Протокол «Иерихон»

4. «権»

— Господин канцлер попросил кое-что передать.

Рик оторвался от изучения иероглифов. Он начал понемногу различать их и теперь покрывал аккуратной сеточкой стены своей палаты — для наглядности. В дверях стоял Чан. Лицо доктора выглядело скорбным.

— Что же?

Чан переминался с ноги на ногу, потом выдал:

— Господин канцлер считает, что произошло недоразумение. Он передает вам наилучшие пожелания. И кое-что еще.

Рик вернулся к своему занятию. Он должен дорисовать последнюю загогулину, иначе иероглиф будет иметь иное значение. Любая деталь способна кардинально изменить общую картину. Всегда следует помнить об этом.

— Не тяните, доктор, — попросил он.

Чан вздохнул и прикрыл за собой дверь. Прошел к кровати и положил на нее сверток.

— Что это?

— Решение вопроса касты.

Рик отложил перо.

— Меня отправляют на каторгу?

— Нет, Рик Омикрон. Господин Като проконсультировался с начальником гвардии и счел возможным зачислить вас в касту гвардейцев. Это форма. Кроме того, вам выдадут паспорт, медицинскую карту и стандартный пропуск. Вы станете подданным империи, Рик Омикрон.

Рик присвистнул. Он раскрыл сверток, вытащил и расправил форму. Взвизгнула синтетическая ткань, блеснул герб с желтой звездой на красном поле. Рик посмотрел на Чана. Доктор кивнул и торопливо зашептал:

— Это большая удача, Рик. Подарок судьбы. Канцлер еще никогда не проявлял такую благосклонность, даже к самым преданным людям империи. Я настоятельно советую вам согласиться.

— А если нет? Что будет, если откажусь?

Чан сглотнул. На его лице отразилось невыносимое страдание.

— О, Рик, прошу вас, не делайте этого. Ваш отказ повлечет за собой самые ужасные последствия. Пострадаете не только вы, но и весь мой отдел. Ни один разумный человек так не поведет себя, они сочтут отказ формой безумия, которое не исчезло. Я несу за вас личную ответственность.

— Что с вами сделают?

Чан молча рассматривал ботинки.

— Теперь понятно, на чем основан этот ваш идеальный порядок. — Рик брезгливо швырнул форму на кровать и вернулся к рисованию. — Что-нибудь еще?

— Вы должны принять решение немедленно.

Рик мрачно разглядывал нарисованные символы. Немного, но уже можно составить пару простых предложений. Как жаль, что его отвлекают.

— Проклятье, доктор, неужели вы не понимаете?.. — Рику много чего хотелось сказать: что доктором помыкают, что никакого выбора нет, а «подарок судьбы» — тщательно продуманный ход в большой игре. Но слова застряли в горле.

Они с минуту разглядывали друг друга. Чан беззвучно шевелил губами и обливался потом.

— А! Понял. — Рик хлопнул себя по лбу. — Они ждут, верно? Я им нужен прямо сейчас, тепленький. Хорошо.

Он принялся напяливать на себя форму. Конструктивно это был комбинезон; узковат в плечах, но Рик не стал жаловаться. Рик с Чаном вышли из палаты. На этот раз Чан повел его к основанию башни. Сзади, как привязанные, шли солдаты. Рик злобно поглядывал по сторонам. Номинально он гость, по факту — пленник. Выходить из комнаты разрешалось только под конвоем. Последние два дня с момента аудиенции Рик старался есть как можно плотнее.

Второй эон оказался промышленным. Здесь древние сосредоточили все производство — от выработки энергии до предметов быта. Проходя по широким подмосткам, Омикрон наблюдал сверху за бесконечными производственными линиями, протянутыми вдоль залов. Маленькие рабочие суетились за станками; их сменщики ели и спали прямо здесь. Мимо конвейеров прогуливались контролеры с планшетами, отмечая нормы выработки. Здесь же находились гвардейцы — их черная с белыми полосами форма заметно выделялась на общем светлом фоне. Все казалось знакомым. И в то же время чужим.

— Административный сектор расположен сразу за промзоной, — сказал Чан.

— Вы избавляетесь от меня?

