Псионикум

Интерлюдия

Я — Избранный.

Нет. Я на пути становления Им.

Да… Скоро… Скоро я стану им. Они обещали. Обещали.

Арх… Я выдержу. Должен выдержать.

Как же трудно пройти их испытание! Но оно стоит того.

Как и цена.

Из личного дневника Нормана Либерти

Трудно с точностью определить тот переломный момент, когда твоя размеренная жизнь делает крутой разворот в самую худшую сторону. С высоты уже пройденных лет можно, конечно, понять, но не в сам момент пережитого. И не каждый справляется с последствиями при этом. Норман Либерти может это подтвердить.

Его перевели из элитной школы, отняв светлое будущее, роскошное жилье сменилось обычным, как у большинства, от хороших отношений с ровесниками и родителями не осталось и следа. Всего за один год. А кажется это было в другой жизни, когда полный жизнью любящий отец, успешный руководитель салона роскошных спорткаров, делал уверенные шаги в этом мире. Когда рядом верная скромная жена и любящая мать со смышленым и подающим надежды единственным сыном. Казалось, для него и его семьи открыты все двери, и они уверенно смотрели в будущее. По сути идеальная жизнь четы Либерти рухнула в одночасье. Фредерик Йохан Либерти попал в ДТП со смертельным исходом.

Возвращаясь мысленно в то время, Норман все чаще впадал в ярость. Он обвинял всех и вся, в первую очередь родителей. Не сразу, но постепенно. Резкая утрата благ, привычного комфорта и смена обстановки не пошли на пользу его психике и не самому крепкому здоровью. А Тереза, мать Нормана, совсем расклеилась и поддалась религии. Она постоянно жаловалась и ныла, думая, что сын её этого не видит. Но юноша всё замечал. Замечал и копил внутри себя. Ведь её Бог почему-то не помогал им. А значит, он ложный.

Первым бременем стала существенная финансовая нехватка. С ощутимым недостатком в деньгах, юноша всё чаще стал искать подработку в темной стороне жизни. Сначала ему было боязно переступать закон, но с каждым успешным делом, его уверенность росла, и однажды ему улыбнулась невероятная удача. Странное знакомство в интернете изменило его жизнь. И к сожалению, не только его.

Сейчас его жизнь вновь приобретала переменчивый характер. Что-то пошло не так. Худощавого телосложения юноша лет шестнадцать-семнадцать лежал на своей кровати. Рядом на тумбочке лежали его круглые очки и ингалятор. Он постоянно ерзал и всячески стонал. Сегодняшним утром особенно стало тяжело. И нет, не от приступа астмы. Всё его тело ломило от боли. Конечности сводило судорогой, пальцы рук и ног застыли в напряжении, становилось трудно дышать, будто в легких вода, а в ушах стояли крики: голоса мужчины и парня.

Норман резко перевернулся в другую сторону. Во сне перед его глазами мелькали ужасные кадры горящего человека с почерневшим от сажи черепом вместо лица. И этот запах горелой плоти, будто навечно остался под носом. Черный череп смотрел прямо на него и преследовал везде, обвиняя его:

— ТЫ! ТЫ УБИЛ МЕНЯ! ТЫ, КОНЧЕННЫЙ СЛАБАК!

Юноша во сне ударил себя по виску несколько раз, пытаясь заглушить их или проснуться. Не получилось.

— ЭТО ТЫ!

— Я ТЕБЕ ОТОМЩУ! ТЫ УМРЕШЬ!

— СДОХНЕШЬ! СУКА!

— СДОХНЕШЬ!

Оттолкнув сгоревшего, парень попытался убежать прочь. Когда он развернулся, его дорогу перегородил другой мертвец. Мужчина зрелого возраста в опрятной одежде, но мокрый, с которого ручьем стекала вода. Опухшее и синюшнее лицо с выпуклыми глазами уставилось на него одновременно с презрением и с нравоучением.

— Норман, — обращался утопленник к нему как к знакомому.

— Мне жаль, что так вышло. Может, тебе нужна моя помощь? — булькая, словно из-под воды говорил утопленник. — Как твоя мама? Держитесь?

