Провинциал. Книга 4

Глава 6 Конфликт. Развитие

— Итак, госпожа секунд-майор, потрудитесь объяснить ваш отказ прибыть ко мне для доклада, не смотря на мой прямой приказ, который был передан вам через моего порученца?

— А вы, господин военный советник, вернувшись в гостиницу, наверное, и поели, и в порядок себя привели? — Алевтина, похоже, исповедовала то, что лучшая оборонительная тактика, это нападение, — и даже поспать успели?

— Не ваше дело! — взъярился Павел Лаврентьевич, — я вас спросил не об этом!

— Я и отвечаю вам на ваш вопрос, только вот вы и дослушать то, что я вам пытаюсь сказать, не считаете нужным, — Алевтина нисколько не растерялась, прекрасно понимая, что её настоящий начальник, генерал-майор Пронин безусловно примет её сторону в этом конфликте.

И произойдёт это уже, хотя бы потому, что руководитель разведочного департамента на дух не переносил одного важного столоначальника из Тайной Канцелярии, чьим протеже и был усатый ловелас Крыницын.

— Вы… Вы… Вы отвечаете мне вопросом на вопрос, словно… — господин военный советник, хоть и был изрядно зол, но ему таки хватило ума проглотить так и и не сорвавшиеся с его языка слова «презренная иудейка», ибо обвинение в оголтелом антисемитизме могло здорово повредить его карьере, — словно вам нечего ответить мне! — вышел он из затруднительного положения, которое, впрочем, сам себе и создал.

— Ну, не кипятитесь вы так, — насмешливо произнесла красавица, — а то ещё, не дай Бог…

— Что… что не дай Бог? — заорал военный советник, чувствуя полное своё бессилие пред этой хрупкой изящной женщиной, и из-за этого теряя всякий контроль над собой и своим поведением.

А ведь план его патрона сводился как раз к тому, чтобы воспользоваться результатами её работы, дабы, присвоив себе после удачного завершения этой миссии все лавры, обеспечить себе, ну и своему подопечному, дальнейший карьерный взлёт.

А потому, как бы Павлу Лаврентьевичу этого не хотелось, но сделать он с ней ничего не мог, так как сам из себя ровно ничего не представлял и все его надежды были связаны именно ожидаемыми результатами её деятельности.

— Я хотела сказать, что вы так разволновались, что не дай Бог… — она сделала небольшую паузу, но на этот раз господин Крыницын нашёл в себе силы совладать со своим праведным гневом и, мрачно набычившись, промолчал, — не дай Бог, — продолжила язвительная красавица, — кишка на улицу выбежит, — и, договорив это оскорбление до конца, обезоруживающе улыбнулась, скроив при этом умильно-озабоченную физиономию.

Похоже, этим она стремилась показать, насколько её заботит и беспокоит состояние анального здоровья обожаемого начальника…

Мы с интересом наблюдали за тем, как на голопанели разворачивается эта сцена.

Пронька показал себя замечательным оператором. Он выбирал точки, откуда вёл передачу изображения, находил выгодные и необычные ракурсы, умело вставлял крупный план, мастерски передавая, таким образом, весь драматизм происходящего.

У меня даже были моменты, когда мне казалось, что я смотрю художественную голопостановку.

И, судя по тому, что мы увидели, господин военный советник проигрывал эту словесную дуэль вчистую.

Но, это было не в наших интересах. В наших интересах было бы продолжение этого противостояния, пусть и иными средствами.

А потому я дал Проньке команду на распыление феромонов.

Таким образом, мы создадим нашему усатому гладиатору дополнительную мотивацию продолжать попытки взять верх над своей противницей.

Причем «взять верх», как фигурально, так и, гммм, физически.

Ну, и вообще, это даст возможность перевести противостояние, скажем так, несколько в иную плоскость…

До горизонтальной плоскости, я конечно, сильно сомневаюсь, что дело дойдёт, но всё-таки…

Любая попытка господина Крыницына, предпринятая в этом направлении, сильно увеличит вероятность того, что наши усилия таки увенчаются успехом и мы добьёмся желаемого.

