Противостояние

4. Рояль Рахманинова

Оказавшись в городе, мы немного отошли от ворот и стали прощаться. Мне нужно было идти прямо, на Рыночную Площадь, а наемники сворачивали направо, где на параллельной улице была Таверна с диспетчером, в которой базировались и отмечались все наемники Лангобардии. Перед тем как разойтись, Флойд напомнил, что если они мне зачем-то понадобятся, то я смогу найти своих новых знакомых именно там. Мы распрощались и разошлись, не оглядываясь, каждый в свою сторону. Теперь мне никто не мешал разглядывать местные достопримечательности, тем более, что посмотреть было на что. И я всецело отдался этому увлекательному процессу.

Я посмотрел налево. Там виднелось приземистое здание Казармы, огороженное невысоким забором от шпионов и дезертиров, с воротами, по краям которых, располагались две небольшие наблюдательные башенки. У ворот молча тосковали по высокой зарплате несколько лучников и копейщиков, видимо, не имеющие ни малейшего понятия куда себя деть. Передо мной простиралась прямая, как первая железная дорога, улица, упиравшаяся в Рыночную площадь, за которой чётко вырисовывалась громада городской Цитадели. На Рыночной площади, как мне подсказали наемники, размещались всевозможные магазины, с которых и следовало, в первую очередь, начать знакомство с городом. И я бодро зашагал навстречу новым знакомствам.

По пути мне постоянно приходилось следить за тем, чтобы не столкнуться с многочисленными прохожими, снующими во все стороны, грузовыми повозками, довольно часто проезжающими в обоих направлениях и степенными торговыми караванами. При этом, я не забывал крутить во все стороны головой, поражаясь красоте зданий, высившихся по обе стороны улицы.

Каждое здание было построено с претензией на оригинальность, в каком-то определенном архитектурном стиле, все они были разными, и не было ни одного, похожего на другое. От мешанины стилей рябило в глазах и сосало в желудке. Мимо проплывали островерхие готические сооружения, пытающиеся поцарапать своими шпилями, лениво плывущие по небу облака. Пышные выпукло-вогнутые линии зданий в стиле Барокко, с причудливыми куполообразными крышами. И еще целая масса совершенно не понятных для меня, не разбирающегося в тонкостях архитектуры.

— Что, в первый раз? — бросил мне на ходу направляющийся мимо прохожий. — Так, побереги лучше эмоции для Западного района. Вот там, действительно, есть от чего столбняк словить!

Эмоции были потрачены на окружающую красоту и я, уже без всякого выражения посмотрел вслед удаляющемуся незнакомцу. Не знаю, как там насчёт Западного района, но мне пока и тут не кисло.

Единственное, что могло составить конкуренцию местным архитектурным достопримечательностям и постоянно перетягивало на себя внимание, это многочисленные представительницы прекрасного пола, фланирующие, дефилирующие и просто снующие во всех направлениях. Они были высокие и не очень, от платиновых блондинок до иссиня чёрных брюнеток, круглолицые и не совсем. В общем, они были какими угодно, но все они были одинаково красивы и хороши. Нигде не было видно ни одной девушки с заурядной внешностью. И, наверное, это логично. Если есть возможность попасть в сказочный мир, тогда и внешность должна быть соответствующая. Кроме того, всем гораздо приятнее смотреть не на горькую правду, доставшуюся от природы, а на ее чудесные изменения и превращения, сделанные талантливыми руками разработчиков-дизайнеров. Это было на руку и разработчикам. И разработчики с радостью поддерживали эту идею, и в этом вопросе, шли навстречу всем желающим. И тем, кто жаждет изменить свою внешность в лучшую сторону, и тем, кого эта внешность будет волновать, возбуждать, а может быть даже сводить с ума. В общем, высокая концентрация обнаженного женского тела на кубометр окружающего пространства, выталкивала уровень тестостерона на неприличную высоту.

Непрерывный людской поток делился на две, приблизительно равные части. Правая старалась попасть на Рыночную площадь, а левая двигалась в противоположном направлении, стремясь эту площадь покинуть. Я пристроился в правый поток, который без труда увлёк меня за собой и выстрелил мной, словно пробкой от шампанского, на просторную, почти идеально круглую площадь, на которой, собственно, и располагался рынок.