— Норман, ты можешь обратиться ко мне за помощью. Ты же знаешь…

Паренек лишь отмахнулся от утопленника. Вроде бы безобидные и даже сочувствующие слова подействовали на него сильнее, чем ненавистные проклятия изо рта обгоревшего черепа, вызывая лютое раздражение.

— Помощь? Мне? МНЕ?! МНЕ НЕ НУЖНА ПОМОЩЬ! — с немым криком проснулся Норман.

Странный шум из комнаты сына мало волновало миссис Либерти. Тереза, как обычно, проводила утро за молитвой. С библией в руках она сидела за кухонным столом и бормотала про себя, что всё будет отлично. После смерти супруга год назад её психическое состояние резко ухудшилось. Сбережений мужа давно не осталось, и по уши в кредитах, она едва ли могла платить за обучение сына даже в муниципальной старшей школе, не то что сеансы к специалистам.

Впрочем, постореннему взгляду так сразу и не покажется, что их дела настолько плачевны. Да это не тот двухэтажный коттедж с бассейном в элитном районе столицы, просто небольшой домик в спальном районе, в укромном месте подальше от суеты мегаполиса. Здесь вполне себе добродушные соседи. Люди вполне себе нормально живут. Но старые привычки все равно оставались и Норман хотел большего.

Паренек еле как встал с кровати. Чуть не споткнувшись, добрался до гардеробного шкафа и стал судорожно в нем рыться. Вытащил оттуда рюкзак, затем спрятанный маленький подсумок на дне. Холодный пот стекал с его лба, глаза хаотично бежали кругами, а руки не переставали дрожать.

Да где же оно?! Черт!

В первой сумке он ничего не нашел.

НЕТ!

НЕТ!

БЛЯДЬ! БЛЯДЬ! БЛЯДЬ! Тревога комом осела в груди.

Наконец он нашел то, что искал. Вытащив зиплок с пустым содержимым, парень застыл в испуге. Без дозы он не переживет этот день. Эти голоса и головные боли стали невыносимыми. Кое-как одевшись в спортивную форму, он метнулся к телефону. С трудом напечатав нужное сообщение, отправил незнакомому адресату и стал ждать, будто его собеседник должен был ответить немедленно.

Секунды казались ему вечностью. Нервно топая ногами, он постоянно смотрел то на часы, то в серое окно с первыми намеками на утро.

Мне нужно ещё

Мне нужно ещё…

Пожалуйста…

Я сделаю всё

Вновь пробежал взглядом по своим сообщениям Норман. В ответ пока была только тишина. Прошло десять минут, а ответа он так и не получил. Нацепив очки, он попытался взбодриться и привести себя в порядок. Но его одолел сильнейший приступ кашля. Благо ингалятор все ещё помогал.

— Норман? Ты встал? — вдруг услышал он голос матери снизу.

— Да, мам!

— Иди завтракать.

— Сейчас!

Не дождавшись желаемого ответа по телефону, Норман спустился вниз. Первым делом дошел до уборной и вытащил с аптечки болеутоляющие. Парочка белоснежных таблеток отправились в желудок в тот же миг. А холодная вода в лицо помогла немного унять боль и вернуть ясность в мыслях. Тяжесть в голове стала не такой давящей.

Его уставший взгляд покрасневших глаз завис на собственном отражении. Когда-то гладкое лицо стало одутловатым, вокруг глаз появились темные мешки. Вьющиеся кудри стали походить на сухую солому. Он смотрел на себя и на то, как медленно трескается зеркало, будто это в порядке вещей. В разбитых участках он увидел тех же мертвецов, что в кошмаре. Но в этот раз их было больше, к ним присоединились ещё несколько до боли знакомых силуэтов, и все смотрели на него алыми глазами и тянулись. Он мог бы поклясться всем, что точно увидел, как из зеркала появляются настоящие руки.

Норман резко отошел назад. Его тут же скрутило от невыносимой острой боли. Ему потребовалось немало усилий, чтобы не закричать и упасть. Он изо всех сил держался за края раковины. Сердце билось отчаянно, будто вот-вот выскочит из грудной клетки. Из носа и рта сочились сопли. Отдышавшись, Джефф вновь прильнул к струе воды. Холод в этот раз не помог. А вскоре вода в раковине окрасилась в красный цвет.

