Путь падшего

26. Причина смерти и «Разрушение Памяти»

Я добрался до жилища Танэ Пахау на крыльях, оставив акраб на месте для приземления.

Ещё издалека я заметил изменения: на крыше больше не громоздились связки дров, которые я когда-то собирал для запуска первой в Дивии машлычной. Помнится, дрова раскидало после очищающей бури, но Слуга снова собрал их.

Куда старик дел дрова? Спалил, грея воду для ванны? Или подлец-сосед всё утащил?

Я сделал круг над двориком. Кустов ман-ги тоже нет, на их месте — стопка деревянных поддонов, предназначенных для матрасов. Пустое пространство дворика выложено досками (вот куда ушла часть дров?) а на месте погреба, в котором жил Слуга, стояла небольшая хижина, предназначенная сразу для трёх слуг.

Хм, Танэ Пахау продал дрова и купил слуг? Но зачем?

Что-то смущало меня в обстановке на дворе, но не мог понять что.

«Нет забора между владениями Танэ Пахау и соседом», — напомнил Внутренний Голос.

Точно. Наверное, старик выкупил соседский участок, как мы планировали с ним когда-то.

Я спустился в центр дворика и направился к дому. Из сарая вышел Слуга, не знаю, тот ли, который был ранее или новый? Они все выглядели одинаково.

— Кто-то приходить, высший приходить — промычал он и упал на колени, опустив голову.

На его крик из дома вышел пожилой мужик, одетый в халат, принадлежавший когда-то Танэ Пахау. У мужика плешивая голова с пучками седых волос по бокам, борода лопатой и выпирающее из расстёгнутого халата пузо.

Я его не узнал, но мужик склонился и сказал:

— Второй старший воинства Дивии пожаловал в моё жилище! Чем обязан такой честью, светлейший господин?

А вот голос я узнал.

Так вышло, что я ни разу не видел подлеца-соседа, только слышал, когда он через забор переругивался с Танэ Пахау. Даже в то утро, когда я вернулся с Ветролома Вознёсшихся, после родов Снежаны и казни Вишала Кохуру, а Танэ Пахау проломил соседский забор, чтобы спасти меня от похищения, даже тогда я не увидел лица соседа, так как его заслонили стражники.

— Подлец-сосед? — вырвалось у меня.

Он изобразил на лице обиду:

— Почему ты хулой ответил на моё приветствие? Ты, конечно, можешь меня оскорбить, уважаемый, но достойно ли это уполномоченного помощника и второго старшего воинства Дивии?

— Простите. Где господин Пахау?

— Если светлейший спрашивает о вонючем и подобном козлу старикашке, жившем здесь ранее, то отвечу — этот мерзкий поклонник лживой веры находится на помойке, где ему и самое место.

— Поясни.

— Сдох он. Стражники нашли старика мёртвым в купальне, полной червивой воды.

— Ты его убил, подлец? — грозно вскричал я, сам не зная зачем.

Подлец-сосед в ужасе отступил:

— Я прирождённый житель, не надо мне угрожать, светлейший господин. Ибо угрожающий безвинному, сам виновен и ответит в Прямом Пути.

— Болван, — сказал я и взлетел так яростно, что доски под моими ногами разлетелись в стороны.

Мне не хотелось говорить с этим неприятным человеком. Признаться, я вообще отвык от общения с рядовыми жителями Дивии. Ведь я или приказывал подчинённым, или презрительно говорил с низкими, или уважительно разговаривал с почти равными мне славными воинами.

Отыскав казарму стражников Восьмого Кольца, расспросил их старшего.

Он подтвердил, что Танэ Пахау умер в бассейне и пролежал там несколько дней, пока запах тлена не вызвал подозрение соседа.

— Целитель установил причину смерти — остановка сердца, — пояснил стражник. — Такое бывает с одинокими стариками. Им некого позвать на помощь. Так-то целитель вернул бы к жизни.

— А Слуга почему не позвал на помощь?

— Слуга его исчез, прихватив с собой золото и немного вещей старика.

