Псионикум

Глава 16. Детективная рутина II

Малыша, он же Микки или Маленький Мик, мы искали довольно долго. Ну, искали не совсем то слово, просто ждали его появления на территории «башен», время от времени расспрашивая людей с красными банданами. Весьма сомнительная затея вскоре принесла плоды, пусть для этого требовалось ещё немного раскошелиться. Зато нашли нужного. Им оказался нифига не маленький человек. Тёмнокожий мужик, высокий и плечистый, он запросто мог бы быть баскетболистом, если бы его глаза не выдавали в нём наличие определённых веществ. Хотя… Ладно не будем о другом.

При встрече он принял нас за новых клиентов и даже попытался приударить за Кэссиди. Но потом, когда правда всплыла, его не смутило даже удостоверение агента. Видать, он привык общаться с представителями власти. А в нашем случае он был очень даже не против пообщаться поближе. Свой рассказ о вчерашнем дне, когда Кевин был ещё жив, он начал вообще с левой истории, когда Маленький Мик, уличный драгдилер и, как он себя называет, начинающий жиголо, наткнулся на труп у западной высотки, что рядом со скейт парком.

Малыш и сам-то был не особо трезв, поэтому решил, что тело принадлежит одному из гуляк или из торчков. Будучи пацаном из района до мозга костей, Малыш окинул лежащего так называемым щупающим шустрым взглядом — беглым, но достаточным, чтобы понять, кто перед тобой: трупак, пьяный, сумасшедший, или просто человеку поплохело и он прилег. Поскольку один и тот же случай запросто может сочетать в себе все три состояния, внутри трущоб доброе самаритянство было крайне редким явлением. Отметив, что на теле неплохие туфли и пальто, Малыш квалифицировал его как «пьяное» и хотел по-честному изъять его добро. И только вблизи понял, что у трупа, собственно, нет…

Пришлось слегка прибегнуть к псионике, чтобы остановить весь его поток слов.

— Ладно, что ещё можешь рассказать?

— Да ничего, вроде… У нас все в поряде, всё ровно, всё ништяк.

— Разве что горящие люди тут в порядке вещей.

— Ну, жмурики здесь не редкость, сами понимаете. Но чаще их находят с парой лишних дырок. А поджигать человека заживо, ну это совсем стрёмно.

— Ясно. А что насчет Кевина? Он вёл себя как-то странно при встрече или упоминал о чём-то?

— Да нет. После «дядюшки Билла» он, как обычно, приходил в парк за очередной дозой травки.

— Ты был там? Видел, как он себя облил и поджёг?

— Нет. Мы встречались до того, днём, кажись. Он приходил в свой обеденный перерыв.

— Гм… А у него не было конфликта с местными бандами?

— Бандами? Хе-хе. Здесь только одна банда, снежинка, — он с гордостью показал на свою бандану. — И нет, мы своих клиентов не сжигаем. Даже если у них долги.

— А ему никто не угрожал? Он не говорил?

— Слышьте, да мы не кореша были… Да и болтали не часто. А хотя, нет. Была одна странность. Приходил один снежок, странный такой тип. И он точно не отсюда. Я его раньше не видел, да и одежда у него дорогая и опрятная и несло от него одеколоном, как у бабы. Видать пижончик с «холмов». Мажорчики иногда заходят к нам за адреналином и за кое-чем ещё, если вы понимаете о чем я.

— В чём была его странность?

— Этот снежок стал докапываться до Кевина, обзывая его нищим и прочим.

— Гм… И что было дальше?

— Ничего. Обменялись любезностями и разошлись. Лучше бы морды набили друг другу, честное слово. Но Кев бы его ушатал. Щупленький тот был, да ещё в брекетах и в очках, весь такой ботаник, маменькин сынок.

Большего от Малыша мы не узнали. Что ж, продолжаем искать.

— Ладно, спасибо.

— А может, задержитесь, а? Я помог вам, нужно же отплатить. Заодно расслабитесь, — он подал знак двум своим корешам.

Ну, этого стоило ожидать. Нас не воспринимают всерьёз. И что-то мне подсказывает, никогда не воспримут.

— О, как. А ты по-видимому отказ не примешь, да?

— Ну, а то. Уверяю, не пожалеете. Если будете паиньками. А может вам понравится, а? Хе-хе.

Мы с Кэс обменялись взглядами.

— До трёх? — спросила она.

— Ладно, — согласилась с Кэс.

