Путь падшего

14. В плену. Ямы в воспоминаниях и Властелины Страха

На этот раз от воспоминаний меня оторвал чей-то сдавленный стон. И я не удивился, поняв, что это мой стон. Я стонал от образов прошлого.

Воспоминания о моём былом боевом могуществе выглядели насмешкой над моим настоящим положением. И как мне помогут все эти гроздья боевых озарений, убивающие разом сотню деревянных чурбанов? Как доблестные и разгромные победы над низкими повлияют на мою судьбу? Я до сих пор не знаю, куда везёт меня эта башня и что нужно Диабе от меня?

По ощущениям прошло дня три. По крайней мере, я трижды надолго засыпал и просыпался. И трижды нас посещали грязные колдуны, чтобы обновить подавляющие озарения.

Два раза нам приносили еду в деревянном корыте: отвратительное крошево из хрящей и кожи какого-то животного, осыпанное гнилой травой, словно собранной с пола в свинарнике.

На третий раз наши надзиратели поставили корыто на пол и помочились в него. Потом протолкнули через щель в нижней части клетки. Я поднял корыто и выплеснул жижу сквозь решётку. С удовлетворением отметил, что она попала на надзирателей.

Обозвав нас «тенями из дыры в заднице», они ушли. В эти сутки еды мы не получили.

А мой сокамерник, торговец, простонал:

— Зачем выбросил еду? Можно было выбрать сухие кусочки.

— Уважаемый, — сказал я, — вы были прирождённым жителем, а теперь готовы копаться в куче отбросов? Так встают на Путь падшего.

Мой второй сокамерник, немолодой мужчина в чёрном халате и розовом белье, не отреагировал на мой намёк. Все эти дни он не разговаривал ни со мной, ни тем более с обезумевшим торговцем.

Я несколько раз спросил его, кто он такой и как его зовут? Но он усмехался в ответ. Большую часть времени незнакомец лежал, уткнувшись лицом в стену. Вероятно, тоже предавался подробным воспоминаниям?

Его подозрительная отчуждённость усиливалась тем, что раз в день, а иногда чаще, его забирали из темницы и уводили куда-то внутрь башни. Возвращали часа через два. Что он делал — непонятно. Побоев на нём не было, да и по лицу не сказать, что незнакомец терпел какие-то унижения.

— Куда тебя уводят? — спросил я однажды.

— Не дальше башни, — ответил незнакомец и отвернулся к стенке.

Еду из корыта он не ел. Значит, питался в другом месте. Ну и кто он после этого, как не подсадная утка и предатель?

Я перестал заговаривать с незнакомцем. Но внимательно следил и слушал, когда его уводили. Я подметил, как развязывались узлы на верёвках замка. Но пользы в этом нет, у меня не хватит сил развязать их достаточно быстро, чтобы надзиратели не спохватились.

Я слушал разговоры надзирателей, но ничего ценного не вынес. Они соблюдали режим тишины и не разговаривали рядом с нашими клетками. Только обзывались.

Разговаривать с другими пленниками тоже не получалось. Едва мы перекидывались первыми фразами, как надзиратели прибегали и тыкали в нас палками, выкрикивая:

— Молчать, гады, молчать!

Понял лишь, что в соседней клетке сидели купцы с рынка Шестого Кольца. В плен они попали чуть позже меня. Диаба свозил пленных высших людей с разных концов Портового Царства. Однажды раз я позвал их, рискуя навлечь побои.

Мой сокамерник, нарушил молчание:

— Не дозовёшься. Купцов съели грязные колдуны.

✦ ✦ ✦

Но не всё так безнадёжно. Были и некоторые успехи. Когда я не находился в трансе воспоминаний, то подходил к прутьям клетки и выкрикивал:

— Эй, дивианцы, отзовитесь! Кто тут воин? Кто купец? Кто ещё кто-нибудь?

Обычно мне отвечали одни и те же люди, то есть купцы из клетки справа. Ну, пока их не съели колдуны. Почему молчали остальные пленники — я не знал. Хотя раньше они тоже галдели. Неужели всех сожрали? Я не прекращал попыток. И однажды получил ответ. До меня долетел отдалённый, искажённый эхом голос Пендека:

— Я тут, самый старший…

Это доставило мне огромную радость.

— Кто ещё из наших? — крикнул я. — Не называй имён.

— Шлюха и наёмник.

Шлюха — это, несомненно, Сана Нугвари. Наёмник — Резкий Коготь.

— И всё?

— Со мной больше никого.