Рынок был похож на те самые средневековые рынки, какими мы и привыкли их видеть глазами режиссёров исторических инсценировок. За прилавками, крытыми навесами от солнца и непогоды из ярких пёстрых тканей стояли спекулянты-коммерсанты и крафтеры, обоих полов и самым активным образом боролись за покупателя. Эти самые покупатели заполняли всю площадь без остатка, то множа спонтанные очереди, то также внезапно рассасываясь, и создавая при этом эффект постоянного движения. Цитадель, безучастно возвышалась над всем этим безобразием молчаливым свидетелем. И хотя она заслуживала отдельного внимания, но я не стал его рассеивать, и решил сосредоточиться на ранее намеченном плане и придерживаться строго его рамок.

Хотя мне необходимо было найти лавку Гварнери, я не мог себе отказать в удовольствии удовлетворить свою любознательность, и посетить все какие смогу лавки и магазинчики. Толкаясь среди таких же, как и я любопытствующих и ищущих, я медленно обошел ряды прилавков. Первым делом натыкаюсь на Продуктовую лавку, на вывеске которой гордо сообщалось, что это супермаркет, хотя по ассортименту она не дотягивала даже до ларька, В Продуктовой лавке продавался хлеб, какие-то овощи и примитивные кулинарные изделия, напоминающие что-то среднее между гамбургером, пиццей и шаурмой. Далее замечаю Лавку Лекаря и Лавку Портного. Лавка Лекаря-Аптекаря порадовала склянками и свитками восстановления здоровья и маны, но цены на них, оставили от радости легкое воспоминание

В Лавке Портного было душно, но интересно. В отличие от других лавок, эта была забита товаром — всевозможной одеждой-обувью, костюмами, платьями, нарядами. Владелец лавки, Ашот, навязчиво стал предлагать мне свой товар, аккуратно хватаясь за мою руку, и упирая при этом на то, что сегодня я первый посетитель и обязательно должен у него что-нибудь купить, а иначе весь день пройдет без удачи. Он оставался совершенно не пробиваемым к моим заверениям, что мне совершенно ничего не нужно, и отстал только тогда, когда узнал, что у меня нет денег, чтобы здесь хоть что-то приобрести. Тогда он сразу потерял ко мне интерес, и с разочарованным лицом вернулся к прилавку, бормоча себе под нос, что зря потратил на меня полдня, и что-то ещё, совсем уже неразборчиво.

Оружейный магазин, я заметил почти сразу, как только оказался на площади, но решил оставить его на "десерт", впрочем, как и Музыкальный магазин. Здание Оружейного возвышалось над лавками как авианосец среди сопровождающих его кораблей эскорта. По обе стороны входа в магазин, к которому вела небольшая лестница с тремя каменными ступенями, был разбит газон, вытоптанный до земли частыми посетителями. Ещё одним признаком того, что товар этого магазина долго не залёживается, была шумная очередь у входа, в которой толпились покупатели. Начало очереди терялось где-то в полутемной глубине здания. Я занял место за кем-то и потратил несколько минут прежде, чем оказался в слабоосвещенном помещении. Единственная масляная лампа висела прямо над прилавком, скупо заливая светом, полки с товаром и продавца.

За прилавком стоял незаметный продавец, смутно похожий на какого-то иностранного президента, худощавого телосложения, с нездоровым выражением лица и повадками профессионального убийцы. Мне он сразу понравился, потому что мне нравятся идиоты, их даже обманывать не надо. Господин Буш, а это был именно он, молча наблюдал за подходившими к прилавку покупателями, изредка невпопад отвечая на их вопросы. Наконец подошла моя очередь и я, спросив у Буша, что он может предложить, ознакомился с ассортиментом. Да уж, посмотреть тут было на что! Всегда интересно смотреть на то, с чем предстоит зарабатывать на жизнь в ближайший год. Но, несмотря на ломившиеся полки, для барда тут почти ничего не было. Почти, если не считать нескольких предметов, которые я всё равно не мог купить. Я ещё немного постоял у прилавка и раздосадованный вышел на улицу, где почти сразу же взял себя в руки, и направился в сторону Музыкального магазина.