— Теперь у вас будет другое начальство, — в голосе Чана слышалась вина. — Формально вы выходите из-под моей юрисдикции. Империи нужен каждый здоровый человек.

— Никогда бы не подумал, что буду ценить доверие выше свободы, — горько сказал Рик.

Шагов через десять Чан ответил:

— Я вас понимаю. В нашем мире доверие — роскошь, которую могут себе позволить немногие. Я не доверяю даже своим детям. Могут донести.

— А вы? — спросил Рик. — Где гарантия, что вы говорите это искренне?

— Ее нет, — грустно улыбнулся Чан. — Вот в чем соль. Верить или нет — дело личное.

Рик взглянул на доктора. У Чана была сотня возможностей сдать Рика: Омикрон за время карантина никогда не стеснялся в выражениях и говорил на любые темы, какие считал нужным обсудить. Однако Чан хранил молчание.

— Доктор, — Рик поближе придвинулся к спутнику. — Что со мной произошло после приступа?

— Вы же знаете.

Действительно, Чан уже рассказывал ему за время карантина. Рику вкололи транквилизатор и доставили в башню, после чего поместили под наблюдение. Около недели он вел себя как животное — метался, грыз ремни, выл и рычал, брызжа слюной. Пищу вводили через трубку. Затем наступила кататония, и Чан решил, что конец близок. Однажды Рик уснул и не проснулся. Сон постепенно превратился в кому, в которой он находился последние месяцы. А потом наступило пробуждение.

— Меня интересует другое, — уточнил Рик. — Я что-нибудь говорил в состоянии помутнения?

Чан подождал, пока пройдут встречные прохожие.

— В перерывах между припадками вы зачитывали отрывки из древних текстов, — зачастил он. — Мы сверяли. Отрывки слово в слово совпадали с оригиналами.

— Были еще какие-то необычные явления?

— Нет. Только это.

— Вы сталкивались с чем-то подобным раньше?

Чан сверкнул глазами:

— Всегда! Вспышка безумия пришлась на время, когда мы получили сигнал. Четверть подданных превратились в зверей. Об этом не принято говорить. Считается, что такой статистики просто нет, — он понизил голос. — Безумцев «исключили» из общества. Понимаете?

Доктор сделал многозначительный жест.

— Всех? — изумился Рик.

— Часть успела спрятаться. Они и сейчас где-то в туннелях. Других укрыли у себя…

Тут солдаты подступили к ним:

— Шевелитесь!

Чан торопливо зашептал:

— Подданным дают препарат, который угнетает нервную систему. Мы все на нем сидим. Дозу постепенно усиливают — по мере того, как ученые находят новые возможности сохранять сознание и разум. В итоге жизнь людей превратилась в набор функций.

Они свернули в короткий боковой коридор, очутились на галерее, разделявшей сегменты сектора, и встали возле шахты лифта. Предстояло подняться наверх, к центру башни. Рик наблюдал пейзаж из кабины. Каверны между долями сектора напоминали ступицы гигантского колеса, если бы не были пустотой. В теле нарастала легкость.

Они вышли. Здесь было гораздо светлее — ощущалась близость Хорды. Пройдя по коридору, зашли в большую трехэтажную комнату. Рик пригляделся. Стены помещения подрагивали.

Внезапно свет погас.

— Что происходит? — крикнул Рик.

Никто не ответил. Гул Пространства, что не умолкал ни на секунду, сделался тише. Кромешная тьма растворила в себе все. Рик замер. Слева от него послышалась возня и звуки борьбы. Рик метнулся к источнику звуков, но поймал пустоту. Он сделал еще несколько выпадов, но и эти попытки не дали результата.

Тогда он припал на колено и замер.

Шорохи. Тьма на долю секунды озарилась вспышкой. Но даже этой ничтожной доли Рику хватило, чтобы оценить ситуацию.

Он не двигался. Снова шорохи. Тьма растворила время, выбросив его за пределы реальности. Туда, где он чувствовал себя как дома. Великая Мать-тьма! Его глаза, наконец, сфокусировались.

Новая вспышка. Расчет оказался верным. Он распрямился, как пружина. Тьма больше не мешала; они с Риком всегда были в хороших отношениях. Странно, но в темноте он чувствовал себя гораздо свободнее и сейчас двигался так легко, как никогда прежде. Вспышки участились, но уже не имели значения. Он двигался быстро и точно.