Перед недоумевающим взглядом Мика и его корешей, мы подняли кулаки и сыграли в камень-ножницы-бумага.

— Раз, два, три. Чёрт, — проиграла я в первый раз.

— Да! — и во второй.

Тц…

Довольная победой Кэс мило улыбалась и потом дополнила:

— Только не перебарщивай.

— Да знаю я. Слушай, Мик, — обернулась я обратно к нашим местным барыгам, — вижу, ты весьма горячий парень. А я вся польщена и все дела. Но предупрежу лишь раз, уходи по-хорошему.

Малыш приосанился. Взгляд стал дерзким, лицо тронула легкая усмешка.

— Но тебе видимо страх неведом. Ясно. Тогда, возьми меня за руку.

— Чё… — застыл он.

— Ну, смелее.

— Чё за нах?!

— Ничего такого, давай, и отведи, куда ты там хотел, — показала ему пустую ладонь.

Мик колебался. Когда что-то идёт по непривычному для тебя сценарию, невольно начинаешь волноваться, что-то подозревать. Однако, покажи он сейчас слабину перед нами или своими корешами, его бы не поняли. И мужчина сжал мою ладонь. Хватило пары секунд, чтобы самодовольная расслабленная ухмылка превратилась в гримасу боли и ужаса. Всё его лицо покрылось испаринами пота. Глаза расширились, грозились лопнуть и забегали. Я передавала то, что ощущал Кевин в момент своей смерти. Мик резко выдернул руку, будто обжёгся и крича во всё горло убежал прочь.

— А вы чё зырите? — бросила его дружкам. — Сдристнули отсюда!

Растерявшись на миг, они побежали вслед за Малышом, который орал как резаный.

— Могла бы чуток деликатнее.

— Заткнись. И поехали, давай.

— А-ха-ха. Не злись, победишь в следующий раз и вообще, ты ему приглянулась же!

— Мм… Упустила такого красавца, да?

— Ага. Так, теперь куда?

— Ознакомимся с двумя другими самоубийцами. И почему их объединили в это дело.

— Ох… Чую намечается тот ещё головняк. Прям об этом и мечтали. Интересно, а тебе нужно готовиться к дисциплинарному слушанию или можно уже забить?

— Определенно стоит. Наверное.

— Винсенту надо бы позвонить…

Я привыкла считать себя реалистом, но с философской точки зрения я тот, кого называют пессимистом. И в том, что нас внезапно подключили к настоящему делу, думаю, никоим образом не наша заслуга. Просто Каллигану постучали по голове сверху — а то, чего это он просто так использует псиоников по всякой ерунде, попусту тратя казенные деньги, которые ушли на их обучение.

После Малыша мы вернулись обратно в отдел и вновь копались в информации от аналитиков и вновь опрашивали близкий круг Кевина по телефону. Но так ничего нового и не выяснилось. Проверена школа, одноклассники — пусто. Вся добытая информация упорно указывала на суицид, а точнее ни на что и ни на кого. Так сказать, нет состава злого умысла со стороны третьих лиц. И скорее всего, дело будет закрыто за неимением этих самых подозреваемых лиц.

— И, правда, парню всего шестнадцать, какие у него, блин, враги… Тем более враг псионик. А что же тогда там было, я понять не могу…

— Может, ты увидела совсем не то, что относится к делу. Всякое могло быть захоронено под тем парком. Нашему городу миллион лет, как-никак. И пережил он многое на своём веку.

— Миллион? Это с мезозоя, что ли?

— Ну, ладно, чуть меньше. Может там кладбище индийских племен.

— Ага, или домашних животных. Если дело оставят как суицид, миссис Стюарт добьёт эта новость. И ей резко станет плохо.

— А что ещё мы можем? — просто сказала Кэс.

Да, нихрена мы не можем или же…

— Завтра ещё раз попытаюсь поговорить с Каллиганом.

— Я уже знаю, чем это закончится. Ничем. Ты просто сильнее настроишь его против себя.

— Да не, не думаю, что Каллиган такой мелочный.

— Мгм… Ну, сама решай. И вообще, думай о слушаниях.

Сняв очки и помассировав уставшие глаза, я откинулась на спинку кресла и потянулась, поглядывая в окно.

