Противостояние

15. В гостях у Лесного царя

Весь следующий день я решил отдохнуть и провести время в приятном безделье и ничегонеделанье. Но под вечер моя кипучая натура все же не выдержала. Меня накрыло волной неудержимого творческого безумия, и я схватился за Гитару Ленина и Нотную Тетрадь. Когда я закончил творить, на улице была глубокая ночь. В окно барабанили насекомые. Было не понятно, мотыльки, летящие на свет, пытались разбить стекло или они просто старались разбиться об него. Но, и то и другое, они делали одинаково безуспешно.

Я был выжат, как тряпка с лимоном вместе взятые, но донельзя доволен полученным результатом. Еще бы! Передо мной вертелась информационная строка, которую я перечитывал уже не один раз и знал ее наизусть, но все равно пока совсем не хотелось ее сворачивать:

Поздравляем вас. Вы создали мелодию "Музыкальная Пауза"! Сделан еще один шаг к недоступным вершинам мастерства Великого Композитора.

Перед моими глазами, но чуть в стороне от строки Нотной Тетради, также висит открытое окно с классовыми умениями барда, где на ветке "Авторских произведений", появился новый значок, с маленьким информационным окошком:

"Музыкальная Пауза"

Мелодия останавливающая время.

При ее использовании, Ваши враги, застывают в полной неподвижности на 10 сек.

Каждую секунду они получают 150 единиц урона Здоровью.

Дальность действия 50 шагов.

Время отката 1 мин.

Я теперь умею управлять временем! По крайней мере, на целых десять секунд!

После творческих мук, я пару часов варился и откисал в джакузи. Жмурился от блаженства, не спеша, потягивая прохладную шипящую минералку, при этом, не мешая роиться и толкаться в моей голове приятным мыслям. Я ждал чего-то гениального, но напрасно. В мире где всё продаётся и покупается, даже собственная голова не хочет работать бесплатно.

Когда даже глупостям надоело плодиться в моей голове, я выставил боевое охранение из зайцев в спальне и Жабы с Хомяком в коридоре (весь первый этаж по-прежнему был оккупирован Королями и кадаврами), я с ощущением полной безопасности провалился в глубокий сон.

Я намеревался хорошенько выспаться и не собирался вставать слишком рано, но кого волнуют мои планы? Меня разбудил шум приближающегося цунами, который зародился в мироздании в виде слабых, неразборчивых звуков, и постепенно набрал силу достаточную, чтобы разбудить давно потухший вулкан. Ещё не совсем готовый прорваться сквозь тонкую границу между сном и бодрствованием, я пытался объяснить себе причину этого невыносимого шума, перебирая все варианты, на которые было способно мое воображение, включая даже самые неправдоподобные. Но причина оказалась такой же простой и понятной, как депутатская неприкосновенность. Это всего-навсего, заработал на полную мощность городской Рынок.

У принудительного пробуждения, есть одна, очень коварная, особенность. Чем больше злишься на его причину, тем меньше хочется спать. В результате, я так разошелся, что мне даже не нужно было делать утреннюю зарядку. Настроение с самого утра было испорчено, но зато я был бодр, свеж и энергичен, и соответственно, готов к выполнению любого задания.

На повестке дня у меня маячило их целых три, и все они упирались в одну ключевую фигуру — Лесного Царя. Прежде, чем добраться до него, вначале надо было завернуть в Церковь и доставить изобретение монаха Бертольда священнику Евлану. Но даже и заворачивать никуда не пришлось. Церковь располагалась на пути моего следования.

Перед тем, как отправиться в путь мне, к сожалению, пришлось, оберегая душевное равновесие горожан и гостей столицы провинции Лангобард, развоплотить Короля Лича с его свитой. Затем я надежно запер все двери внутри дома, и особенно тщательно, главную входную дверь, как человек, надолго уходящий из дома.