— Эй, шлюха и наёмник, отзовитесь, — крикнул я, надеясь услышать их голоса.

— Они не смогут ответить, — сказал Пендек. — Наёмник в «Облаке Тьмы». А шлюхе проткнули живот ледяным копьём, а теперь вылечить не могут.

— Она умирает? — ужаснулся я.

— Потихонечку. Без сознания всё время.

— Ты ранен?

— Не очень. Но подавляющих озарений так много, что мои линии не толще паутинки. Ни Взора, ни Голоса.

— А из других отрядов кто есть?

— Я не знаю… Я видел кого-то смутно знакомого, но не могу… вспомнить.

— У тебя провалы в памяти?

— Да, да, старший, точно сказано — провалы. Ямы в воспоминаниях. Я не помню сразу много дней. Помню битву, но и то не всё…

— У меня так же.

— Как это вообще возможно?

— Сам не знаю.

— Но как мне вспомнить?

Я хотел крикнуть Пендеку, что нашёл лайфхак — нужно просто напросто заставить свой Внутренний Взор и Голос подробно воспроизвести сотню другую дней, предшествующих нашему пленению. Но удержался. Пендек упомянул, что его Взор и Голос подавлены. Значит, это только я погружался в подробные воспоминания и, перебирая день за днём, приближался ко дню поражения и плена.

Вероятнее всего, моё Моральное Право оказалось слишком толстым, так сказать, не по зубам грязных колдунов, наводивших на нас подавляющие озарения. Есть надежда, что у других бойцов отряда, чьё Моральное Право близко к моему, Голос и Взор тоже выжили.

Правда, закрадывалось сомнение: а почему в повозке мой Взор и Голос всё же были подавлены? Наверное, я просто был слишком ослаблен. Или ещё что-то.

В любом случае, Диаба и грязные колдуны не должны догадаться, что мой Голос и Взор остались неподавленными.

Я крикнул:

— Ничего не бойся, постарайся вспоминать всё, что можешь. Ухаживай за Са… за шлюхой. Присматривай за наёмником. Будь готов ко всему. Понял?

Ответа я не получил. Да и мне пришлось заткнуться: к клетке подбежал надзиратель.

На полу, в центре комнаты, сложены длинные и толстые жерди. Надзиратель вытянул одну и ткнул концом жерди в мой лоб.

С тех пор Пендек не откликался на мои призывы. А попытки кричать пресекались ударами жердей по лбу, животу и паху. Наши охранники натренировались в использовании этого оружия, били точно и больно.

✦ ✦ ✦

Однажды, ещё в первые дни заточения, мои воспоминания отошли от прямолинейного повествования. Я с грустью вспомнил самые красивые и самые округлые бёдра в Дивии — моей жены. Я наслаждался соблазнительным видением, опасаясь спугнуть.

Над моим ухом раздался шамкающий шёпот торговца:

— Я всё понял, господин. Я наказан за то, что махнул рукой на звёзды.

Очнувшись от визуализации бёдер Нау Саран, я сел спиной к стене и недовольно спросил:

— О чём ты, уважаемый?

— Отец мой верил. Дед верил. И прадед тоже. И предыдущие поколения семьи моей. А я отринул Звёздных Исполинов.

— Разве Двенадцать Тысяч Создателей не единственная вера?

В порыве откровения, свойственного больным или умирающим людям, торговец признался:

— Мои предки ходили в храм Двенадцати Тысяч Создателей. А потом тайно посещали храм Звёздных Исполинов.

— Разве так можно?

— Нет, конечно. Но всё непросто, молодой человек.

— Не бойся, я не донесу в Прямой Путь.

Торговец всхлипнул, судорожно втянув сопли:

— Я предпочёл бы Прямой Путь этой поистине отвратительной башне.

— Согласен, я бы тоже.

— Зовут меня Икан, я из рода Каивата.

Торговец взял паузу, чтобы по дивианским правилам приличия я выразил своё отношение к озвученному роду. Если бы он был враждебным мне — сдержанное презрение, а если нейтральным или дружественным — вежливое уважение.

— Род Каивата, — продолжил торговец, — второй старший род в сословии Меняющих Смыслы.

— А! Как Дивиата?

— Они наши старшие.

— Но ведь они не торговцы?