Вспышки били по глазам, превращая тьму в мигающий крик белого. Затем черное и белое сменилось алым, в котором прыгали черные тени и сверкало оружие. Рик уворачивался и атаковал. Его движения были экономными и тщательно выверенными. Врагов было пять или шесть; они использовали холодное оружие и действовали слаженно, одной командой. Трудно было противостоять такой превосходно организованной атаке. Рик пропустил три удара, и теперь его грызла боль в трех местах. Это мешало, но обостренные чувства спасали его, заранее предупреждая, когда надо увернуться, а когда можно бить.

Он завладел вражеским клинком. Вражеской душой завладела тьма.

Схватка походила на фантомный танец в багровых отсветах. Малая сила тяжести позволяла прыгать высоко и пользоваться стенами как дополнительными опорами. Для Рика это был новый опыт, для его противников — похоже, обычная практика.

Второй враг осел на пол. Рик поднырнул под широкое лезвие и схватил второе оружие. Теперь он мог работать двумя руками. Его атаковали одновременно с трех сторон, он прыгнул вверх, но и там, отскакивая от потолка, к нему летел враг. Лезвия поцеловались, высекая сноп искр. Рик оказался сильнее и перевернул врага, ударив его плечом. Тот отлетел — прямо на клинок другого противника.

Танец продолжался. Врагов осталось трое, и на этот раз они медлили. Рик не стал ждать и сам бросился вперед, давая волю гневу. Они защищались, он наступал. Клинки пели боевую песню, разбрызгивая искры. Он выбил оружие у одного противника, оглушил второго. Кажется, его ранили… неважно! Разгоряченный схваткой, Рик уже не следил за ранами. Один клинок сломался, и он вонзил обломок прямо в живот врагу.

Двое других бросились бежать. Рик не сделал и пары шагов, как почувствовал головокружение. Мельтешение красных огней прекратилось, снова вспыхнул белый свет. Рик поскользнулся в луже крови и чудом удержал равновесие. Он посмотрел на побоище. Четыре тела. Кажется, один из врагов еще шевелился. Лица всех противников были закрыты масками, за которыми виднелись лишь глаза.

Рик сорвал маску с одного бойца. На него смотрело лицо девушки, маленькое, почти детское. Он отшатнулся. Сорвал маску со второго. И снова это лицо — как зеркальное отражение первого. Он посмотрел на два других тела. Проверять догадку не хотелось. Рик закрыл рот рукой. Его тошнило.

— Браво!

Он повернулся на голос. С противоположного конца комнаты приближались люди. Впереди — женщина в оранжевом. Сирират, он сразу узнал. Начальница гвардии довольно скользнула взглядом по поверженным девушкам. Рядом с ней стоял какой-то мужчина, позади толпилось с дюжину солдат.

— Я же говорила вам, Вонг. Этот образец будет хорош, — голос у женщины оказался необычно низким. — Отличный прототип.

Человек по имени Вонг состроил брезгливую гримасу:

— У вас отличное чутье на бойцов, госпожа.

— Думаю, его можно определить в штурмовики или к чистильщикам, — высказалась Сирират. — Как считаете?

— Он довольно крупный. Чистильщикам нужны сильные парни.

— А штурмовикам — хорошие драчуны! — Сирират усмехнулась. — Он везде придется кстати. Ну? Что скажешь, Рик Омикрон?

Рик вытер пот со лба. Он еще не успел отдышаться. Сирират разглядывала его с ног до головы, словно животное редкой красоты.

— Говори! — крикнул Вонг. — Не заставляй ждать себя!

Рик пригляделся к этому человеку. Коричневый мундир, значки, отполированные до блеска. Брюшко. Холеное лицо. Щека дергается в судороге.

— Осторожней с ним, Вонг, — засмеялась Сирират. — Этот пес не как желтые люди Наднебесной. Может и укусить!

— Пусть только попробует, — процедил Вонг, — и сразу же пожалеет, что родился на свет. Да, собака?