Да и вообще, независимо от того, получится у него что-нибудь или нет, в любом случае, будет весело, хе-хе…

Пронька не подкачал. Феромоны вырвались на простор, и Павел Лаврентьевич сразу же вдохнул их полной грудью. А так как Пронька распылил их непосредственно рядом с ним, то они даже толком не успели разойтись по всему помещению…

И тут на Крыницына снизошло понимание того, что задавить горлом своенравную девицу, к его великому сожалению, не удастся.

Она, похоже, в курсе реальной расстановки сил, и уж очень уверена в себе. Окончательно ссориться с ней сейчас нельзя. А потому, надо стараться как-то по другому добиться желаемого.

А отомстить… Отомстить он сможет и потом.

И, чем выше ему удастся вскарабкаться по карьерной лестнице по результатам этой командировки, тем быстрее он сможет насладиться местью. Он размажет эту гордячку…

Она будет у него в ногах ползать и бороться за право согревать ему постель… Она будет умолять его о том, чтобы он снизошёл до неё и благосклонно владел её телом…

Мечты…мечты… Господин военный советник вынырнул из мира своих влажных грёз и, кстати, вспомнил о том, что, к сожалению, все его попытки совратить госпожу Забелину до сих пор заканчивались оглушительным фиаско.

Последний раз, когда он пришёл к ней с шампанским и цветами, в надежде на понимание и хоть какую-то благосклонность, она его выпроводила.

Выпроводила грубо, бесстыдно сославшись на регулярные женские недомогания.

Но тогда он ясно прочёл в её глазах, что стоит ему ещё хоть что-нибудь вякнуть, и она тут же отходит его по мордасам этим самым букетиком…

Надо сказать, что где-то глубоко внутри у него теплилась слабая надежда на то, что ещё не все потеряно.

И что, может быть, стоит только найти верный подход к этой недотроге, как доселе неприступная крепость выбросит белый флаг и безоговорочно сдастся на милость победителя, то есть на его милость.

И уж тогда он… Снова пришлось делать над собой усилие, чтобы избежать переноса в тот чудесный мир мечты, где он всегда силён, где все прекрасные женщины и всевозможные удовольствия принадлежат только лишь ему.

Сейчас не время. Как это ни противно, но надо исправлять ситуацию и делать вид, что инцидент исчерпан…

Господин Крыницын сам не заметил, как его состояние изменилось. Всего пять минут назад он хотел физически уничтожить эту наглую и своенравную девчонку.

А теперь он до зубовного скрежета хочет обладать ею и готов отдать за это всё, что угодно. Она сейчас могла бы из него верёвки вить, если бы захотела…

Хорошо, она об этом не подозревает. Или, всё же, подозревает? Вон как смотрит, насмешливо, с прищуром…

Ему вдруг захотелось крепко обнять её, поднять на руки лёгкую, гибкую и такую желанную девушку. Отнести к кровати, бросить её на перину и самому обрушиться сверху, не давая выскользнуть из под тяжести своего тела…

Сорвать с неё одежду и, добравшись до столь желанного и упругого женского тела мять… Мять… Тискать… Целовать взасос… Вылизывать каждую ложбинку на её бархатистой коже… И наслаждаться её стонами, которые будут вырываться из её горла в такт ударам беспощадного тарана…

— Так, спокойнее, Паша, — Павел Лаврентьевич тряхнул несколько раз головой, пытаясь избавиться от липкого морока, обволакивающего его рассудок сетью потливых желаний.

Он вдруг с ужасом ощутил каменное напряжение в паху.

Взглянув на так и стоящую в дверях девушку он увидел, как в в бирюзовой глубине её огромных глаз кружится насмешливый хоровод весёлых искорок.

Она не отрываясь смотрела на предательски встопорщившийся на его брюках бугор, ясно и недвусмысленно обозначивший, какие именно мысли сейчас крутятся в его голове, и какие желания сейчас им безраздельно владеют.

— Гммм, — девушка многозначительно прочистила горло, — я, похоже, как-то не вовремя к вам зашла, извините, — а в глазах её прыгали и кувыркались огненные чертенята, — наверное, будет лучше, если сейчас я оставлю вас… Успокаивайтесь, приходите в себя, — и, уже в дверях, обернувшись, она сочувственно сказала, — как успокоитесь, дайте знать, доклад то мой вы так и не выслушали…

Дверь хлопнула, и, оставшийся в одиночестве Крыницын обессиленно рухнул в кресло.