Музыкальный магазин стоял особняком. Это было небольшое симпатичное здание, хорошо спланированное и украшенное незатейливой вывеской. Естественно владелец магазина не собирался вкладывать кучу денег в оформление магазина, товар которого не пользуется широким спросом, но и совсем уж ничего не делать, для того, чтобы завлечь покупателей, было бы глупо. Поэтому, всё было в соответствии.

Гварнери, хозяин магазина, оказался пожилым халфлингом небольшого роста с шапкой густых темных волос на голове и пышными бакенбардами. Под кустистыми бровями с комфортом расположилась пара одухотворенных глаз, одаренного человека, которые сейчас настойчиво сверлили мне в переносице дырку. На его голове, прямо поверх копны густой шевелюры, была надета изрядно помятая шляпа-цилиндр зеленого цвета. Не первой свежести сорочка при всем желании не могла спрятаться под куцей пестрой жилеткой. А довершали наряд замусоленные бриджи до колена, цветом в тон шляпе. Ноги его были босы и необыкновенно волосаты.

В отличие от Оружейного магазина здесь было безлюдно, по-домашнему уютно и тихо. Гварнери периодически позевывал и нервно одергивал жилетку. Я поздоровался, и получив в ответ торопливый кивок, приступил к осмотру товара. Уже то, что я, в действительности, никакой не музыкант, говорило о многом. Я оглядел полки взглядом абсолютно не компетентного в данном вопросе, человека. Мое музыкальное образование заканчивалось где-то в начальных классах и на протяжении остальной жизни, возобновлялось периодическими вспышками, которые никак не могли всерьёз изменить ситуацию. Скользя взглядом по полкам с музыкальными инструментами, я думал, что сейчас, простил бы многое человеку, который, как и я, не видит разницы между мандолой и мандалиной.

Музыкальных инструментов было неоправданно много. Совершенно запутавшись в названиях, а в некоторых случаях, и в назначении рассматриваемых предметов, я решил сосредоточиться на их характеристиках. Так дело пошло веселее. В конце концов, какая в игре разница, дуешь ты в трубу или рвёшь струны, когда внешний эффект, в противостоянии с противником, отличается друг от друга, а результат получается приблизительно один и тот же.

Бегло просмотрев цены, я понял, что мне здесь и сейчас, ничего пока купить не улыбается, и продолжил рассматривать предметы с прицелом на будущее. Из всей массы инструментов наиболее всего мне понравились, целых два. Первым был "Барабан Юного Барабанщика", с уроном в шестьдесят единиц и бонусом к Ловкости и Интеллекту, по десять единиц. Этот инструмент для игроков двадцатого уровня, но и он был мне не по карману, с ценой ровно в шесть тысяч золотых. Вторым инструментом, на который у меня зачесались руки и зубы была "Скрипка ТётиВари". Но в названии я невольно уловил, что-то подозрительное и решил, на всякий случай, прояснить ситуацию.

— Все правильно? — спросил я продавца, указывая на скрипку. — Точно ТётиВари? Может, все таки, Страдивари?

— Совершенно верно, молодой человек! ТётиВари и есть. Ошибки тут быть не может. Мы здесь ерундой всякой не торгуем. Это именно "та самая", скрипка ТётиВари!

Гварнери сказал это с таким важным, и одновременно, оскорбленным видом, словно каждый уважающий себя музыкант, всенепременно должен быть в курсе, кто такая ТётяВаря, или кем была. Но мне это решительно ни о чем не говорило, а между тем, "та самая" "Скрипка ТётиВари", действительно обладала роскошными характеристиками. Урон 150 единиц, бонус к Интеллекту и Ловкости, и возможность вызова одного "помощника". Я пока не знал, что это за "вызов одного помощника", но, сама по себе, возможность вызова кого-нибудь для помощи, уже, как-то приятно радовала. Да получи я такую скрипку прямо сейчас, вопрос с миллионом превратился бы в скучную рутину. Но у скрипки, как впрочем, я уже успел неоднократно убедиться, и у всего остального, цена была для меня, явно, запредельная — пятнадцать тысяч золотых!

