Псионикум

Глава 15. Детективная рутина I

Радость от возвращения в строй и удостоверения омрачала перспектива бессонных ночей и бесконечных бесед. Но, чего ещё ожидалось? Наконец-то серьёзная работа намечается.

Со всеми приглашёнными на утро решено было поговорить два раза, сначала вместе потом отдельно. С подростками, конечно, без дополнительной мороки не обходится. Как правило, разговаривать с ними без адвокатов или присутствия взрослых нам не положено по закону. Каллиган нам ещё раз напомнил, что эти дети — не подозреваемые и не преступники. Почему-то он смотрел только на меня, когда говорил о правилах. Видимо в его глазах я выгляжу как нечто неуправляемое. Так, что могу не пожалеть и детей. Впрочем, он прав, детей я вправду буду рассматривать всерьез, а то чего это они.

— Спасибо, что пришли. Мы понимаем, что сейчас трудно принять произошедшее, но чем быстрее мы во всем разберёмся, тем быстрее нам станет легче.

В первой допросительной я, Винсент, Кэс и адвокат сидели напротив тридцати человек — учителя, одноклассники и родители Кевина. К моему удивлению, в основном говорил не Винсент, а Кэссиди и, конечно же, придерживаясь протокола. Её звонкий поставленный голос звучал приятно и быстро располагал к себе, заставляя их прислушаться. Я же в свою очередь просто присматривалась к каждому псионикой со стороны. Ну, всё, как обычно, в общем. Разве что наш старший отчего-то не особо горел инициативой. Впрочем, похоже, он по натуре такой человек.

Среди собравшихся одарённых не оказалось. Их образы ничем таким не выделялись, даже близко. Следовательно, возникал другой вопрос: «тогда, кто же там был, в видении?». Обычный человек не смог бы оставить такой след. А что если он вообще никак не связан с этим парнем-факелом? И это действительно была обычная трагическая случайность?

Как же это сложно, оказывается. Это в отчётах всё было как-то просто: всё расписано по пунктам, шаг за шагом. А на деле даже не знаешь, с чего вообще начать и любое упущение будет фатальным. Одна ошибка повлечет за собой целую цепочку ошибок из-за чего потеряем кучу времени.

Мы задавали общие вопросы и фиксировали ответы и реакции каждого, чтобы потом сравнить. Хотя, не думаю, что они знают что-то важное.

— Сейчас все ждите в коридоре, пока вас не позовут по одному.

— Начнём с родителей погибшего? — спросила в пустоту Кэс, так как никто из нас не имел предложений. — Пожалуйста позовите мистера и миссис Стюарт.

Убитые горем родители едва могли отвечать на наши вопросы с первого раза. Да, они не были образцовыми родителями. Но и обвинять и упрекать их в обратном не стоило. Отец семейства работал дальнобойщиком и постоянно в разъездах. Мать была слабой здоровьем. И все деньги уходили на неё. Их финансовое положение оставляло желать лучшего.

— Понимаете, он не мог этого сделать… — чуть ли не в слезах повторяла бедная женщина.

— А как же наркотики?

— Мы знали про наркотики… Но ничего страшного, как вам кажется. Он иногда курил травку. Понимаете, это из-за подработки. Говорил, что просто снимает усталость и стресс.

— Подработки?

— Да, он не мог видеть меня такой, и потому работал вечерами иногда днём, чтобы купить лекарства… Кха-кха… Простите…

Гм… Образ матери едва горел жизнью. Она словно тлела как свеча. Хотя ей не так много лет. Предположу, что у неё онкология или подобное тяжелое заболевание.

— Кевин… Он не мог сам с собой это сделать. Не мог! У него были планы. Не самые грандиозные, но нормальные — найти жену, обучиться на механика. Мечтал открыть автосалон… — обнял жену мистер Стюарт, тоже едва сдерживая себя в руках. — Я думаю, его убили местные отморозки, а тело просто… Сожгли. Ради забавы. Вы же знаете, какой у нас район, одна банда хуже другой. Кто ещё мог сделать такое с нашим сыном! А вы зря допрашиваете нас! Только время теряете!

— Мы понимаем, мистер Стюарт. Продолжим? — успокоила их Кэс и предложила воды. — В последнее время он не вёл себя странно? Не говорил о странных знакомых? Может, жаловался на здоровье? Головные боли, слуховые галлюцинации?

— Нет. Ничего такого.

— Он не упоминал о проблемах в школе, с друзьями? Ему мог кто-нибудь угрожать? Враги?

