Пропащий. Часть 2. Путь в никуда

Глава 3

Целые тысячи мелких снежинок ломались под подошвами сапог, извещая о своей смерти громоподобным хрустом. Ветер гулял между крон наполовину облысевших деревьев, терзая лица хладным снегом. Мы медленно шли вперёд, прощупывая путь перед собой длинным шестом с заточенным концом, которые использовали как щуп.

Я постоянно вертел головой из стороны в сторону, высоко поднимая ноги и надеясь, что не провалюсь под метры снежного настила. Руки в толстых варежках крепко сжимали автомат. Чувствительность у пальцев была просто никакая и было адское желание снять варежки, но мозгом я понимал, что иначе рискую совсем лишится пальцев, а потому приходилось мириться со всеми неудобствами, продолжая сканировать окрестности на предмет опасности.

Мы высадились в нескольких сотнях метров от нужного нам места. Высадиться на нужном месте не представлялось возможным из-за разбушевавшегося ветра, поднявшего настоящий буран и заставивший наш воздушный транспорт приземлиться на относительно безопасной территории, опасаясь ненароком нанизаться на острые вершины высоких елей.

За крепкими стенами гондолы цеппелина я чувствовал себя нервно на постоянной основе, несмотря на движущихся рядом со мной вооружённых людей. Там, плывя по небу, можно было вовремя увидеть подступающего врага, а редкие наземные твари, бродящие по заснеженным землям за Поясом Белова, казались мне песчинками. Теперь же никто не мог гарантировать, что из-за снежных куч не вылезет какой-то монстр и не схарчит меня за один присест, несмотря на всё снаряжение и военный опыт. Ещё больше на нервы действовала разыгравшаяся метель. Мало того, что ничего не было видно дальше десяти метров, так ещё и летящие снежинки превратились в настоящие ножи, режущие кожу и плоть даже через плотную маску. Несколько раз я боролся с желанием дать очередь куда-то в бок, видя там не то фигуры, не то простые образы странных монстров, которые дарила мне расшалившаяся фантазия. Каждый раз приходилось вовремя останавливать себя, продолжая наблюдение и надеясь, что мы не сбились с нужного пути.

Другие чувствовали себя не чуть не лучше. Все были на нервяках и видно было по многим причинам. Все двигались слишком осторожно, постоянно вертели головами и почти не отпускали оружия. Виктория и вовсе шла, вынув подаренную ей шашку. Я видел, как руны на ней горели ярким пламенем и было ясно, что хватит всего лишь одного мысленного сигнала, чтобы заложенная в дамасскую сталь магия показала всю свою мощь.

Каждый шаг, каждая минута пути растягивалась в вечность. Мы просто шли и шли вперёд с по-настоящему черепашьей скоростью, даже не пытаясь взять темп хоть немного выше. Сначала проверяли перед собой дорогу щупом, а потом делали несколько шагов, и операция вновь повторялась. Когда мы подобрались к нужному нам месту и ступили на толстые каменные ступени, то из меня словно вытянули все силы. Захотелось присесть прямо в мягкий снег, но сейчас нужно было пробраться внутрь.

Место, куда нас донёс дирижабль, было ничем иным, как склеп старой цивилизации Иномирья. Оно уже давно потеряло всю былую крепость, но согласно имеющимся у нас источникам, было известно, что здесь присутствует настолько большое захоронение, что оно было достойно некрополя Монтероцци. Понятия не имею, чего такого сверхценного мы должны были здесь отыскать, чтобы направлять в этом место первую в своём роде летучую исследовательскую экспедицию, создание которой было более, чем дорогостоящим предприятием, запустить которое вновь быстро точно не удастся.