Икан Каивата тяжело вздохнул:

— К сожалению, большую часть моих граней развеял ветер ещё до наступления нужного возраста. С одним лишь наследованным озарением нечего и соваться в сословие Меняющих Смыслы. Я не мог ни достойно петь, ни затейливо танцевать, ни создавать увлекательные «Игры Света». К счастью, вторая жена моего отца происходила из рода Миас. Она устроила мне переход в сословие Обменивающих Золото. «Раз потерял прирождённые грани, начни зарабатывать золотые, — сказала она. — Иногда они сильнее».

— Умная женщина. Но причём тут Звёздные Исполины?

Торговец помолчал, собираясь с мыслями. Или опасаясь сказать лишнее.

— Ну а чем ещё объяснить моё несчастье?

— Силой и хитростью низких?

— Пф, куда им. Они грязь и дураки. Причина беды моей в том, что я отошёл от Пути, начертанного Исполинами на звёздах. Ещё и торговцем стал, прельстившись золотом. Отец предупреждал меня, что вера в Двенадцать Тысяч Создателей — это для сословия Помогающих Создателям и всех остальных. А вера в Звёздных Исполинов — только для избранных звёздами.

— А на Дивии много последователей э-э-э… звёздного Пути?

— Есть некоторое число.

Что я слышал о верующих в Звёздных Исполинов? Внутренний Голос напомнил, что Пендек, рассказывая о происхождении названия Ветролома Отрубленной Руки, упомянул легенду, как один славный род сословия Меняющих Смыслы утаил голову от гигантской статуи Звёздного Исполина и закопал её в основании своего дворца. Внутри головы якобы размещён тайный храм поклонников Исполинов.

— Если Звёздные Исполины и впрямь предначертали для тебя какой-то звёздный Путь, уважаемый господин Каивата, то никогда не поздно начать следовать ему.

— Поклоняться Звёздным Исполинам можно только под звёздным небом. Прошлые поколения воздвигли им статуи высотою с ветролом, чтобы быть ближе к звёздам. Но как вознести хвалу созвездиям из этой проклятой темницы?

Раньше мне было бы интересно узнать побольше о древнем веровании. Сейчас шамкающий шёпот Икана только бесил.

— Уважаемый, звёзды существует и днём, и во время урагана, и даже в темнице. Закрой глаза, замолчи и представь свод небес, полный звёзд. И возноси хвалу. Желательно подальше от меня.

— Так и сделаю, — кивнул Икан и уполз.

К сожалению, сколько я не пытался, но вызвать детальный образ бёдер Нау Саран уже не получилось.

Будьте вы прокляты, Звёздные Исполины.

✦ ✦ ✦

Мой сокамерник, несчастный торговец Икан из рода Каивата, рехнулся, когда услышал, что грязные колдуны делают из мяса высших людей котлеты, а из костей и кожи — спасительные украшения. Он больше всего теперь боялся, что его пустят под нож.

Безумие его началось раньше, когда низкий возница посмел его избить, словно какого-то грязерожденного с ветроломов! Каннибализм низких добил последние остатки разума. Смешного в безумии Икана мало, но в темнице так скучно, что я нашёл развлечение в наблюдении за ним.

Икан — типичнейший представитель среднего класса прирождённых жителей Дивии. Он всю жизнь прожил в срединных Кольцах, кочуя из сектора в сектор. Из Пятого Кольца в Четвёртое, а однажды, когда достаток просел из-за неудачных торговых манипуляций с шерстью, ему пришлось четверть поколения провести в Седьмом Кольце, о чём торговец упоминал с невыразимой горечью.

Первые знания о мире и низких царствах Икан Каивата получил от учителей в детстве. Они поведали ему о дивияцентричной модели мира, в которой высшие люди гордо реяли над грязью и повелевали ею, тщательно следя, чтобы её брызги не попали на летающую твердь. В этой модели вселенная существовала исключительно ради того, чтобы Дивии было где продолжать свой бесконечный полёт.

В Доме Опыта он и его сверстники получили более серьёзное толкование взаимоотношений земли и неба. При всех своих недостатках, сословие Сохраняющих Опыт не скатывались в то упрощение взаимосвязей Дивии и низких царств, как делали это священники и воины. Но назвать взгляды учителей объективными тоже нельзя. Концептуально они оставались примерно в тех же рамках, что и детские. Вкратце воспитание среднестатистического правоверного дивианца сводилось к заучиванию основного положения, звучавшего как: «Дивия понад усё» или «Дивия über alles». А большего прирождённому жителю знать не надо.

В зрелом возрасте, как все дивианцы его социальной страты, Икан получал описания реальности и руководство как к ней относиться из «Игр Света» и слухов на рынках. «Игры Света» основывались на хвастливых россказнях воинов, а слухи — на туманных и скучных докладах послов Совету Правителей, искажённых и приукрашенных сплетниками.