Еще издали, подъезжая к Церкви, трудно было не заметить, что стройка возле нее идет полным ходом. От фундамента уже потянулись к небу грязно-серые каменные стены, а вид снующих по всей стройке смуглых строителей в тюбетейках, порождал определенные надежды, что скоро у здания появится еще и крыша. Что же это будет? Подъезжаю ближе и подсвечиваю недостроенное здание. Монастырь! Да, видать у Лангобарда дела идут в гору!

Отец Евлан, как всегда медитировал. Это свое основное времяпрепровождение он на этот раз он еще немного разнообразил. Теперь он медитировал, ковыряясь во рту зубочисткой. Из личного опыта мне было хорошо известно, что вывести его из самосозерцания можно было только докладом об успешно выполненном, задании. Что я, собственно говоря, и сделал.

Отец Евлан вздрогнул, как старый холодильник, на который подали электропитание, и ожил. Терпеливо дождавшись, когда он окончательно придет в себя, я выудил из недр своего инвентаря свиток с описанием изобретения, и бочонок с порохом, и протянул всё священнику. Переданные предметы, едва коснувшись рук Евлана, как всегда, тут же куда-то исчезли, а сам отец Евлан вновь попытался впасть в прострацию. Но хрен он угадал! Не для того я трепал себе нервы с вымогателем Бертольдом, не говоря уже о плясках смерти с крысо-ассасинами, или крыссасинами, чтобы Евлан так просто мог от меня избавиться и бортануть. Я крепко взял его под руку и напрямую поинтересовался:

— Позволю себе спросить, а где же доказательство признания значимости выполненной миссии, выраженное в виде вполне осязаемого для меня, материального вознаграждения?

Я никогда не издевался над неписями. Я просто прикалывался. Ну, и потом, разве можно серьёзно относиться к игре, даже такой серьёзной как "Противостояние"?

Надо отдать должное отцу Евлану, когда его загоняли в угол, память его никогда не подводила. Он затрепыхался в моей руке, как голубь угодивший под кошку и заговорил, будто запел:

— Ах да, награда! Какая, однако, потрясающая память! А вот и награда!

Еще бы я не вспомнил! Вновь выручил опыт общения с отцом Евланом. Старый прохвост никогда не кидал, но без лишнего напоминания был не готов спокойно расставаться со своим добром.

Между тем, я сбитый с толку, вертел в руках то, чем меня наградил священник:

"Сапоги Поспешности".

Чудесные сапоги, подвергшиеся воздействию магии, вследствие чего их владелец может бежать со скоростью ветра, а если хорошенько выспится, то даже и обогнать его!

Тут же последовало следующее информационное сообщение:

Вы оказали неоценимую услугу провинции Лангобард, значительно усилив ее военный потенциал. Поэтому, в качестве бонуса, Ваша награда удваивается! Вы можете зайти в любое, удобное для Вас время в Ратушу и получить там вторую пару "Сапог Поспешности".Администрация провинции Лангобард.

Ну почему отец Евлан не наградил меня замком, или на худой конец, каким-нибудь авианосцем?! Я с укором посмотрел на него, но лицо священника оставалось совершенно бесстрастным. Не найдя больше ни одной причины оставаться здесь и дальше, я засобирался на выход. Отец Евлан заметив это, неожиданно произнес:

— Зайди ко мне дня через три. Мне надо будет с тобой кое о чем поговорить.

Ну, да конечно! Когда ему что-то надо, он никогда не забывает! Не забывал бы ты лучше вовремя расплачиваться по своим долгам! В ответ я, не сбавляя темпа, кивнул ему на ходу и продолжил продвигаться в сторону выхода. Взглянув мимолетно на отшельника, стоящего в противоположном от отца Евлана углу, я с удивлением обратил внимание на то, что он, против своего обыкновения не спит, а напротив, стоит с таким видом, будто ему позарез необходимо со мной поговорить. Он подался всем телом вперед и даже протягивал в мою сторону руки. Но мне не с чем было к нему идти, задание от него все еще в процессе. Поэтому, я лишь приветственно помахал ему рукой и вышел из Церкви.

