым со времени последнего визита Лады два месяца назад, когда Флип дал клятву вернуться к возлюбленной с сокровищами. Наверное, незадачливый тать сгинул где-то в лесах, а то и умер от излучения Ласоча. Таких случаев хватало.

Как следствие, вырисовывалось два варианта: отыскать «внутренний» идентификационный жетон или восстановить якобы утерянный. Как доверенная особа, Лада сама могла пойти в управу тамошнего сектора, отдать заявление, а потом и получить желаемое. Человек-то есть, не умер официально!

На вопрос Леонида, а нет ли Флипа в списке разыскиваемых преступников или покойников, обе красавицы заверили: коль человека не стало или его объявили в розыск, все его имущество описывается, опечатывается и переходит в реестр управы. Дальше – по обстоятельствам. А раз этого не сделано, значит Флип нигде не попался и труп его не найден.

– А как же с именем? – спросил Леонид. Он никак не мог поверить, что такой сложный вопрос может решиться настолько просто.

Оказалось, что со сменой имени еще проще. Уже с полученным жетоном все та же Лада отправляется в четвертый сектор и подает заявление на смену имени. Такая процедура общеизвестна и доступна каждому. Надо только заявить, что покупаешь в данном секторе жилище, и заплатить определенный, пусть и не каждому проходимцу позволительный, налог.

Потом, уже с новым именем, заявиться в сектор здешний, к старшине, этим ведающему, и заплатить новый налог, на покупку обители возле арляпаса. Там могут быть небольшие сложности при оформлении и просьбе о «паспорте» на выезд, но они вполне решаемы с помощью славы, личного обаяния и всего лишь парочки билетиков на представление.

Отпечатки пальцев на жетоне отсутствуют. Группа крови – тоже не пишется. Рост и внешность – примерно одни и те же. Так что никто ничего не заподозрит.

А если Флип когда-нибудь вернется домой?

«Тогда мне уже будет плевать, – рассудил землянин. – Я уже буду в мире Трех Щитов».

Так что Леонид согласился. И уже через час проводил вместе со своими дамами обыск в квартире канувшего в неизвестность поклонника прекрасной танцовщицы. Рыться долго не пришлось, жетон для внутреннего пользования отыскали. Но «междугородний» так и не нашли. Значит, хозяин квартиры точно на север подался.

Первая фаза прошла успешно. Не пришлось и с заявлением рисковать. На следующий день Лада сходила с доверенностью в четвертый сектор, уплатила налог за покупку жилья и сменила имя с Флипа на Чарли. Еще через день был получен новый жетон. А на пятый день Чаплин сам заявился в уже знакомую управу и уладил со старшиной все дела. Уплатил налог, зарегистрировался в выбранном заранее здании как проживающий там и попросил срочно сделать ему документ для предстоящих гастролей. Старшина так расстарался за пяток подаренных ему билетов, что уже вечером, на представлении, лично передал «междугородний» жетон землянину.

В ту ж ночь Звездный Чарли отправился за город – ему захотелось побывать в парке, с которого он полмесяца назад начал знакомство с миром Набатной Любви. Он опасался, что там что-то изменилось и выбраться в другой лес из труб и вентиляционных колодцев теперь невозможно.

К его счастью, это было не так. Новых заборов не настроили, колючей проволокой не огородили, валухов шеренгами не выстроили. Детей традиционно загнали обратно в город через два часа, проведя подсчет и закрыв наглухо все дупла (скорей всего, чисто декоративные) в деревьях. Взрослых горожан опять отсчитывали шестерками, не пуская большее количество в лифт. На меньшее количество не реагировали. Что лишний раз подтверждало прозвучавшее в последние дни от разных людей утверждение: «Гаузы не зверствуют. Если Ловчие кого-то поймают, то накажут, но вообще, рвущихся к свободе особо никто не держит. Сами умирают потом от опасного излучения. И таким способом гаузы избавляются от смутьянов».

Значит, главное – не попасться Ловчим. А беглых рабов никто ночами не вылавливал! Некие машины, как понял Леонид, которых и называют Ловчими (стальной шланг одной из них он видел еще из окошек шахты), ловят людей и доставляют на разборки к валухам только в дневное время!

Вот уж странное отношение гаузов к обитателям этого мира.

«Но мне сейчас не до разборок между покоренными и покорителями, – размышлял Звездный Чарли, когда, уже никого не пугаясь, возвращался из парка в город. – Завтра ночью отправляюсь в мир Трех Щитов. И, скорей всего, навсегда! А значит, нужно оставшееся время, все, до последней минуты, посвятить девчонкам. Придется Лизавете и Ладе только и делать, что записывать мои задумки и лучшие номера и слушать пояснения. Этого им должно хватить на годы…»

Придя в гостиницу, он скомандовал:

– Красавицы, подъем! Нас ждут великие дела!

И принялся за объяснения.

Лада и Лизавета отправились на вечернее представление с отрешенными взглядами, настолько у них в головах все перемешалось. Видимо, они не поверили, что могут расстаться со своим любимым другом навсегда, а потому даже не попрощались толком, только поцеловали его по очереди да и поспешили готовить и подгонять всю труппу. Сам Леонид явился в арляпас только перед своей частью программы и дал напоследок жару. Завтра его заменит кто-то из тех, кого он готовил на свое место. А публике объявят: Звездный Чарли убыл в другие города для организации гастролей. Об этом уже говорилось в последние дни, так что переполоха не случится.

Вернулся к себе, переоделся, собрал и рассовал по карманам все свои иномирские штучки и поспешил на очередную «прогулку» в парк. И опять у него никто жетона для досмотра не потребовал.

Парк Леонид покинул неспешным, прогулочным шагом. И направление выбрал вроде верно. А вот при поиске своей башенки пришлось понервничать. В ночной темноте даже обретенные умения лучше видеть не помогали. Да и, как оказалось, отметки маркеров выцвели под лучами Ласоча, лишний раз подтверждая вред опасного сияния.

Но землянин все-таки отыскал нужный колодец и, посветив в него фонарем, не сдержал радостного восклицания: все его вещи, рюкзак, оружие лежали внизу в целости и сохранности!

Спускался осторожно, уговаривая себя не спешить, иначе и ноги можно поломать. По пути прислушивался к звукам, доносившимся из отверстий, но чего-либо особенного так и не услышал. На кухне баронского дома хлопотала прислуга, там мыли посуду, что-то жарилось и парилось. Наверное, у местного барона гости.

Внизу было тихо. Первый знакомый, одиннадцатилетний мальчуган, наверняка уже спал, мечтая о повторном визите домового, так что поговорить было не с кем. Ни видеокамеру, ни ноутбук Найдёнов из рюкзака доставать не стал, хоть так и хотелось подержать предметные напоминания о родной Земле, а сразу принялся готовить оружие. Арбалет решил не собирать, ибо зроаки могли устроить засаду там. В пантеон мира Трех Щитов следовало заявляться только с мечом и метательным оружием. Звездный Чарли набрал в грудь воздуха и смело шагнул вперед с правой ноги. Мир Набатной Любви остался не просто за спиной, а в ином измерении.

Глава седьмая


Новые победы


Дверца шкафа перестала трястись. Олег Светлый уже стоял чуть в стороне от стола, стараясь держать в поле зрения чуть ли не все помещение сразу. В одной руке он сжимал вынутый из ножен меч, а второй махнул Кегле:

– Чего расселся?! Двигай туда и глянь, что там!

Несмотря на все свои уголовные замашки и вид потрепанного шакала, Кегля довольно бесстрашно двинулся к месту применения моих тринитарных всплесков. Откинул ногой обломки кувшина, встал чуть в сторонке и осторожно открыл дверцу вместительного хранилища каких-то сложенных одеял. Естественно, что там не оказалось ни шутника какого-нибудь, ни зверушки притаившейся. Поэтому мужчина презрительно фыркнул, закрыл дверь и направился к столу. Сел и молча приступил к поглощению горячего блюда.

Блондин вернул меч в ножны и, тоже усевшись, опрокинул в себя вначале порцию рома, а потом бросил в рот кусок остывшего мяса.

А я, так и продолжая стоять и делая вид, что растерян, поинтересовался:

– Что это было?

Мужчины не отвечали, а начавшая есть Курица облизалась и стала вещать таинственным голосом:

– Чуть ли не в каждом замке и башне происходят порой такие необъяснимые вещи. По легендам, это шалят привидения некогда живших здесь и внезапно убиенных людишек. И многие не только становятся седыми от подобных проделок, но и умирают от страха! Ну а уж аппетита точно лишаются!

И разразилась резким ехидным смехом. Ее поддержали оба подельника. Они наворачивали мясо и озорными глазами посматривали на меня и Ксану: мол, что, испугались?

Двойняшки тоже ели, посматривали на меня с интересом, если не сказать с восторженностью.

А вот Франя и Лузга как-то не спешили хвататься за ложки, а косились на меня с настороженностью и недоумением. Вероятно, они, сидя лицом ко мне и имея в поле зрения шкаф, заметили мои странные комбинации со сменой горшочков. И теперь пытались сообразить: что же тут произошло?

Пришлось срочно импровизировать:

– О-о! Привидений я просто обожаю! Я умею укрощать этих неугомонных и вредных представителей потустороннего мира. А если они меня пытаются обидеть или навредить, то я уничтожаю эти бестелесные сгустки. Мало того, если кто из людей пытается натравить привидений на меня, то я убиваю всех скопом.