Норман ощутил, как льется кровь из носа. Она была темнее, чем обычно. И будто бы стала вязкой, как у тех жертв его тренировок. Быстро меняющимися картинами как в калейдоскопе он вспомнил, как впервые почувствовал себя избранным. Это было великолепное ощущение — ощущение всесилия.

Скоро… Совсем скоро он вновь обретет эту силу.

Бумажными салфетками быстро заткнул нос и запрокинув голову к потолку простоял перед раковиной ещё какое-то время, пока его мать еще раз не позвала его.

Тереза не обратила никакого внимания на болезненный внешний вид своего сына. Да и сама она выглядела словно призрак. Худое бледное лицо с выпирающими острыми скулами напомнили Норману о черепе из кошмара. И он тут же отвернулся от матери, не желая смотреть на неё. К честности стоит отметить, Тереза совсем себя запустила, укрывшись горем и отдалившись от жизни. Но пока не окончательно. В какой-то момент в пустых глазах матери мелькнула искра жизни.

— Что с тобой, милый? Заболел? — спросила она.

Обеспокоенность в голосе матери лишь сильнее вывело из себя сына. Когда Тереза хотела ещё раз спросить, парень мысленно приказал ей заткнуться. Псионический импульс в его голове отозвался протяжным стоном, когда он коснулся разума Терезы через псионическую нить связи. У себя в мыслях он вновь увидел всю боль матери, которая заключила ту в клетку: больница, слова доктора о кончине мужа и разговор с полицейскими:

— Мне жаль, миссис Либерти.

— Как же так доктор…

— Но есть одна хорошая новость, пострадавшая выжила. Вашего мужа не обвинят в неумышленном убийстве… Только компенсация… Вам нужно пойти на сделку иначе обвинения не снимут…

Отрывок из жизни постепенно растаял во тьме. А женщина вновь стала походить на пустую оболочку, нежели на живого человека.

— Заткнись, раз нечего сказать, — надменно бросил он матери.

Из-за вынужденного использования псионики Нормана вновь начали одолевать боли в голове. В ушах барабаном бил набат. Но за столом полная тишина. Только тиканье часов и шум с улицы разбавляли эту могильную тишину. Юноша попытался отвлечься и сконцентрироваться на еде. Однако жареные тосты никак не хотели лезть в рот. Его мутило, в глазах темнело и кружилось. Он думал, что его вырвет прямо за столом.

Когда раздался звук телефона, и когда он увидел от кого пришло сообщение, он аж засиял.

Я предупреждал. Что ж, у меня осталась ещё одна доза. Встретимся в том же месте

Когда?

В три часа дня

Три часа?! Паника на миг охватила Джеффа.

Да. Хорошо

Тебе нужно быть готовым

Я сделаю всё

Надеюсь, всё записал?

Да. В дневнике.

Хорошо. Там и поговорим о твоих успехах. Дневник с собой захвати.

Понял

Сделаю

До трех часов дня оставалось много времени, что было невыносимо долго для его состояния. Не зная, как еще унять боль, Джефф взял у матери ключи машины и выбежал из дома. А Тереза так и осталась сидеть на своем месте. Пустые глаза, словно у живого мертвеца, уставились на недоеденный тост и полный стакан сока.

— Милый, хорошего дня, — бросила она ему вслед тихим голосом на автомате.

В машине Норман позволил себе выпустить всю накопленную злобу. Он кричал и бил в истерике по рулю и вырывал свои волосы, тянул за уши до красноты. Спустя несколько минут его немного отпустило. Прохладный ветер с открытого окна машины, и гомон города отвлекали от навязчивых мыслей и от преследующих шепотов.

По радио начались утренние новости. Услышав что-то о псионикуме, он прибавил громкость. Его, как никого другого, волновало текущее дело агентов «о самоубийцах». Пусть он никогда не сознается в этом, но в глубине души он боялся услышать там о себе и то, что агенты придут по его душу. Пару раз юноша нервно оглянулся, когда увидел вдали патрульную машину. Ведь он прекрасно знал, что сделал.