На улице, в жаркую летнюю пору, в ночное время, жизнь мегаполиса не утихала, но в Псионикуме было уже не так многолюдно. Все нормальные люди давно ушли домой, остались лишь дежурные и прочие трудоголики. Кстати, нам и самим давно пора. Наметив дела на завтра, к девяти разошлись по домам. С завтрашнего дня начнутся рутинные дела обычного полевого агента. Не обычного стажера наедине с бумажками и компьютером, но, предполагаю, тоже вполне себе тягомотные. И как обычно, вставать надо всегда рано, чтобы хоть что-то успеть поесть, привести себя в относительный порядок и сразу бежать на службу.

Следующим днём придя в отдел, я успела поймать Каллигана в его кабинете и делилась мыслями насчет пси образа в парке. И то, что не стоит спешить с закрытием дела Кевина, поставив ярлык: «самоубийство».

— Мисс Рейн, у вас есть подозреваемые, мотив, улики? Реальные улики, которые можно предоставить в суде?

— Пока нет, но…

— Вот именно, у вас только видение. Только ваше.

— Агент Каллиган, не лучше ли обработать все версии. Закрыть всегда успеем.

— Анна, — резко перебил меня мужчина. — Я понимаю, это ваше первое дело и хочется, чтобы всё было как в кино и завершено. Но не зацикливайтесь на одном. У вас есть куча других дел. Будут дополнительные улики, пересмотрим дело. А пока их нет, займитесь другими. В нашем деле время — самый ценный ресурс.

— Но, если вы нам не верите, то какой в этом смысл?

— Анна.

— Поняла-поняла, — ничего не вышло.

— Ну, как? — ждала меня Кэс в общем кабинете.

— А никак. Извечное, нет подозреваемых — нет дела.

— А я что говорила.

— Да, Кэс, ты как всегда была права… Ну, а что тут у нас? Есть интересные дела?

— Да много всего, выбирай не хочу, — протянула она на край стола целую стопку бумаг.

— Тцк… Ладно.

Очередное утро обещало быть скучнее некуда: криминальное чтиво, очередные звонки по всяким инстанциям и бесконечные разговоры, как нам сообщили об ещё одной находке, которой требуется наше внимание. И мы, не успев собрать материалы своего первого дела, сразу приступили к совсем другому. Как и ожидалось, одновременное введение сразу нескольких дел — самое обычное и, к сожалению, частое явление, что не идет на пользу раскрытию.

Оперативно собрав всю необходимую компанию, включая нашего старшего и судмедэксперта, мы незамедлительно выехали на место происшествия на своих машинах. Промышленный район Нью-Эдема, где-то между железнодорожными путями и складами грузоперевозочного кооператива, что недалеко от южного пригорода, всегда стоял особняком отдельно от центра. Сообщалось, что там в контейнере нашли метровый подозрительный черный свёрток, обмотанный толстой полиэтиленовой плёнкой и хорошо замотанный скотчем, также замазанный машинным маслом с кровавыми отпечатками снаружи.

Нашедшими оказались парочка местных бродяг, которые рыскали там чем-нибудь поживиться в отходах кооператива. Они собственно и обитали в рядом расположенном центре социальной помощи и не раз обращались в правоохранительные ведомства взамен на некоторую материальную помощь за подобные сведения. Они не всегда полезные, но патруль проверила их наводку и подтвердила наличие состава преступления. Ещё бы, не каждый день видишь расфасованные части тел человека.

За время поездки утренние свинцовые тучи полностью заполонили небо, обещая в скором времени настоящий ливень.

— Супер…

— Че, жалко свои кроссы?

— Не то слово, Кэс. А где мы вообще?

Вроде бы я неплохо знала свой родной город, но как только покинули центральные районы, сразу ничего знакомого за окном.

— Автострада над железнодорожными путями, а вон там Саузенд-Ойл.

— Это возле кладбища мёртвых машин который?

— Тот самый.

— Юг, значит… Из одного конца города в другой. По-моему, только на поездки мы тратим львиную долю рабочего времени.

— И сжигаем бензин. Так, нам вроде сюда, — выпустив последнюю струю дыма, Кэс закрыла окно и свернула где-то за внутрь территории кооператива. Их арка с баннером недвусмысленно намекала на точное название предприятия.

Оставив пропускной пункт депо в зеркале заднего вида, мы подъехали к месту происшествия последними. Винсент уже разговаривал офицерами, которые и приняли вызов. Они успели оцепить место и ждали остальные службы.