Далее стражник рассказал, что по закону Прямого Пути, имущество одиноких людей хранится в неприкосновенности некоторое время. И если за ним не приходят наследники, то оно переходит в собственность Совета Правителей, а земля и строения на ней возвращаются тому, кому принадлежала ранее.

— Ясненько. Что стало с телом?

— Ушедший оказался приверженцем лживой веры. Священники храма Восьмого Кольца отказались его принимать. Наши подручные сожгли его на пустыре.

— Как какого-то слугу, — воскликнул я.

— Грани старца давно отлетели в Сердце Дивии, а храма Движения Луны больше нет. Куды его останки девать?

✦ ✦ ✦

Поблагодарив стражника, я пешком побрёл к месту для приземления акрабов.

Не стану врать, будто смерть Танэ Пахау стала для меня ударом. Как говорил какой-то видеоблогер из мира Дениса Лаврова: «Ну, умер и умер». Но и не стану врать, что принял её совсем безучастно.

Вспомнил, как я однажды резко проснулся от чувства нависшей опасности. Было полнолуние. Лунные свет проходил через окна, закрытые узорчатыми решётками, и рисовал на полу и стенах спальни теневые иероглифы. Я перевернулся на другой бок и встретил взгляд Танэ Пахау. Одетый только в набедренную повязку, старец стоял надо мной, заложив руки за спину.

— Что тебе надо? — зло спросил я.

— Не спишь?

Меня раздражало бытовое нахальство старика. Он постоянно лез со мной в купальное корыто (в те дни у нас ещё не было бассейна). Когда я переодевался, он заходил в мою спальню и наблюдал. И так же бесцеремонно лунный старик вступал в комнату для облегчения, когда я орлом сидел над дыркой в полу.

Я сел на постели и отчеканил:

— Уважаемый, давно хотел сказать: твоя бесцеремонность надоела.

— Потом скажешь. Сейчас я буду читать твои Пути и толковать равновесие.

— Посреди ночи?

— Да ты посмотри, какая сегодня луна!

— Ты же отрёкся от веры в Движение Луны?

— На словах можно отказаться от многого, на деле — ни от чего. Одевайся и выходи во двор.

Естественно, старец и не подумал покинуть спальню, а пытливо созерцал, как я поднялся с ложа (спал я голым) и подошёл к сундуку с одеждой.

«Пусть только попробует сказать что-нибудь о совершенных и тугих полумесяцах моих ягодиц, — раздражённо подумал я. — Пусть только заикнётся — выгоню из дома. Хватит с меня странного сожительства».

Но Танэ Пахау благоразумно промолчал.

— Ты не первый наблюдаешь за мной ночью?

— Должен же я следить за изменением равновесия благоволения или нет?

— А днём следить нельзя?

— Днём тебя нет дома, — сказал старец. — Вот и скажи, когда мне ещё смотреть на тебя?

— Ты ещё и обиделся?

— Конечно. Скажи мне, юноша, когда я клялся, что буду помогать целому отряду молодых бездельников, читая их Пути и наблюдая их благоволения? А? Вот именно — никогда.

— Но какое это имеет отношение к тому, что ты стоишь по ночам надо мной?

— Я делаю это не ради тебя, олух из иного мира, а ради той безграничной и всесильной Воли, которая направила к нам для спасения Дивии.

— И всё же, как безграничная и всесильная Воля вынуждает тебя стоять надо мной, да ещё в одной набедренной повязке?

Но Танэ Пахау гнул свою линию:

— А вместо спасения Дивии, я сделался священником отряда, но без славы и вознаграждения, которые получают священники.

— Так ты хочешь больше денег?

— Я хочу не денег, о, неразумный дурак в теле прирождённого жителя. Я хочу, чтобы ты занимался тем, что тебе предназначено — спасал летающую твердь, а не… спал.

— Ясненько.

В ту ночь Танэ Пахау толковал равновесие и читал мои Пути особенно яростно, но ничего путного из этого не вышло. Расстроившись, что сила Луны не помогла, Танэ Пахау сказал:

— Ладно, давай деньги.