Я ещё некоторое время поцокал, разглядывая скрипку, и собрался уже было уходить, но в дверях меня остановил вопрос Гварнери:

— Молодой человек! Не могли бы вы, эээээ оказать мне, ммммм в некотором роде, услугу?

Ну, да, как же я мог забыть-то? Флойд же несколько раз повторил, что в профильных магазинах для новичков у продавцов всегда есть задания. Только что, я чуть было не оставил себя без "хлеба".

Я медленно повернулся, и стараясь ничем не выдать своей заинтересованности, равнодушно произнес:

— Все будет зависеть от размера гонорара.

— Оооо! По этому поводу вам совсем не стоит беспокоиться. Поверьте, я вас щедро отблагодарю.

Я мог проверить это только одним способом.

— И в чем же заключается услуга?

— Видите ли, молодой человек, — зачастил Гварнери, словно опасаясь, что я передумаю. — Для изготовления очередного музыкального инструмента-шедевра, мне необходим очень важный ингредиент. Найти его можно в Пьяном Лесу. Я бы и сам туда с удовольствием сходил, и заодно подышать чудесным лесным воздухом, но дело в том, что недалеко от того места где находится этот ингредиент, постоянно рыскает страшный и опасный зверь… А ведь я, как вы уже наверняка успели заметить молодой человек, я — далеко не воин. Мне чужды звуки битв. Для меня гораздо милее звуки, извлекаемые из музыкальных инструментов.

В общем, все стало предельно ясно. Этот старый пацифист, подписывал меня на хлопотное задание.

— А как я найду это место?

— Нет ничего проще! Я отмечу его вам на карте, и вы отыщите это место без труда. Так вы согласны?

Мне уже надоело ломать комедию и я, естественно, согласился. В то же мгновение, на внутреннем интерфейсе возникло окно активных заданий, с единственной пока, мерцающей зелёным, строчкой. Я бегло взглянул на неё, удостоверившись, что это и есть задание Гварнери, и одним движением свернул окно.

— Удачи! — махнул мне на прощание Гварнери и впал в прострацию, став похожим на манекена.

На улице продолжали порхать бабочки и разносчики еды и питья. Продавцы и покупатели темпераментно торговались. Бездонное небо, изредка отражалось в глазах бездомной собаки, мечтающей о горячем. Может быть получение первого задания никого бы не оставило равнодушным, но я здесь был по другим причинам. Однако мне нужно было, как минимум на что-то тут жить, как максимум заработать миллион. Я начал целенаправленно прокладывать себе путь через, колышущуюся словно кукурузное поле, толпу покупателей и зевак, намереваясь поскорее выбраться с Рынка, когда чей-то отчаянный вопль, привлек к себе моё внимание.

— Рояль Рахманинова! Кому Рояль Рахманинова?!

Насколько я знал, рояль относился к числу музыкальных инструментов, и поэтому он не мог не заинтересовать меня, как барда. Я круто развернулся и направился в нужную сторону, ориентируясь на голос, продолжавший истерично предлагать рояль какого-то Рахманинова (неужели того самого?). Вопреки моим ожиданиям, возле заметно потрепанного жизнью человека, предлагавшего рояль, не было никакой очереди, и я оказался первым заинтересованным лицом.

— Это вы предлагаете рояль? — спросил я, и дождавшись утвердительного кивка, продолжил. — Что вы за него хотите? И что он из себя представляет?

— Рояль как рояль. А что вы за него можете предложить? Что у тебя есть?

— Пара крысиных шкурок и столько же монет, — о мясе и Сосудах Духа, я почему-то, благоразумно промолчал.

— И все?! — его брови недоверчиво полезли вверх. — Может быть ещё что-нибудь найдется?