Конечно, высказывание получилось хвастливое. Любой нормальный воин над таким только посмеется. Но на униженную рабыню и пребывающего в некоем мирке печали парня должно было подействовать.

Когда я сел, выпил и с бешеной скоростью стал наворачивать содержимое горшочка, выяснилось, что мои слова не пропали даром и ударили с нужной силой во все цели. Франя и Тихий уставились взглядами в свои порции и стали есть.

А Кегля оторвался от еды:

– Ты-то смелый, а вот Молчун почему не ест? Испугался все-таки?

Пришлось командным голосом сказать Ксане:

– Ладно, парень, раз танцевать на столе никто не собирается, то можешь не пить. Но жрать обязан, как все, по расписанию. Привыкай к общей дисциплине в башне. Нам здесь жить.

Следовало успокоить злоумышленников, показывая, что мы едим и скоро будем в нужной для них кондиции. Ксана это поняла и даже с каким-то особым удовольствием набросилась на угощение. Наверняка неслабо проголодалась. Правда, ей приходилось сложно – раз за разом засовывая ложку в приоткрытое забрало, она быстро испачкала его. Чем вызвала насмешки в свой адрес.

Выпили еще раз по требованию Олега, и у трех наших противников раскраснелись лица и заблестели глаза. Для меня алкоголь был как простая вода. Я наблюдал за троицей и с удовлетворением увидел, что зелье начало действовать.

Первым неверное движение ложкой сделал Кегля, промахнувшись мимо горшочка. Глупо и вроде нетрезво хихикнув, он продолжил насыщаться. А вот Курица стала «зависать». Съела она вдвое меньше, чем мужчины, но и этого для нее хватило. Она раза два замирала, словно в задумчивости, а в третий раз с недоумением уставилась на фасолины с подливой у нее в ложке. И начала причмокивать, стараясь понять, что с пищей не так. Видимо, даже поплыв, она задалась вопросом: «Почему, если должны засыпать другие, так резко потянуло в сон меня?»

Ну и догадалась, конечно. Выронив ложку и цепляясь слабеющими пальцами за столешницу, она не так воскликнула, как простонала:

– Подменили!..

Блондин повернул к ней голову, понял, что сделал это медленнее, чем собирался, и тоже осознал опасность. И попытался принять меры. Резко откидываясь назад, он возжелал упасть через голову, на ходу выхватывая меч. И будь он в полной своей силе, может быть, и успел бы это сделать.

Но я-то ведь уже был в наивысшей боевой готовности и просчитал каждое свое движение. Стараясь не зацепить Лузгу Тихого, выдернул меч из ножен и, разворачивая его над столом острием вперед, все-таки достал ускользающую от меня голову опасного во всех отношениях садиста. А так как у меня уже выработались приемы борьбы с самыми злейшими врагами зроаками, то и точка приложения удара получилась самая эффективная. У людоедов мира Трех Щитов наиболее уязвимые места – виски, вот и тут кончик моего меча проткнул Олегу Светлому висок. Его тело продолжало двигаться по инерции и даже умудрилось кувыркнуться через голову, но смерть уже наступила. Олег замер на полу с подломленными под живот руками.

А я попытался достать попятившегося второго уголовника. Кегля уже держал в одной руке кинжал с длинным тонким лезвием, а второй довольно лихо раскручивал гирьку на цепочке. Такой штуковиной можно не только огреть противника по голове, но и меч вырвать умеючи. Мне нравилось, что враг не орал, призывая на помощь оставшегося на посту Ольшина. То ли сонное зелье мозг затуманило, то ли силы экономил. Потому что понял: я единственный соперник. А причиной этого понимания была моя подруга, только-только начинавшая неуклюже подниматься с пола, куда я ее бесцеремонно столкнул, вскакивая из-за стола. Как-то мне показалось неудобным перепрыгивать через стол, превращая закуски и наши горячие блюда в сплошное месиво. Вот потому и двинул в сторону, грубо толкнув свою подругу. А шлем-то слетел! И все поняли, кто скрывался под видом рыцаря по прозвищу Молчун.

В том, что я справлюсь со своим противником, сомнений не было, но ведь и за спину следовало оглянуться хотя бы пару раз. Там ведь оставался пусть и флегматичный с виду, но совершенно непонятный нам Лузга. Ну и с Курицей еще не все было ясно. Я сделал обманный выпад и быстро осмотрелся.

Парень сидел с отвисшей челюстью, но уставился расширенными глазами не на труп садиста или на наш с Кеглей поединок, а на кое-как поднявшуюся Ксану. А уже вставшая Курица, пошатываясь и держась одной рукой за стол, пыталась второй достать что-то из-под задранной юбки. Вполне возможно, метательный нож. Так что следовало не затягивать и кончать начавшего приходить в бешенство Кеглю. Мне только берсерка тут не хватало.

Левой рукой я выхватил кинжал, взмахнул мечом, ловя гирьку на цепи, и перехватил удар на меньшее лезвие. Потянул врага на себя и ударил его мечом по голове. Не острием, плашмя. Оглушенный Кегля рухнул как подкошенный.

Резко обернувшись, я застыл, пораженный неожиданной сценой. Близняшки-то оказались не настолько уже безобидными агнцами! Действуя дружно и слаженно, они сбили Курицу с ног, вырвали у нее оружие, которое оказалось стилетом, и теперь охаживали ненавистную им женщину ногами и кулаками.

Еще два свидетеля произошедших событий так и сидели на своих местах, а Ксана нагнулась, чтобы поднять свой шлем. Я кивнул на горшочек Лузги Тихого:

– Тебе они тоже сонное зелье подсунули, а значит, не доверяли, знали, что ты слишком честен. Так что я уверен, что в нашей компании ты приживешься. Ну а ты, Франя? С кем и как мечтаешь существовать дальше?

Казалось, женщина пребывает в трансе, такой у нее был задумчивый и отстраненный вид, но ответила она сразу:

– Мои мечты до этого времени никого не интересовали. И разве у меня есть выбор?

За спиной у меня стало тихо. Я оглянулся – двойняшки стояли и слушали наш разговор.

– Их я поклялся освободить от рабства, как только увидел, – сказал я Фране, кивнув на них. – Потому что они мне очень напомнили моих любимых подружек. Теперь они совершенно свободны и сами вправе решать, что им делать дальше: оставаться со мной или отправляться в иное место проживания. Мало того, я обязуюсь их провести туда, куда они не пожелают. Точно так же, Франя, вольна поступать и ты.

– То есть ты против рабства? – спросил Тихий.

– Категорически против!

– А она кто? – он кивнул на Ксану. – Почему тебе подчиняется?

– Да потому что в каждом поселке обязан быть всеми уважаемый староста. А в городе – бургомистр. А в боевом отряде – командир, приказы которого выполняются быстро и беспрекословно. Тем более – в военное время. А здесь – война постоянная и кровавая. Причем не только с монстрами, но и с рабовладельческим строем. – Я оглянулся на лежавших Кеглю и Курицу. – Все понятно?

– Ну как сказать, – неожиданно оживший меланхолик кривился в сомнениях и поблескивал глазами. И опять-таки на бывшую секретаршу поставного. – Пусть она подтвердит твои слова. Или глухонемая?

– Сам ты! – рассердилась моя боевая подруга, удерживаясь все-таки от плохого слова. – Мы с Михой не просто лучшие друзья, но и почти как муж с женой! Так что только попробуй сомневаться хоть в едином его слове или распоряжении! Я тебе живо глаза выколю.

И она лихо подхватила прислоненное к стенке копье. А мне ничего не оставалось, как демонстративно прокашляться, скрывая свое изумление по поводу нашей якобы чуть ли не семейной близости. Стоит ли возражать? Я решил, что стоит:

– По поводу мужа и жены – это просто шутка…

– Ничего себе шутка! – возмущенно воскликнула Ксана. – Ты еще скажи, что не любовался мною обнаженной!

Ей удалось меня смутить:

– Так это… совсем к делу не относится. Это же… просто было для работы…

– Да ладно тебе, – уже совсем иным тоном сказала Ксана. – Опять ведешь себя как… несолидный мужчина.

Со стороны можно было подумать, что мы с ней всегда вот так пикируемся и она всегда вот так меня успокаивает и делает мне поблажки, уступая в споре. И в любом случае наши новые знакомые решат, что близость между нами есть, а я, как редиска, отвергаю это.

Во мне стало закипать возмущение. Я не хотел, чтобы меня ставили в такие рамки. Мы дружим – и только! И никакие мои, пусть даже вожделенные взгляды на прекрасное тело ни при чем! Если речь пойдет о близости, то это будет мое личное, тщательно продуманное решение, а не вот так… по заявлению противоположной стороны…

Но только я собрался резко высказаться, как сверху донесся голос дозорного:

– Эй, там, внизу! Тут прибыл вояка из башни тридцать дробь тридцать! Один из троицы дозорных-исполнителей из Макиля. Никаких моих объяснений и слушать не хочет, не верит, что все на охоте. Сказал, что прямо перед входом будет сидеть и ждать всех остальных, чтобы сделать выгодное предложение.

Он замолчал, и стало понятно: Мастер сделал заявление и ничего решать не намерен. Вы, мол, там, внизу, сами думайте, что делать. Олег бы поднялся наверх и угрозами прогнал нового гостя. Или убил представителя соседней башни, потому что ни его, ни его товарищей уголовники не любили. Не сегодня так завтра многочисленная банда из замка 18Ф300 захватит строение с пятью жителями и всех вырежет. Так, по крайней мере, угрожал главарь банды, пообещавший жестоко отомстить бывшим воякам из полиции, которых в верхнем мире называли дозорными или исполнителями. Причина – смерть сына, которого вояки убили за похищение любимой девушки одного из них и ее зверское убийство.