При всех недостатках лунный старец единственный, с кем можно было обсуждать мои проблемы. В том числе проблему получения благоволений. Ведь для этого я и решил его навестить. А он взял и умер…

В Портовом Городе я готовился, что после возвращения должен выбрать, к кому обратиться за помощью в чтении Путей и толковании равновесия: к Сане Нугвари или служителям Всенаправленного Ветра Моваха?

Подаренная шейная цепь странным образом настроила против моваховцев. Они и без того имели на меня большое влияние. Я уверен, что Нау и остальные моваховцы ждут конца ещё не начатой войны, чтобы использовать мой голос в Совете Правителей.

Что именно они от меня попробуют получить?

Исходя из положений их веры, которые я плохо знал, что-то связанное с взаимодействием дивианцев и низких людей. Наверняка, потребуют смягчить закон об ограничении прав не прирождённых жителей ветроломов, чтобы легализация грязерожденных происходила быстрее. Зачем им это? А всё просто — за верой в Моваха стояли некоторые вполне славные люди.

Можно сколько угодно твердить о чистоте дивианской расы, но без притока свежей крови начинается вырождение. Даже самые упоротые прирождённые жители понимали это. Особенно сильно вырождение сказывалось на средних родах. Славные и богатые поддерживали свою многочисленность кровосмесительными браками и ассимиляцией вассальных семей. У других родов таких возможностей нет. Яркий пример — род Намеш. Глухонемая Эхна — единственная готовая на выданье девушка из всего рода. Они-то и родом оставались исключительно за счёт толстого Морального Права некоторых своих представителей, славных мастеров боя на мочи-ке. Намеш рады были бы свести Эхну с одним из братьев, да вот беда: все они слишком стары даже для неё.

Мощь жизненной силы грязерожденных, которую Реоа случайно открыла, когда лечила Пендека, — это давно установленный факт для старших сословия Возвращающих Здоровье.

Но признание ценности грязерожденных — недопустимо. Только за озвучивание такой идеи тебя заклюют представители славных родов. Поэтому дивианцам, заинтересованным в притоке грязерожденных, пришлось работать через древнюю религию, в которой нет ограничения между высшими и низкими. Не удивлюсь, если узнаю, что моваховцы занимались передачей грязерожденных детей семьям из заинтересованных родов. Иначе не объяснить, почему храм Всенаправленного Ветра Моваха ещё не уничтожен. Проще говоря, кто-то их крышевал, но крыша не настолько прочная, чтобы служители Моваха действовали открыто.

Расправив крылья, долетел до места для приземления акрабов и опустился на балкон моего небесного дома.

— Летим в Шестое Кольцо, — приказал я. — В жилище семьи Нугвари.

✦ ✦ ✦

Я отправил в жилище Нугвари челядинца с ларцом дружественного дара. Десятки заранее собранных Нефтером ларцов хранились в сокровищнице моего небесного дома. Я даже толком не знал, какие именно дары в них лежали.

Выждав положенное время, чтобы мама и дочь подготовились к приёму гостя, я вошёл в жилище семьи Нугвари.

После церемонии приветствия и обмена любезностями, я остался с Саной наедине. Она подумала, что я пришёл обсудить дела отряда, поэтому доложила:

— Никаких изменений в Путях бойцов за сегодня не отмечено.

Я не знал как начать разговор. Как признаться Сане в одном, но скрыть другое?

— Самиран?

Или рассказать всё? Как говорил Резкий Коготь: «Ушёл в тень — иди до конца». Что соответствовало поговорке: «Сгорел сарай — гори и хата».

— Ты почему молчишь?

Или оставить всё как есть? Снова пойти в храм без чтения и толкования?

Сана смутилась:

— Если своим молчанием ты намекаешь на мои отношения со славным Октулом Ньери, то не верь грязным слухам! Он один из моих учителей и ничего больше.