Отъехав от Церкви на приличное расстояние, я вызвал посвежевшего Короля Лича. Тот появился пока без кадавров. Но за ними не заржавеет, в случае опасности кадавры появлялись быстрее, чем прыщи на грязной коже.

Я зашел в меню характеристик Короля и разместил Сапоги Поспешности в соответствующем слоте. Затем я закрыл окно и принялся гонять Короля Лича по полю, как "духа" по учебке. Конечно, насчет скорости, превосходящей скорость ветра, это было явным преувеличением, но ведь и скорость у ветра бывает разная. В целом, я остался доволен. В сапогах Король ничем не уступал в скорости моим жадинам и даже зайцам, а при желании, легко их всех обгонял. При этом он был похож на вездеход на воздушной подушке, которым управляет пьяный тракторист, не имеющий понятия куда ехать.

Вдоволь наигравшись в догонялки своими питомцами, в которых я непосредственного участия не принимал, я отобрал у Короля сапоги за ненадобностью, и мы продолжили свой путь, размеренно, но не слишком медленно, подстраиваясь под скорость Короля, вновь перешедшего на энергосберегающий режим передвижения.

В лес мы въезжали по уже знакомой мне тропинке, которая вела к незабвенной поляне с "ужасным животным" и цветком папоротника. Через некоторое время, тропинка раздваивалась и левой своей частью делала незаметный поворот, который я неизбежно пропустил бы, если б не сверялся постоянно с картой.

После двух часов непрерывного продирания сквозь густые заросли то и дело загораживающие тропу, по которой мы шли и ехали, мы забрались в такие дебри, что казалось хуже и быть не может. Оказалось, что может.

Еще час мы потратили на вырубку леса, который стоял просто сплошной стеной, оставив от казавшейся мне вначале, такой труднопроходимой тропинки, лишь приятное воспоминание. А затем стена леса внезапно закончилась, лес расступился, и мы оказались на такой огромной поляне, что я ее поначалу принял за обычный гигантский деревенский луг, поросший местами редкими деревцами. Но это была лесная поляна! Я оглядел ее границы. Со всех сторон ее подпирала стена деревьев, похожая на ту, что мы рубили еще минуту назад. В самом центре поляны стоял гигантский дуб. Это был поистине царь всех дубов, какие я когда либо видел в своей жизни. Дуб был такой огромный и высокий, что казалось бы, само небо лежит на его густой зеленой кроне. Я восхищенно рассматривал это чудо магического мира и думал, что если Лесной Царь и может где-то обитать, то этот Дуб как раз и есть самое подходящее для этого место.

Я осторожно двинулся во главе своего отряда к чудо-дереву, постоянно вертя головой по сторонам и даже оглядываясь назад. Оказавшись на открытом месте, мы представляли собой превосходные мишени, и если бы кто-то сейчас вознамерился напасть на нас, нам бы пришлось совсем непросто.

Но, по видимому, нападать на нас пока было некому и не за что, потому что мы без помех достигли подножия Дуба, хотя нам и пришлось потратить для этого немало времени.

Я посмотрел вначале в одну сторону, затем в другую и наконец, вверх. С того места где я находился, Дуб был безграничен во всех направлениях. Идти искать Лесного Царя якобы живущего где-то здесь, не зная точно, где он находится, было, по моему мнению, пустой затеей и бесполезной тратой времени. На Дубе можно было легко спрятать всю Квантунскую армию, вместе с близкими родственниками ее военнослужащих в придачу. Кроме того, Лесного Царя могло банально не оказаться "дома". Передо мной был нелегкий выбор, но я его все же сделал. Я решил поберечь свои ноги, и соответственно совершенно не беречь своих голосовых связок. Наверное, ни до ни после этого я не орал так сильно, дико, и самозабвенно. А орал я одну-единственную фразу: " Лесной Царь, выходи!" И скорее всего, со стороны я напоминал человека, стоящего перед запертой дверью в туалет, которому необходимо срочно попасть внутрь.