Все я это я вспомнил быстро и обрадовался возможности переговорить с нужным человеком. Ведь именно об этой троице предупреждал поставной Сергий, передавал приветы и сказал, что помнит о ребятах. Он же и устроил так, что его бывшие подчиненные попали вместе на один уровень.

Да и Ксана хорошо знала коллег по управе, потому что, по заверениям старшины Борея, именно она и была виновата в таком кардинальном изменении судьбы исполнителей. Правда, сама девушка совсем по-иному объясняла свою причастность к этому делу и во время предварительных разговоров со мной была решительно настроена на встречу и переговоры. Она с не меньшей уверенностью утверждала, что ребята хоть и не без греха, но отменные рубаки и довольно-таки грамотные специалисты по многим житейским и профессиональным вопросам. С такими было бы не только желательно пообщаться, но и скооперироваться для выживания в этом средоточии хищников, рабовладельцев, уголовников и прочих лишенных гуманизма уродов.

Так что мне хватило обмена короткими взглядами с Ксаной, чтобы получить ее одобрение на встречу. Разве что труп Олега следовало убрать, а сонных врагов связать на всякий случай. Я открыл большой сундук у стены и, словно хвалясь силушкой, зашвырнул туда тяжелое тело блондина. Затем вознамерился вязать Кеглю, но, присмотревшись к нему и пощупав пульс, понял, что он мертв. То ли мой удар мечом оказался смертельным, то ли доза снотворного чрезмерной для слабого сердца. А скорей всего совокупность этих факторов его и убила. Положив второй труп поверх первого, я спросил у так и сидевшей за столом парочки:

– Так вы с нами или остаетесь с Ольшином?

– С вами! – решительно заявил Лузга Тихий.

Франя тоже кивнула:

– И я буду за вас держаться, словно за папу с мамой. Только и Ольшина нам придется забирать.

Мне было некогда разбираться, почему надо еще и Мастера за собой тащить, если он может преспокойно остаться здесь. Я навис над Курицей и скомандовал подруге:

– Ксана, открывай засовы…

И замолчал, глядя на окровавленную шею мертвой женщины. Перевел взгляд на двойняшек:

– А что это с ней?

Одна из сестер твердо ответила:

– Заслужила!

А вторая добавила:

– Да и кому такая тварь нужна? Ведь ничего стоящего не знала и не умела.

Вот уж! Одно слово – Дно! Правда, перенесенные девушками унижение, страх и побои давали им полное право так поступить со своей мерзкой мучительницей.

Я уложил в сундук и третий труп, а двойняшки быстро вытерли тряпками кровь с пола. Пошептавшись с Ксаной о наших дальнейших действиях, я уселся на место своей подруги и взял в левую руку ложку, а правую положил на рукоять меча. Как бы ни подходили нам бывшие работники силовых структур, с ними следовало держать ухо востро. Ведь порой люди резко меняются и за более короткое время, чем три месяца.

С надетым на голову шлемом Ксана вновь превратилась в Молчуна. Открыла последний засов, распахнула дверь и отошла в сторону. Гость вошел и сразу рассмотрел тех, кто сидел за столом. Озадаченно хмыкнул и, поздоровавшись со всеми сразу, спросил:

– Да у вас никак смена власти произошла? Или вы наконец взялись за ум и выгнали своих опостылевших хозяев?

Ему ответила Франя Ласты:

– Сам ведь предлагал так сделать или сбежать к вам в башню. Или уже передумал?

– Нет, предложение остается в силе. Хотя, как вы прекрасно знаете, у нас сегодня очень и очень опасно…

Гость прошел дальше и осмотрелся. И наверх взглянул, и горшочки на столе посчитал, и на мокрый пол обратил внимание. Скользнул взглядом по закрывшей дверь Ксане и уставился на меня:

– И все-таки что у вас здесь творится? Неужели и в самом деле все умчались на многодневную охоту и вы тут празднуете это событие с новенькими?

– Ага, значит ты уже и про нас с Молчуном наслышан? – улыбнулся я. – И догадываюсь, от кого. Емельян Честный постарался? Как тут у вас быстро слухи разносятся. Натуральная маленькая деревня.

– Ну да, я ходил в их замок, надеясь объединиться против царящего здесь засилья банды из замка восемнадцать эф триста. Ведь расправившись с нами, эти уроды потом и за остальных возьмутся.

Двойняшки кивнули, а Франя ехидно сказала:

– Если бы женщины что-то на Дне решали! Или вы согласны даже с нами объединиться? Тогда мы живо собираемся и сматываемся с тобой вместе. Согласен?

Бывший работник правоохранительных органов повернулся к ней:

– Мы от своих слов не отказываемся, собирайтесь! Но учтите, тогда на нас станут охотиться и ваши… – Он опять глянул на меня, на замершего у двери рыцаря и, не желая называть тварей своими именами, неопределенно покрутил пальцами. – Ну, ты понимаешь, о ком я…

– Да ты присаживайся, угощайся! – предложил я.

Гость приблизился и как бы невзначай положил руку на то место, где недавно стояла посуда Курицы, – все три горшочка с сонным зельем переставили туда, где раньше сидел Кегля. И по его лицу я догадался, о чем он подумал, – ведь то место, где стоял горшочек с горячим мясом, было теплым. Три горшочка… Значит, только что здесь сидели еще три человека. А раз их тут нет и прозвучало утверждение, что все остальные ушли на охоту, то любой бы сразу заподозрил неладное. Тем более бывший исполнитель. Тем более – на Дне.

Поэтому молодой мужчина, лет двадцати восьми на вид, передумал садиться и отошел от стола:

– Что тут происходит? Если со мной что-то случится, то вы прекрасно знаете: друзья отомстят очень жестоко!

– Да все нормально, – заверил я с полным хладнокровием. – Хочу передать тебе привет от поставного Сергия. И сообщить, что он нас специально отправил на сорок четвертый уровень, посоветовав дружить и держаться вместе.

Гость прищурился:

– А чем докажешь, что ты не отпетый уголовник?

– Ну, извини! – рассмеялся я. – У Сергия собственную характеристику взять не догадался. Ну тогда свидетеля предоставлю… Может, ему поверишь…

Я кивнул подруге, и она подошла к столу, снимая шлем. Улыбнулась широко открывшему от изумления глаза старому знакомому и сказала:

– Привет, Степан!

На Дне для любого человека встретить просто знакомого считалось великим чудом. Пары родственников или друзей были редким исключением. Такое случалось из-за грубейшего нарушения правил отправки поставными секторов. И нарушались эти правила по разным причинам. В случае с двойняшками – подставивший их тип хотел сестрам побольше нагадить. В случае с бандитами, отцом и сыном был явный подкуп со стороны родственников. Что касается тройки исполнителей, тут получилось так благодаря желанию поставного дать лишний шанс на спасение оступившимся и чуть запоздало раскаявшимся парням.

Но если уж тут встречались, то радовались от всей души. Чему мы все и стали свидетелями.

– Ксана?! – заорал Степан, раскрывая объятия и бросаясь к моей подруге. Сграбастал ее, словно любовницу, подкинул несколько раз, засыпая восклицаниями и вопросами: – Мамочки родные! Глазам не верю! Какими судьбами?! Что случилось? И как вообще посмели сюда отправить тебя? Невероятно! Я в шоке! Что ты умудрилась вытворить?

Еще и в шею да в щеки красавицу несколько десятков раз зачмокал. Да так громко и смачно, что мне неприятно стало от такой картины.

«Однако! Этого даже я себе не позволяю! – Но я тут же спохватился и постарался сам себя успокоить: – Чего это я? Мне ведь все равно, пусть тискается с кем угодно…»

Девушка кое-как освободилась из объятий своего недавнего коллеги по работе и рассказала, почему сюда попала. Это предназначалось и для всех наших новых знакомых. Конечно, всей правды она не говорила и уж о Светозарном, своем тайном любовнике наверху, не упомянула. Мы эту версию с ней согласовали специально для такого случая.

По этой полуправде получалось, что некий художник из другого сектора, пылая ко мне злобной завистью, ворвался в мою камеру, когда я там работал над картинами по заказу, и попытался меня убить. Ну а так как я оказался не только умельцем в живописи, но и мастером боевых искусств, то в завязавшейся драке убил конкурента, умудрившись с разгона втиснуть голову противника между прутьями дверной решетки. По случайному стечению обстоятельств Ксана оказалась в тот момент возле той же решетки и, увлеченная событиями, не заметила, как сзади приблизился барон Фэйф с еще одним валухом. А великаны не стали разбираться, кто прав, кто виноват и кто умудрился открыть дверь в камеру временного арестанта. Отправили на Дно всех, кого там рядом увидели. И все потому, что убитый художник был очень известным. Да плюс влиятельные родственники и покровители с пеной у рта требовали самого жестокого наказания.

Единственное, что смог сделать для нас обоих Сергий, это отправить на сорок четвертый уровень, где можно было надеяться на помощь старых работников управы сектора.