Но сколько мне ещё нужно примеров, что чем дальше заходишь на Всеобщем Пути, тем важнее получать благоволения, а не наказания? Без помощи священников, я буду терять больше, чем получать.

— Ладно, признаюсь — продолжила горячо Сана. — Один раз я случайно использовала на нём своё озарение.

Я не особо вникал в её слова, думая о себе. Будет Сана держать язык за зубами или, как положено добродетельной дивианке, донесёт старшим сословия Помогающих Создателям?

— Откуда ты вообще узнал обо мне и Октуле? То есть о господине Ньери?

Хватит размышлять, пора действовать. Начну рассказывать, а там уж как пойдёт. В случае чего скажу, что всё это шутка и проверка её верности отряду.

— Хорошо! — воскликнула вдруг Сана. — Признаюсь и в том, что я не один раз применила соблазнение… и не только к господину Ньери. Я не виновата, что во время молитв моё соблазнение срабатывает вместе с озарениями священников! Мерзкие пальцы старикашек…

Тут я очнулся от мыслей и помотал головой:

— Да мне до грязи твои шашни со стариками.

Сана покраснела:

— Тогда что тебе надо?

Первым делом я дал своему Внутреннему Голосу команду подавить голоса тех, чьё Моральное Право ниже.

— Мне нужен совет, — сказал я. — Представь, что во время чтения Путей ты обнаружила у прирождённого жителя не двенадцать тысяч врождённых граней, а двадцать четыре тысячи?

— Так не бывает. Граней может быть меньше, но никак не больше.

— А если бывает?

— Тогда это — «Обман Взора».

— А если нет?

— Демонизм.

— Твои действия?

— Я сообщила бы старшим сословия и мы предложили бы этому человеку пройти обряд определения демонической сущности.

— А если он откажется?

— Небесная стража заставит.

— А потом?

— Всё зависит от исхода обряда. Если одержимость можно излечить, то хворого передадут сословию Возвращающих Здоровье. Одна из семей рода Ронгоа как раз занимается излечением одержимостей. Если, конечно, у хворого хватит на них золота.

Я набрался смелости и как бы в шутку предложил:

— А если хворым окажется… ну, например, первый старший какого-нибудь отряда?

— То есть — ты?

— Нет. Но допустим.

— Самиран, я не дурочка. У тебя — демонизм?

— А я похож на одержимого?

— Очень. Хотя я мало знаю о демонических одержимостях.

— И если меня признают неизлечимым, то…

— Скинут в грязь, конечно.

Мы и молчали, стоя лицом к лицу и залитой солнечным светом из арки балкона.

— Ты убьёшь меня? — спросила Сана.

— А надо?

— Но раз ты демон.

Я схватил Сану за плечо:

— Что заставит тебя молчать, но при этом помогать мне с чтением Путей и толкованием равновесия?

— Ничего. Я священница. Демонизм — нарушение всего святого.

— Вовсе нет.

Я рассказал, что Каро Ронгоа и его коллеги скрывали демоническую одержимость своих славных пациентов. Мол, я тоже не самый последний человек в Дивии.

Неожиданно Сана согласилась:

— И правда. Ты второй старший воинства Дивии, ты — уполномоченный помощник. Твоё Моральное Право не может принадлежать демону. Нужно просто пройти обряд.

— А если бы у твоей мамы был демонизм?

— Я бы его скрывала и никому не сказала бы.

Меня вдруг осенило:

— А если бы у твоего мужа?

Сана покраснела так, как ещё никогда не краснела:

— Наверное, тоже нет…

Я взял ладошки Саны в свои и сжал:

— Да будут свидетелями Двенадцати Тысяч Создателей, я предлагаю тебе, Сана из семьи Нугвари, стать моей женой.

— Но у тебя есть жена.

— А разве она мешает? — спросил я. Но вместо Саны ответил Внутренний Голос: «Согласно законам Прямого Пути необходимо согласие первой жены».

— Согласие Нау Саран — моя забота, — ответил я. — Согласна ли ты?