Казалось бы, Икан Каивата выбрал торговое предназначение, он должен составить реальное представление о низких царствах. В конце концов, осознать: коль благополучие Дивии держалось на торговле, то, быть может, не всё так просто между землёй и небом? Но система торговых отношений Дивии с низкими выстроена так, что даже торговцам нет нужды покидать твердь надолго. Достаточно снарядить караван торговых небесных домов и долететь до Врат Соприкосновения, заботливо построенных поодаль от низких городов. Торговые партнёры низа встречали торговцев Дивии на коленях и лицом в пыли, что совершенно укладывалось в рамки представлений о покорности грязи и её места в картине мира правоверного и честного дивианца.

Что было забавным в безумии Икана, так это его двойственность.

Однажды к решётке подошёл Диаба, чтобы снова прочесть мне лекцию о воровстве серого мяса и о том, что я должен вскоре сделать некий выбор. Торговец, ранее трепетавший при виде Диабы, вдруг встал рядом со мной.

— Сегодня чудесный день, не так ли, уважаемый? — сказал Икан таким тоном, будто они с Диабой были приятелями и встретились в едальне Четвёртого Кольца за чашкой чая из листьев душистой ман-ги.

— Сейчас ночь, болван.

— Ни облачка над летающей твердью, — продолжил Икан. — Самое время посетить Дом Танца и посмотреть, как красавицы рода Дивиата плетут своими телами воздушные узоры под открытым куполом. А у вас, что нового?

Диаба недоумённо пошевелил бровями и вместо ответа плюнул в торговца. Тот утёрся и сообщил:

— Ну, моё время вышло, и я пойду. Ведь меня с нетерпением ждут во дворце сословия Меняющих Смыслы. И знаете зачем?

— Зачем? — спросил Диаба.

— Дабы выбрать расцветку ткани для танцоров Дома Танца. Вот зачем.

В этой своей эскапистской фантазии торговец представлял себя купцом, продававшим ткани. Вероятно, его психика вытеснила упоминания о низких царствах и том, что когда-то Икан Каивата торговал рыбой. И даже Внутренний Голос не мог докричаться до его сознания.

Подобрав лохмотья халата, он с достоинством удалился в свой угол камеры. Как-то так вышло, что лохань с нечистотами стояла там же.

— Не понимаю, зачем тебе этот болван, Самиран? — спросил Диаба. — От него больше пользы, если шаман порежет его на полоски мяса, а из костей сделает амулеты.

На этих словах в торговце проснулась вторая сущность. Он на коленях подполз к решётке и завыл:

— О, светлый господин, пощади меня! Позволь мне жить и служить тебе в живом виде, а не амулетом. Хочешь, я умою твои ноги своими слезами?

Он в самом деле начинал обильно плакать. Диаба ещё раз плюнул в него и ушёл, позабыв о лекции. Торговец поднялся на ноги. Подмигнув темноту в углу, прошептал:

— Ловко я его обманул, а? Ха-ха? Видели его глупое лицо? Так что лучше не гневите меня, господа. А то у вас будут такие же лица.

Грозно поглядел на меня, будто я был его врагом, Каивата уполз в свой угол.

Я не выдержал:

— Уважаемый, ты жив только оттого, что я попросил Диабу не убивать тебя.

— Это мы ещё посмотрим, господа, это мы ещё посмотрим, — невнятно пригрозил Икан.

Создатели ведают, каких господ представлял себе несчастный торговец. Но нельзя не признать — его ужимки и глупый лепет развлекали в те бесконечные часы, когда я уставал вспоминать прошлое и возвращался в горькое настоящее.

✦ ✦ ✦

Летающая башня, гремя камнями, всё летела и летела куда-то.

К постоянному грохоту я привык. Грохот для воина не проблема. А вот Икан Каивата страдал. Видать, мольбы Звёздным Исполинам не помогли.

Однажды торговец завыл и начал раздирать себе лоб пальцами:

— Тишины! Дайте мне тишины! Тишины и еды! А-а-а-а! Тишины и еды!

И заметался по клетке, путаясь в верёвках, спотыкаясь и падая.

На крик прибежал надзиратель и начал тыкать жердью в мечущегося по клетке торговца, приговаривая на языке сиабхи:

— А не ори, сиди тихо! Не хочешь заткнуться, носогордый? Тогда я тебе палкой глаз выбью.