В ответ, я с невозмутимым видом, развел руки в стороны. Он с нескрываемым подозрением, разглядывал меня, казалось бы, целую вечность. Я не дрогнул. Затем, демонстрируя мне полное недоверие, он коротко бросил:

— Давай сюда шкурки и рояль твой!

За время своей предпринимательской практики, я привык не покупать "котов в мешках". Поэтому меня не могло не насторожить, что продавец отказывается показать мне товар. Но здесь был особый случай. С другой стороны, мне и в голову не могло прийти, что какие-то крысиные шкурки стоят дороже целого рояля. Тем не менее, если здесь и был какой-то подвох, то я в любом случае знал, где можно раздобыть ещё несколько десятков пар крысиных шкурок. К тому же меня прельстило еще и то, что, простоватый, на мой взгляд, продавец отказался от серебра. Сделка выглядела крайне привлекательной.

В появившемся "Окне Торговли", я переместил заячьи шкурки в свое пустое поле обмена, и дождавшись когда в соседнем пустом поле обмена окажется вожделенный рояль, нажал на клавишу "Готово". Когда поля обмена опустели, а в моём инвентаре на одну заполненную ячейку стало больше, я закрыл окно торговли, и увидел спину быстро удаляющегося, и то и дело, оглядывающегося, бывшего владельца рояля. Судя по его лицу, он был крайне доволен состоявшимся обменом. Я заподозрил неладное и тут же полез в свой инвентарь. Все в порядке — рояль на месте. Наконец, у меня появилась возможность взглянуть на свойства приобретенного предмета. Я подсветил его курсором и застыл прямо посреди Рыночной площади. Свойства предмета заставили оцепенеть, остолбенеть, окаменеть — в общем, привели меня в полную неподвижность.

Рояль Рахманинова.

Класс предмета: уникальный.

Урон/Лечение300.

Интеллект 30.

Ловкость 30.

Возможность призыва 3.

Ограничения: Только для музыкантов.

Сила 110.

Продать невозможно.

Состояние 100 %.

Теперь у меня было "супер-оружие"! Иначе рояль с такими характеристиками, просто невозможно было назвать. Откуда он взялся у бывшего владельца, меня интересовало меньше всего. А вот почему он подходил мне, прекрасно было видно из его свойств. Понятно, что рояль — это музыкальный инструмент, и использовать его может только музыкант. Для его использования необходима сила, заметно превосходящая базовые значения силы, рассчитанные для многих классов не говоря уже о бардах, которым большая сила вообще без надобности. Вероятно, разработчики тут просто прикололись. Какой бард будет вкладывать драгоценные очки характеристик в Силу, для того, чтобы можно было воспользоваться инструментом, пусть даже и таким уникальным, как Рояль? Никакой! Потому что с развитием барда инструмент станет бесполезным, а очки характеристик, которые барду предпочтительнее вкладывать в Интеллект или Ловкость, будет уже не вернуть.

Более того, разработчики включили в свойства ограничение по продаже, то есть, он бесполезен, да еще к тому же его и продать невозможно. Оставалось только таскать рояль повсюду с собой, пока его не удастся поменять, подарить, или выбросить. Крайне не нужная вещь! Для всех, но не для меня! Ограничения по силе, конечно же есть: 110 единиц. Но, у меня-то 120! Значит, я этот рояль могу, и буду использовать!

— Что? Лоханулся, приятель? Ты, видать, тут недавно, а эти рояли не так уж и просты. Вещь хорошая, но использовать их невозможно.

Я обернулся к случайному прохожему, который остановился посочувствовать мне. Судя по огромной арфе, которую он держал под мышкой, прохожий тоже был бардом. Он, заметив и неправильно истолковав моё возбужденное состояние, резко отодвинулся от меня и поспешно сказал:

— Ну-ну, приятель! Не стоит так переживать. Не сходи с ума! Ты лучше сходи в Консерваторию на Состязание бардов, если дурь девать не куда.

— В Консерваторию? — протянул я, все еще под воздействием от впечатляющих характеристик рояля.

— Да-да, в Консерваторию! — заторопился он, продолжая недоверчиво коситься на меня. — И поверь, оно того стоит. Призовой фонд 20 000 золотом! Надо только для начала зарегистрироваться. Там найдешь старушку-патронессу, зарегистрируешься у неё и ты в теме.