Двое бойцов взяли из-за спин сложенные лопаты и принялись откапывать вход внутрь. Было важно каким-то образом не навредить древней постройке, но проникнуть внутрь. Копали они очень быстро и вскоре стали видны побитые временем остатки монолитных толстых ворот, запертых так плотно, что между ними нельзя было просунуть тонкой банковской карты. Когда двое смогли раскидать громадную кучу снега в очень короткие сроки, то пред мной открылись такие большие ворота, словно кладбище предназначалось для великанов. Хотя, почему прошлые хозяева этого странного места не могли быть великанами?

Когда снег окончательно сошёл с ворот, то я понял, что потёртые монолитные плиты покрывают многочисленные рисунки, сопровождаемые письменами на неизвестном мне языке. Наносили их очень аккуратно, явно подготовленным инструментом. Из-за бурана сфотографировать их было невероятно сложно и попытки не были сопровождены успехом. Я же, не чувствуя магии от ворот, достал из-за пазухи кинжал и попытался нанести на этом материале хоть небольшую царапину, но нож только проскальзывал, не оставляя после себя следов и лишь затупляясь.

— Что делать будем? — спросил я озадаченно, стараясь высмотреть хотя бы мельчайшую царапину.

— Вскрывать. — лаконично ответил полковник.

Мне не стоило удивляться такому простому и крайне логичному ответу. Мы же больше похожи не на туристов, а мародёров расхитителей, из-за чего точно не удовлетворимся простым созерцанием интересной архитектуры неизвестной нам культуры. Причём, вскрывать нужное нам помещение мы будем точно не самыми простыми ломами, а с применением всем известной нам магии.

Я вздохнул и принялся разматывать намотанный на моё запястье браслет с большим количеством мелких бусинок, испещрённых тонкими руническими надписями. Из другого кармана я стал параллельно вытягивать кусок липкой субстанции, отлично прилипающей ко всякого рода поверхностям. Размотанный браслет, итоговая длинная которого была чуть больше трёх метров, я быстро присобачил к монолитным дверям и попросил всех отступить на пару шагов назад. Мне не было понятно, как вообще может отреагировать неизвестный мне материал, когда на него обрушится мощь запасённой в костяных бусинках материала.

Как только весь остальной отряд отошёл на безопасное расстояние, то одними губами я произнёс заклинание и браслет вспыхнул белым пламенем. Внутрь было заложено столько мощности, что пламенем удалось прорезать несколько сантиметров толстого камня. Два куска камня отделились от всего мощного монолита ворот, позволяя нам проникнуть внутрь.

Чтобы полностью открыть нам путь, полковник просто взял и обрушил удар ноги на каменные обломки, создавая достаточно большую дыру для того, чтобы внутрь мог пролезть человек, пусть и согнувшись при этом в две погибели.

Я моментально схватился за оружие и направил ствол в сторону открывшегося проёма, одновременно с тем делая глубокий вдох. С удивлением я отметил, что из подземелья пахло абсолютно ничем, хотя ожидалась встреча с удивительным амбре из спёртых и застоявшихся запахов.

— Заходим!

Командир нашего отряда быстро отдал команду, после чего первым сунулся в открывшийся для нас проход, шаря пучком света от фонаря по стенам, выхватывая клочки здешних обшарпанных стен, давно потерявших свои жизни и превратившись в нечто грязно-серое и очень плохо описуемое. Фонарь работал не настолько хорошо, как всего этого нам бы хотелось, а потому свет никак не хотел открыть нам всё пространство. Луч никак не мог развеять темноту, уходящую на многие сотни метров вниз. Конус был весьма небольшим и единственно, что мы сейчас могли увидеть, так это тянущиеся вниз ступени. Сотни и сотни угловатых каменных ступеней, увидеть которые нам было никак не суждено. На стенах же можно было выделить аккуратные рисунки, которые перемешивались с надписями на незнакомом мне языке.

Я щёлкнул пальцами и с моего браслета упала одна небольшая бусинка, а над моей головой, на расстоянии всего нескольких десятков сантиметров, поднялся шар, состоящий из сплошного света. Лучи были стабильными, а свет крайне холодным, практически белым. Он позволял рассмотреть всё в куда больших подробностях.