Степан по прозвищу Живучий поверил всему услышанному, покивал и от всей души посочувствовал:

– Бедняжка! Вот уж не повезло, так не повезло! Хотя… тут таких оболганных хватает! Жизнь полна несправедливостей… – Он покосился на двойняшек, хотел что-то добавить, но лишь с досадой поцокал языком. – А здесь-то что творится? Может, хоть ты мне объяснишь?

Девушка молча отвела его к сундуку и открыла крышку. Увидев трупы и опознав их, парень без малейшего недоумения или порицания во взгляде кивнул и спросил:

– Не хотели слушать ваших здравых рассуждений?

– Хуже. Хотели меня и Миху Резкого, а заодно и Лузгу усыпить. Мечтали найти у нас груду светящихся ракушек, ну а Тихого – чтобы под ногами не мешался. Да не на тех нарвались… ну и остальные нам помогли.

– Ага… с мастером Ольшином все понятно, он согласится с любой властью, да и к уродам его нельзя отнести… Ну а остальные козлы? Вдруг сейчас вернутся?

Я предложил ему сесть и рассказал о недавних событиях в долине Большого Сражения. И о плененном Сурте Пнявом сообщил, поведав, что он прикован наручниками к ядовитому дереву рядом с башней.

Недавние рабыни переглянулись и, так как имели полное право голоса в новой компании, высказались.

– Пнявый трус и приспособленец! – заявила одна сестра.

– Толку с него – никакого, – добавила вторая.

– Но зато он и ни над кем не издевался, – резонно напомнила Франя. – Так что и убивать его нельзя, не заслужил.

Двойняшки тут же стали говорить, что они и словом не обмолвились об уничтожении Пнявого, но их перебил занятый другими мыслями Лузга:

– А что сейчас творится на поле битвы монстров? Там ведь можно отыскать десятки груанов!

– Не верь в эти сказки! – заявил я с такой убежденностью, словно прожил на Дне не один десяток лет. – Мы с Ксаной уже там были и поискали по всей программе.

– Ну и?

После вопроса Тихого все так и подались ко мне. Я сделал пуазу, размышляя: признаться или нет? Решил не скрывать:

– Отыскали три груана на монстрах и три на поясах Крэча и еще одного типа. И вряд ли там что еще завалялось.

Одна из двойняшек радостно захихикала:

– Да вы и в самом деле везунчики! Может, тебе всего ничего до Светозарного осталось?

– Если бы! – вздохнул я. – Это ведь только начало. Да и на дорогах ракушки не валяются. – И тут мне в голову закрался интересный вопрос, о котором я раньше не задумывался: – Слушайте… Если у кого-то забрали «свой» груан, то он становится «чужим». Затем, допустим, поменял несколько хозяев, а потом опять попал к своему первому хозяину. Он тогда вновь становится «своим»?

Все взгляды, в том числе и Степана Живучего, скрестились на Фране как на старожиле этих мест. Но та лишь подвигала бровями да пожала плечами:

– Понятия не имею. Ни разу о таком не слышала. Но наверняка Мастер в курсе, надо будет у него спросить.

– Кстати, – вспомнил я еще об одном обитателе башни. – Не пора ли нам и Ольшина пригласить на общее собрание нашего нового товарищества? Как он к этому отнесется?

– Да нормально, – заявила Франя. – Только пост оставлять нельзя…

– Я его заменю! – тут же с готовностью предложил Лузга.

– Ладно, тогда пошли наверх, попробую растолковать старику…

Она уже стала подниматься по лестнице следом за Тихим, но обернулась:

– Девочки, вы бы убрали лишнее со стола, а ты, Резкий, раз уж все яды так здорово умеешь рассмотреть, глянь, что там еще на кухне отравлено. Мало ли что…

Двойняшки живо собрали на подносы посуду, из которой ели недавние отравители, и увлекли меня за собой наверх. Уходя, я с неприязнью покосился на Ксану, которая, усевшись рядом со своим старым знакомым, завела с ним разговор. Запретить я ей не мог.

На втором этаже, в круге диаметром уже целых шесть метров, находилась кухня. Там была солидная печь с духовкой. Из стены торчали крючья с вялившимися на них кусками мяса. Массивная чугунная поверхность плиты имела дырки, которые закрывались разными по размеру кольцами, оставляя по желанию поваров нужные по величине отверстия для прямого пламени. Топилась она дровами, запасы которых занимали почти все остальное пространство этажа. Одновременно можно было готовить пищу в шести внушительных казанах и жарить на двух глубоких сковородках. По самым скромным прикидкам, накормить здесь можно было полторы сотни человек.

Но меня больше всего удивили два умывальника с широкими, явно кухонными раковинами из тусклого материала, напоминавшего медь или бронзу.

– И вода есть? – спросил я.

Сестренки недоуменно переглянулись, но тут же вспомнили, что я новенький:

– Вода есть почти во всех строениях, если они не полностью разрушены. Причем сюда поступает и вполне горячая.

– А вот на банный этаж, он у нас шестой, подается только чуть тепленькая. Но в остальных башнях и замках – тоже горячая.

Вот ведь! И об этом там, наверху, ни одна Светозарная сволочь не сказала! И мы с Ксаной уже настраивались ходить на Дне немытыми до самого последнего, победного момента. Не скажу, что нам было бы легче от такого знания, приди оно к нам раньше, но ведь уже эта деталь сильно преобразовывала устоявшееся мнение об этой странной, скорей всего, искусственно созданной вселенной внутри целой планеты. А может, и не внутри? Может, Дно находится совсем в ином месте, очень и очень далеком от мира Набатной Любви?

И опять задуматься было некогда: ко мне придвинули все котелки, кастрюли и миски с едой. В том числе и небольшой котелок, в котором, видимо, и разводили отравы Курица с Кеглей. Именно в нем находились остатки поданного нам лакомства, щедро сдобренные неким сонным зельем, и двойняшки сразу принялись его тщательно отмывать. Для Лузги, чтобы разбавить опасную концентрацию снотворного, видимо, добавили нормальной пищи из казана, в котором мяса с фасолью было еще порций на двадцать.

Ну да, тут ведь ожидали возвращения жутко голодных охотников с трофеями и готовились к празднику. Зато теперь мы добрых двое суток могли не напрягаться с приготовлением пищи и пировать на всем готовом. Наверное, от этой приятной мысли у меня вновь проснулся аппетит, и я выловил из котла внушительную кость с куском мяса. А близняшки продолжали перечислять все, что имеется на верхних этажах.

Наверх я решил отправиться после того, как закончится первое собрание нового коллектива.

Глава восьмая


Своевременные спасатели


Еще издали Шаайла заметила у стены каверны, искрещенной дырами тоннелей и прикрытой нагромождениями скальных осколков, оживленное движение. Там роилось около сотни шавок, так и мечтающих поживиться свежим мясцом. Удалось рассмотреть и людей. Трое мужиков посматривали вниз с третьего уровня дырок, двое прохлаждались на верхушке скалы, а мужчина и женщина пытались туда забраться. Только паре пришлось трудно на крутой скале. Того и гляди могли сорваться с высоты восьми метров. Выше взобраться не могли, стена стала отвесной, а силы висеть, видимо, кончались. Ну и, в-третьих, было понятно, от кого люди пытаются спрятаться: под скалой со сбежавшей от них пищей виднелись две задранные кверху морды скатрагов. Еще одна такая же монстрообразная особь бродила рядом.

Вашшуна легко опознала хищников по описанию Дорта. Этакие плоские, с костяным панцирем тараканы под два метра длиной, с гибкой чуть ли не метровой шеей и тыквообразной головой. Голова эта напоминала шкатулку, верхняя часть которой поднималась, словно на шарнирах, и получалась диковинная пасть, похожая на ковш экскаватора с крышкой сверху. На нижней челюсти имелись два смотрящих в стороны глаза. Настоящее природное чудо! Мощная шея переходила в ушастую голову, задние вытянутые вперед лапы были похожи на ласты. Благодаря упору на них скатраг мог поднимать свое тело перпендикулярно земле, доставая пастью до трехметровой высоты. С такими несуразными задними конечностями неудобно было ползти вперед, да и ходить получалось с трудом. Зато эти монстры довольно шустро бегали… задом. Четыре передние конечности ничем не отличались от тараканьих, только размеры у них были гораздо больше. Считалось, что скатраги не очень прожорливы из-за маленьких зубов и сравнительно небольшой тыквы-пасти. А старожилы утверждали, что эти твари не так едят, как пьют, – высасывают кровь из жертвы.

Опасный противник, имеющий только одно слабое место в срединной части шеи. И на него старались выходить как минимум парой копейщиков. Или поражать монстра с дальней дистанции. Главное и вожделенное богатство, сияющего симбионта, скатраги носили под костяной створкой за своими глазами, почти возле самой шеи. И сами носители обладали чуть ли не удвоенной живучестью.

Так что желание людей избежать встречи сразу с троицей таких тараканообразных тварей было вполне оправдано крайними опасениями за собственную кровушку. Тогда спрашивается, чего тут вообще делать?

Этот вопрос и задала Шаайла, рассматривая диспозицию и прикидывая свои действия. Ну а Медовый сразу сыпанул очередной информацией:

– Так ведь некоторые охотники предпочитают здесь покрутиться до истечения пятисуточного срока, чем опоздать на час или несколько. Опоздание Дланью не прощается, следующая выдача производится ровно через пять суток после предыдущей. Приходят заранее, прячутся в норах на стене или на скалах, да и, когда народу слишком много, хищники не слишком себя агрессивно ведут, напролом не лезут. Заодно встречи назначают, новостями обмениваются, занимаются меновой торговлей.