Я его только хотел поблагодарить, но он уже удалялся прочь, оглядываясь на меня, также, как перед этим оглядывался продавец рояля, но с опаской.

Я сильно тряхнул головой, окончательно освобождаясь от остатков эйфории, и начал прикидывать, к чему подступится в первую очередь. Задание у меня уже в кармане, надо его только выполнить. А Консерватория — это появившаяся внезапно дополнительная возможность поднять целых двадцать тысяч!

Консерватория находилась на соседней улице. На той же улице, где располагались еще здания Университета и Обсерватории. Тут же виднелись заложенные фундаменты и еще каких-то зданий, без сомнения, какого-то полезного назначения. Вообще, город постепенно застраивался целевыми объектами, и его облик постоянно менялся.

Здание Консерватории на фоне, симпатичных домиков, подобных тем, что я уже видел на Центральной улице, выглядело крайне пафосно. Фасад здания прятался за лесом колон, выполненных в виде то ли атлантов, то ли титанов, обоих полов, почти совершенно обнаженных, если не считать классической набедренной повязки. Однако, не ведая стыда, они стоически несли возложенную на них миссию, в виде тяжеленного козырька-навеса, с шикарной скульптурой композицией, которая изображала мифическую битву Геракла с амазонками. Причём все участники битвы были вооружены какими-нибудь музыкальными инструментами, и в совокупности, составляли один большой симфонический оркестр. Геракл, конечно же, дирижировал.

По обе стороны от широкого входа, двери которого были размером с футбольные ворота, притаились два четырехметровых амура, вооруженных, против обыкновения, не луком и стрелами, а банальными арфой и лирой, но почему-то, точно так же из них целящимися. Посочувствовав мастерству скульптора, я прошёл мимо них в просторный светлый зал, с несколькими высокими входами на противоположной стороне. В зале тоже было заметно празднично, но мне не терпелось уже добраться до цели и я, не задерживаясь, прошёл в очередные двери, прямо напротив центрального входа. Теперь я оказался в полутемном зрительном зале, заставленном рядами кресел, с откидными сиденьями. Откуда-то с потолка льется приятная успокаивающая мелодия. Кажется, "Strangers in the night" Фрэнка Синатры. Не совсем еще привыкнув к полумраку, я стал подслеповато выискивать в зале "старушку-патронессу", у которой необходимо было зарегистрироваться в качестве участника будущего турнира.

"Старушкой" оказалась, стоящая на высокой сцене, эффектная блондинка с алебастровым лицом. Это была патронесса Консерватории, Ираида Арчибальдовна. Я двинулся в ее направлении по узкому проходу, опрокидывая по пути тесно составленные кресла для зрителей-посетителей, пока не подошел к ней неприлично близко.

При ближайшем рассмотрении, Ираида Арчибальдовна, оказалась женщиной, примерно сорока, или сорока пяти лет. Её волосы были собраны на голове в плотную дулю. То, что я поначалу принял за алебастровое лицо, было, всего-навсего, лицом, покрытым толстым слоем пудры. Молодившаяся патронесса пыталась бороться с морщинами, тщательно заштукатуривая лицо белым порошком. Хотя, на мой взгляд, это зря. Несмотря ни на что было заметно не вооруженным взглядом, что она прекрасно сохранилась для своих лет, и все еще была достаточно красива и привлекательна. Ее груди, не то призывно, не то вызывающе, торчали в сторону любого стоящего перед ней собеседника. Красивые ноги, затянутые в облегающие кожаные штаны, если и были полноваты, то совсем чуть-чуть, и совершенно не отбивали желание, а скорее наоборот…

Я сообщил ей о цели своего визита. Она ничего не ответив, с загадочной улыбкой извлекла откуда-то флейту и глядя мне прямо в глаза, облизала свои и без того влажные сочные губы. Затем она исполнила на флейте некую короткую и торопливую, но завораживающую композицию, и предложила мне уединиться, для того, чтобы обсудить детали. Я подошел еще ближе. От неё вкусно пахло дорогим парфюмом, и сексом…

Через час я измотанный донельзя, но довольный и счастливый, выполз из кабинета патронессы, и шатаясь, направился в сторону выхода. Следом за мной вышла растрепанная Ираида Арчибальдовна, на ходу поправляя одежду и приводя себя в порядок. Она заняла своё прежнее место на сцене, и прощаясь, запыхавшимся и прерывающимся голосом, напомнила:

— Я жду вас на состязании!