Я не засекал время, но мне казалось, что я здесь надрываюсь уже целую вечность. Наверное, Лесной Царь, все же услышал мои потуги, потому что через некоторое время на глубоком вдохе перед очередным призывом, я услышал дробный стук копыт, вначале едва уловимый, но быстро нарастающий и приближающийся. Наконец, я заметил, как справа показалась и быстро приближается ко мне вдоль дубового ствола, группа весьма странных всадников. Да как сказать, всадников? Они были похожи на тех самых классических кентавров, только вместо лошадиных тел, у этих были оленьи, которые в районе шеи, переходили в мощный человеческий торс с руками и головой. Голову венчали плетущиеся оленьи же рога. Странных всадников-оленей было одиннадцать штук. Возглавлял группу, наверное, раза в полтора, крупнее остальных, человек-олень, с темными с проседью волосами до плеч, большой окладистой бородой и роскошными раскидистыми и ветвистыми рогами, за которые передрались бы все музеи мира, посвященные охоте, наверняка не устоявшие перед искушением заполучить их в свою коллекцию.

Группа всадников стремительно приближалась к нам, и при этом, совершенно не думала сбавлять скорость. Когда мне показалось, что столкновение, со всеми вытекающими последствиями, неизбежно, а мои боевые зайцы уже даже зажмурились, предвкушая это, всадники резко остановились в полушаге от нас, как вкопанные. Только сейчас я заметил в руках их предводителя внушительных размеров секиру, с метровым лезвием, насаженным на двухметровое древко. У остальных были точно такие же, но гораздо проще. И я вдруг подумал, что они бы легко могли тут нас всех нашинковать, даже не поздоровавшись. Но человекоолени пока не проявляли никаких признаков враждебности, по крайней мере, внешне. Наоборот, их предводитель решил снизойти до разговора со мной, но обратился ко мне с таким видом, словно разговаривал с куском мяса или еще чего похуже. Он говорил, как человек убежденный, что в природе не существует никаких возражений, ни в какой форме. У меня в голове все еще звенело от собственного крика, и я не совсем мог разобрать, о чем он мне говорит. Но по смыслу получилось примерно следующее:

— Я — Лесной Царь! Кто ты такой? Нафига ты тут орешь? И чего тебе надо?

Не зная пока, чего ожидать от этой встречи, я попытался быть предельно осторожным. В связи с этим, я вежливо поздоровался, с достоинством представился и сразу перешел к более удобной форме общения, которая обычно возникает после третьего стакана и настраивает на доверительный лад:

— Ты не поверишь! Этот скрытный до безобразия Гварнери, попросил меня забрать у тебя "кое-что". Ума не приложу, что это такое, но видимо Гварнери считает, что в отличие от него, ты вполне можешь без этого обойтись.

— Гварнери, Гварнери… — человекоолень задумчиво сморщив лоб, повторил несколько раз имя продавца музыкальных инструментов, явно тужась вспомнить что-то и наконец "родил". — Маленький, одетый как попало, волосатый псих, помешанный на музыке?

— Я описал бы его точно также. Кажется, мы говорим об одном и том же человеке, если так можно назвать халфлинга. Ну, так, что там, насчет его барахла?

— Я, кажется, догадываюсь, о чем ты говоришь. Мне нужно будет время, чтобы все подготовить. А ты пока сходи к Гренделю, он тебе передаст для меня кое-что.

Меня уже начали потихоньку накалять эти "чекисты" со своими "кое-что". Но делать было нечего, и я отправился на поиски находящегося, с недавних пор, в международном розыске Гренделя — оптового поставщика контрафактного бухла.

Долго искать Гренделя не пришлось. Лесной Царь указал его местонахождение с точностью до одного дециметра. Не могу взять в толк, как Грендель вообще мог еще разгуливать на свободе. Такой точности позавидовали бы даже натовские крылатые ракеты. А между тем, сумма за Гренделя была назначена нешуточная — 100 000 золотом. Искушение было велико, но только не у меня. Мы были не на восточном базаре, где абсолютно все можно купить и продать. К тому же, сдать Гренделя властям мне категорически не позволяло стандартное уличное воспитание.