Девушка смело шла вперед, на этот раз даже не останавливая спутников:

– А почему никто не догадается построить крепость вокруг Длани? Так же будет удобнее.

– Об этом не только я задумывался, – ответил Медовый. – Другие тоже частенько спрашивают у старожилов. А те отговариваются: мол, пытающиеся окружить Длань преградой обязательно умирают в течение одного-двух лутеней. И так, дескать, было всегда. Лично я за три года не видел ни одного человека, который бы утверждал о начавшемся, а потом прекратившемся из-за смертей строительстве. Люди здесь быстро привыкают слушать дельные советы более опытных. Иначе долго на Дне не протянешь…

Когда же и он рассмотрел первого из кровососов, то резко остановился. Предложил напарнику опустить носилки на землю и приготовился метать ножи.

– Если ее могущество не справится, то у нас шансов еще меньше, – сказал он Червяку. – Копья нужны, длинные и прочные…

А только что упомянутое «могущество» так и двигалось навстречу приближавшейся к ней твари. Только в этот раз вашшуна не успела даже болью ударить – скатраг резко поднялся вертикально, заклекотал раздраженно, словно индюк, а потом вдруг побежал… назад. Его сородичи, ждущие, пока к ним, как перезрелые яблоки, не свалятся незадачливые скалолазы, не видели приближавшейся колдуньи, но услышали сигнал вольного охотника. После чего даже не заклекотали, а сразу бросились наутек. И весь десяток прирученных собачат с рычанием понесся следом за монстрами.

Дива была явно раздосадована. Остановившись, она жестом подозвала подданных к себе и набросилась на Дорта, словно это он подговорил трех тараконоподобных существ сбежать от укрощения:

– Нет, ты видел, а?! Ну почему они убегают? Это же неправильно! Я даже ничего сделать не успела. Или ты умолчал о чем-то важном? Признавайся!

Дорт втянул голову в плечи, не зная, что сказать. А бывший разбойник Барс, не удержавшись, вдруг совсем неуместно фыркнул. Тут же готовые метнуть молнии глаза уставились на него:

– Червяк, ты что?! Что тебя так рассмешило?

– Ваше могущество, я вас тоже боюсь, – сказал тот, – но, тем не менее, признаюсь, о чем я догадался: скатраги испугались, потому что… как бы поделикатней выразиться?.. Они ни разу еще не встречались с такими охотницами.

Понять его было нетрудно: мол, такая страшная на личико, что даже твари пугаются. Шаайла уже вознамерилась наказать разбойника болью, но вдруг подумала:

«Он и наверху, в той банде, был одним из самых умных и образованных. Такие не станут угодничать и дрожать от страха. Сломить его можно, и он даже не догадывается, как просто мне это сделать. Но зачем? Зачем мне глупый и дрожащий… хм… червяк? Раз он здесь, то наверняка понял самое главное: возле меня он в десятикратно большей безопасности, чем с другой, собранной из здешних отморозков бандой. Так что… пусть…»

Она улыбнулась.

– Ну-ну! Смейся, смейся над моей внешностью! Вот разозлюсь и тебя сделаю таким же «красавчиком». Что тогда запоешь?

– О-о-о! Разве мужчина такого боится? – насторожившийся было Барс расслабился. – Главное в его нелегкой судьбе – это порадовать женщину правильными словами. А как у него уши закручены или насколько нос длинный – сущие пустяки. Женщины со второй встречи уже не обращают на такое уродство внимания.

Слово «уродство» он произнес зря. Шаайла опять нахмурилась и захотела показать, кто тут главный. Но тут же вспомнила, о чем только что думала, и неожиданно для самой себя спросила:

– А как мужчины относятся уже на второй встрече к уродливым женщинам?

Команда опять двинулась вперед, преодолевая последний отрезок перед Дланью.

– Там все намного сложней, – начал Дорт. – Хотя возникновение симпатии во многом зависит от того, что есть привлекательного у женщины. Соблазнительные стройные ножки, изумительная фигурка, роскошная грудь, очаровательная шейка. Плюс изящные руки, бархатистость кожи, даже ноготки… Пусть и в гораздо меньшей мере, но их мужчина все равно подмечает на уровне инстинктов. А кое-кто теряет голову, только увидев женский пупок. Или созерцая ее со спины. Или чувствуя запах. И первое впечатление от какого-то дефекта на лице со временем стирается, особенно если у женщины добрый и веселый характер, прущая в пространство вокруг позитивная энергия. Ну и самое главное – это время. Побудь женщина рядом с мужчиной сутки-другие и, если он ей хоть чуть-чуть приятен, она начинает распространять вокруг себя флюиды влюбленности, и он… да, да! И он легко попадается в сети если уж не любви, то сильной привязанности. И внешность становится не главным. На первое место выходит внутренний мир. А это гораздо важнее, чем внешность.

Квартет уже приблизился к скале, и Дорт замолчал. А вашшуна пребывала воспоминаниями в тех днях, которые она провела вместе с мастером оружейником Михаилом Македонским:

«Что-то я не заметила его большой привязанности ко мне. Так и старался от меня как можно быстрей избавиться. И это несмотря на нашу с ним физическую близость! Неужели он настолько бесчувственный и самовлюбленный чурбан? Хотя почему чурбан?.. В последние часы он за меня сильно переживал, даже заботился… Древний артефакт отыскал, которому цены нет, и мне подарил… Ох! Как там мой камень?! – Она вспомнила, где оставила ценнейшую вещь, и даже дышать перестала от переживаний. И тут же подумала: – Вот бы мне от Михаила забеременеть! Как жаль, что мы, вашшуны, можем замечать последствия этого только через месяц…»

К сожалению, она вспомнила, что женщины на Дне не беременеют. И, как утверждал Дорт Медовый, даже если попадают сюда уже в таком положении, то на второй или третий день случается выкидыш. А если младенец уже почти был готов к рождению, то всегда рождался мертвым.

«Но в этом мире нет вашшун! – с какой-то озлобленностью сказала она себе. – Так что если я понесла, то моего ребенка никакое Дно не заберет!»

Мужчины остановились возле скалы, уложили носилки с Чернавкой на землю и поспешили на помощь к скалолазам. Зависшие на стене не могли самостоятельно спуститься – у них онемели пальцы. Котомки, оружие и веревки пары лежали у подножия. Видно, хотели подкрепиться после дальнего пути, а тут скатраги сразу с трех сторон нарисовались. Ну, людям ничего больше не оставалось, как ящерицами карабкаться на ближайшую стену.

Знавший эту местность отлично, Медовый ринулся на верхушку скалы с другой, более доступной для подъема стороны и вскоре уже спустил женщину, уцепившуюся за узлы веревки, на землю. Барс тоже не стоял – поспешил товарищу на помощь, и уже вдвоем они опустили более тяжелого мужчину. Тот стал рассыпался в благодарностях:

– Господа! Моя признательность не знает границ! И вы лишний раз подтвердили священное правило: земли возле Длани – это зона максимальной взаимопомощи и безраздельного мира. Вы настоящие рыцари! И мы будем гордиться знакомством с вами!

Но бывший казначей разбойничьей шайки сказал:

– За свое спасение вы должны благодарить нашу владычицу! Обращаться к ней следует Дива, путь указующая. Гораздо реже: ваше могущество! А зовут ее Шаайла Беспощадная! Именно она прогнала отсюда скатрагов, и именно она приказала нам поспешить и ринуться в обход скалы для вашего спасения.

Он говорил так громко, что его слышали все. Так что можно было смело утверждать: челюсти отвисли у всех семерых обитателей Дна, пришедших к здешней Длани. И никто из них целую минуту не мог вслух отреагировать на услышанное.

Вашшуна осталась довольна. Червяк оказался нужным приобретением и действовал не только по инструкции, но и проявлял похвальную инициативу.

Глава девятая


Напрасный поиск


После перехода Леонид Найдёнов замер на скальном уступе в подвале пантеона и стал прислушиваться. Сразу светить фонарем было бы рискованно. Незачем привлекать к себе внимание.

Так и простоял пришелец из иного мира минуту, словно окаменев. Потом еще две, стараясь дышать тихонько и редко. После чего здравый смысл подсказал: здесь никого нет. И уже давно. Ни один запах не говорил, что здесь кто-то жил или находится сейчас. Только застоявшийся запах пыли, плесени да старый дух кострища и коптящих, заправляемых жиром факелов.

Ну и ночное зрение заработало, убеждая своего владельца, что никто рядом не стоит, оружием не замахивается и в подвале никаких подозрительных теней не видно.

«Хорошо быть волшебником, – сказал себе великий маэстро. – Пусть даже начинающим!» – и уже смело включил фонарь.

Луч осветил все углы. Никого. Ни живых, ни мертвых. Разве что стена была раскурочена гораздо больше, чем это сделали в свое время искатели артефакта. Словно рыскавшие здесь зроаки вымещали свою злость на ни в чем не повинной кладке. И во многих местах окружающих склонов виднелись сколы и зазубрины, которых раньше не было.

«Эти мерзкие уроды явно пытались кирками и зубилами отыскать замаскированный тоннель, по которому мы от них сбежали! А эпические гайки вам во все кишки и во все дырки! Каждому! И чтобы издыхали медленно и с мучениями!..»