Сана закрыла лицо руками, а плечи затряслись в рыдании. Она отняла руки:

— Нет! Да, я хотела бы, но теперь — нет.

— Почему?

— Я буду женой Октула Ньери.

— Он же старый!

— Всего два поколения с половиной.

Шестьдесят лет — перевёл я в года.

— Совсем юноша, ага.

Сана мучительно воскликнула:

— Так лучше.

— Для кого?

— Для рода… то есть, для семьи Нугвари.

— Так пусть твоя мама и выходит за Октула?

Сана грустно покачала головой:

— Он меня хочет.

Ещё бы не хотел! Я зачем-то схватил себя за отросшие волосы, дёрнул и сказал:

— Ты донесёшь на меня?

— Обязательно.

— Что же делать? Убить тебя?

— А ты бы смог?

— Нет, конечно. Уж лучше в грязь пусть сбрасывают.

Сана улыбнулась сквозь слёзы:

— Ради сокрытия своего демонизма, ты готов на мне жениться.

— В своё оправдание замечу, что обряд определения демонической одержимости надо мной проводили. В нём участвовала Реоа Ронгоа.

— И что показала «Игра Света»?

— Что я не демон.

— Тогда почему ты не хочешь пройти обряд? Если не демон, то и твоё двойное число граней — это проявление неизвестного пожелания Создателей.

Я промолчал. Не стал признаваться, что повторный обряд покажет мою истинную сущность — бочкообразное тело Дениса Лаврова.

— Подожди меня, сейчас вернусь, — сказала Сана и вышла.

На всякий случай я выглянул в арку окна, выбирая, в какую сторону сваливать, если Сана вернётся в сопровождении небесной стражи.

✦ ✦ ✦

Сана вернулась одна. На раскрытой ладони поднесла мне чёрную лакированную шкатулку:

— С тебя триста тысяч золотых граней.

Она раскрыла шкатулку и вытряхнула на мою ладонь кристалл. Во Внутреннем Взоре проступили иероглифы:

✦

КРИСТАЛЛ ЯРКОГО ОЗАРЕНИЯ «РАЗРУШЕНИЕ ПАМЯТИ».

ТВОРЕЦ КРИСТАЛЛА: НЕКТО ИЗ ГНЕЗДА НОЧНЫХ ШОРОХОВ.

ДО ЗАТУХАНИЯ ОЗАРЕНИЯ, ЗАКЛЮЧЁННОГО В ЭТОТ КРИСТАЛЛ, ОСТАЛОСЬ: СЕМЬ ВНУШЕНИЙ.

✦

— Это запретное озарение!

— Какой ты наблюдательный, — отозвалась Сана.

— Ты используешь этот кристалл, чтобы случайно охмурённые тобой люди забыли свои позорные поступки и не донесли на тебя?

Сана грустно кивнула.

— Моральное Право Октула Ньери оказалось слишком толстым для тебя и кристалл не сработал?

Сана снова кивнула.

— И теперь этот грязелюб принуждает тебя стать его женой?

Сана энергично покрутила головой:

— Нет, нет и нет. Октул Ньери не принуждает. Он наоборот учит меня всем тайнам священников. Он сказал, что с моей помощью завоюет первенство в сословии Помогающих Создателям.

— Ты согласилась стать оружием соблазна в этой борьбе?

— Я стану женой первого старшего рода Ньери, а потом и первого старшего сословия Помогающих Создателям, а не оружием.

Я пришёл к Сане, чтобы раскрыть свою тайну, а взамен нахватался чужих.

А Октул Ньери? Казался этаким добрым и мудрым наставником, безвозмездно помогал мне разобраться в особенностях жизни низких царств. И вдруг — похотливый старец, рвущийся к власти.

— Начинай, Самиран.

— Я никогда не применял это озарение.

— В кристалле несколько использований, научишься.

— Но ты хотя бы подскажи?

— Знаешь, как работает «Наведение Сна»?

— Похоже?

— Нет.

— Тогда зачем спросила?