— Ну, что же, все очень не плохо, — нарушил я тишину, воцарившуюся в комнате, — занятное зрелище, не правда ли?

— Да, — согласилась Истер, — а девчонка то молодец, умыла этого хлыща…

Ну да, кто бы сомневался, хе-хе. Все наши дамы, как одна, встали на сторону Алевтины. Женская солидарность, она такая.

— Ну да, — согласилась Светлана, — красиво она его. Но, как бы он теперь мстить не стал…

— Думаю, она знала, что делала, — успокоил я своих дам, — уж в чём-чём, а в бестолковости Алевтину Афанасьевну подозревать не стоит. Мне кажется, она знает, что делает.

— Всё это замечательно, — согласилась Истер, — а дальше-то что предпримем?

— А дальше… — я не смог удержаться от театральной паузы, — а дальше мы ещё пошерудим палочкой в этом, с позволения сказать, осином гнезде. И в роли этой волшебной палочки выступит… — народ начал переглядываться, но постепенно все взгляды скрестились на чертовке, — вы правильно угадали, это будет Зара!

— Так что, пора собираться? — деловито спросила она.

— Да, — времени, у нас, по моим расчётам, оставалось не так много, — в твоём распоряжении десять минут. И, знаешь, мундир не надевай, — я прищурился, обдумывая очередное мелкое изменение плана, а надень-ка ты…

Зара смотрела на меня, в ожидании продолжения.

Я подмигнул ей и закончил мысль:

— Надень какое-нибудь кружевное бельё, такое, чтобы выглядело пособлазнительнее… Ну, там где ткани поменьше, а кружавчиков всяких игривых — побольше. Ведь у нас же есть такое? — я вопросительно посмотрел на Истер.

— А то ты и не знаешь совсем, — со смехом отреагировала она, — не беспокойся, найдём, для такого-то дела.

— Ага, ну, значит, с бельём решили, — удовлетворенно проговорил я под общий смех присутствующих, — но поверх этого белья должен быть какой-нибудь откровенный халатик… или лучше, наверное, игривый полупрозрачный пеньюарчик.

— А откровенный полупрозрачный шёлковый халатик пойдёт? — с подначкой поинтересовалась Лиза, — мы как раз такой и приобрели, в числе прочих тряпочек, что для Зары заказывали. И бельё кстати тоже ей прикупили… — она шаловливо на меня уставилась и продолжила, — как раз такое, как ты, оказывается, любишь…

Я слушал её, ёжась под многообещающим взглядом многозначительно улыбающейся подруги… Но, вроде как пронесло.

— Да, давайте тогда так, — я повернулся к Заре, — ты перевоплощайся в эту Алевтину…

Зару тут же окутало уже знакомое нам марево, и через минуту на меня смотрели бездонные бирюзовые глаза. У меня аж мурашки по спине побежали.

— А вы, — продолжил я глядя на Истер с Лизой, — берите её, и переодевайте, наверное, в то самое бельё, ну и в пеньюарчик потом заверните… Ну, не здесь же, — с укоризной сказал я начавшей раздеваться прямо тут Заре.

— Жаль, — промурлыкала та, — я думала, ты посмотреть хочешь… Пронькину трансляцию то тебе толком досмотреть не дали же… — и хитро так улыбнулась.

— Можно подумать, что сейчас досмотреть дадут, — буркнул я, уколовшись о взгляд подруги, — идите давайте, наряжайте её, красьте, в общем, создайте ей товарный вид…

Дамы удалились, а я налил себе вина. Они там провозятся некоторое время, а я хоть освежусь слегка. Нервишки, опять таки, успокою, а то все меня провоцируют. Так и норовят из равновесия вывести и под монастырь подвести.

Один Семён меня понимает и мне сочувствует…

Мы с Семёном переглянулись, чокнулись, и выпили. Стало немного легче.

Я посмотрел на голопанель. Пронька продолжал трансляцию из обители военного советника.

Бедняга Крыницын так и сидел в кресле. Хотя, следует отметить, что он стал несколько спокойнее. Действительно, возмутительно-провокационный бугор на его штанах заметно опал и стал уже далеко не так заметен.