Но такова цена. Да и они сами виноваты! Быстро нашел он себе оправдание и со злостью выключил радио, когда началась бодрая реклама. Ничего нового там не было.

Заправившись, он катался по городу, просто убивая время. Проезжая через знакомый район, остановился возле скейт-парка. Перед глазами пронеслись обрывки содеянного. Горящий парень истошно вопил в его ушах. Поистине ужасные кадры вызвали у него не страх или раскаяние, а радость и удовлетворение. Он наслаждался моментом, прокручивая его у себя в малейших деталях.

Тогда у него наконец получилось. Получилось взять под контроль, хоть и на минуту, над разумом ничтожного человека. Он стал богом. Да, всего на некоторое время, но богом. А скоро… Скоро его примут окончательно. Да… Они же обещали. Он — избран. Даже боль немного стих перед эйфорией от воспоминаний. Но пока заветной ампулы нет, Норман решил расслабиться травкой.

— Я тебя раньше здесь не видел, — говорил продавец травки, высокий такой темнокожий в красной бандане.

— Я не местный, — ответил Норман. — Просто нужна травка. Немного расслабиться, вы знаете.

— Да. Выглядишь херово. Ладно, есть бабло? — посмотрел здоровяк по сторонам.

Норман прошуршал по карманам и вытащил парочку грязных банкнот. Последние деньги он отдал за маленький сверток. И когда здоровяк исчез, он тут же дал по газам. Дальнейшие пару часов жизни отпечатались в его памяти лишь кусками. А травка помогла ему немного расслабиться и заснуть. Он и так плохо спал последние дни.

И когда телефон к назначенному времени вновь раздался от звуков уведомлений, он улыбнулся. Но это были не те сообщения, которые он ждал. Школьные друзья переписывались между собой, готовые к новому учебному году. А ведь она была не за горами.

СУКА! ЗАТКНИТЕСЬ! — больно ударил он по рулю.

Дрожащими руками судорожно стал набирать тому же незнакомцу. Но больше от него не поступало ни одного сообщения. Ни через час, ни два, ни три… К вечеру Норман окончательно начал психовать. Даже заехал в опасный район, чтобы найти средство посильнее, чем травка. Видя его состояние, многие отмахивались от него. И только парочка новеньких торгашей нашлась в районе заброшки под мостом.

— Да ладно… Мне нужен всего один пакетик. Вот, можете даже это взять, — предлагал он цепочку матери.

— Иди своей дорогой.

— МНЕ ЭТО НУЖНО! — в какой-то момент, сам того не осознавая, Норман попытался вырвать сумку у барыги.

— Что за дела, бро! Остынь, не то пожалеешь!

— ДАЙ! ТЫ, СУКА, УРОД! ДАЙ ЭТО МНЕ!

— Че ты сказал? — не понравились слова Джеффа барыге.

— Я… — быстро осекся на словах Норман.

Это ему не помогло.

— Я ПОЙДУ… — хотел он было уйти, но от удара в ребро он тут же рухнул на асфальт.

— Возомнил себя крутым, а?

— Ты вообще попутал, снежок?

— Будешь знать!

Затем последовали другие удары, ещё и по голове, и по бокам. Его беззащитного троица барыг избивала не долго. Облив его пивом в конце, они оставили его лежать рядом с мусорными контейнерами. Естественно, захватив всё его добро. С разбитой губой и с множеством гематом и переломанным ребром он пролежал там около получаса. Сегодняшний день стал сущим кошмаром и в будущем можно будет сказать, ещё одним переломным моментом в его жизни. И вскоре он упал в спасительную тьму.

Очнувшись в темноте от холода, он сначала не понял, где он. В реальность вернула боль. Кое-как поднявшись на ноги, дошел до машины на парковке рядом. В телефоне все так же никаких сообщений. Более того, в мессенджере исчез тот адресат и все сообщения до этого, будто их и не было никогда.

Что за… — не понял он и протер глаза посильнее.

Это не на шутку испугало парня. Без той ампулы, которая дает силу, он не выдержит. Норман даже будто выпал из реальности.