Промышленный район… Никому не захочется здесь жить. Если ты не слепой и не глухой, конечно. Кругом наблюдалась самая что ни есть угнетающая обстановка, так подходящая для идеального преступления — куда ни глянь везде грузовые контейнеры, а за заграждением всё заслоняют целые горы металлолома. Людей, естественно, мало, а о камерах видеонаблюдения и вовсе заикаться не стоит. Даже воздух здесь был насквозь пропитан железом и ржавчиной, который ощущался даже во рту. Это несмотря на то, что здесь постоянно сжигают отходы.

— Что-то я ничего потустороннего не ощущаю, кроме весьма паршивой экологической обстановки.

Ну, да. Мир выглядел обычным, ну в псионическом понимании.

— Гм… Есть такое, — согласилась я с Кэс. И правда дурно пахнет.

До места обнаружения кровавой находки пришлось преодолеть несколько десяток метров коридора сквозь контейнеры, где каждый мой шаг и удар трости раздавался хлюпаньем по мокрой земле или щебню. На месте преступления пока было относительно малолюдно: наша группа, парочка патрульных местного департамента полиции и охранник территории. Чарльз уже успел составить протокол и ждал лишь нас, чтобы распаковать находку. И уже при нас отточенными движениями профессионала аккуратно развернул свёрток и, найдя сухое место, поочередно разложил все находки перед нами, попутно делая заметки и фото.

— Если ливанёт, на дальнейшие поиски можно будет не надеяться, — разговаривали рядом патрульные, попивая кофе, и посматривая на серое небо.

В свёртке оказались части человеческого тела, не целые: одна кисть, правая ступня, часть таза и голова. Судя по отсутствию какой-либо реакции у окружающих, находка являлась самой обыденной. Ну, не удивительно, да? Издержки профессии, как-никак. Я бы согласилась с этим, но знаете, если немного вдуматься, в этой картине происходящего была какая-то дикость, если такое в порядке вещей и никого особо не волнует. Это на экране подобное воспринималось как часть какого-то представления, нереального представления далёкого от тебя, но в реальности-то, когда сам находишься рядом с таким, было немного иначе. В общем, весьма неоднозначное чувство. Нет. Не гадкое, не омерзительное, не шокирующее, просто непривычное. Впрочем, думаю, это дело времени.

— А остальное где? Не нашли? — спросила Кэс.

— Нет. Обнаружен пока только один свёрток, но вполне могут быть и другие, да. Хотя, их могли растаскать бродячие собаки.

Это точно. Их лай время от времени накатывался издали.

— Блеск…

Предчувствую скорые поиски по всей свалке или по району.

— Кинологи уже в пути.

— И кто у нас здесь?

— Женщина, приблизительно 40–45 лет…

— Как вы это поняли по частям? — невольно вырвалось у меня. — Гм… Извините, продолжайте.

Видя голову, я бы не дала ей больше тридцати.

— Смерть наступила не менее 10–12 часов назад. На шее имеется часть странгуляционной борозды, след удавления веревкой. Также в пакете присутствуют синтетические ворсинки. Конкретнее выяснится в лаборатории. Но скорее всего это обычная бельевая веревка.

— Ээм, Винсент? — обратилась я к нашему старшему. — Кажется, это дело отдела особо тяжких преступлений. Почему вызвали нас? В чем тут псионичность?

— Ничего не ощутили, мисс Рейн?

— Ну, я не «вижу» никаких следов псионического воздействия. А отпечаток смерти остался, как у любой свежей насильственной смерти.

— Я согласен с вами. Скорее всего, мы передадим это дело им. Но пока решение не принято, продолжим. Что ещё скажете, мистер Доккинг?

— Разрезы весьма неаккуратные. Похоже, сделаны ручной пилой, не на станке или техникой — это точно. Пила или ножовка не особо острая, но тот, кто это сделал, явно был не слаб на руку.

— А подобные находки уже были?

— Имеете в виду недавно, агент Уильям?

— Да.

— Насколько я знаю, нет.

— А пропавшие?

— По заявлениям за месяц в Саузенд-Ойле пропало где-то сто тридцать человек. Женщин среди них сорок семь. Устанавливается их возрастная категория. Возможно одна из них перед нами.

— Или сразу несколько.

— Что? — спросил мистер Доккинг.

— Может это останки от разных людей.

— А, ну, да. Может быть. Хотя, судя по коже на всех обнаруженных частях, маловероятно.