— Да-да, конечно! — я кое-как выдавил из себя вымученную улыбку.

В ответ, она загадочно улыбнулась мне на прощание, и я спиной вперед, вышел на улицу.

А на улице, между тем, вечерело, и мне нужно было бы уже призадуматься о ночлеге. Я направился на ту улицу, где находилась, по информации наемников, Таверна, рядом с которой был Постоялый двор. По пути я думал, до чего же хорошая характеристика — Харизма. Благодаря ее высокому показателю я удачно договорился с Ираидой Арчибальдовной об участии в состязании, с последовавшим после, волнующим "обсуждением деталей" в кабинете Ираиды Арчибальдовны, который походил на дамский будуар, комнату отдыха и даже на спальню одинокой женщины, но, во всяком случае, уж никак не на кабинет для деловых переговоров. Хотя, возможно кто-то, именно так это и называет.

В сгущающихся сумерках, пройти мимо зданий Таверны и Постоялого двора, было совершенно невозможно. Их вывески горели и переливались всеми цветами радуги на полнеба. Я двинулся в сторону двухэтажного здания, обшитого сосновой "вагонкой", с широкой террасой, на которой можно было, с одинаковым успехом, устраивать корпоративные вечеринки на свежем воздухе или международные чемпионаты по собиранию паззлов. Здание Таверны стояло напротив, и шума там было гораздо больше.

Войдя внутрь Постоялого двора, я сразу оказался в столовой, занимавшей большую часть первого этажа. В столовой было немноголюдно. Из пары дюжин столов и стульев грубой работы, которыми была заставлено помещение, занятыми оказались всего несколько. Я тут же отыскал взглядом хозяина этого клоповника. Им оказался невысокий человек с пивным пузом, на котором, словно на дыбе, был растянут во все стороны тесный грязный фартук. Его обширная лысина жирно блестела в свете коптящих светильников, а смоляные волнистые волосы, сохранившиеся по бокам, торчали во все стороны, придавая ему чудаковатый вид. Хозяин Постоялого двора был из той породы людей, которые закрыв дверь на навесной замок, ещё несколько раз подергают дверь за ручку, проверяя, достаточно ли надёжно она заперта. Звали его Ганс. И сейчас Ганс стоял и выжидающе смотрел на меня.

После короткого объяснения с хозяином Постоялого двора, выяснилось, что мне не хватает средств для того, чтобы здесь переночевать. А за те деньги, что у меня были, он мог предложить мне только место на конюшне Постоялого двора. Но я предпочел потратить деньги на хлеб, а место для ночлега поискать где-нибудь ещё. Ганс не стал меня отговаривать и тут же погрузился в цифровую прострацию, а я вновь очутился на улице.

На улице уже совсем стемнело. и на небе зажглись звезды — ни одного знакомого созвездия. Возможность заночевать в городе под каким-нибудь забором, я отмел сразу же, ввиду её крайней несостоятельности. И дело совсем не в том, что этого не позволяли мне сделать моя гордость и хорошее воспитание. Просто вездесущие стражники, патрулирующие улицы, не дали бы мне выспаться, периодически натыкаясь на меня и выпытывая, кто я, откуда и есть ли у меня местная регистрация. Поэтому, совершенно позабыв о куда больших, возможных рисках, которые мне могли угрожать вне городских стен, я сразу направился прочь из города и успел выйти в последний момент перед закрытием ворот.

Я побрел в гостеприимные поля, переполненные беременной пшеницей и пузатыми стогами сена. В одном из них, показавшемся мне наиболее уютным, я и забылся до утра глубоким и счастливым сном без сновидений.