Нет… Нет… Нет… Это всё походило на чью-то злую шутку. И все те кровавые деяния, которые он совершал ради неё, теперь казались вымыслом, бредом воспаленного разума. В машине он проверил свой телефон сотни раз. Набирал тот номер. Но так и не увидел намека на переписку. И никакого ответа при вызове. Только голос автомата о недоступности абонента в сети.

Тогда он резко осознал. Он теперь один. Его оставили. Как и его отец тогда, как и мать. Весь потерянный, растерянный и избитый с кипящей ненавистью внутри поехал домой. Домой вернулся поздним вечером. Мать, как обычно, сидела перед телевизором в гостиной и смотрела вечерние новости. Джефф застыл перед ней и смотрел на неё мирно спящую. И с каждой секундой его гнев нарастал. Всеми мыслями он хотел навредить ей, заставить пожалеть, что она такая слабая.

— Норман, это ты, дорогой… — Тереза почувствовала его присутствие и хотела было спросить ещё что-то, но была грубо остановлена.

— ЗАТКНИСЬ! ЭТО ТЫ ВИНОВАТА!

— Сы… Нок… — начал душить её остатками псионики, которые теперь диктовали ему свои условия.

У парня начиналась дичайшая ломка и побочные эффекты от слияния разума с другими. Его разум пытался восполнить потерянную псионическую энергию любыми способами, буквально выпивая все его жизненные и ментальные силы.

— Кха…

— Нор… Ман… — пыталась достучаться до него Тереза.

Ситуацию усугубили новости, которую она смотрела. Это был словно рок. Там, во время вечерних новостей, вновь говорили о деле «самоубийц», но с дополнительной эксклюзивной информацией. Норман узнал знакомый канал и про что, там говорилось. Он отпустил свою мать, но его рука осталась висеть в воздухе. Всё его внимание было приковано к экрану.

— Значит, вы считаете, что это дело рук одного человека?

— Именно так. И мне хочется обратиться к нему, — с экрана телевизора прямо на него смотрела некто в светящихся очках и в кепке. — Ты ведь меня слушаешь, верно? И каково тебе жить с этими голосами в голове? Невыносимо, правда? Чувствуешь, как смерть поступает всё ближе и ближе? А жажда жить становится все сильнее. Но ты не можешь. Сдавайся. Ты уже проиграл. Так будет лучше для тебя.

— А что говорит Псионикум, ведь никаких официальных…

Ярость в мгновение ока охватила Нормана. Он до боли сжал кулаки. И в порыве гнева выпустил мощную телекинетическую волну. Диванчик вместе с его матерью припечатало к опорной балке между кухней и гостиной, а телевизор вместе с оконной рамой оказался во дворе. Женщина там же потеряла сознание. На её макушке зияла открытая кровавая рана, из которой хлестала алая струя. Но её судьба более не волновала сына.

Он тяжело дышал и смотрел на пробоину в стене. Перед его лицом стояла эта странная девушка-агент из псионикума в светящихся очках, о которой он уже читал в новостях. И её размеренный спокойный голос, призывающий его сдаться, осел в его памяти словно заевшая пленка. Она будто насмехалась над ним. И он захотел уничтожить её, преподать урок. В тот же вечер он найдет себе новую жертву. Так он докажет свою силу и неправоту этой выскочки.

Словно в бреду он доковылял до крыльца дома и осмотрелся. Его соседи точно услышали шум битых окон и некоторые, особо любопытные, вышли наружу.

— Что случилось? — обратился к нему знакомый сосед, который выгуливал собаку недалеко от них.

Немецкая овчарка тут же почуяла опасность и начала угрожающе рычать на парня.

— Мартина? Фу, Мартина! Мартина! Стоять! Кому сказал! — попытался угомонить своего питомца мистер Эндрюс. — Да что с тобой?!

— С ней всё нормально, мистер Эндрюс, — зло ухмыльнулся Джефф.

— Что?

— Просто, как и любое неразумное животное, он чувствует слабость перед превосходящим его… Перед чем-то божественным.

— Ты о чем приятель… — заметив странное состояние парня, сосед попятился назад. Но не его собака. Она перешла на громкий лай и рык.