— Значит, предположить, что это единичный случай бытового насилия — нельзя? И тут что-то другое, просто хотели скрыть следы расправы?

— Скорее всего, мисс Уильям.

Винсент, как мог, старался не смотреть на останки, чтобы сохранить невозмутимое лицо. Получалось у него не очень.

— Так, с внешним освидетельствованием всё. Теперь попытаем удачу, — сделав все заметки, с помощью портативного дактилоскопа судмедэксперт пробил её пальцы по базам. — Как же плохо здесь ловит.

Ответ от сервера пришлось ждать добрые пять минут, не меньше. И за это время я просто смотрела на части тела перед собой уже вблизи. Меня никак не покидало странное ощущение. Посудите сами, буквально вчера это был живой человек, со своей жизнью, мыслями, мечтами. А теперь, от неё осталось только это. Как-то это удручающее. И где всё наше хваленое естество, дух, душа? Эх.

Я пока не спешила с видением. Не очень хочется ощутить на себе всю боль от удушения и расчленения. Но, похоже, придется, да?

— Есть. Сходство 88 % и принадлежит некой Дженнифер Стоун. Она проходила по статьям за проституцию и сбыт наркотиков.

— Гм… И когда, в быту молодости или недавно? — спросила я.

— Не так давно. Последний привод три года назад.

Блин, и кто же её так невзлюбил-то? Клиент? Сутенёр? Кто-то из семьи? Или очередной маньяк?

Весьма нехотя я дотронулась до руки, концентрируясь в остатке псионического следа миссис Стоун.

Погружаясь в видение через крохотное «окно» остаточного следа, я мысленно избавилась от всего постороннего. Нам повезло, что останки были свежими, как бы странно это не звучало. Есть шанс получить данные, хотя Каллиган вновь скажет про бесполезность моих видений.

Ладно. Настроимся. Через некоторое время шум начинающегося дождя и редкие разговоры рядом постепенно утихли, и я оказалась посреди мрачной бездны — абсолютной Пустоты, где нет времени.

Дженнифер Стоун…

Дженнифер Стоун…

Дженнифер Стоун…

Повторяла себе её имя, цепляясь к оставшемуся отпечатку. Как показывает некоторый опыт во времена обучения, в таких ситуациях, скорее всего, я увижу последний самый яркий образ жизни — миг её смерти. Это если ещё постараюсь. И если меня не скрутит от боли при этом. Не зря материальный мир имеет чёткие границы с «той стороной» и пересечение за её пределы карается определённым образом. Если я хоть немного дам слабину, то могу навечно потерять рассудок. И это не шутки.

Пустота отступала постепенно и в тумане прошлого перед глазами появлялись первые кадры. Какой-то дом: обшарпанный деревянный паркет, ковёр; из грязных окон падает тусклый свет; везде чьи-то фотографии, которые не разобрать из-за размытости; стоит знакомый запах железа, масла и чего-то ещё. Вдруг я почувствовала резкую боль в области щеки. Она вспыхнула, будто кто-то дал сильную пощечину. Перед глазами возник образ крупного безликого человека. Черный силуэт душил меня. От него ощутимо веяло не только ненавистью, но и… Не знаю, ревностью, страстью… После шума борьбы в ушах пронесся визг, где отчётливо слышалось одно имя — Лиам! Миссис Стоун умоляла его, но силуэт был глух к мольбам женщины.

Из видения меня вырвал голос судмедэксперта.

— В следующий раз попросите у меня перчатку, агент Рейн.

— Что-то увидела? — села рядом Кэс.

— Кхм-кхм, — прочистила я горло и помассировала шею. Неприятное чувство удушья никак не хотело покидать, а щека все ещё горела. — В её деле нет никого с именем Лиам?

— Нет. Но у неё числится сожитель, некто Виго Эрнандес. Он живет рядом и работает в ремонтном отделе депо. А бывший муж Арнольд Стоун погиб четыре года назад. Авария.

Гм… Она жила с работящим руками мужчиной, живущим в этом же районе и который хорошо знает местность. Как удачно, сказала бы я, но причем тут Лиам? Вряд ли мисс Стоун называла бы мистера Виго Эрнандеса Лиамом. Хотя, может это его кличка, кто знает.

Вот опять, да? Как и с Кевином, снова ничего не понятно. Только ужасная смерть и вопросы, на которые надо найти ответ. И, блин, то дело тоже надо расследовать. А новые зацепки сами по себе не появятся.