Примерно через полчаса неторопливой, но бодрящей прогулки по непролазным дебрям, весь исцарапанный ветвями, и от этого похожий на путника, который провел бессонную ночь с "голодной" темпераментной цыганкой, я с трудом вырвался на небольшую полянку с довольно уютной избушкой, колодцем и небольшим сарайчиком. Над домом и сараем незыблемо, словно античные колоны, стояли два столба дыма которые строго вертикально поднимались в небо и исчезали где-то в верхних слоях стратосферы. Они были видны, наверное, не только в Лангобарде, но и с любой точки бывшей Империи, и никак не могли не привлечь внимание, даже менее любопытных граждан, чем "охотники за головами". Я еще не успел, как следует критически отнестись к этому дополнительному элементу демаскировки и сделать ни одного шага. Я просто застыл в нерешительности на краю поляны. Между домом, сарайчиком и колодцем, в мокрой от пота рубахе, бегал с ведрами, ни на что не обращающий внимания, рыжий и конопатый детина. Дождавшись, когда он в очередной раз забежит в избу, я без стука вошел вслед за ним.

Производство "элитного" пойла шло интенсивно нарастающими темпами. На раскаленной докрасна печи стояло несколько булькающих, алюминиевых бидонов, от которых, строго выдерживая технологию, словно артерии протянулись трубки к змеевикам из нержавейки. С противоположной стороны змеевиков охлажденный мухоморовый первач не спеша капал в стеклянные трехлитровые банки, аналогичные тем, в которые закатывают ядреные огурцы, которыми потом и закусывают подобный самогон. Увиденная картина создавала атмосферу космического спокойствия, абсолютной гармонии и полной соразмерности вселенскому умиротворению, если бы не мелькающий перед глазами детина.

С пятой попытки, мне, наконец, удалось-таки ухватить детину за руку. Он застыл передо мной как лунатик, которого стянули во сне с потолка. Вид у него был даже и рядом не комильфо. Судя по тому, что творилось у него на голове, ему совершенно некогда было не то что стричься, а даже просто причесаться. Разбросанные по всему лицу тут и там заповедники шерсти и грязи, свидетельствовали о том, что он, вероятно, брился и мылся на ходу. При таком окружающем его изобилии алкоголя, он, скорее всего, вполне легко мог спиться, если бы ему не мешал тяжкий труд. Вызывающе блестящие, на чумазом лице, глаза выдавали его пагубную страсть к беспрерывной и тяжелой работе. Одет он был просто и скромно, строго в соответствии с местной сельской модой — в холщовые штаны и рубаху, истосковавшиеся по большой стирке. Это был Грендель.

— Бог в помощь! Как успехи по переработке вод мирового океана в самогон?

Грендель непонимающе захлопал рыжими ресницами, пока Великий ИИ не сгенерировал ему нужный ответ:

— А вы с какой целью интересуетесь?

— Исключительно из меркантильных интересов! Экология довольно капризная штука. Ее невозможно пощупать, но экологи утверждают, что она, все равно, как бы пока еще существует.

— Нууу, здесь все предельно ясно. Они не первые преуспели в подобном, и конечно же, далеко не последние. А все исключительно банально, на самом деле. Необходимо вначале придумать проблему, затем ее устранение сделать своей работой, и в результате, спокойно получать зарплату за свое безделье.

Вот уж совсем не подумал бы, что этот деревенский битюг окажется настолько тонким знатоком хитроумных мошеннических схем. Однако разговор начал уходить в слабо исследованную правоохранительными органами область, и я поспешил вернуть его в нужное русло:

— Я не знаю, что общего у Лесного Царя со всем этим, но именно по его поручению я сейчас здесь нахожусь.

— Лесного Царя?! Как же, как же… Прекрасно понимаю, о чем идет речь!

— А я так и вовсе ни в зуб ногой! — по-старушечьи всплеснул я руками.