— Боже, да какие враги… — хрипела навзрыд миссис Стюарт.

— Ну, мог он повздорить, да, но так, чтобы его захотели убить?!

И то верно. Гм… Думаю, начать с родителей — неудачная идея. Нужен кто-то из ровесников. И желательно без чужих глаз. И желательно с «общими интересами».

— Я в коридор, — вышла я из кабинета, чтобы найти такого человека в коридоре и лично переговорить с глазу на глаз. Но такого человека не нашлось. Вернее, ничего полезного. Погибший не был дружен со своими одноклассниками, просто учились в одной школе и ходили на те же уроки. Вне школы никаких контактов.

Может реально это самоубийство? А тот образ остался от него же. Как никак это жуткая смерть, а такое не проходит даром.

Самоубийство — это всегда взбудораживающее событие, сметающее все надежды, рушащее мосты дружб, рвущее узы симпатий и привязанностей, разрушающее всё и вся, в особенности, веру в ценность человеческой жизни. Особенно если сталкиваешься с этим напрямую.

Как утверждает Всемирная Организация Здравоохранения, в мире от самоубийств погибает больше людей, чем от современных войн и терроризма. Каждый год около миллиона человек кончают с собой. Гм, это где-то примерно шестнадцать человек на сто тысяч населения. Только представьте, каждую минуту где-то в мире добровольно обрывается чья-то жизнь. За последние годы количество самоубийств только возрастает, и в настоящее время в некоторых странах оно является одной из трёх лидирующих причин смерти. Притом, что эти страшные цифры не включают многочисленные попытки, которые в среднем в десять раз превышают количество «завершённых» самоубийств.

То есть, статистика хочет сказать, что в нашем случае самоубийство так же вероятно, как и убийство. Да и вообще любое другое преступление в топе списка правонарушений. Гм… Значит ли это, что можно идти по домам? Нет? Ладно…

Винсент, как и Майлз, придерживался этой версии. Ведь всё однозначно указывало на это. Кажется, их нисколько не смущал уж слишком болезненный способ суицида. А самым главным аргументом было отсутствие травм на теле и подозреваемых, которым выгодно его смерть.

Но, блин, заживо сжечь себя — это ж просто пиздец. Но и это объяснялось вполне логично: под психозом от наркотиков Кевин мог легко сорваться. Плюс — он интересовался машинами и подрабатывал в автосалоне, значит, легко мог достать горючее, а тяжёлая жизненная ситуация в семье и в школе послужила катализатором для принятия рокового решения. И в особо тяжкий момент помутнения рассудка под действием веществ он шагнул за пропасть. Делу не помогали и его «друзья», да, именно в кавычках. Они мало что знали о Кевине. А их показания лишь сильнее укрепляли версию Майлза с Винсентом.

Как же, юноша не был суперпопулярным, не отличался хорошей успеваемостью, успехами в спорте, ни с кем особо не дружил — самый обычный паренёк с неблагополучного района ещё со вспыльчивым характером. По словам одноклассников, он был немного странным, да и учителя все как один отмечали частую переменчивость в его настроении. Не раз от него несло травкой и перегаром, за что его наказывали. В глазах у всех, кроме родителей, он автоматически становился юношей с нестабильной психикой и тяжёлой судьбой, который легко мог решиться на подобное.

И самое главное — эта версия была удобной. Причём для всех. Естественно, только не для миссис и мистер Стюарт. В какой-то степени мне было жаль родителей, но что они знали о нем? Что могли сказать такого? Их слова об их любимом и заботливом сыне не слишком котировались в нынешней ситуации. Ведь даже у самых жестоких убийц есть любящие близкие, которые в них души не чают и никогда не поверят фактам. Хотя, может я не права, что я вообще знаю о семейных отношениях, верно?

Исходя из всего, создавалось странное представление, словно все хотят побыстрее закрыть это дело, отправить в архив и забыть. Их тоже можно понять, тема самоубийства испокон веков не слишком, скажем так, открыта и тяжела. Она вызывает праздный интерес только у газетчиков и любителей сенсаций, но настолько страшна и некомфортна для остальных людей, что они не знают, что говорить или делать, когда столкнутся с этим лицом к лицу.

Подсчитано, что каждое самоубийство оставляет после себя в среднем до восьми человек, которых непосредственно и очень глубоко коснулась трагедия. Это они мучаются годами, это их терзают вопросы и чувство вины — люди, чьи родственники или друзья покончили с собой. Они чувствуют себя безнадёжно, чувствуя неутихающую вину внутри.

