Провинциал. Книга 4

Глава 23 Второе приключение агента. Продолжение

— Добрейшее утречко, Семён, как там наши вредители поживают? — поинтересовался я у Прокопьича, который с самого утра уже сидел в центральном бункере наблюдения и передавал свой богатейший опыт в сфере обеспечения безопасности нашей кошкодевочке.

— Пока не дают никаких поводов заподозрить их в злонамеренности, — немного расстроено доложил он, — сегодня у них первый выход, вроде пока придраться не к чему.

— А что это ты кислый такой? — Семён, действительно, выглядел немного квёлым.

— Да, думал эти ребята с ходу бедокурить начнут, и тут мы их… — кулаки Семёна непроизвольно сжались, — а они притворяются, что типа не вредители ни разу…

— Ну, что поделаешь, Прокопьич, — хмыкнул я, — все плохиши, как я уже давно подметил, ещё и лицемеры первостатейные, не то, что мы с тобой, рубаха-парни, душа на распашку… Эхххх, — и тут я тоже вздохнул.

В ответ на мои слова Прокопьич только продублировал мой вздох, добавив в него ещё немного экспрессии.

— Ня, а ты тут как, освоилась, или ещё нет? — обратился я к икати.

— Андр, я уже всё уяснила, но Семён не верит, и продолжает опекать меня, как слепого котёнка, — в голосе её мелькнула тень недовольства.

Похоже гиперопека со стороны Семёна её несколько раздражала.

— Семён, — услышав своё имя Прокопьич оторвался от монитора, через который подглядывал за Простецовым и обернулся ко мне:

— Опять… Чуть что, так сразу Семён…

— Пусть Ня начинает рулить, — попросил я его, — а то она только голодными глазами смотрит, как ты тут указания раздаёшь… Ей же и практиковаться надо. Ты присматривай, конечно, но вмешиваться имеет смысл, только если ты видишь, что серьёзный косяк можешь предотвратить только ты.

— А если косяк несерьёзный? — Семён хитро так прищурился.

— Тогда пусть косячит, — ухмыльнулся я, — в этом случае твоя прямая обязанность на этот самый косяк указать, и рассказать, как его устранить. Ну и, кроме того, объяснить, как надо делать, чтобы в будущем подобные косяки исключить.

— Добро, — нехотя согласился Прокопьич.

Было видно, что он не хочет упускать бразды правления внутренней безопасностью, так как исповедует вполне понятную житейскую философию. Основным постулатом этого философского учения является аксиома, гласящая, что свою голову никому не приставишь и что, если хочешь, чтобы что-нибудь было сделано хорошо, то сделай это сам.

Но сфера его ответственности расширилась за последнее время на порядок, а потому он теперь просто физически не в состоянии уследить за всем происходящим. И выход тут только один, это делегировать свои полномочия соратникам, хоть и боязно иногда.

Но, что касается Ня, то я уверен, что она справится.

Окинув последний раз взглядом пространство бункера я вышел. Впереди была насыщеннейшая программа из множества пунктов…

Надо было и посмотреть, как устроились наши студенты. Там всё должно быть на высшем уровне, так как Пронин мне по великому секрету сказал, что ходом дела регулярно интересуется сам Государь Император.

Так что, если я хочу заработать для себя и для рода очки в глазах нашей верховной власти, я должен положить на это все свои силы.

В связи с этим надо было заканчивать с разработкой методичек на первый семестр. Надо было посмотреть планы занятий, которые было поручено разработать нашим преподавательницам.

Как вы понимаете, все мои девчонки в полном составе, ну, разве что пока за исключением Зары, должны были преподавать. Дело это для них сравнительно новое, так что держать руку на пульсе будет необходимо.

Надо пробежаться по стройке, проверить, как функционирует новая система допуска сотрудников на рабочие места…

И ещё много чего надо…

В общем, начался ещё один беспокойный день…

После найма новых спецов в охрану прошла неделя. И для меня, да и для девчонок, в общем-то, прошла она в сплошной беготне. Мы все, можно сказать, самоотверженно вкалывали, и не замечали, как летит время.