Мы стали медленно спускаться вниз. На выходе оставили парочку бойцов, чтобы они смогли удержать его от возможного противника, тогда как мы продолжили быстро идти вниз. Я был замыкающим во всём отряде, а потому шёл аккуратно, переводя взгляд со спины идущего впереди меня мужчины на стену долгого спуска. Очень быстро стало понятно, что рисунки созданы отнюдь не просто так, а явно представляют из себя полноценный сюжет. Рисунки изображали из себя нечто для меня непонятное. Большим ценителем искусств я не был, но рисунки всё больше смахивали на полную абстракцию. Многие из изображённых там фигур явно сильно смахивали на людей, вот только слишком больших по сравнению с остальными объектами. На каждом из изображений фигурировали животные, которые смахивали на некоторых представителей фауны из тех, с которыми можно было встретиться в Иномирье, а также большое дерево. Породу этого самого дерева определить по взгляду было практически невозможно, но с каждым новым рисунком вокруг дерева стал нарастать странный полукруг. Умельцы, которые смогли нанести эти объёмные рисунки, даже смогли отобразить постепенно исчезающий древесный профиль, который полукруг сумел поглотить после нескольких десятков метров вглубь, после чего изображения вновь скатились в полную абстракцию.

Мы шли настолько долго, что я потерял счёт времени, вводя нас в какое-то странное подобие транса. Я несколько раз смотрел на самые обычные советские часы «Вымпел», удобно расположившиеся на моём запястье. Складывалось ощущение, что они просто перестали работать, несмотря на полностью взведённый механизм, который сможет продержать прибор в работе несколько часов без малейшего сбоя. В один раз мне даже почудилось, что они пошли назад. Мне даже пришлось остановиться на месте и проморгаться, опираясь на стену. Изображение завертелось перед глазами с бешенной скоростью и прийти в себя не удавалось минуту, вторую, третью. Потом это перетекло в бесконечно долгие часы.

— Сергей, ты в норме⁈

Вопрос застал меня врасплох. Я моргнул ещё раз и обнаружил, что сижу на ступенях, обхватив голову обеими руками и раскачиваясь на месте из стороны в сторону. Казалось, что только недавно я крепко стоял на обоих ногах, сжимая ладонями автомат, но нет. Возможно, мне это только показалось, но затем я посмотрел в лицо вопрошающего, не сразу поняв кто вообще ко мне обращается.

Это была Виктория. Женщина стояла передо мной, смотря залитыми кровью глазами. Капилляры полопались в таком большом количестве, что за разлившейся кровью было нельзя рассмотреть белков. Лицо же можно было сравнить с самым чистым и лучшим мрамором. Настолько оно было белым, полностью лишённым крови. Казалось, что ведьма за несколько минут спуска смогла растерять года молодости, всё равно оставшись с очень примечательной красотой.

— Не знаю.

Трясущиеся руки с большой тяжестью оторвались от головы и потянулись к поясу, где у меня висела литровая алюминиевая фляга, наполненная самой чистой водой, которую только можно было отыскать в Иномирье. Отвинтить крышку было адски сложно, руки не слушались, тряслись как в самом страшном треморе, но мне удалось справиться с задачей, пусть далеко не с первого раза. Несколько глотков воды показались мне настоящей амброзией, за которую можно было отдать все деньги этого мира. Даже морок смог отойти на второй лад и перед мной смогла предстать всё столь же прекрасная ведьма, которую я увидел многие месяцы назад.

— Что-то здесь не так. — заявил один из магов.

Это был «кузнец» Потап. Мужчина был магом, школа которого обучала людей работать с любыми металлами буквально силой мысли. Они были весьма немногочисленным, но вообще, что человечество могло связать с металлами, было легко подвластна «кузнецам». Самую толстую арматуру они легчайшим образом гнули мизинцами. Мне было совсем непонятно зачем их взяли в нашу команду, поскольку легко можно было взять на их место куда более боевитых «мечей», но Потап отлично справлялся с любого вида оружием, словно направляя своим умом пули в нужную точку.