Странное требование соблюдать тишину в бесконечном грохоте объяснялось страхом низких перед нами. Всё-таки безопаснее, когда высший человек молча и неподвижно сидел, а не бегал и кричал.

Но Икан дошёл до такой степени отчаяния, что, начал ловить бьющую его жердь не только руками, но и зубами, как бешеный пёс. Это подало мне идею. Притворившись безразличным, я выждал момент, когда надзиратель подошёл к клетке вплотную, чтобы, как обещал, ткнуть палкой в глаз торговца.

Я метнулся к решётке, схватил жердь и рванул её из рук надзирателя. Вырвать не удалось — я слишком ослаб в заключении. Но во мне оказалось достаточно силы, чтобы притянуть уцепившегося за жердь надзирателя и приложить его лицом к решётке.

Удерживая жердь левой рукой, нанёс несколько ударов правой рукой в прижатое к решётке лицо надзирателя. Опять же, будь во мне прежние силы, я без «Тяжёлого Удара» разбил бы его в лепёшку. Но надзиратель устоял. Отпустил жердь и попятился, мотая головой.

— Держи его, держи! — закричал я торговцу. Но Икан Каивата испуганно забился в угол и закрыл лицо рукавом халата.

Понимая, что враг ушёл, я всё-таки задел его концом жерди. Удар пришёлся в горло. Надзиратель схватился за шею, захрипел и упал навзничь, руки остались на горле.

Тут прибежали остальные надзиратели. Все выхватили из стопки по жерди и ринулись на меня. Фехтовать через решётку сразу с пятью врагами я не мог. Метнув жердь в одного надзирателя, я отбежал к дальней стенке клетки, у которой жалобно поскуливал торговец.

— Эх, вы, — сказал я, — надо было держать того грязесоса, я бы его прикончил.

Изрыгая непонятные ругательства, надзиратели просунули жерди сквозь прутья решётки и начали молотить нас концами. В тесном пространстве бежать некуда. Свернувшись калачиком, я лёг на пол и прикрыл голову руками. Но и в такой позиции долго не продержишься. Болезненные удары сыпались на меня и торговца с пулемётной частотой.

Икан Каивата потерял сознание и распластался на полу камеры. Если раньше он болезненно вскрикивал от каждого тычка, то теперь его тело безответно дёргалось под ударами.

К пяти надзирателям присоединились ещё несколько. Число ударов по мне стало таким плотным, что настала моя очередь терять сознание. Я не прикрывал ни лицо, ни пах, ни вообще что-либо. Как торговец, валялся на полу, чувствуя, как моё тело перемещается по полу туда-сюда.

— Хватит, дурачьё, — услышал я голос Диабы. — Если сдохнут, то я вас поубиваю!

Удары прекратились. Кажется, ко мне применили «Мягкие Руки»…

…

Когда я очнулся, Икан Каивата сидел в углу клетки, огородив себя валом из собранной со всей клетки травы, включая обоссанные пучки, окружавшие туалетное ведро. Торговец сделал из травы буфер в безумном расчёте, что он оградит его от избиения жердью. Наивный глупец. Впрочем, чего ждать от перепуганного мирного дивианца?

Я кое-как подтянулся и сел спиной к решётке. Тело ломило от боли. Хотя и чувствовалось действие слабых целительских озарений, наложенных неопытной рукой.

— Ты так больше не делай, — прошамкал разбитыми губами Икан. — Убьют они нас и никто не вылечит от этого.

Я не стал говорить торговцу, что убьют только его. Я нужен Диабе живым. Вероятно, Икан сам об этом догадывался, отчего боялся ещё сильнее.

Все мои незаживающие раны разболелись. И нет возможности унять их. Кроме как закрыть глаза и снова погрузиться в приятные воспоминания, раскрашенные мощью Внутреннего Голоса и Взора.

✦ ✦ ✦

Но войти в состояние блаженного и исцеляющего душу флешбэка не успел — в темницу ввели третьего сокамерника — мужчину в чёрном халате и розовом белье. Во время драки жердями его не было.

Обычно, вернувшись в камеру, он ложился на пол и отворачивался к стене, не отвечая на вопросы торговца. Я уже давно перестал спрашивать его. На этот раз сокамерник сел спиной к стене и бесцеремонно ткнул меня ногой, обутой в крепкую и чистую сандалию:

— Ты пытался сбежать?

Я открыл глаза. Тоже сел, прислонившись спиной к стене, и отчётливо произнёс:

— Если ещё раз прикоснёшься ко мне без спроса — сверну тебе шею.