Грендель ничего мне не ответил, а вместо этого с загадочной улыбкой Джоконды поманил меня рукой и вышел из дома. Дождавшись, когда я выйду вслед за ним, Грендель забежал в сарай, из которого тут же начали раздаваться тревожные звуки разрываемого голыми руками железа. Через несколько секунд из дверей сарая показался Грендель, который то тянул, то толкал перед собой до боли знакомый предмет. Я поначалу не мог взять в толк, как "это" могло поместиться в сарайчике далеко не выдающихся размеров, но перед моими глазами действительно была самая настоящая железнодорожная цистерна!

Когда Грендель окончательно извлек на поляну огромную емкость и с победным выражением уставился на меня, мне не оставалось ничего иного, как задать самый глупый вопрос, на который я был способен:

— Что это?

По-видимому Грендель пощадил мою любознательность, и сразу признался:

— Самый чистейший и крепчайший мухоморовый самогон! Можно даже сказать почти спирт!

— А ты уверен, что именно это требуется от тебя Лесному Царю?

— Конечно! И уже не в первый раз! Что же еще может он просить у меня?

Я решил воспользоваться подвернувшимся случаем припереть Гренделя к стенке, и параллельно, кое что выяснить для себя:

— Гретхен, например…

— Гретхен?! Ха! Как я могу отдать ему Гретхен, которая и так по доброй воле уже находится у него?

Неожиданный поворот. Хотя, что может быть неожиданного в стремлении двух противоположностей заполнить одну пустоту. Я не испытал даже самого слабого укола ревности. С Гретхен меня связывали исключительно взаимовыгодные отношения. Теперь меня беспокоила лишь одна огромная проблема, которая в виде кошмарной железнодорожной цистерны валялась прямо посреди поляны.

— И что мне теперь с этим добром прикажешь делать? — я окинул взглядом необъятную металлическую ёмкость.

— Можно просто катить ее по лесу, а можно положить в инвентарь, чтобы руки были свободными.

Катить по лесу это чудовище, было равносильно новой прокладке БАМа в этих непролазных дебрях, но как засунуть цистерну в мешок-инвентарь я мог представить еще меньше. Мысленно подготавливая себя к неизбежному, я походил вокруг цистерны несколько минут, и наконец, решился. Выделив ее взглядом, я щелкнул по ней дважды виртуальной ЛКМ. И в очередной раз, был шокирован магической физикой игрового мира. Гигантская бочка мгновенно куда-то пропала, а меня самого тут же придавило к земле тяжестью ответственного груза.

На всякий случай я заглянул в свой инвентарь. Ага! Вот и она! Занимает ровно одну ячейку в виде значка с уменьшенным в десятки раз изображением металлической цистерны. Но давит на плечи и гнет к земле этот значок, ничуть не меньше чем и его полновесный подлинник. И если бы не мой гипертрофированный показатель "Силы", меня бы уже давно раскатало бы этой цистерной в мокрую, холодную и некрасивую лепешку. А так я еще худо-бедно передвигаться могу.

Наскоро, без лишних сантиментов, распрощавшись с Гренделем, я отправился в обратный путь. Мало того, что мне опять пришлось продираться через стены из деревьев и кустов, но теперь это необходимо было проделывать с едва выносимой нагрузкой. Я так вымотался, что буквально упал на поляну и лежал там некоторое время, собираясь с силами. Затем вызвал Хомяка и уже верхом направился в сторону великолепного Дуба.

На этот раз долго звать Лесного Царя не пришлось. Едва я успел набрать побольше воздуха в легкие для очередного незабываемого призыва, как листва на нижних ветвях зашевелилась и из них показалась голова Лесного Царя, с копной подстриженных как попало волос. Лицо его, со следами тяжелейшего похмелья, было по-прежнему бородатое, но уже без усов. Вместо роскошных оленьих рогов его голову теперь украшали скромные козьи рожки.

Рядом с ним среди листвы замелькали еще несколько рогатых мужских голов и довольно милых женских. Лесной Царь не дал мне времени разглядеть их более внимательно:

— Не вздумай орать! Ну, что? Принес?

— А как же! Забирай свое "кое-что"!

