Протокол «Иерихон»

11. «秘»

Здесь было гораздо холоднее, чем наверху. Рика щекотало давно позабытое, но знакомое чувство. Что может быть хорошего во тьме и холоде? Ничего. Но он брел в черноте бок о бок со странным мальчишкой и как будто радовался такому исходу. Стрелы света от фонарей, бессильные против царившей здесь тьмы, только подчеркивали ее абсолютную власть.

Рик постепенно привык к мраку и теперь мог различить окружающие детали.

Оболочка действительно имела высоту не больше двух этажей. Вся площадь стены была разбита на квадраты, по углам которых торчали колонны-перекладины, подпиравшие потолок. Вдали мигал призрачный огонек.

Они прошли порядочное расстояние и, по прикидкам Рика, должны были вернуться к началу стыков между эонами, но этого не произошло. Потом Рик оценил кривизну пола и хлопнул себя по лбу:

— Проклятье! Мы сбились и обошли весь эон по периметру. Повернем налево.

— Может, направо?

Рик хотел ответить утвердительно, но тут его охватили сомнения.

— Надо остановиться и подумать.

Тонкий безропотно подчинился. Они немного попили, вслушиваясь в свистящую тишину. Рик ощупал пол. Шероховатый. Где-то под ними — черная бездна космоса. Абсолютный, безжалостный вакуум, от которого их отделяет всего пара метров металлопласта. Малейшее повреждение, разгерметизация — и им крышка. Остается надеяться, что смерть будет быстрой. Рик решил пустить мысли в более оптимистичное русло.

— Я устал, — объявил Тонкий.

Рик угрюмо разглядывал мальчишку. Ложь или правда?

— Ты мне не веришь, — печально сказал Тонкий, отчего Рик почувствовал себя людоедом.

— Я хотел бы, — сказал Рик.

— Люди везде одинаковы, — Тонкий стал выковыривать грязь из-под ногтей. — Всегда могут солгать. И приходится доверять им, на свой страх и риск.

— Ты человек? — Рик сам удивился своему вопросу, но сказанного уже было не вернуть.

Тонкий сосредоточенно работал; он почти закончил с одной рукой.

— Да. Можешь проверить, — он протянул Рику тонкую руку.

— Убери. — Рик медленно оглядывал лес колонн, следя за вогнутой линией горизонта. Казалось, они сидят на дне мира.

— Высматриваешь стражей?

— Допустим.

— Их здесь нет, — насмешливо сказал Тонкий. — Это сказки для детей.

— Любая сказка вырастает из зерна правды, — сурово сказал Рик.

— Ну и кто из нас философ? — усмехнулся Тонкий.

— Ладно, ничья. И все же нам следует быть начеку.

Тонкий закончил свой маникюр и теперь придирчиво осматривал результаты трудов.

— Как скажешь, — он зевнул. — Мы вышли в ночь. Надо поспать.

Рик хотел бы идти все время, без остановки, позабыв про сон и еду, но пришлось согласиться с доводами рассудка — уставший и голодный он мало что сможет сделать. Они устроились на ночлег возле ближайшей колонны. Рик обследовал сумку и среди прочего нашел плазменную горелку — устройство размером с кружку, источавшее свет и тепло. На этой штуке можно было готовить, ею же освещать пространство. Он выкрутил яркость горелки до багрового минимума, а показатель температуры наоборот увеличил. Теперь холод не схватит их в клещи.

Когда с обогревом было покончено, Рик снова расстелил карту Башни и принялся изучать ее, бесконечно водя пальцем по линиям и заучивая. Сон не шел. Тонкий тоже отчего-то не спал.

— Ты устал или нет? — сердито спросил Рик.

— Да. Но перед сном я обычно немного размышляю.

— Основательный подход к делу. Однако сегодня тебе придется спать полночи. Первым буду дежурить я, а потом ты. Так что отдыхай.

Тонкий неотрывно смотрел в багровый зрачок горелки. В свете очага его лицо казалось куском раскаленного металла.

— Что ты сделал до того, как попал сюда? — спросил он.

Рик вздохнул:

— Рассказ займет всю ночь, и я не смогу выспаться.

— Меня не интересуют подробности, — сказал Тонкий. — Имена, даты, места — все это неважно. Меня интересует суть.

— Миры, в которых мы живем, пришли в движение. Это все из-за меня.

— Зачем ты это сделал?

Чертовски хороший вопрос. В горле у Рика запершило.

— Я хотел все изменить, — сказал он. — К лучшему.

— Получилось?