С такими кровожадными мыслями ненавидящий людоедов землянин осмотрел подвал и замер под отверстием, через которое он с другом и вашшуной сюда забирался. Отчетливо было видно, что плиты на дырке совсем иные, тяжеленные и толстые. Сомневаться не приходилось: уходящие отсюда зроаки и их подручные кречи завалили единственный проход. Так сказать – во избежание. Ну и не факт, что наверху до сих пор не оставлен постоянно бодрствующий пост, который и за примыкающими долинами следит: не появятся ли где из расщелины главные враги империи Гадуни? Пытаться разбирать завал сейчас, да еще и в одиночку, было глупо и преждевременно. Следовало вначале разобраться: почему нет никаких следов Ивлаева и куда запропастилась эта страшненькая лицом ведьма Шаайла?

Леонид вернулся к обрыву над пропастью, нащупал пальцами резьбу на боку скалы и задумался. То, что полукруг, разделенный на три части, обозначает три разных места в новом мире, он уже понял. А первый знак – колокол, пронзенный стрелой, был символом мира Набатной Любви. В последний раз он шагнул позже всех и попал в точку, допустим, под номером три. Куда его забросит на этот раз? Естественно, принимая во внимание факт, что никто из друзей здесь не был и опять туда не возвращался. Иначе Борис обязательно оставил бы надпись на стене или условный знак. Да и вашшуна бы придумала, как отметиться. Это если не предполагать самые худшие варианты, о которых и думать не хотелось.

Но пока не шагнешь, окончательно не определишься. Стояние на месте ничего нового не даст. Вот Леонид и шагнул. И в первый момент был уверен, что оказался в том же вентиляционном колодце, из которого сам недавно отправился в мир Трех Щитов. Точно такой же рюкзак, факелы, метатель…

«Оп-па! А мой ведь у меня в руке! Это же вещи барона Резкого! Он же господин Македонский! Он же товарищ Ивлаев! Место номер один на нашей гипотетической карте вариантов. М-да… Вот только где самого барона-товарища кречи носят?..»

Вещи в порядке. Все уложено аккуратно. Вверх тянется привязанная к рюкзаку веревка, намекая, что обязательно придется и туда карабкаться. Но переживания за друга не оставили времени на размышления. И вскоре мэтр циркового искусства рассматривал окружающее из верхнего окошка вентиляционной башни. Вокруг ночь – значит, уже хорошо, не в другом полушарии порабощенной гаузами планеты. Выбравшись на крышу, он сразу увидел слегка выцветшие знаки, которые мог оставить только землянин: русская буква «А», сделанная жирными точками. Посветив вокруг, он обнаружил на боковых стенках и другие знаки, в том числе и неразборчивые цифры. А потом увидел сразу три Ирши, подсвеченные цепочками электрических огней.

«Ага! А здесь Боря поступил явно неосмотрительно! Двинулся к Иршам, похожим на срезы вулкана, чтобы осмотреться, и… Скорей всего Ловчий его и прихватил за филейную часть. Здесь за прогулки почти не наказывают, но ведь у него не было жетона. И как он без него выкрутится? Да никак… Вот тогда его точно посадят до выяснения. А иначе говоря, до судного дня. Плохо… Конечно, он тот еще фрукт! Обязательно что-нибудь придумает. Поймет ведь, что надо о себе дать знать любым способом. Причем чем быстрей, тем лучше. Иначе я его не найду. Надо узнать, что это за город, и начать поиски. А что он умеет делать хорошо? Жрать… нет, грех так говорить о товарище! Питаться!»

И не в силах удержаться, мэтр манежа так расхохотался, что только чудом не свалился с башни вниз. Умудрившись поцарапать себе ладони, он быстро успокоился и продолжил размышления. Обжорством, конечно, прославиться можно, но не до такой степени, чтобы диковинный узник стал притчей во языцех. Но стоило учитывать и прочие умения товарища. Он-то ведь стал обладателем Первого Щита намного раньше, так что мог и чем-то иным прославиться, хотя бы разными фокусами. А то и чудесами! А то и сбежать под шумок!

«Не, если бы сбежал, уже меня бы разыскивал. Значит, запоры крепкие… Мог играми какими или забавами славу завоевать… да хоть бы шахматами. Тут такого и близко нет… Настоящее искусство! О! Кстати!.. Он ведь художник, гений, хоть и непризнанный широкими кругами общественности, искусствоведов и критиков. Надо будет и это в виду иметь: вдруг какая-то дивная картинка появится? Уж там всяко окажется некая копия с нашей матушки Земли. Уже горячо…»

Сразу идти в город на разведку Найдёнов не стал. Другу с ходу не поможешь, только сам влипнешь. И кто тогда их обоих из тюрьмы вытягивать будет?

Обновил отметки маркером и спустился вниз. Там написал краткое, хорошо понятное товарищу сообщение и задумался: что делать с вещами земляка? Оставить здесь? А надежно ли это? Перенести в подвал пантеона? Еще глупее: о том месте знают зроаки и могут наведаться в любую минуту. Значит, пусть все пока так и остается, как было.

Приготовился на всякий случай, вспомнив о людоедах, и шагнул обратно в мир Трех Щитов. А так как там ничего не изменилось, тут же развернулся и отправился в точку переноса номер два.

И замер под ночным небом с двумя лунами на верхушке холма. Сзади был уступ, а дальше начинался крутой откос. Кругом виднелась холмистая местность, упиравшаяся в лес.

Мысли сразу же приняли должное направление: лес – север – разбойники. Ни единой городской трубы вокруг не наблюдалось. Значит, все-таки вольница существует? И бунтари, убежав, живут свободными людьми?

«Вот смеху будет, если я здесь Флипа отыщу! – Леонид присмотрелся и заметил в лесу отблески костра. – Ну вот и картина Репина «Разбойники напевали». Все, как старые охотники рассказывают… Ух, ты! А это что? Никак тот самый?»

Он даже фонариком не побоялся воспользоваться, освещая со всех сторон легендарный камень-амулет, ради которого Шаайла могла насмерть загрызть десяток, а то и два зроаков. Именно благодаря этому булыжнику подлые кречи в мире Трех Щитов могли заболеть и перестать летать. Магический артефакт лежал в глубокой выемке и никоим образом оттуда укатиться не смог бы. Следовательно, туда его уложили заботливые ручки вашшуны.

Теперь следовало понять, где она сама и почему не вернулась до сих пор. Хотя догадаться было несложно: увидела огонь, да и подалась, промерзшая и оголодавшая, к теплу и к жареным колбаскам. Или чем ее там разбойники еще могли к себе заманить? А может, и не заманили? Может, попросту связали колдунью да и уволокли в свой лагерь силком?

«Не поверю в такое! – мысленно воскликнул землянин. – Скорей, это вашшуна разбойников разгонит и колбаски у них отнимет. Ну и раз здесь собрались борцы за свободу и справедливость, то наверняка законы здесь самые передовые и народ ведет себя как настоящие рыцари. Вряд ли кто осмелится обидеть женщину… хм… пусть даже и такую страшненькую. Но все-таки очень странно, как это она оставила здесь главную цель своего колдовского предназначения. Не иначе тоже во что-то влипла… И ее тоже придется как-то вытаскивать… По крайней мере, уж точно нужно к этим разбойникам наведаться в гости… Мм? А когда это лучше сделать? Конечно, днем, ибо ночью какой-нибудь глупый Робин Гуд проткнет меня стрелой, приняв за шпиона гаузов. А заращивать на себе дырки, как делает Боря, я еще нескоро научусь… Значит, откладываем разведку здесь на потом. А вот короткое сообщение оставлю. На всякий случай…»

И чуть повыше выемки с камнем, на плоском каменном срезе, написал:

«Здесь был Леня!».

Подумав, вспомнил, что его зовут там другим именем, и добавил строчкой ниже:

«И Чарли тоже здесь был!»

Еще подумал, хохотнул и дописал совсем мелкими буквами:

«А Миха – где?»

Камень забирать и уносить в пантеон не стал. Не ровен час, наведается вашшуна и получит разрыв сердца. А перед смертью обязательно проклянет того, кто на артефакт польстился. Может, и далеко землянин будет, а все равно страшно: вдруг проклятие и в иной мир достанет?

«А я только недавно в себя пришел и к женщинам потянуло, – цокая языком, Леонид в последний раз осматривался по сторонам. – Только импотенции мне не хватает! И до чего же место открытое… Какой дурак придумал здесь переход устроить?»

Оказавшись в пантеоне, решил еще раз проверить всю цепочку финальных точек. Хотя сомнений и так не оставалось.

Попробовал, начав с «родного» колодца, точки номер три. По-хозяйски прикоснулся к своему рюкзаку, а потом проскочил полный круг, уже примерно догадываясь, что обозначает момент, когда символ мира заключен в кружок и рядом или напротив имеется полукруг, разделенный на три части. Это говорило о том, что без труда возможно возвращение обратно в точку выхода. То есть можно совершать переход в три места и возвращаться сюда же из любого.

А вот когда кружка нет и второй значок молния, то переход возможен только туда и только в одно место. Как с друзьями и случилось, когда они, отправляясь в Сияющий Курган столицы империи Моррейди, неожиданно оказались на безлюдном островке в верховьях реки Лияны в царстве Трилистье.

Задумался Леонид и над теми силами, которые перекидывают человека из одного мира в другой. Сколько раз можно пользоваться одним и тем же проходом? Неисчерпаемы ли невидимые аккумуляторы? Или для этого ничего аккумулировать не надо, и используется, к примеру, энергия Большого Взрыва? Интересная задачка! Особенно для начинающего обладателя Первого Щита, который до недавнего времени понятия не имел, что подобные чудеса существуют на свете.