Наконец Рик восстановил дыхание. Анализ ситуации дал примерную диспозицию противников. И расклад был не в его пользу. Он медленно шагнул вперед, чтобы разглядеть и запомнить каждую черту, каждую пору на лице мужчины по имени Вонг. Солдаты подобрались, но женщина-мандарин остановила их жестом. Надменный Вонг побледнел. Рик произнес:

— Для подданного великой империи вы очень дурно воспитаны.

— Что? — желание острить у Вонга пропало. — Что ты несешь? Да как ты смеешь?

Он захлебнулся от гнева. Рик показал окровавленный палец:

— Видите? Это моя кровь. Интересно, какого цвета будет ваша?

Вонг не выдержал и отступил. Сирират наблюдала за происходящим с явным удовольствием.

— Похоже, мою судьбу уже решили за меня, — сказал Рик, рассматривая Вонга, — Мне это не нравится.

— Он такой независимый, — промурлыкала Сирират. — Это так забавно.

Рик перевел на нее взгляд. Черные умные глаза женщины напоминали две воронки.

— Вы положили здесь четырех бойцов, — сказал он. — Ради чего?

— Сам знаешь, — проговорила оранжевая. — Или ты думал, достаточно простого согласия, чтобы попасть в ряды имперской гвардии? Это великая честь. Ты должен плясать от счастья, а вместо этого выказываешь недовольство.

— Видимо у нас разные представления о счастье, — заметил Рик.

Она фыркнула:

— Довольно! Ну что, чистильщики или штурмовой корпус? Выбирай.

— Мне все равно, — бросил он.

— Слышал, Вонг? Ему все равно, — глаза Сирират сузились до двух щелочек.

— Да уж, — кисло ответил Вонг.

— А ведь все гораздо хуже, чем мы предполагали, — задумчиво проговорила Сирират. — Похоже, этот человек начисто лишен почтения к империи. Если невежество можно искоренить, то со злом следует бороться!

— Лучше не скажешь, — согласился Рик.

— У тебя есть последний шанс спасти свою жалкую, никчемную жизнь, — прошипела Сирират.

Рик слабо улыбнулся. Женщина-мандарин щелкнула пальцами. Солдаты подвели к ним перепуганного доктора Чана.

— На колени.

Доктор бросился выполнять приказ. Блеснула сталь — Сирират выхватила длинный клинок из ножен, спрятанных в складках мундира. Свет играл на отполированной поверхности.

— Мы выяснили, что Чан — предатель, — заявила она. — Мерзавец утаивал от Кабинета министров и канцлера важнейшие данные, касавшиеся вспышек безумия. По его вине в муках скончалось свыше двухсот тысяч подданных. Если бы не его злонамеренные козни, корпус медиков давно создал бы противоядие, и безумие можно было победить.

На лице Чана проступил ужас. Его рот раскрывался как у рыбы, выловленной из воды.

— Безумие не лечится, — отрезал Рик.

— Суд над предателем уже состоялся, — продолжала Сирират. — У меня есть право привести приговор в исполнение здесь и сейчас.

Она протянула Рику клинок рукояткой вперед:

— Этой чести я удостаиваю тебя. Докажи, что предан империи.

Рик не шелохнулся.

— Бери! — крикнула она так, что все вздрогнули. — Бери оружие!

Рик рассматривал клинок. Отполированная сталь завораживающе блестела. По всей длине клинка был искусно выгравирован узор в виде дракона и красовался знакомый иероглиф. Рик уже рисовал его сегодня на стене. Он назывался «власть». Рик перевел взгляд на женщину в оранжевом и в холодном блеске черных пропастей-глаз заметил что-то отдаленно похожее на мольбу.

— Бери, пока не поздно, — сказала она. — Ты еще можешь изменить свою жизнь. Потом пути назад не будет.

Рик покачал головой. Рукоять мелко затряслась; губы начальницы гвардии искривились.

— Глупец! — крикнула она. — Я превращу твое существование в ад. Ты будешь умолять меня о смерти!

— Звучит заманчиво.

Сирират поджала губы.

— Уведите его.

Рика повели прочь из комнаты. Он обернулся один раз, запоминая картинку: Чан застыл в коленопреклоненной позе, и Сирират с Вонгом в окружении стражи — над ним. Над головой оранжевой девы блестел занесенный клинок.