Ня, кстати, за эту неделю вполне освоилась, и даже начала внедрять какие-то свои усовершенствования в организацию службы внутренней безопасности.

Я тихонько поинтересовался у Семёна, что он обо всём об этом думает. Семён же уверил меня, что все рацпредложения Ня прошли его экспертизу и признаны полезными.

— Ну, значит, не ошиблись мы с тобой, старый, — сказал я Семёну, — доверить нашей кошкодквочке надзор за внутренней безопасностью было правильным кадровым решением.

— Ага, — согласился со мной Прокопьич, и неожиданно вскинулся, словно что-то важное вспомнил.

— Слушай, вот ты про Ня заговорил, и вспомнил я, — Семён немного виновато посмотрел на меня, — она с утра просила, чтобы я, если тебя увижу, попросил тебя с ней связаться или к ней подойти, если будет такая возможность.

— А что, сама не связалась? — немного удивился я, — или стесняется?

— Да не, — ухмыльнулся Семён, — она сказала, что ничего срочного, ради чего стоило бы отвлекать тебя, нет. Просто надо кое-что обсудить, если время будет.

— А что это за кое-что, она не намекала?

— Дык, вроде как по поводу новых работников у неё какие-то соображения или наблюдения появились. В общем, что-то она обговорить с тобой хочет…

Я аж лоб наморщил. Думал пойти вздремнуть часик, как раз окошко появилось в распорядке, но, раз такое дело, надо к ней наведаться.

— Зря она стесняется, — я действительно так считал, — с этими нашими ребятами надо внимательнее и тщательнее, уж больно они какие-то мутные. Так что, как бы не упустить чего важного. Двину я, наверное, к ней. Узнаю, что она там нарыла…

Бункер наблюдения, как всегда встретил меня прохладой, тихим шорохом вентиляторов охлаждения и тихими голосами операторов дежурной смены.

— Привет всем, кого не видел, — я вежливо поздоровался при входе, как воспитанный человек.

Народ дружно вскочил, выражая тем самым своё уважение мне, любимому.

Но, я не любитель упиваться почитанием подчинённых, а потому жестом показал им, что пусть уже садятся и продолжают заниматься своими непосредственными обязанностями.

Ня же, поднявшись вместе со всеми, осталась на ногах:

— Привет, Андр, — и улыбнулась, эдак по кошачьи.

— Привет, привет, — улыбнулся я, — СЕмён сказал, что ты уже освоилась, в курс дела вошла, и теперь его присутствие тут не обязательно. То есть ты уже вполне уверена в том, что самостоятельно всё потянешь?

— Разумеется, — Она подняла на меня свои глаза цвета старого мёда, — но поговорить то я хотела не про это.

— Ну да, Семён мне передал, что у тебя какие-то мысли относительно наших странных парней появились.

— Ну как, — глаза кошки стали задумчивыми, — начать, надо, наверное с того, что уже появляются некоторые странности в поведении обоих…

— Так, давай сядем, а то стоим тут, хотя присесть то нам никто и не запрещает — предложил я.

— Давай, — согласилась моя собеседница, и мы сели друг напротив друга в глубокие кресла, стоящие вокруг низенького столика.

На столике, кстати, помимо стандартного набора выпечки присутствовало глубокое блюдо с жареной тюлькой. Сразу видно, что в этом помещении постоянно находится икати.

— Ну, рассказывай, — предложил я кошкодевочке, наливая себе морс из пузатого кувшина.

— Давай по порядку, — предложила она и, нимало не стесняясь, подцепила своими холёными коготками жареную рыбёшку и сноровисто закинула её в рот, — начнём с этого, как его, Простецова. Этот парень ведёт себя тише воды, ниже травы, но проявляет, как бы это сказать, некоторое излишнее любопытство.

— И в чём это выражается? — поинтересовался я.

— Он часто, как только выдастся свободная минутка, слоняется без видимой цели по всей зоне, по которой ему позволено перемещаться.

— Но он не нарушает ничего? — уточнил я.