Сана капризно взмахнула рукавами халата:

— Меня тоже никто не учил. Я же разобралась? Главное, пускай грани не по Линии Духа, а по Линии Тела. И используй только яркую ступень озарения.

— А разрушение не опасно для тебя?

— Опаснее помнить о нашей беседе.

Мы уселись на матрасы. Сана подложила себе под спину несколько толстых подушек и откинулась на них, запрокинув голову. И без озарения соблазнения она выглядела соблазнительно.

— Когда я очнусь, — пояснила она, — подумаю, что заснула.

Я сжал кристалл в кулаке:

— Готова?

— Погоди, — встрепенулась она. — Если я забуду разговор, то как ты отдашь мне деньги за кристалл?

— Пришлю твоей маме с ларцом дружественного дара?

— Мама обойдётся. Лучше внеси в мой знак воинской принадлежности какую-нибудь выдающуюся заслугу, а золото будет дополнительной наградой. Так ты потратишь не своё золото, а казну отряда.

— Договорились.

Я улыбнулся рачительности Саны. Умела она считать чужое золото.

— Не обмани, — погрозила она пальчиком.

— Слово небесного воина.

Девушка снова откинулась на подушки.

— Ты не расстроился, что я отвергла предложение о женитьбе?

Жена-священница заменила бы мне Танэ Пахау, и я не сердился бы, если она полезла ко мне в бассейн. И тут же представил, какую ярость вторая жена вызовет у первой. Нау презирала всех девушек моего отряда. А Сану — особенно. За красоту, происхождение и предназначение. А когда вторая жена узнает о религиозной склонности первой — быть священной войне. Представил, как девушки дерутся. И следом вообразил, как я возлежу с обеими жёнами…

Я ответил:

— Очень расстроился.

— Давай, разрушай мою память, врунишка.

Перед тем как начать, я попросил Внутренний Голос напомнить, что я слышал об этом запретном озарении.

Впервые о нём упомянул торговец срамными кристаллами. Воры граней использовали «Разрушение Памяти» в грозди для отъёма врождённых граней подростков. Более подробно о «Разрушении Памяти» поведала Акана Ситт. Она клялась, что не применяла это озарение против меня, хотя всё указывало, что применяла. Разведчица упомянула, что «Разрушение Памяти» способно стереть так много воспоминаний, что человек станет невменяемым. Сана, вероятно, не знала об этом, раз сама предложила использовать озарение на ней… Хм, интересно, сколько вреда она нанесла памяти случайно соблазнённых старичков? Всё-таки не зря Совет Правителей запретил некоторые озарения.

Я пустил грани «Разрушения Памяти» по линии Тела. Конечно, они тут же разлетелись в стороны, а у меня в голове грохнуло, будто кто-то стукнул молотом по затылку.

Минус одно использование в кристалле.

— Я в первый раз вообще сознание потеряла, — усмехнулась Сана. — Потом очнулась и не помню, как вошла в комнату и что собиралась делать? Даже Голос молчал.

Я примерно понял, чего ожидать: что-то будет твориться с моей головой. Лишь бы себе не стереть память.

На вторую попытку грани организованно поплыли по линии Тела, во Внутреннем Взоре мелькнул иероглиф «Разрушение Памяти». В затылок прилетел ожидаемый грохот. Будто и впрямь во мне рушились какие-то воспоминания?

Грохот словно бы отдалился, но снова стал нарастать. Я предположил, что пока меня повторно не ударило неизвестно чем в затылок, необходимо перенести «Разрушение Памяти» на объект! Действительно, немного напоминало «Наведение Сна».

Но как направить озарение на Сану? В «Наведении Сна» Внутренний Взор хотя бы рисовал туман, которым можно обвивать людей, но сейчас в моём взоре ничего не изменилось.

А что если… В затылок прилетел грохот «рушащейся памяти» и я упал лицом прямо в слегка раздвинутые ноги Саны, лежащей на подушках.

— Я не виноват.

Сана оттолкнула мою голову:

— У меня с пятого раза только получилось. Не позволяй грохоту отвести от меня взгляд.