И я с огромным облегчением выкатил из инвентаря железнодорожную цистерну с мухоморовым самогоном. Лицо Лесного Царя пошло пятнами радости и счастья, и окружающая его свита тоже заметно оживилась. Затем они все посыпались с Дуба как спелые желуди, а я вновь застыл на месте, словно громом пораженный. У меня разбегались глаза и я не знал куда мне смотреть: на рогатых мужиков с козьими ногами, заканчивающимися раздваивающимися копытами, или на совершенно обнаженных девушек с кожей цвета хаки. И хотя все мужики по факту оказались сатирами, а девушки — нимфами-дриадами, победили последние.

Между тем, все они радостно толкаясь, кинулись к бочке, и я подумал, что их было бы опрометчиво считать трезвенниками. Кажется, сегодня вечером у них будет не просто вечеринка, а целое Вечеринище!

Однако, мне, прежде всего, надо было побеспокоиться о деле, поэтому я вновь привлек внимание Лесного Царя к своей скромной персоне:

— Я извиняюсь, что отрываю вас от бесспорно увлекательного во всех отношениях занятия, но что мне нужно будет сказать Гварнери в ответ на его просьбу?

— Пройди вдоль ствола Дуба на Восток. — отмахнулся от меня, как от зеленой мухи Лесной Царь. — Там ты найдешь все, зачем прибыл сюда.

Лесной Царь вернулся к прерванному занятию по откупориванию мега-канистры, а я потратил еще добрых пару минут, пока окончательно не разобрался, где находится Восток, и мысленно поблагодарил старую систему образования за свои школьные занятия по географии, без которых у меня бы с нынешним образованием ушло на подобное выяснение гораздо больше времени.

Я не знал, сколько мне предстоит пройти, но все же решил идти пешком, чтобы ненароком не пропустить, предназначенное для Гварнери "кое-что", лежащее в густой траве. Хомяк понуро плелся позади меня иногда тыкаясь пухлой мордой в мою спину. Ствол гигантского Дуба незаметно и плавно искривлялся в пространстве, и наконец, когда цистерна, с окружавшими ее любителями горячительных напитков, исчезла за могучим изгибом, я внезапно наткнулся на то, что искал. Пропустить это я решительно не смог, даже если бы очень захотел. А что это именно то, что мне надо, даже сомневаться не приходилось. Передо мной возвышалась целая гора из роялей Рахманинова!

Тайна происхождения роялей была, наконец, частично раскрыта. Значит, вот откуда Гварнери берет эти самые рояли. А вот откуда берет их Лесной Царь по-прежнему оставалось загадкой. Я думал обо всем этом не спеша, считая и складывая рояли в багажник-инвентарь Хомяка. Но, так и не додумался до чего-нибудь, хотя бы приблизительно путного, зато точно знал, что собранных мною роялей было ровно пятьдесят штук.

Когда все рояли благополучно переместились с поляны в Хомячьи закрома, я мысленно отметил, что награда за задание Гварнери считай, что у меня в кармане. Но нужно было вновь возвращаться к Лесному Царю для закрытия других квестов. Я медленно побрел назад, тщательно обдумывая по пути свою стратегию поведения, и совершенно неожиданно попал на праздник жизни.

На площадке, где я оставил цистерну самогона наедине с Лесным Царем и его окружением, полным ходом шло состязание по литрболу, которое при таком обилии совершенно голых женских тел, со стопроцентной вероятностью должно было закончиться неизбежным грехопадением. Заметив меня, раскрасневшийся Лесной Царь, уже порядком накативший, и от этого сама доброта, предложил мне присоединиться к их "пиршеству".

Быстро окинув взглядом, безостановочно пьющую и закусывающую самогон всевозможными фруктами компанию, я не без удовольствия отметил, что помимо Царя, возле цистерны расположились еще четыре сатира и шесть дриад, которых мужчины уже распределили между собой — разобрали по одной на брата. Я не любил математику со школьной скамьи, и с годами эта нелюбовь только крепла. Но, несмотря на то, что я перенес это чувство во взрослую жизнь, нынешние предварительные расчеты меня и радовали и обнадеживали. Из шести дриад, одна оставалась свободной. Я прикинул все свои неплохие шансы на успех и откликнулся полным и бесповоротным согласием на предложение Лесного Царя. Тем более, что именно в разгар пира, я собирался расчетливо выбрать удобный момент для реализации своих дальнейших планов.