На секунду в глазах незнакомца вспыхнуло что-то вроде ярости, но он быстро сменил её на смех:

— Ой, я и забыл, что на Дивии так не принято.

— В Дивии, — поправил я.

— Чего? — изумился сокамерник.

— Ничего. Что сказать-то хотел?

— Не пытайся сбежать, юноша.

— Тебя забыл спросить, грязесос.

Подавив теперь уже отчётливую вспышку ярости, он ткнул меня сандалией и продолжил:

— Болван. С башни не сбежишь, пока она летит. А своей строптивостью, ты только вынудишь стражей привязать тебя к стене.

Я был слаб, немощен, с линиями толщиной в паутинку, но озвученные угрозы нужно осуществлять. Небесный воин не бросает слова на ветер, но кладёт их на «Порыв Ветра», направленный во врага. Я поднялся с пола и кинулся на сокамерника, рассчитывая ударить в лицо.

Расслабленный вид соперника ввёл в заблуждение, он был готов. Одним быстрым движением стопы, словно могучий мастер кунг-фу, он ударил меня твёрдым кончиком сандалии в голень. Я рухнул перед ним, отметив, что сила его удара не ослаблена. Это был полноценный удар. Незнакомца не смиряли озарениями! Хотя он уверял меня, что подавлен, как и все. Впрочем, раз он подсадная утка и предатель, то это ожидаемо.

— Ублюдок, — выдохнул я. — Если бы у меня были полные силы…

— Да, тогда неизвестно кто победил бы. Ты неплохой воин, Самиран, но и я не хуже. Особенно в умении драться ногами.

И снова как учитель кунг-фу из китайского боевика семидесятых годов, он насмешливо вытянул ногу и покрутил стопой.

Я вяло плюнул в его сторону и отполз к своей стене.

Наш разговор вёлся на повышенных тонах не только из-за враждебного настроя, но из-за грохота каменных стен летающей башни. Он то затихал, то многократно увеличивался, заглушая слова.

Дождавшись относительного затишья, сокамерник спросил:

— Вот скажи мне, Самиран, на что ты рассчитывал, пытаясь сбежать? Линии твои ослаблены, Моральное Право подавлено. А оно у тебя, как я догадываюсь, весьма высокое, что делает тебя опасным противником.

Я снова плюнул, но слюней не было.

— Предположим, ты выбрался бы из этой темницы. Что дальше?

— Убил бы всех выучек и колдунов. И прислуживающих им предателей.

— Их слишком много. Это невозможно. Не говоря уже о том, чтобы убить меня.

— Будь у меня вся толщина линий и одна мочи-ка, я показал бы тебе невозможное.

— Ты хотя бы знаешь, сколько людей в башне?

Хороший вопрос. Я попросил Внутренний Голос напомнить, сколько он насчитал низких, замеченных мною. Голос тут же напомнил, что полной уверенности нет, так как моему обзору доступна малая часть башни. Предположительно я увидел пятьдесят шесть выучек и двадцать колдунов. Так же можно предположить, что на самом деле их в разы больше. Внушительное число. Больше, чем в тех башнях, что мы захватывали во время войны.

Сокамерник расхохотался:

— Слушаешь подсказки Голоса? Интересно, а почему он не подавлен, а?

— Вовсе нет, Голос подавлен, — соврал я.

— Ну, Самиран, опытному взгляду известно, когда высший разговаривает со своим Голосом. Особенно по тебе это заметно, будто ты вообще не научен с ним обращаться.

Я промолчал. Этот ублюдок прав. В отличие от настоящих дивианцев, я до сих пор общался с Голосом так, будто он нечто отдельное от меня. Голосовой помощник, который не отключить. Тогда как прирождённые жители с детства привыкли к тому, что Голос это как сердцебиение, рост ногтей или дыхание, то есть неотъемлемая часть личности.

Незнакомец продолжил измываться:

— Когда ты слушаешь Внутренний Голос, Самиран, то похож на гракка, приготовившегося испражниться на кучу сена: такой серьёзный и сосредоточенный.

— Сам ты гракк обосравшийся, — не нашёл я ответа получше.

— И всё же, предположим, ты освободил своих товарищей, убил всех врагов, включая, полагаю, и меня, и захватил башню. Куда бы ты полетел?

— Сам знаешь куда.

— Ты не знаешь, где мы находимся.

— Я разобрался бы.