Я не была уверена в версии старших коллег. И всё прокручивала в уме тот образ с красными глазами. В отличие от обычного образа, Черныш, назовём его так, источал живые псиэманации. Кто бы ни оставил там свой псионический отпечаток, он был зол, высокомерен, труслив и… жив. Его аура не даст соврать. Правда, все равно она не была похоже на ауру обычного человека. Я буду настаивать, что здесь замешан псионик. Да, слишком маловероятно и притянуто за уши, но я верила своим ощущениям.

До обеда мы кое-как справились со всеми приглашёнными и отпустили по домам, так ничего полезного и не выяснив.

— Да, это было очень продуктивно… — зевая, потянулась я всеми конечностями. От долгого сидения затекли аж все мышцы.

— Так, теперь что?

— Для начала необходимо подкрепиться, Кэс, — энергия от утреннего кофе и пончика давно исчерпалась.

— Мистер Доккинг сообщил, что у него есть для нас интересные сведения. Просит зайти.

Чарльз Доккинг, низенький щупленький мужчина лет сорока в очках с круглой оправой был ведущим судмедэкспертом, прикреплённым к нашему отделу. Ну, как сказать прикрепленный, это ему приходится разбираться во всех «странных» смертях и в «странных» трупах. Но, как нас уверял сам специалист, в основном все причины «необычных» смертей оказываются довольно-таки тривиальны. Однако это может подтвердить только он сам.

— И ещё не помешало бы проверить дом Стюартов. Мне нужно проверить, увидеть собственными «глазами». Возможно, парень и в самом деле мог совершить подобное и обдумывал свой роковой шаг не один раз. Винсент, ты же сам знаешь, что такие мысли редко появляются спонтанно и оставляют след.

— Думаете, родители правы, мисс Рейн? И вы идёте туда, чтобы убедиться, что его убили?

Винсент-то не так уж прост. Понял мою задумку.

— Не будет лишним иметь альтернативный вариант. Я же сомневаюсь в суициде.

— Я тоже, — поддержала меня Кэс. — Значит, разделяемся? Винсент? Мы с Анной можем сами туда съездить.

Агент Мурье не любил, когда к нему обращаются по фамилии. Потому и просил обращаться по имени. Да и не так уж он и старше нас. А сам в свою очередь всегда обращался предельно вежливо и учтиво.

— Я с вами согласен. Пока есть время, разработать другие версии не помешает.

— Также порасспрашиваем там на районе, — дополнила я.

— Тогда решено, я отправлюсь к мистеру Доккингу, сообщу, если что-то узнаю. И вы тоже будьте на связи.

— Наши аналитики ничего интересного не раскопали?

— Не знаю, насколько полезным будет их информация. Всю актуальную информацию они будут кидать вам по мере поступления.

— Что ж, трущобы ждите нас. Снова.

— Я думала, ты скучаешь по родным пенатам, Анна?

— Чего? Да ни в жизнь. Я рада, что выбралась оттуда. Пошли уже. А хотя… Не пригонишь машину ко входу?

— Я тебе что, личный водитель? Топай давай ножками, не развалишься.

— Ну, Кэс… — жалобно взмолилась.

— Не Кэскай мне тут, пошли.

— Ла-адно.

— Я уверена, тот, кто способствовал его смерти, обладает даром. Похоже, внушением или даже контролем, что маловероятно, — делилась мыслями с Кэс в машине.

— Нужны доказательства, мотив, и самый сущий пустяк — сам злоумышленник с такой силой. Думаешь, у кого-то вроде Кевина вдруг среди недоброжелателей затесался псионик? Всё указывает на него самого. Он облился бензином и поджёг зажигалкой. И то и другое криминалисты обнаружили в парке. В семье проблемы. Со школой также.

— Но они не видели того, что видела я.

— Я знаю, Анна. Я тебе верю. Просто дело не в том, что ты знаешь, а в том, что сможешь доказать.

— Гм… — пришло уведомление в телефоне. — Наш аналитический центр отправил.

— Что там?

— Видео какое-то.

Камера дорожного видеонаблюдения на автостраде в районе Авенсон-авеню издали засняла, как нечто горящее выбежало из курилки в скейт-парке.

— Качество просто отстой, конечно, — у меня с моим-то зрением имеются определённые трудности с «просмотром» и «чтением» даже при хорошем качестве, а тут вообще мыло мыльное.

— Дай, я посмотрю, — Кэссиди убрала руки с руля.

— Там отстой… Вот, что ты делаешь, скажи мне?

— Вожу силой мысли.