После этого, я, как бы случайно, подсел к свободной дриаде, которую звали Дрионой, и принялся изо всех сил стараться ей понравиться. В ход шли все стандартные приемы соблазнения: безобидная ложь, беззастенчивая лесть и бесконечный поток комплиментов. Все это щедро запиваемое мухоморовым самогоном не могло не произвести желаемого эффекта у особы женского пола, которая уже изначально, сама по себе, была расположена к интиму. И хотя я не был сатиром, Дриона вскоре полюбила меня гораздо больше, чем любого из них.

Однако, увлекшись процессом соблазнения, я не забывал украдкой следить за Лесным Царем, выжидая "тот самый" момент. Наконец, скорее почувствовав, чем поняв это, я поцеловал Дриону в глаза влюбленной лани, и без резких движений стал перемещаться в сторону Царя.

Сидящего Лесного Царя заметно "штормило". Он, пытаясь сохранить равновесие, держался за свою соседку-собутыльницу, но та была пьяна не меньше, и они вместо того, чтобы поддерживать друг друга, синхронно совершали бестолковые, ломанные и раскачивающиеся движения немыслимых амплитуд. Я подставил Царю "дружеское" плечо, что помогло ему на какое-то время зафиксироваться. Он перевел на меня мутный, но полный благодарности взгляд, и я понял, что пора начинать:

— А почему на нашей вечеринке нигде не видать твоей гостьи?

Лесной Царь старался по крупицам собрать в единое целое остатки разума, пытающиеся изо всех сил расползтись по самым дальним закоулкам мозга, затаиться там и мечтать, чтобы их оставили в покое. Лишь неимоверным усилием воли ему удалось ухватить некоторые, для того чтобы собрать из них самый простой пьяный вопрос, обычно воспроизводимый заплетающимся языком:

— Я не понял?!

— Я говорю о Гретхен. Вы понимаете, кого я имею ввиду?

По его виду я отчётливо заметил, что он все понял. Потому как он, практически мгновенно, стал гораздо трезвее, а все еще пьяные глазки Лесного Царя вспыхнули лукавым огнем:

— А тебе то, что за дело?

— Самое непосредственное! Ее дядя, владелец Трактира Ганс, всерьез был обеспокоен ее внезапным исчезновением, слезно просил меня выяснить, что с ней приключилось, и по возможности, вернуть ее домой.

— Она вольна поступать так, как ей заблагорассудится! Она одинаково свободно может уйти отсюда, как и остаться здесь. Неволить ее никто не будет!

— А не будет ли расценена, как наглая бесцеремонность, моя просьба увидеться с ней?

— Ну, конечно же, нет! — громко расхохотался Лесной Царь, и через некоторое время продолжил. — Но отложим это все до утра. Тем более, у меня к тебе, в связи с этим, будет небольшое поручение.

Спорить с Лесным Царем не имело смысла. Утром так утром. И я поспешил вернуться к заскучавшей Дрионе. Посидев еще некоторое время вместе за импровизированным столом, мы не сговариваясь поднялись и взявшись за руки пошли в ночное поле. Отойдя, как мне показалось на приличное расстояние, я увлекая за собой Дриону, упал вместе с ней в густую душистую траву…

Когда мы отдышались, была глубокая теплая ночь. Мы лежали в обнимку и смотрели на усыпанное звездами небо. Затем мы стали незаметно погружаться в сон, и сквозь него, я еще некоторое время слышал где-то рядом подозрительные шорохи и несдерживаемые женские стоны. Затем мы с Дрионой окончательно провалились в сон, и подглядывавшие за нами, бесстыжие звезды остались единственными свидетелями праздника любви, бушующего вокруг нас.