Либо в его организме снизилась концентрация феромонов, либо он просто немного пришёл в себя ввиду того, что особа, своим соблазнительным видом поддерживавшая его, мягко говоря, в тонусе, в настоящий момент покинула помещение.

Я мысленно обратился к Проньке, предложив ему пока никуда не уходить, но, на всякий случай, периодически впрыскивать в атмосферу немного феромонов.

Нет, я не ставил своей целью издеваться над беднягой. Для меня сейчас было важным, чтобы он двинулся по направлению к номеру, где разместилась госпожа Забелина.

Повод для этого визита она ему дала, предложив дать ей знать, когда он успокоится.

Успокоиться то он, конечно, слегка успокоился. Но та химия, концентрацию которой в номере советника Пронька теперь будет прилежно поддерживать, должна рано или поздно сподвигнуть его двинуться по направлению к номеру, где его ждёт невыносимо соблазнительная ведьма с глазами цвета морской волны.

А местечко для портала Пронька нашёл просто замечательное, кстати. Он для этой цели присмотрел просторную подсобку, которая располагалась очень удачно.

Она находилась как раз на этом этаже, за поворотом коридора. Между апартаментами господина Крыницына и номером госпожи Забелиной.

Но вот, я обратил внимание на то, что сидевший до сих пор в своём кресле господин военный советник начал беспокойно ёрзать.

Он открыл глаза, огляделся.Облизнул засохшие губы, потом резко встал, и прошёл к мини-бару.

Извлёк оттуда бутылку, на которой красовалась зеленоватая этикетка с надписью «Кедровка».

— О, — подумал я, — а господин военный советник-то, оказывается, гурман.

Действительно, настойка на кедровых орешках, штука достаточно редкая, так как кедры встречаются далеко не на каждой планете. Весьма редкие растения.

Налив себе грамм пятьдесят, он перевернул гранёный стаканчик себе в глотку, крякнул и занюхал рукавом мундира.

После чего подошел к зеркалу и начал придирчиво осматриваться.

— Не иначе, как собрался на выход, — сообразил я.

Счёт пошел на минуты.

Я тут же вызвал Истер по коммуникатору:

— Ну как, подготовили диверсантку? — поинтересовался я.

— Почти, — напряжённо ответила подруга, — глаза дорисовываем.

— У вас не больше трёх минут, — пояснил я причину своего выхода на связь, — клиент дозревает. Так что через три минуты жду вас у портала.

— Поняла, скоро будем, — Истер нажала отбой.

А я, переключив трансляцию на небольшой экранчик своего коммуникатора отправился к створу портала, где уже подрагивала и шла мелкой рябью перламутровая плёнка пространственного перехода.

Господин Крыницын по-прежнему находился перед зеркалом, крутил ус и корчил своему отражению рожи. Не иначе, нарциссизмом-то он, всё-таки, страдает, и, как бы, нарциссизм этот у него уже и не в начальной стадии.

Тут, судя по всему, случай уже достаточно запущенный.

Послышались шаги и приглушённые женские голоса. Это Истер с Лизой вели к порталу Зару, притворяющуюся Алевтиной Афанасьевной.

Не могу ещё раз не отметить, что притворялась наша Зара очень талантливо. А если учесть, как девчонки мои её нарядили, то у несчастного советника шансов нет. Совсем нет.

Я, хоть и представлял себе примерно, что сейчас увижу, всё равно, был поражён… Ну, скажем, в самое сердце… Поражён тем, как соблазнительно, и, одновременно невинно и беззащитно выглядела Зара в образе Алевтины.

Огромные наивные бирюзовые глаза, продуманно-хаотичная причёска и точёная фигурка, завернутая в невесомый шёлк, сквозь который интригующе просвечивает чёрное кружевное бельё…

Девчонки ещё проявили инициативу, и дополнительно надели на Зару пояс для чулков, ну и сами чёрные чулочки, разумеется.

Это сразу дало + 100500 к эротичности её облика.

Да, у Паши шансов нет. Он вляпается по самое «не балуйся», как это говорится…

Я бросил взгляд на экран коммуникатора. В этот момент господин военный советник, собравшись с духом, как раз поворачивал дверную ручку, чтобы выйти в коридор.

— Зара, пошла, — я кивнул чертовке, и она уверенно шагнула в перламутр перехода…