— Согласен. — кивнул я, проверяя наличие набитых магазинов в подсумках и возвращая флягу обратно на место, — Что-то на голову давит. Будто прессом мозги сжимает.

Из всего отряда в норме ощущал себя только сам полковник. Похоже, что дело было исключительно в отсутствии у него хоть каких-то магических способностей. Он не мог сотворять заклинаний, но и это место не имело на него никакого давления. «Чекист» был настолько же мощным и свежим, как во время начала нашего спуска, будто не шёл вместе с нами вниз несколько часов. Хотя, а часов ли вообще?

Я ещё раз посмотрел на часы на своём запястье. Тонкие стрелки остановились ровно на двух часах. Пальцами, переставшими мелко трястись, я попытался завести внутренний механизм прибора, но он оставался безжизненным. Через несколько секунд стало понятно, что часы остановились на нужном времени вообще у всех.

— Валить надо. — констатировал я, стараясь высмотреть свет входа в наш бесконечно длинный туннель, — Руки в ноги и уходим. Нехорошо будет помереть прямо в начале операции.

— Поддерживаю. — кивнул Виктория, перебирая пальцами по обмотанной кожей рукояти висящего у него на поясе кинжала, — Не нравится мне это место. Ощущение, будто мы вниз уже сутки спускаемся по меньшей мере.

Мнения разделились и в итоге пришли к идее, что нужно считать вслух и по очереди, чтобы заметить вышедшего из строя человека. Когда же счёт дойдёт до двух сотен и если мы не обнаружим наконец подземелья, то должны будем развернуться и отправиться обратно на поверхность на свежий воздух, где на мозги наконец перестанет давить страшная древняя сила.

Пока мы шли дальше вниз, спускаясь ступень за ступенью, я старался занять мозг хоть чем-то. Нужно было думать, размышлять, раздумывать, сочинять и думать — в общем делать всё, чтобы в мозг не лезли странные мысли. Я не мог сказать этого точно, но сложилось ощущение, что в мозг начали проникать чужие мысли. Они шептали мне, что выбираться отсюда не нужно, что это подземелье чуть ли не лучше, чем самая дорогая квартира, лестница мягче перьевой подушки, а спёртый воздух подземелья чище альпийских ветров. С каждой секундой эти голоса становились только громче, только яростнее и явственнее. Они уже не просто шептали, а требовали и приказывали мне. Голоса этого места на чистом русском вынуждали меня сесть на ступени, закрыть уши руками, а затем закрыть глаза, погружаясь в вечную беспросветную темноту. Противостоять этому можно было только максимально нагружая мозг. Мне приходилось выдумывать самые сложные задачи, а затем мысленно решать их, слушая отсчёты членов команды.

Числа тянулись настолько медленно, словно каждая цифра старалась прорваться через плотный и тягучий кисель. Я был готов поклясться, что каждое число доходит до ушей часами. Даже ступни уже совсем потеряли чувствительность, а я лишь продолжал шагать, словно заведённый. На ноги будто повесили по пудовой чугунной гире и ещё по парочке маленьких гантель на каждое веко, а вместо мозга внутри черепушки варился кисель.

— Поворачиваем!

Я прокричал, но и звука не вырвалось из моего рта. Со стороны я наверняка напоминал безмолвную рыбу. Несколько попыток прокричать, выбросить из рта хотя бы одни звук, не смогли увенчаться успехом. Звуки застревали посреди глотки и даже всеми силами мира протолкнуть их дальше бы не получилось. Это место держало слова внутри меня. Моя рука рефлекторно выбросилась вперёд, стараясь дотянуться до плеча идущей впереди Виктории, но силы покинули меня в миллиметре до тела ведь силы покинули меня и наступила тьма.