— Ты в курсе, что подвергаешь риску невинных граждан?

— Ага. В пробке. Дай сюда телефон.

— Держи. Только, верни, пожалуйста, руки на руль.

— Мм… Качество и вправду полный трэш. Это вообще оно?

— Наверное, или сомневаешься в наших аналитиках?

— Анна…

— Что?

— Там вроде мелькают другие скейтеры. Кевин ведь не был любителем спорта, что он там делал?

— Мм… Покупал травку?

— Вот именно. Возможно закупается у одного и того же дилера. Последний может знать больше, чем все его «близкие» и «родные».

— Личный дилер? Гм… Это как личный доктор, что ли?

— Найдём дилера — найдём его самого лучшего «друга».

— Мило. Чувствуется уровень сервиса, отточенная годами. А ты откуда это знаешь?

— Меня удивляет, что ты этого не знаешь, — сказала она и демонстративно затянулась сигаретой.

— Ладно, оставь свою тёмную тайну при себе. А я же никогда не интересовалась наркотиками. Просто денег лишних никогда не было, наверное.

— А-ха-ха. Сейчас то есть немного.

— Да, но возраст уже не тот.

— Тебе только девятнадцать, мать.

— Уже девятнадцать, Кэс. Считай прожила молодость.

Спустя полчаса мы, наконец, избавились от пробок и благ цивилизации. Ухоженные аккуратные улицы с хорошим асфальтом и красочными знаками, вывесками закончились, началась ухабистая и ямистая дорога из одних выбоин, что даже благовоспитанная мисс Уильям ругалась, жалея свою машину. Некоторые закоулки за окном впрямь выглядели как после бомбежки.

Совсем рядом с райским Нью-Эдемом существует совсем другой Эдем, агломерации окраин они же трущобы. Трущобы мегаполиса — грязное пятно, которое пытаются не замечать наши власти, за последние десять лет заметно увеличилось. Да, здесь не совсем фавелы, как в том же Рио, но нищета и преступность везде имеет одно и то же лицо.

Семья Кевина жила как раз на стыке двух миров, не в самом благополучном районе, но и не в самом худшем. После очередного красивого ТЦ обшарпанные грязные дома вдоль узких переулков стали привычным делом. Мэрия вроде пытается решить эту проблему, но каждый раз трущобы вырастали как грибы после тёплого дождя.

— Как-то боязно оставлять здесь мою малышку, — беспокоилась о своей машине Кэс, глядя на подозрительных прохожих в балахонах.

Из окна машины я осмотрела улицу. Местные ребята точно заприметили нас и «добро» мисс Уильям.

— Да уж… Пожалуй, ты права.

— Ладно, пошли, — припарковалась она возле других машин. Но на всякий случай вышла из машины со своим пистолетом и забрала всё ценное. Видимо хотела показать всем, что с ней шутки плохи, как минимум из-за пушки, — Квартира Стюартов в одном из этих хибар?

— Мгм.

Обветшалые хибары перед нами когда-то знавали лучшие дни, ну… или никогда. Видя на эти потрескавшиеся стены и окна с решётками, я бы не была столь уверенной. Похоже их построили сразу такими. Перед домом на скамейке сидела троица молодых чёрных парней, одетых в мешковатые одежды — типичные представители бедного района. Они старались не смотреть нам в глаза, зато явно приценивались к карманам.

Внутри здание выглядело под стать своему внешнему виду — узкие коридоры с заваленным хламом, неприятный запах грязи и плесени. В общем угнетающее зрелище бытового ужаса. Хорошо хоть шприцов не видно. И каждый житель смотрел на нас, как на непрошеных гостей, на чужаков. Поднявшись на третий этаж, нашли нужную дверь. В квартире была только миссис Стюарт. Она, казалась, захворала пуще прежнего, а ведь и полудня не прошло. В щели между дверью и стеной виднелся её покрасневший и опухший глаз.

— А, это вы, — узнала нас женщина и тут же закашлялась. — Кха-кха, извините. Проходите.

В квартире ничего сверхъестественного не наблюдалось и не ощущалось.

— Вы одна?

— Да…

— А у вас нет близких, кто бы был рядом с вами?

— Нет. Никого. Кха-кха… Простите.

— Где мистер Стюарт?

— Фрэнк ушёл купить продукты. Вы пришли осмотреть его комнату?

— Да.

— Она вон там.