— Я просто хочу тишины! — резко сорвался на крик Норман.

Легким движением кисти при помощи телекинеза он свернул шею псу, затем и мистеру Эндрюсу. Псионика давалась ему уже с трудом, потому мистер Эндрюс не погиб на месте. Неопытному псионику не хватило сил, чтобы доделать дело до конца. Со сломанной шеей тот остался лежать перед своей мертвой собакой и что-то невразумительно мычал, наблюдая, как убийца садиться в машину и уходит в неизвестном направлении.

Бомба замедленного действия, которым стал Норман, теперь грозилась взорваться в любой миг.

После выхода эксклюзивного репортажа, который поднял на уши всех причастных, разъяренный Каллиган сразу вызвал виновных. В кабинете находились все. Джефф даже сначала не понял, что произошло, когда ему позвонил Филипп.

— Вы вообще понимаете, что наделали?

— В чем дело, агент Каллиган? — спокойно спросила Анна.

Что-что, а Каллиган до сих пор не понимал, как эта казалась бы на первый взгляд спокойная девушка, так легко может вывести из себя. Это было трудно объяснить логически.

— Не делайте удивленный вид, мисс Рейн. Вышел репортаж с вашим участием.

— Уже? — удивилась Анна. — Гм. Как быстро.

— Прежде чем мы попрощаемся с вами навсегда, я все же хочу узнать, зачем? Не нравится, когда вы не правы, мисс Рейн?

— Да нет. Всё просто, агент Каллиган. Вы же сами говорили, это просто самоубийства. А своим ошибочным выводом во всеуслышание я скорее дискредитирую только себя. Зато окончательно выясним правду. Я же посчитала, что ничего такого я не теряю. Разве что репутацию.

— Какую правду? — спросил до этого молчавший Джим Майлз.

— Что не существует никакого псионика-телепата-убийцы. И моя провокация была впустую. Ну, по крайней мере пока нигде не поступит сигнал о странном человеке или не обнаружится тело, убитое аномалией.

— Ваша стажировка окончена, мисс Рейн. Будьте уверены, это будет внесено в ваше личное деле. И в будущем вам здесь вход будет закрыт.

— В моем тоже? — спросила Кэссиди.

— Разумеется.

— Но я же ничего не сделала.

— Вот именно.

— Аа… Хе-хе.

«Два сапога пара…», — мотнул головой Каллиган.

Он с самого начала этой затеи не верил в успех. Слишком уж они юны для этой работы. Пусть и обладают уникальными способностями, они пока ещё не осознают все последствия. И таким не место в этом отделе, да и в такой работе.

— Что ж, идеальное окончание нашей стажировки. Прощайте, — первой покинула кабинет Анна как ни в чем не бывало.

— До свидания, — потом и Кэссиди.

После их ухода в кабинете стояла гробовая тишина. Винсент устало протирал лоб, а Джим Майлз обдумывал слова Анны. Как ни странно, он находил в них вполне здравое зерно. Может это именно они, опытные годами агенты, стали неповоротливыми, скованными законами и правилами. Несмотря на всё, Анна не казалась ему столь легкомысленной и действующей ради забавы.

— На этом всё. Винсент, завтра тебя ждут в твоем отделе.

— Остаемся только мы, Джефф?

— Да, нас подключат к другим делам.

— Понял.

— Винсент, ты знал об этом. Знал, что они хотят сделать?

— Нет. Но они спрашивали у меня контакты этой репортерши.

— И ты ничего не заподозрил?

— Джефф, остынь. Винсент то тут причем. К тому же сделанного не воротишь.

— Общественность так просто это с нас не спустит. Филипп четко дал это понять. И то, что именно это мы не смогли сдержать стажеров в узде.

— Может это и к лучшему. Эти «дела» на самом деле пугающие если призадуматься.

— Ты о чем, Джим?

— Да так. Надеюсь, нас просто назидательно пожурят перед общественностью, но никаких больше странных происшествий не произойдет.

— Надеешься? Джим, неужели ты веришь ей.

— Я просто не исключаю того, что она может быть права. Псионика — не наш профиль, Джефф.