— Но я и так…

Сана поморщилась:

— Ой, только не говори, что я так красива, что ты и без того не сводишь с меня глаз.

Я ухмыльнулся — снова она угадала.

— Лесть всех мужчин звучит одинаково, — сказала Сана.

— И только у славного юноши Октула Ньери лесть особенная?

— Да, представь себе, он вообще ничего не говорит о моей красоте.

— Не говорит, а сразу — делает?

Сана строго посмотрела на меня:

— Чем мы больше болтаем, тем больше моей памяти придётся разрушить. Поторопись.

Я проверил толщину Линии Тела. Одно использование яркого «Разрушения Памяти» отхватило от неё «144» паутинки. Оставшегося хватит ещё на пять использований.

Вереница граней потекла по линии Тела. Высветился иероглиф «Разрушение Памяти». Я сложил в стопку этого озарения, после чего уверенно положил ладонь на бедро Саны. Она дёрнулась. Я сжал трепещущее бедро сильнее и прошептал:

— Так быстрее.

Недаром в Дивии нельзя прикасаться без разрешения — от прикосновения озарение сработало моментально.

Нарастающий в моём затылке грохот пролетел мимо меня, словно фура на дождливой трассе. Сана вздрогнула, изогнулась. Глаза её задвигались под прикрытыми веками. От её тела начала исходить дымка, похожая на «Наведение Сна». Только эта дымка сложилась в рослого юношу, частично одетого в доспехи — это я. Даже в виде туманной фигуры — я красавчик.

Мои дымчатые копии заполнили комнату, повторяя недавние действия. Я стоял у окна, ходил, садился на матрас, ел, пил, вставал и снова садился. При этом моя фигура и расплывчатые предметы обстановки показаны так, как на них смотрела Сана, ведь это её воспоминания. Напомнило мне съёмку с камеры Go Pro.

Когда Сана вышла из комнаты, моя фигура метнулась к окну и растаяла. Дымка превратилась в очертания коридора жилища Саны Нугвари. Она прошла в свою комнату — дымка превратилась в руки девушки, доставшие из сундука шкатулку. Сана вернулась — моя фигура снова появилось у арки окна. Сана протянула мне шкатулку.

Поглаживая бедро девушки, я услышал приглушённые обрывки фраз:

— С тебя триста…

— Убить те…

Сцены множились, уходя всё дальше и дальше по времени. При этом шум позади моего затылка циклично нарастал и улетал в сторону лежавшей Саны. Я уже связал нарастание шума и появление очередной сценки из чужой памяти.

— А если бы у твоего му…

— … огда это — «Обма…»

Ясненько. А что делать, когда дойду до того момента воспоминаний, с которого их нужно уничтожить? В работе озарений нет случайных явлений. Скорее всего, нужно задействовать грохот, проносящийся мимо моей головы.

Время от времени к моей фигуре и очертаниям комнаты примешивались сгустки других образов: появились и исчезли колоны храма Двенадцати Тысяч Создателей и неясные фигуры воинов. Пару раз мелькнула знакомая обстановка небесного дома нашего отряда. Вероятно, к воспоминаниям о недавнем прошлом затесались воспоминания о более отдалённых событиях.

Это подглядывание за смутным пульсированием чужих воспоминаний было невероятно интересным. И очень интимным. Я буквально залез девушке в голову. Стало ещё понятнее опасность всеобщего доступа к этому озарению.

— … твои шашни со стари…

— Никаких изменений в Путях бойцов за сегодня не отмечено.

Когда появилась и исчезла фигура мамы Саны, я перестал сопротивляться грохоту в затылочной части. Он пронёсся сквозь голову — призрачные фигуры, заполнившие комнату, содрогнулись и истлели, как от невидимой «Стены Огня».

Сана застонала и выгнулась в последний раз. Затихла.

Итак, мой расчёт не оправдался. Сана готова буквально выжечь себе память, нежели помочь одержимому демонами получить благоволение.

Ещё раз погладив спящую девушку по бедру, я вышел из комнаты.