— Нет, но я заметила, что особенно часто он появляется около зоны третьего энергетического узла, как будто разведывает подходы.

— Следи за ним, — я немного задумался, — он знает, что у него остаётся ещё три недели, и за это время, если он планирует какую-нибудь пакость, он постарается эту пакость нам организовать. А что наш второй мутный парень, Лоханкин, кажется?

— Мря, — это Ня, вроде как усмехнулась, — с этим ещё интереснее. Этот, правда, если и уходит от рабочего места, то при этом явно не ставит перед собой целью что-то разнюхать… У него, как выяснилось, цели несколько другие.

— Ну что у вас у всех за манера, — расстроился я, — нет, чтобы прямо о чём-нибудь сказать, так нет, будете до последнего темнить и ходить вокруг да около… Давай, говори уже.

— Он вместо того, чтобы вынюхивать и высматривать, поставил себе задачу сблизиться с Елизаветой. И, как мне кажется, с далеко идущими планами.

— Так, с этого места давай по подробнее, — попросил я недобро прищурившись, — что-то этот Лоханкин начинает мне активно не нравиться.

— В общем, он старается улучить момент, когда Лиза идёт через ту территорию, где ему предписано находиться. И, как только она появляется в зоне видимости, он старается с ней заговорить, завязать какую-то беседу, всё равно о чём…

— Ты думаешь, это таит в себе какую-то опасность? — я начал немного нервничать. Пусть сестрёнка у меня не совсем простая, и, если что, и хвост кому-нибудь может здорово подпалить… Но маленькая она ещё. И глупая. Неопытная. В общем, находка для недобросовестного манипулятора.

— Безусловно, — наблюдая за его манерой речи в разговоре с ней, подаваемыми им невербальными сигналами и прочими ужимками, я пришла к выводу, что он использует техники воздействия на сознание.

— А ты разбираешься в этом? — удивился я.

— Я, если ты не забыл, жрица Иситты. А жрицы нашей богини должны уметь найти тропку к сердцу и разуму любого прихожанина, — она посмотрела на меня, как мне показалось, так, как смотрят на дитя, малое и неразумное, — поэтому я распознала кое-что… У вас это называется Эрикссоновский гипноз, если я не ошибаюсь. То есть человека, иногда совершенно незаметно для него самого, вводят в транс, что позволяет внушать ему различные мысли и желания, то есть манипулировать им и программировать его поведение…

— Гммм, звучит как-то тревожно… И, как ты думаешь, какие цели он ставит?

— Ну, тут ясно одно — он стремится получить возможность влиять не неё. Может быть речь идёт о прямом и полном подчинении. Тут трудно определить, где он предполагает остановиться.

— Это опасно, — согласился я, — но, как это говорится у нас в народе, на каждую хитрую гайку найдётся шпилька с левой резьбой… Как ты сейчас оцениваешь степень влияния, которое этот хрен может оказать на Лизу?

— Пока влияние незначительное. Но, по мере того, как они будут общаться, его влияние на неё будет возрастать.

— Общаться они не будут, — уверенно заявил я, — сегодня же скажу ей, чтобы она не появлялась в пределах его досягаемости. Но и о нём мы позаботимся, — тут я не сдержался, и на на моё доброе лицо выползла злодейская ухмылка, — скучать ему точно не придётся…

Да, у меня появилась замечательная идея, реализация которой позволит обеспечить господину Лоханкину весёлую жизнь и, в то же время, создать у него иллюзию, что всё идёт согласно его плана.

А чем всё должно закончится, я пока сам не знаю, но то, что это своё приключение мерзавец надолго запомнит, это несомненно.

Ладно бы, угрожал бы он только мне. Но он решил пойти по стопам покойного Троекотова, и рискнуть заграбастать имущество рода, путём подчинения Лизы.

А это значит, что и этот гад, и те, гады, что его послали, стремятся реализовать ту же схему, на которую в своё время делал ставку господин Овечкин.

Кстати об Овечкине, интересно, он попал таки под раздачу или просто вовремя смылся? Что-то мне подсказывает, что жив ещё, курилка.