Незнакомец покачал головой:

— Ты заносчив, как все дивианцы. Всю жизнь прожил в ограниченных стенах Колец. Ваша вселенная — это пределы Дивии. Ты не способен представить, насколько огромен мир под днищем вашей летающей тверди.

Как раз я отлично представлял, насколько громаден и малонаселён нижний мир. Но не стал возражать.

— Башня давно покинула земли, над которыми летает Дивия. В этих землях даже ваши глупые разведчики никогда не бывали.

— И что?

— Сбежав из плена, ты и твои товарищи обречены остаться падшими. Быть может до конца жизни.

— Зато на свободе.

— Свобода — хорошая цель для побега. Тут я тебя поддержу.

— Не нужна мне твоя поддержка.

— Тем не менее, она есть… Скажи-ка, Самиран, а какие ещё озарения…

— Нет, грязесос. Не буду отвечать на твои вопросы, пока не перестанешь увиливать и честно ответишь на мои. Кто ты? Среди небесного воинства тебя не было, ибо я знаю всех в лицо. На торговца ты тоже не похож…

— Будто ты знаешь, как обязательно должен выглядеть торговец, — снова увильнул незнакомец.

— Знаю. — Я показал на Икана.

Вытянув шею, торговец пытался сквозь грохот прислушаться к нашему разговору. Испуганно втянув шею в плечи, отвернулся.

Грохот камней башни начал нарастать, сделав дальнейшую беседу невозможной. Но мой собеседник не отвернулся к стене. То ли боялся, что я нападу на него, то ли собирался сказать что-то ещё.

✦ ✦ ✦

После длинной паузы, когда я решил, что разговор окончен, и собрался уже отвернуться к стене, чтобы впасть в блаженное забытье флешбэка, грохот камней немного утих.

Незнакомец сказал:

— Ладно, Самиран. Я помню бессмысленные правила дивианской вежливости. Продолжая назвать тебя по имени и не назвав своего имени, я нанёс тебе оскорбление.

— Грязесос не способен оскорбить прирождённого жителя, как другой прирождённый житель. Твоё невежество — порождение грязи, в которой ты живёшь.

Сокамерник сочувственно вздохнул:

— Из твоих разговоров с Диабой, я подумал, что ты не такой как другие дивианцы. Но ты такой же заносчивый. Как говорят низкие — носогордый болван.

— Переходи к делу. Что ты хотел сказать?

— Ты не мог видеть меня среди воинов, потому что я не воин.

— И среди торговцев тоже.

— И среди торговцев тоже. Дело в том, что я — падший.

— Тоже мне новость.

— Добровольно падший, — поправился незнакомец. — Теперь понимаешь, почему я не рад, если нас освободят небесные воины?

Я попросил подсказки Внутреннего Голоса.

Есть два вида казни через скидывание в грязь. Когда к сбрасыванию приговаривали человека, не владевшего скрытыми озарениями, его не сковывали подавляющими озарениями. Он вполне мог раздобыть (получить от родственников) кристалл «Крыльев Ветра», «Порыва Ветра» или чего-то ещё, что смягчит падение. Но когда казнили сильно провинившегося носителя мощных боевых или иных озарений, то его связывали не только озарениями, но и верёвками, чтобы он наверняка не выжил. Именно такие иногда умудрялись сбежать и добровольно отправиться на существование в грязь до начала суда. Искатели рода Ситт вносили их в свои «чёрные списки», обязуясь убить добровольно падшего. Так же добровольно падшими назывались люди, которые ни в чём не провинились, но сбежали с Дивии и поселились внизу. Опять же, если это был какой-то никчёмный человек с одним наследованным озарением и небольшим числом граней, на его падение закрывали глаза. Но добровольно падших славных жителей, владевших секретами родов или сословий, приравнивали к преступникам. Любой разведчик или небесный воин получал право убить такого падшего. Ведь на него не распространялась защита Создателей. Его убийство не считалось наказуемым деянием.

— Ты из какого-то славного рода? — спросил я.

— Можно и так сказать, — усмехнулся падший. — Только у нас нет родов.

— Гнёзда? — догадался я. — Ты наёмник?

Он с достоинством кивнул:

— Не просто наёмник, вожак гнезда и крыльев, носивших имя «Властелины Страха». Меня звали… Теневой Ветер…

Название банды и своё имя он произнёс с гордостью, ожидая моего страха или удивления. Настала моя очередь ехидно улыбаться:

— Впервые слышу.

— Врёшь! — вскричал бывший вожак. — «Властелины Страха» были самыми сильными наёмниками на Дивии…

— В Дивии.