Комната паренька скорее была похожа на чердак нежели на жилое помещение — напоминает мою комнату в первом приюте. Мест, чтобы прятать что-либо «примечательное», было не много: кровать, шкаф и тумбочка. Я подозревала, что в их доме, мы можем ничего не найти. Собственно, так и вышло. Парочка горячих журналов, про автомобили, бонг под кроватью, старый магнитофон и всё. В его телефоне или в соцсетях аналитики также ничего интересного не нашли, что указывало бы на конфликт с кем-либо. Но не нашли признаков мысли о суициде, что тоже стоит отметить.

— Ладно, осмотримся другими глазами…

— Развлекайся, Анна, я поговорю с матерью, — оставив меня одну, Кэссиди вернулась на кухню.

На первый «взгляд» здесь не было ничего из того, что можно было отнести к нашей специализации. Посреди серости комнаты пылала светом лишь одна точка — настенная фотография. Там десятилетний Кевин с родителями где-то на природе. На фото они выглядели как обычная счастливая семья. По всей видимости рак миссис Стюарт тогда ещё дремал. Фотография была ценной для него. От неё веяло теплотой. Кевину не была безразлична судьба его семьи, как пытались нас уверить в этом все остальные.

«Кевин, ты ведь не мог доставить ей ещё столько боли?» — спрашивала я про себя, отметая главную версию и плавно переходя к следующей. Но кому же ты тогда перешёл дорогу? Местным бандам? Задолжал за травку? Занял денег не у тех? Увидел что-то не то. Но должников ведь не убивают… Ответы на все эти вопросы я вряд ли узнаю из комнаты.

Так, приступим к самой неприятной части работы — посмотреть жизнь Кевина Стюарта, самые яркие его эмоции, которые здесь остались. Видение началось с тёплой весенней ночи. Я хотела узнать имя или увидеть лицо возможного дилера, а может его загадочной девушки. Удалось получить лишь «голос» и туманный облик человека с красной банданой на плече. В общем, не густо. А человека удалось «увидеть» только благодаря телеметрии при прикосновении к бонгу. В остальном же ничего примечательного — просто фрагменты его жизни, связанные с определенным предметом. Бейсбольный мяч, подаренный отцом, первая поездка на матч, первые житейские ссоры с родителями, и раскаяние после них.

Я вынырнула из видений и долго смотрела на семейное фото.

— Миссис Стюарт, вам знаком человек с красной банданой? — вернулась к хозяйке квартиры.

— А-а… Н-нет. А что? Это он сотворил с моим мальчиком?!

— Трудно сказать, — призналась я.

— Нашла что-нибудь? — спросила Кэссиди.

— Поговорим снаружи.

— Что ж, спасибо, миссис Стюарт, — попрощались с женщиной.

— Вы найдёте того, кто сделал это с моим… мальчиком? — с болью в голосе спросила миссис Стюарт у дверей.

— Сделаем всё возможное.

Да… Было непросто давать обещание.

— Ещё раз спасибо, миссис Стюарт.

— Ну, что за человек с банданой? — в коридоре спросила Кэс.

— Возможный дилер. Да, знаю, примета такая себе.

— Всё равно придётся поискать. Спросим у тех джентльменов снаружи, — Кэс указала на парней во дворе.

Троица всё также находилась на своём месте. Но они заметно напряглись, когда мы направлялись прямо к ним.

— Воу, воу, ребят, расслабьтесь. Просто хотим поговорить.

— Вы копы? — спросил смелый из троицы.

— Почти. Псионикум, — показали мы удостоверения. Если они и поняли, что это, то никак это не отразилось. Им что Псионикум, что полиция — одно и то же.

— Вы здесь из-за того горящего парня?

— Да. Он жил здесь. Кевин Стюарт, знали его? — спросила Кэс.

— Кевин? Внатуре он? Мы думали это слухи.

— К сожалению, нет. Что-нибудь знаете, может слышали? — парни явно не горели желанием разговаривать с нами, но мотивация в виде денег творит чудеса. — Дам двадцать баксов.

Троица обменялась взглядами и слово опять же взял самый разговорчивый.

— Что вас интересует? — забрав купюру, спросил он.

— Мы ищем дилера Кевина или парня с красной банданой, который с ним знаком.

— Аа… Этот… Найдёте такого в парке либо у «башен». Его зовут Малыш. Это их территория. Кева мы иногда видели там.

— Что-нибудь ещё?

— Неа.

— Что ж, спасибо, — получив наводку, вернулись к машине.

— Все колёса на месте. Стёкла целы.

— О, да. Хвала великим силам.

К нашему удивлению, парни не соврали и двадцатка Кэс была потрачена не впустую.