Хотя, если у него хватит наглости опять покуситься на меня или моих близких, так легко он уже не отделается. Но, это ладно, это может быть, а может и нет.

А Лоханкин, вот он, у нас под носом, готовит покушение и на Лизу, и, скорее всего, на меня, имея целью прибрать к рукам всё, нажтое непосильным трудом.

Но, надо сосредоточиться, всё обдумать ещё раз, конкретизировать планы…

Размышляя так, я направился в свой кабинет, в который я уже дня три не мог попасть. Всё дела да заботы, да… Как это говорится, мы, бояре, народ работящий, такова уж наша боярская доля…

Ну, даже если я пока не боярин, рылом пока не вышел, то уж работящий, аж самому иногда страшно становится… Хе-хе.

С того момента, как я тут был в последний раз, ничего не изменилось. А это значит надо дать втык ответственным за уборку. Если я в кабинете не появляюсь, то это вовсе не значит, что уборка тут не нужна.

Я снял с лица липкую паутину, которая прилепилась ко мне, едва я переступил порог своего логова.

Нащупал сенсор освещения, оглянулся. Точно, никого тут не было. Ну ладно, уборка это потом. Сейчас надо взять бутылку вина, попросить, чтобы сырку притащили, и буду обдумывать свои коварные планы.

Хотя, наверное будет правильнее составлять эти планы непосредственно с предполагаемым исполнителем, вернее, если быть точным, исполнительницей…

Связался с Истер. Посетовал ей на лень персонала. Она пообещала разобраться и принять меры. И ещё я попросил прислать ко мне Зару, и, если чертовке не лень, то пусть по пути зайдёт на кухню и прихватит для меня сырной и мясной нарезки. А то вино то у меня тут всегда есть, а вот с сыром постоянные проблемы.

Буквально через пять минут после того, как я положил трубку, прискакала какая-то новенькая горничная, и, вместо того, чтобы начинать орудовать шваброй, выпустила на пол какой-то блестящий сплюснутый механизм, который тут же уполз куда-то в угол и начал там шебуршать, урчать и елозить.

— Деточка, что это ты мне сюда запустила такое? — обратился я к девчонке, которая с интересом наблюдала за эволюциями принесённого ею аппарата.

— Господин, это же робот-уборщик, — пояснила она, влажно блеснув озорным чёрным глазом.

В голосе её слышалось неподдельное удивление тем, что такой продвинутый человек, как я, не знает, как выглядит робот-уборщик.

Что же касается меня, то я сначала, грешным делом, подумал, что она мне сюда ползающий дрон-камикадзе запустила. Мы эти дроны использовали, чтобы ликвидировать опорные точки серрах. Бывало, ползёт этот гусеничный агрегат к их позициям, час ползёт, два ползёт. Он ещё с какими то маскировочными полями, его и не видать толком. Тем эффектнее и неожиданнее выглядит взрыв его содержимого, когда он, всё-таки, добирается до цели. Причём взрывается он так, что воронка после этого остаётся метров пяти глубиной и метров сорока в диаметре.

В общем, своими объяснениями эта деваха меня немного успокоила, а то я уже примеривался, как бы мне половчее в окно сигануть…

— Не вовремя ты приволокла сюда это чудо техники, — сказал я ей, — у меня сейчас совещание будет, а тут ты со своей игрушкой… Давай ты через часик придёшь, ага? Только не забудь…

— Как скажете, — нарочито скромно прожурчал её голосок.

Она наклонилась над роботом, ткнула в какой-то сенсор, и механический уборщик мгновенно замер. Она ловко плодхватила его подмышку, и, стрельнув в меня напоследок развратным глазом, удалилась, задорно виляя крепкой задюшкой.

Не мог отказать себе в удовольствии проводить её взглядом. И, как только проказница исчезла за дверью, в дверном проёме показалась импозантная Зара.

Одета она была, по своему обыкновению, весьма фривольно, но в рамках приличий. Просто её манера двигаться, одеваться и, с позволения сказать, подавать себя, всячески стимулировала полёт мужской фантазии…