Но его друг Борис тоже далек от понимания сути открытий, которые он сделал практически случайно. А поэтому, раз есть еще немного времени, можно провести полевые испытания. Никто не мешает, погоня по пятам не ломится, и когда еще представится такой удобный случай?

А заодно можно собрать кое-какую информацию. Он быстро разбросал все имеющиеся в рюкзаках диктофоны по воздуховодам колодца, куда попал Борис Ивлаев. Укладывал их в отверстия как можно глубже, чтобы разговоры можно было потом хорошо разобрать.

«Полных» кругов он сделал более десятка и остановился. Не хватало от усталости свалиться в пропасть с ледяной водой. Вот оттуда уже никуда не шагнешь и не выплывешь! Мотнулся за курткой и одеялом, лег и уснул.

Проснувшись, глянул на часы и поразился: десять часов дрыхнул! Съел все припасы из карманов, выпил воду и почувствовал: мало!

«Неужели становлюсь таким, как Борька? – испуганно подумал Леонид. – И тоже стану жрать за десятерых? Хм! А что, буду самым толстым клоуном на манеже. Тоже звучит… Только вот ползать с лишними килограммами по вентиляционным колодцам точно не смогу…»

Шагнул в точку номер один, прихватив с собой видеокамеру и ноут, и принялся собирать информацию, накопленную в диктофонах. Решил, если где будет самое интересное сборище, туда видеокамеру и просунет. Разведка оказалась намного проще, чем предполагалось. Вскоре Найдёнов знал название города – Макиль и многие новости данного сектора. А когда прослушал все записи и уложил диктофоны на те же места, то уже был в курсе событий на уровне человека, недельку прожившего здесь.

Макиль, судя по всему, был крупнее, чем Пловареш. Он славился своими ткацкими фабриками и какой-то академией. Пожалуй, дворян тут было несколько больше, чем на остальных пространствах мира Набатной Любви. Местные жители увлекались соревнованиями между секторами, которые вошли в финальную стадию. Жители окружающих домов болели, конечно же, за свой сектор и в один голос утверждали, что в этом году они победят. И поможет им в этом живопись. Дескать, поставной Сергий представил на конкурс такие картины, что все обалдели. Через день шедевры будут выставлены на всеобщее обозрение, и к ним намечалось буйное паломничество.

Имени художника никто не называл, сами гадали, откуда он взялся. А в сознании землянина быстро выстроилась логическая цепочка: художник, поставной, тюрьма, управа, шедевр, Борис. А кто еще мог нарисовать нечто, ныне находившееся у всех на слуху? Только человек, прошедший обучение в Сияющем Кургане! А кто там отметился? Все тот же Ивлаев!

Значит, надо возвращаться в Пловареш, а уже оттуда мчаться в Макиль и выручать, выкупать, а то и похищать друга из тюрьмы. Иного – не дано!

«А уже потом мы вместе наведаемся к разбойникам и спросим, куда они подевали молодую колдунью. Если она сама там не решила остаться, чтобы стать атаманшей…»

Самозваный Чарли Чаплин посмотрел на часы, прикинул, что до наступления ночи у него еще часа три, и завалился спать. Силы ему понадобятся, так что нужно их накопить.

Глава десятая


Борис – освободитель


Жуя мясо у плиты, я увидел спускающихся сверху Франю и местного Мастера. Даже и не мастера как такового, а одного из редких ветеранов, который сумел здесь прожить больше десяти лет. Увидев меня, он остановился, скептически оглядел с ног до головы и пробурчал скорей себе под нос, чем для нас:

– Совсем не выглядит резким… Молодой слишком… – Он двинулся дальше, и уже почти скрывшись внизу, приказным и даже спесивым тоном дал заявку близняшкам: – И мне горячего принесите! Пока будем советоваться и ругаться, перекушу заодно.

Его уже не было видно, когда я остановил кинувшуюся за чистым горшочком девушку и крикнул вслед:

– Эй, ты! Слишком старый и уж точно не резкий! Ты забыл сказать волшебное слово «пожалуйста»! – И, подталкивая уже обеих девиц перед собой, стал спускаться. А когда увидел усаживающегося за стол Ольшина, добавил вполне спокойным, миролюбивым, но безапелляционным тоном: – Здесь рабов нет! И никогда больше не будет!

Я усадил недавних рабынь за стол и сам уселся на прежнее место. Ха! Я тут на смертоубийства иду, борясь с рабством и женской дискриминацией, а какой-то тип, еще со мной и не поздоровавшийся ни разу, будет вести себя как невоспитанное и тупое быдло!

Заело!

Конечно, я понимал, что мой демарш бессмысленный. Как бы мы ни жили дальше и как бы ни складывались отношения в нашем коллективе, девушки обязательно будут заниматься кухней и подавать мужчинам еду без слова «пожалуйста». Потому что иного не дано: охотнику и добытчику – тяготы и риски дальнего похода, а женщине – уход и поддержание домашнего очага. Не станет более сильный человек заниматься ощипыванием курицы, после того как он гонялся за этими курицами несколько часов!

Но мне все-таки очень хотелось сразу определить два русла в наших отношениях. Во-первых, женщины должны почувствовать себя равноправными гражданами нашего нового общества. А, во-вторых, даже такой прожженный циник и приспособленец, как Мастер, должен понять и оценить поворотную веху в своей судьбе. И поменять свое резко приказное отношение, в особенности к представительницам слабого пола.

Ну а пока он не только обиделся, но и порядочно рассердился. И, поиграв со мной в гляделки, сорвался на гневную проповедь:

– Что бы ты о себе ни возомнил, мальчишка, ты должен понимать, что без меня вы не проживете. Причем разговор не идет о годах, вы не протянете и нескольких дней! Без меня вы отравитесь дымом ядовитых деревьев, умрете в коликах от еще более ядовитых травок, не сможете толком выделать ценные кожи или раскроить новую одежду. Я уже не говорю про умение тачать сапоги из такой ценной кожи, которую ты сам принес нам недавно. Вот когда каждый сможет это делать, тогда мы и будем упрашивать наших девушек подать миску с кашей на стол. А пока – об этом и трепаться не стоит. А чтобы ты не подумал, что я против равенства полов, то пусть и ко мне не обращаются как в королевском дворце. Мне сказали: пошей – я сделал. Мне сказали: выбери деревья – я выбрал и пометил. И так – во всем остальном! В нормальном коллективе каждый делает все, что умеет, без всякой неуместной на Дне вежливости. Мы здесь выживаем, а не кичимся друг перед другом хорошими манерами!

Когда он закончил, на долгое время повисла тяжелая тишина. Все приготовленные мною слова оказались неуместными. Впору было извиняться перед стариком, а не дискутировать с ним.

Хотя почему стариком? Это он выглядел так. Не меньше пятидесяти пяти, а то и больше дал бы ему любой встречный там, наверху. А на самом деле мужику было всего сорок один, как поведал нам Сурт Пнявый. То есть жизнь тут, на Дне, достаточно только глянуть на такого вот старожила, явно не сахар!

И что делать дальше? Начну оправдываться – потеряю авторитет. Плевать, конечно, но все-таки неприятно! Начать возражать и настаивать на своем – как бы хуже чего не случилось. Поэтому я решил отвлечься на посторонние мысли.

«Чем эти двойняшки отличаются друг от друга? Как их различает та же Франя? Ответ простой: вон сколько у них мелких шрамиков на лице, и понятно, что все разные. Так что тут большого ума не надо: запомнил парочку самых выделяющихся, вот и нет загадки. Но ведь я вижу, что они были раньше идеально похожи, наверное, даже мать путала… Точно так же, как мои Верочка и Катенька. Но тех я различал превосходно, хоть с закрытыми глазами, только по голосу. А тут я смогу так? Как у меня получалось, ну-ка, ну-ка!.. – Я применил свое умение, которое появилось у меня еще в детстве, после тяжкой хвори. – Ха! Это совсем разные индивидуальности! Их даже слепой распознает, теперь надо только забить в память их голос, и я их никогда не перепутаю…»

Я посмотрел на одну из них:

– Как тебя зовут?

– Всяна! – Известное мне прозвище она не добавила.

– А как ты готовишь это горячее блюдо?

Девушка бойко рассказала довольно простенький рецепт. Я выслушал, кивнул и не совсем прилично ткнул пальцем в ее сестру:

– А ты, значит, Снажа. Как готовить мясо байбьюка?

Выслушав вторую симпатяшку, я понял, что даже на пределе слышимости, в густом тумане их голоса не перепутаю. И в этих голосах мне почудились запахи. Я тут же решил заменить их прежние, обидные прозвища на нормальные:

– Снажа, отныне можешь прибавлять к своему имени Мятная. А ты, Всяна, будешь Липовая.

Они уставились на меня круглыми глазами.

– А что такое Липовая?

Вот те раз? Неужели не притворяются? Присмотрелся. В самом деле удивлены. Пришлось объяснять:

– Ну, это такие очень приятные запахи. Запахи растений. И еще мед липовый бывает! Пробовали?

В их глазах – то же недоумение.

– Вы что, мед никогда не ели наверху?

Ответили не близняшки, а Франя:

– Мед не имеет запаха.

И я вспомнил, где нахожусь. Понятно, что в мире Набатной Любви, под вредным излучением Ласоча цветов могло вообще не быть. А пчелки, скорей всего, существовали на каких-то крытых агрофермах, но перерабатывали на мед не цветочный нектар, а заменители сахара. Вот запаха и не было. И как объяснить?