— Нас боялись Кохуру, Патунга и Поау! Гуро Каалман, один из старших Совета Правителей, искал моей дружбы и союза. Хотя ты слишком молод, чтобы помнить, кто такой Гуро Каалман. Он, наверное, давно умер.

— Гуро Каалман почти жив и почти здоров.

Теневой Ветер выпучил глаза:

— Неужели он и впрямь бессмертный? Ещё во времена моей молодости он прослыл старым и выжившим из ума. А во время нашей единственной беседы постоянно засыпал и видел сны о каком-то обеде…

— Он и сейчас такой. И до сих пор не пообедал. Но за всю мою жизнь никто ничего не говорил о «Властелинах Страха» или о каком-то там Теневом Ветре. А ведь я — уполномоченный помощник Совета Правителей.

— Не верю…

— Всё же поверь, падший. Кроме того, я служил в небесной страже и слышал названия всех действующих крыльев наёмников и имена их вожаков. В моём отряде служит бывший наёмник из «Тёмных Героев». Никаких «Властелинов Страха» в Дивии давно нет.

— Врёшь же?

— Видишь, как сосредоточено и серьёзно моё лицо? Даже мой Голос не может напомнить о твоём крыле.

Тут вожак просиял:

— Я понял. Мощь гнезда и сила крыльев «Властелинов Страха» так напугала славных дивианцев, что они уничтожили память о нас. Ибо кому приятно вспоминать, как я и мои птенцы держали в страхе всю Дивию? От Первого до последнего Кольца.

Я не стал оспаривать его догадку. Так как убедился, что даже в самых правдивых скрижалях Первого Кольца затёрто много иероглифов и подвижных рисунков. Такое замалчивание вполне в духе дивианской элиты.

— Ну и как ты оказался добровольно падшим?

Теневой Ветер вдруг подобрался и принял безразличное выражение лица:

— Хватит, я и так слишком много сказал.

— Уверяю, всё что ты рассказал, имеет для меня мало ценности. Ну, был ты вожаком какой-то банды ублюдков…

— Гнезда наёмников! «Властелины Страха» состояли из шести крыльев!

— Да хоть из двенадцати тысяч крыльев. Подумаешь. Ты и твои тёмные подвиги давно забыты.

— Пусть так, — ответил Теневой Ветер. — Я это рассказал, чтобы соблюсти приличия прирождённых жителей. Теперь мы знаем друг друга и я настоятельно прошу тебя — прекрати попытки сбежать.

— И не подумаю.

— Пойми, этим ты навредишь не только себе и своим оставшимся товарищам, но и мне.

— О тебе я забочусь меньше всего.

Теневой Ветер хотел ещё что-то пояснить, но махнул рукой:

— Болван.

— От болвана слышу.

На этом мы завершили обмен мнениями. Теневой Ветер лёг и отвернулся к стене. На первый взгляд поза беззащитная, но я видел, как напряжены его стопы, готовые в любой момент отразить нападение.

Я тоже лёг к стене, но не лицом, как обычно. Напасть на Теневого Ветра у меня не хватит сил. Необходимости отражать его атаку тоже нет. Судя по всему, падший боялся злить наших надзирателей. Но всё же лучше держать его в поле зрения.

Теневой Ветер упомянул, что Гуро Каалман искал союза с ним. Факт незначительный для моего спасения, но важный для оболганной и много раз переписанной истории летающей тверди.

В это поколение наёмники не имели той власти, что во времена Теневого Ветра. Голос напомнил, что в одной из скрижалей сословия Защищающих Путь я читал короткое упоминание, как объединённые силы небесных воинов и стражи провели несколько длительных и кровопролитных сражений с наёмниками ветроломов. Этот этап истории даже носил название «Чистые окраины». Вероятно, тогда и разгромили гнездо «Властелинов Страха» и других непокорных военизированных формирований.

Нынешние наёмники хотя и нарушали законы Прямого Пути, но не так нагло. Резня, устроенная их крыльями во дворце мясника Карехи, всколыхнула общественность Дивии. Все давно забыли (вычеркнули из скрижалей), что наёмники способны на такое. Я же уверен — провернуть столь массовую акцию им помог Рабб Хатт. Он же и «крышевал» вожаков наёмников от преследований небесной стражи.

Я успокоился. Принял сидячее положение и помедитировал по способу священников, которому научила меня Сана Нугвари. Вызывав Внутренний Взор и Голос, начал восстанавливать дни недавнего прошлого, выбитые из памяти.