— Рано судить об этом. Думаю, от меня уже ничего не зависит. Процесс запущен.

— Какой процесс?

Рик готов был провалиться от досады. Это же простой вопрос, который задал ребенок, но он не в силах ответить.

— Я не знаю, — выдавил он.

— Итак, ты хотел изменить мир к лучшему и запустил какой-то процесс, — подвел итог Тонкий.

— Выходит, так, — кивнул Рик. — Он называется «Иерихон». Этот процесс.

Мальчишка поднял брови:

— Понятно. А сейчас мы пытаемся вернуть тебя домой. И привести в Башню помощь.

— Ты все правильно понял.

Тонкий надолго замолчал. Рик млел от тепла, источаемого горелкой. Спать было нельзя, и он периодически щипал себя за руку. Вдруг, при взгляде на Тонкого, ему стало жутко. На какое-то мгновение черты мальчишечьего лица утратили всякое сходство с человеческими. Сморщились, съехали вбок. Глаза запали внутрь черепа. Фигурка сгорбилась, сложилась вперед. Где-то ему уже доводилось видеть подобных существ. Альфа и Омега… Рик сильно ущипнул себя. Моргнул.

Тонкий смотрел на Рика в упор. А что, если черная тварь в машинном отделении как-то изменила его? Заразила, испортила, подменила? Все произошло так быстро, что он толком ничего не разглядел. На всякий случай Рик потрогал бласт.

— Что такое Иерихон? — спросил Тонкий.

— Мне неизвестно, говорю же тебе.

— Нет. Само название.

Рик коротко рассказал про командный центр Иершалаим и все, что произошло тогда — про разговор с Ниваном, безумие Василевса, приступ Поля и собственный припадок.

— Это слово из мира предтеч, — сказал он. — Очень древнее название.

— Имя?

— Место. Особенное место, где произошло нечто важное. — Рик напряг память. — Оно связано с христианством — древней религией предтеч.

Тонкий привалился спиной к колонне и закрыл глаза. Рик понаблюдал за ним, но вскоре ему наскучило и это. Ветер свистел, отгоняя тепло. Рик пересел на наветренную сторону, но коварный сквозняк изменил направление.

Рик повернулся к горелке спиной и стал смотреть в темноту. Длинные уродливые тени падали на пол и, казалось, слабо колыхались. Его собственная тень словно жила своей жизнью. Спина приятно нагрелась. Рик попробовал медитировать, тем более, что давно не практиковал свои занятия. Самое время. Рик расслабил мышцы и заставил организм замедлить пульс. Мысли потекли медленным потоком.

За ними следят. Несомненно.

Тьма казалась осязаемой. Протяни руку и погладь ее. Мать-тьма.

Мы выходим из Тьмы и возвращаемся в нее.

Мы живем в великом Пространстве и идем по Кругу жизни. Так было, есть и будет.

Он представил, как жил бы сейчас, если бы всего этого не произошло. Он нес был внешний дозор за крепостью и постигал секреты Пространства. Он защищал бы родную Коммуну и регулярно молился богу Машины. Возможно, со временем он стал бы командиром Патруля.

Может, все это сон? Может, он спит сейчас, лицом к стене, в своей комнате рядом с сестрой, и до пробуждения остались считанные минуты? Сны так реальны, особенно за миг до пробуждения!

Послышался голос. Тихий шепот, как шелест старой бумаги. Медленный, едва различимый. Вскоре стали различимы слова:

— Странник, не в прежнем теперь предо мной ты являешься виде…

Рик медленно обернулся. Это был Тонкий. Губы его, еле шевелясь, шептали:

— Платье не то на тебе и совсем изменился твой образ…

Мальчишка спал. Но что-то заставляло его произносить все новые слова:

— Верно один из богов ты владык беспредельного неба…

Рик слушал. Сквозняк подхватывал слова и играл с ними, как с сухими листьями. Древние слова, живущие глубоко внутри. Одно за другим, они складывались в цепочку, мерцали в сознании Рика, как угольки от костра. Пробуждали в воображении странные, фантастические образы и картины, оживавшие прямо на глазах. Образы выплывали из колонн, из пола и потолка и окружали их стоянку, но Рик больше не чувствовал страха.

Тело ныло от усталости. Поток мыслей становился бессвязным, оборванным. Он ударил себя по щеке. Оглянулся. Призраки пропали. Он встал, разгоняя кровь по ноющему телу. Разбудил Тонкого.

— Твоя очередь. Смотри, не засни.

Мальчишка что-то промычал, но Рик уже устраивался ко сну.