– Точно, ты прав! – вдруг воскликнул Ольшин. – Я только сейчас понял, что в малышках разного: запах! – Он посмотрел на повариху: – Франя, милая, ну, может, ты мне все-таки принесешь поесть? А то меня эти салаты… сама знаешь…

Та живо поднялась и поспешила на кухню. Степан крикнул ей вслед:

– И я бы не отказался от солидной мясной порции! Весь день в бегах.

– Я ей помогу! – неожиданно вызвалась Ксана, оставила свой шлем на скамье и подалась за Франей. Правда, тут же остановилась и повернулась ко мне: – Миха, а тебе сколько порций, две?

– Ну ты же сама знаешь, что… три.

Она кивнула на полном серьезе и двинулась дальше. А я пялился на Ольшина и думал:

«Неужели он сродни мне, обладателю Первого Щита? Умений у него для простого человека слишком много. И яды в деревьях видит, и запахи в ауре чувствует, и еще массу чего полезного умеет. Интересно, может ли он увидеть сияние груанов на расстоянии, как я? Хм… краеугольный вопрос… Но логика мне подсказывает, что не умеет. Иначе за десять лет он бы свой личный отряд Светозарных собрал и строем вывел их отсюда, будучи командиром. Но все равно магического потенциала в нем предостаточно, без такого знатока и мне туго придется. Так что… нравится он мне или не нравится, придется налаживать с ним более доверительные, если не сказать родственные отношения. Да и не все черное, что грязное. Если его душу хорошенько отмыть да заглянуть во внутренности характера, то может вполне нормальным дядькой оказаться. Ведь недаром за него все заступались, от Пнявого до девчонок. Кстати, надо будет за Пнявым сбегать! Иначе сожрут его дикие звери…»

– Надо срочно отсюда уходить, – сказал Мастер. Видимо, главная повариха успела ему рассказать все самое важное. – У нас осталось максимум пять, а то и четыре дня. Собираем все, что можно, грузим на арбы и уходим. Далеко уходим.

Мне такой разговор очень не понравился:

– С какого такого бодуна? Мне кажется, мы тут можем отлично обороняться. Емельяна Честного пригласим к нам жить, Степан остальных ребят приведет…

– О! Если еще и эти припрутся, то нам здесь не более трех суток останется жировать! – еще более решительно заявил Ольшин.

Тут женщины принесли пять горшочков горячего варева и две тарелки мягких лепешек горкой, и Мастер принялся за еду. Мы со Степаном последовали его примеру. Пока мужики съели свои порции, я умял полторы, приговорив заодно полную тарелку лепешек. А потом доел и все остальное под удивленными взглядами присутствующих.

Эх! Это они не видели меня пирующим, когда я еще продолжал расти!

Насытившись, я отправился к дереву, где мы приковали Сурта. Он отбивался ногами от десятка вяло атаковавших шавок. Видимо, наелись где-то или ждали остальную стаю.

На шакалят я разозлился, как только вышел из башни. И мысленно пообещал им хвосты поотрывать, если они тотчас не уберутся восвояси. Самое загадочное, что после того, как я перешел на бег, шавки дружно умчались прочь. Испугались меня, одного? Или как? Не до того было, но заметку в памяти я сделал.

Пока шел с Пнявым обратно, изложил ему основные пункты декларации о недопустимости рабства и равенстве полов.

– Ясно, – все так же без эмоций сказал Сурт.

– Понял, как себя вести?

– Да. – И уже перед тем, как войти в дверь, добавил: – У меня ведь тоже и мать, и сестры… были…

Может, что-то и получится из этого «перегоревшего» человека. Но присматриваться к нему придется постоянно. И скорей всего – долго.

Сурт уселся на место покойной Курицы. Франя сходила на кухню и поставила горшочек перед еще одним обитателем башни 55/14.

Разговор продолжился. Оказывается, покойный управляющий со своими сторонниками не таился от Мастера, открыто рассказывал о своих планах и встречах. А встречи были не с теми, кто честный, а с бандитами, которые окопались в замке 18Ф300 во главе с Зухом Чаперой. Так что о намечавшемся штурме башни 30/30, а скорей всего, и о предварительных засадах на ее обитателей было известно. Завтра вечером планировалось обложить обреченных ребят наглухо и постараться убить хотя бы парочку из засад. А потом уже можно атаковать оставшуюся тройку.

– Атаман Чапера заключил с Крэчем договор о слежке за остальными обителями нашей местности, – продолжал Мастер. – Так, например, уже давно и постоянно поставляются сведения о башне Зуб, в которой проживает известный тебе Емельян Честный. Наши-то всегда были туда вхожи и привечаемы как соседи, поэтому вызнали все.

У меня возник вопрос: как они тут узнают время? Ольшин ответил, что и часы у некоторых имеются карманные механические, да и большие раритеты, которые с маятником, во многих замках и башнях тикают. Но главная сверка происходит у Дланей. Там есть углубление, в котором высвечивается дата и время.

В очередной раз я убедился, что Дно создано никак не дикой природой.

– А что с замком Зуб? – спросил я. – Неужели банда Чаперы желает всех вырезать в пределах досягаемости своих рейдов?

– Да нет, они тут выдумали нечто более оригинальное. Хотя… о чем-то подобном мне рассказывали старожилы, когда я тут только первые месяцы обретался. Более сильные и правильно организованные облагают более слабых оброком в виде груанов. И если не платят, то в назидание остальным жестоко расправляются с ними.

Смотри-ка, что творится! И среди рабов рэкет процветает. Наверное, многие миры через такие отношения проходят, а на Дне и сам черт велел.

– Знакома такая система, наслышан, – сказал я. – Только почему таких уродов здесь так мало? Почему не пытаются так действовать постоянно?

– Так ведь даже в таком неправедном деле особый человек нужен, – ответил Ольшин. – Умеющий наладить жесточайшую дисциплину, добиться выполнения любых своих приказов. Зух своих подельников уже третий год воспитывает. А что получится после введения оброка? Понятно, что Чапера и парочка его самых злобных сержантов быстро соберут вожделенный десяток «своих» груанов, да и спрыгнут в когорту Светозарных. Ну, может, и после них, пользуясь инерцией налаженного дела, еще пара-тройка уродов домой отправится. А вот дальше самое потешное и начнется. Возникнут трения в банде, каждый захочет атаманом стать. Убийства, удушения, отравления – а в итоге нагрянут соседи и уничтожат тех, кто выжил во внутренних разборках.

Ну да, вполне логичная и работающая схема – если атаман долго на своем месте. А если приходит «халиф на час», о какой дисциплине может быть речь?

Это я прекрасно понимал. Как и то, что попасть под самое начало такой эпохи – наиболее опасное дело. Можно оказаться тем самым звеном, которое будет показательно и с собой жестокостью уничтожено в назидание остальным соседям.

Вот потому Мастер и настаивал на немедленном уходе. Причем настолько далеко, чтобы туда никак не достали ручки расшалившегося Зуха Чаперы. И все с ним согласились, только Пнявый остался безучастным.

– Нам еще нужно будет выбрать командира похода, – сказал Мастер. – Он, скорей всего, станет и управляющим новым поселением.

Меня это обеспокоило. Ясно, что при голосовании эти пятеро обязательно выберут командира из своего коллектива. Меня это не устраивало. Я не хотел, чтобы мной кто-то командовал.

И что делать, если выберут не меня? Оставаться вместе со всеми или отправляться в свободное плавание? Будучи обладателем Первого Щита, я имел прекрасные шансы и в одиночку насобирать семь недостающих мне груанов и забыть Дно как кошмарный сон. Значит, так и сделаю.

Пока я размышлял, Ольшин предложил уходить в Синие Поля.

– Я там был в самом начале второго года моего пребывания на Дне, – сказал он. – Жил тут один умник, все хвастался, что он столичный академик…

По словам Мастера, собралось их тогда сорок пять мужчин и двенадцать женщин. Большая получилась команда. Умник дал ей мудреное название «экспедиция». Рабынь не брали. Цель экспедиции – пересечь Синие Поля и добраться до крепости Иярта. Крепость была большой, целый город, как говорил один из ветеранов, который видел ее с перевала в конце Синих Полей.

Понятное дело, что на одни россказни никто бы полагаться не стал, пусть даже этот ветеран и вызвался быть проводником. Но академик нашел рукопись, в которой говорилось об Иярте. Там была и карта, и на ее краешке находилась здешняя местность. Были отмечены постройки, в том числе и башня 55/14. Вот ученый и организовал людей в поход, хотя сам к тому времени уже имел целых восемь «своих» груанов.

По карте получалось, что дойти до Иярты можно за трое суток. Это если идти по прямой и не отвлекаться ни на что. А монстры? От них же нужно убегать, прятаться, а то и сражаться. Да и прямой дороги не отыщешь. Где обойти надо, где мост перебросить, а где спуститься в ущелье и выбраться из него. Так что время в пути как минимум утраивается. А ведь любой старожил мог считать себя героем, если проводил в походе в одну сторону двое суток.

Ну и плюс ко всему, как руководитель экспедиции, академик имел право исследовать по пути все самое интересное для него. И этого интересного оказалось еще на одиннадцать дней. К концу двадцатых суток поредевший отряд достиг перевала, но до Иярты не добрался – началась миграция представителей местной фауны.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник