Противостояние

14. Заслуженный отдых

Церковь, не без моей помощи, пережившая последний набег язычников, вполне оправилась от его последствий, и по-прежнему красивая и нарядная, как невеста, завлекала в своё лоно все новых и новых недотеп. Я с интересом обратил внимание на недавнюю закладку фундамента какого-то здания, которое судя по активной деятельности на строительной площадке, должно было очень скоро появиться возле Церкви. Там и сейчас работали и переругивались, перекрикивая друг друга, несколько смуглых рабочих в праздничных тюбетейках. Я некоторое время понаблюдал за ними и оставшись полностью уверенным в том, что до конца стройки они будут ругаться безостановочно, но все равно так и не подерутся, зашёл в прохладное нутро здания служителей культа.

Внутри церкви, как и возле неё, упрямо лезли на глаза разительные перемены. К медитирующему стоя отцу Евлану, теперь добавился постоянно дремлющий, в данном случае, также стоя, долговязый отшельник Даниамин, отстоящий от священника на расстоянии, достаточном для того, чтобы своим храпом не мешать священнику медитировать.

Я направился к отцу Евлану, стараясь произвести по пути, как можно больше шума, чтобы заранее подготовить священника к встрече. Возможно благодаря этому, когда я подошёл к святому отцу, мне готов был уделить внимание не только отец Евлан, но и переставший дремать отшельник, видимо, ставший не в меру чутким на новом месте. Я не собирался торчать здесь до следующего Нового года, ожидая, когда ко мне обратится отец Евлан, и поэтому взял инициативу в свои руки:

— Может кто-то мне все-таки объяснит, какого хрена я тут делаю?!

— Ты тут находишься по моей просьбе, — вкрадчиво произнес отец Евлан, который никогда не слышал то, что не хотел слышать, как и в этот раз пропустив некоторые мои слова мимо ушей. — У меня к тебе важное дело.

— Любезностями мы уже обменялись. Остаётся только от предисловия поскорее перейти к основной части.

— Мне нравится твоё рвение, но тебе все равно понадобится немного терпения хотя бы для того, чтобы выслушать меня.

Я вдруг с грустью подумал, что это похоже на то, как будто мы едем с отцом Евланом в одном автомобиле, в одно и то же место, но за рулём сидит священник, который в отличие от меня, никуда не спешит. Поэтому мне не оставалось ничего иного, как по совету священника запастись терпением, чтобы выслушать отца Евлана до конца, и не свернуть ему при этом шею. Между тем, священник продолжил:

— Однако, ты отчасти прав! Все, что касается вопросов безопасности Церкви и посягательств на Веру, требует безотлагательного и быстрого решения. А дело, собственно, вот в чем. В городе живёт наш брат — монах Бертольд. Это, в высшей степени, благочестивый последователь нашей Веры и служитель Церкви. Но это не единственная добродетель нашего брата. Помимо ревностного служения Церкви, брат Бертольд обладает ещё многими добродетелями и талантами, один из которых изобретательство. В последнее время брат Бертольд работал над одним изобретением, которое должно дать нам неоспоримые преимущества в борьбе с язычниками и другими врагами нашей Веры.

Евлан дал мне время выразить бурный восторг по этому поводу, но я ровным счётом ничего не зная, о чем он говорит, так и остался стоять в полном спокойствии и в ожидании продолжения монолога священника. Отец Евлан дал мне ещё некоторое время, чтобы исправиться, но поняв, что зря тратит время, наконец, продолжил:

— На днях брат Бертольд сообщил нам, что его изобретение готово, но он не может его доставить нам, потому что ему кто-то угрожает, и брат всерьёз обеспокоен, чтобы его творение не попало в руки врагов нашей Церкви, и в не меньшей степени, своей безопасностью.

Священник с многозначительным видом поднял согнутую в локте руку с торчащим указательным пальцем, словно пытаясь проткнуть небо, но ограничился тем, что всего лишь потряс этим пальцем, погрозив кому-то невидимому, и произнёс:

— Брат Митяй, ты должен будешь обеспечить безопасность нашему брату Бертольду и доставить его изобретение сюда, к нам в Церковь.

— И только то?! А я-то уже подумал, что вы мне в очередной раз предложите спасти мир!

— Не стоит столь легкомысленно относиться к нашему поручению, тем более, что всё, касающееся интересов Веры, очень важно и представляет для её последователей огромное значение.

— Ладно, у меня всё равно нет выбора. Где мне искать вашего изобретателя?

— В Университете. Брат Бертольд преподаёт там и занимается научной деятельностью. У него там своя лаборатория.

Задание "Таинственное Изобретение". Награда: Вариативно. Принять/Отказаться.

Да-да, принимаю! Без лишних церемоний я распрощался со священником и направился к выходу. Проходя мимо отшельника, я приветственно кивнул ему, и хотел было проследовать мимо, но отшельник вцепился мне в рукав, словно старушка, которой предложили помочь перейти через дорогу. По хитрому выражению его лица я понял, что мне надо срочно готовиться к неприятностям.

— Приветствую тебя брат Митяй! У меня к тебе дело!

И этот туда же! Спокойно отсидеться в ближайшее время никак не получалось. Я смирился и шумно выдохнул:

— Наливай!

— В Пьяном лесу обитает так называемый Лесной Царь. Необходимо добыть все содержимое его инвентаря и сундука, и доставить его мне.

— И все дела, да? А как он мне, всё добровольно отдаст? Надо какой-то пароль ему сказать?

— Нет, обойдемся без паролей. У тебя и так достаточно средств для того, чтобы заполучить все имущество, принадлежащее Лесному Царю…

Задание "Осколки Империи".

Награда: Вариативно. Принять/Отказаться.

Ну, конечно же, жму "Принять". Всё равно к Лесному Царю и без того два раза идти надо.

Вечер на улице был уже в самом разгаре, и вокруг стремительно темнело. Ежедневник распух от заданий. Голова распухла от планов. И хотя целых три задания были запитаны на Лесного Царя, начинать приходилось с самого срочного, с изобретателя с его изобретениями.

Я мог позволить себе отложить задание с Бертольдом лишь до утра, и вернулся на Постоялый двор. Хотя его хозяйка сейчас отсутствовала, у меня по-прежнему был ключ от своего номера, который я не пожадничал снять на месяц. Поэтому я в который раз похвалил себя за предусмотрительность, поднялся к себе, и выставив прямо в комнате боевое охранение из своих чудо-зайцев, как привык делать это на побережье, завалился, наконец, спать.

Университет располагался в Южном районе, недалеко от Консерватории. За университетской оградой с коваными воротами, которые никто не охранял, находились заботливо подстриженные газоны университетского парка, с разрезавшими их под всевозможными углами аккуратными дорожками, разбегавшимися во всех направлениях. Я выбрал ту, что начиналась прямо от ворот и упиралась в центральный вход Университета.

Здание Университета, частично прикрытое изумрудными мочалками вьющегося плюща, было внушительных размеров, как и подобает, быть главному учебному заведению в городе, и угнетало грузом накопленных знаний. Надо было искренне любить Университет, чтобы относиться к этому спокойно. Я Университет не любил.

Вопреки моим ожиданиям, внутри самого Университета, как впрочем, и снаружи, было пустынно. Отсутствовали и студенты и преподавательский состав. Как будто бы здесь наступили каникулы, и не у кого даже было о чем-то спросить. Если бы священник Евлан не указал мне точного местонахождения монаха Бертольда, я бы потратил кучу времени на его самостоятельные поиски, блуждая по лабиринту многочисленных университетских помещений.

Я нашёл брата Бертольда в одной из аудиторий, в которой он был совершенно один. Аудитория представляла собой весьма вместительное помещение, в котором, если убрать все лишнее, можно было запросто устраивать парады провинциального гарнизона. Главной частью помещения была профессорская кафедра, отделанная дешевым деревом, вероятно, с единственной целью подчеркнуть скромность научных деятелей. Напротив нее, от потолка каскадом спускались к полу многоярусные места для студентов. Сквозь узкие окна-бойницы, можно было с трудом рассмотреть газоны университетского парка, а напротив окон располагалась стена с несколькими дверьми и с подвесной террасой, тянувшейся вдоль стены на всем ее протяжении. На террасе располагались многочисленные книжные полки, заставленные бесчисленным количеством книг.

Несмотря на то, что на улице было раннее утро и вовсю светило солнце, в аудитории царил полумрак, который никак не мог разогнать скудный дневной свет, едва пробивавшийся внутрь сквозь узкие оконные проемы, и помогавшие ему немногочисленные светильники, горящие внутри помещения. По углам лежали тяжелые тени, а особенно отдаленные и недоступные для света части помещения кутались в вязкую тьму.

Залитый светом, монах Бертольд, стоял за кафедрой, пожалуй, в самой освещённой части аудитории. Его торчавшие во все стороны волосы свидетельствовали о том, что их хозяин вообще ничего не знает о существовании гребней, расчесок и других приспособлений для укладки волос. В огромных очках, в которых вместо обычных линз, были вставлены выпуклые увеличительные стекла, пучились и разбухали такие огромные глаза, которым мог бы позавидовать любой персонаж аниме. Одет Бертольд был в давно не видавшую стирки рясу неопределенного темного цвета, сплошь покрытую разноцветными пятнами химических ожогов, а кое-где, так и вовсе рваную. В общем, монах был прыщавым и худощавым, законченным ботаном среднего роста и возраста.

Я подошёл к нему и встал так, чтобы он мог меня достаточно хорошо рассмотреть, и при этом, не травмировать своих многострадальных глаз. Внутренне приготовившись к содержательному диалогу, я произнёс:

— Доброго времени суток! Я от отца Евлана, если тебе это о чем-то говорит.

Глаза-телескопы проморгались, затем, стянутые в нитку губы приоткрылись и я услышал его голос, который легко можно было спутать со скрипом не смазанных колес:

— Приветствую тебя, брат! Я, кажется, догадываюсь, зачем ты прибыл, и хочу сказать, что ты прибыл вовремя!

— Это хорошо когда человек что-то хочет сказать и говорит об этом. Потому что, лучше говорить то, что думаешь, чем думать о том, чего не можешь сказать.

— Возможно. — Бертольд говорил совершенно не шевеля губами, и от этого был похож на механическую куклу, создавая, при этом, жутковатое впечатление. — Итак, отец Евлан отправил тебя ко мне за моим изобретением?

— Точнее и не скажешь!

— А больше отец Евлан ничего тебе не поручал?

Выполнить задание без пыли не получилось.

— Да, он там, кажется, еще что-то говорил. Что-то, насчёт твоей безопасности…

— Именно это я и хотел услышать!

Бертольд снял очки и протер их. Я, поперхнувшись словами, смотрел на его глаза, без очков, превратившиеся в две маленькие точки. Теперь Бертольд своей заостренной подслеповатой мордочкой, один в один, напоминал маленького, голодного крота, который попался на воровстве. Тщательно протерев очки, он водрузил их на место, и продолжил:

— Все дело в следующем. Мое изобретение даст огромные преимущества против своих врагов, любой стороне. Поэтому завладеть им постараются все, кто только об этом узнает. От начала и до конца работы над этим изобретением я старался сохранить всё в строжайшей тайне. Об этом знал только я, и больше никого я не посвящал в эту тайну. Как об этом мог кто-то узнать — ума не приложу. Есть слабое предположение, что я проболтался во сне…

Он смущенно остановился, видимо, рассчитывая на мое сочувствие, но я не сочувствую болтунам! И он продолжил:

— Я не знаю кто это, но это очень могущественные силы. Вначале, они себя никак не обнаруживали, и я спокойно работал над своим изобретением. Но совсем недавно, когда для завершения работы осталось лишь расставить точки, я получил послание, в котором сообщалось, что сегодня вечером за моим изобретением придет некто, и я, если, конечно, у меня есть желание остаться в живых, должен ему это изобретение отдать. Но, я ведь не могу отдать изобретение, первому встречному по первому же его требованию, тем более, что все, чем бы я ни занимался, я делаю в первую очередь на благо нашей Церкви и во имя нашей Веры.

— Значит, кто-то напрашивается на встречу с тобой сегодня вечером, а я тебе нужен для физической поддержки и душевного равновесия.

— Совершенно верно! И от результатов этой встречи будет зависеть многое, в том числе, и то, кто станет обладателем моего изобретения.

Бертольду устроили ловушку, но и он платил той же монетой. На кону было загадочное изобретение, и его обладателем должен стать тот, кто выживет сегодня вечером. Хитромудрый Бертольд, при этом, не проигрывал в любом случае.

До вечера было ещё далеко, но я решил не откладывать дело в долгий ящик и подготовиться к встрече заранее. При этом, и без того, мутное дело усложнялось еще и тем, что я не знал, сколько против меня будет врагов, каково их вооружение, да и вообще, с кем мне придётся воевать. Приходилось импровизировать.

Я встряхнул оба колокольчика, вызывая одновременно обоих питомцев, Жабу и Хомяка, благо размеры аудитории позволяли им не только чувствовать себя в помещении свободно, но даже при желании, затеряться в его закоулках. Затем, я поставил Бертольда спиной к глухой стене, сам встал перед ним, загораживая его собой, а по бокам от нас расположил Жабу и Хомяка. Не ограничившись этим, я вызвал всех зайцев, поставив их перед собой, а также Короля Лича, который, принялся патрулировать пространство вокруг нас, бесшумно скользя над полом. Таким образом, я задействовал все силы имевшиеся у меня в наличии. Но если бы у меня было еще что-нибудь, я бы не раздумывая, пустил бы в дело всё.

Время тянулось так медленно, что мне иногда казалось, будто оно стоит на месте, а идти начинает лишь, когда я смотрю на часы. Но жизнь лишний раз доказала, что всему свое время, и все имеет свой конец. Когда до назначенного часа осталось пять минут, я невольно позавидовал своему зверинцу, потому что я был уже на грани нервного срыва, в отличие от своих помощников, которые немигающим взглядом, флегматично разглядывали фактуру пола под ногами и выцветшие гобелены на стене перед собой. Оставшиеся минуты мучительно долго истекали последними секундами.

Когда стрелки настенных часов отмерили указанное время, ровно десять часов вечера, я невольно подобрался, толком не зная чего ожидать. Но прошла секунда, а за ней другая, а затем еще и еще, но ничего не происходило. Я уже было начал облегченно расслаблять ноющие мышцы, а зря…

Я так толком и не понял, что случилось раньше, Король Лич лупанул энергетическим жгутом из своего посоха в сторону террасы с книгами, или пространство заполнилось смертоносными дротиками для дартса, один из которых тут же, насколько мог глубоко, воткнулся мне в лоб. Стоящие по бокам и впереди питомцы вздрогнули, так же, осыпаемые градом дротиков со стороны невидимого врага, и пришли в движение. Зайцы проворно метнулись к террасе, но не имея возможности взобраться наверх, бестолково подпрыгивали на месте, напоминая свору собак, загнавших на дерево осторожную кошку. Жаба начала прицельно плеваться ядом в сторону террасы, а Хомяк круто развернувшись выпустил туда же солидную порцию ядовитого тумана.

Делаю поверхностные расчеты. Учитывая поглощаемый моей пассивной защитой урон, суммарно нам противостоял противник двухсотого уровня. Не кисло.

Я глядел во все глаза, но ничего не мог разглядеть. Судя по всему враг действовал в стелсе, а мои помощники, видимо, обладали даром видеть невидимых врагов. Мне, не оставалось ничего иного, как непрерывно наблюдать за ходом боя, и как единственному "незрячему" в данной ситуации, исцелять своих воюющих помощников.

Между тем, Король Лич успел использовать обе свои абилки, и кажется, без существенного эффекта, а к скачущим зайцам, присоединились три кадавра, которых Король Лич, всегда выбрасывал перед собой автоматически в случае намека на любую агрессию.

Кем бы ни был невидимый враг, но он агрился на Короля Лича, который доставлял ему больше всех хлопот, а потому и выхватывал больше всех. На зайцев и кадавров, а также на Жабу с Хомяком, противник вообще не обращал никакого внимания, сосредоточив огонь исключительно на Короле, даже на время позабыв о Бертольде, чью нежную тушку я прикрывал, как дипломированный телохранитель. То есть, большая часть моего отряда банально простаивала.

Судя по получаемому урону, Короля атаковал противник, уровнем чуть повыше его самого, или несколько врагов, соответственно, уровнем пониже. Но как бы там ни было, долго выдерживать такой темп, Король бы не смог, и поэтому, становился первым кандидатом на выбывание, если не удастся срочно принять необходимые меры.

Однако, видимо, и невидимым врагам стало не слабо доставаться от Короля и ядовитых атак Жабы и Хомяка. Противник начал маневрировать. Из вязкой темноты, стали периодически вываливаться клубящиеся тьмой тени, которые на огромной скорости, сливаясь в движении, тут же исчезали в очередном покрытом мраком участке помещения.

Лихорадочно ища выход, я шарил взглядом по террасе, пока не уперся в приставную лестницу. Едва сдерживаясь от радости, я оставил зайцев забавлять невидимого врага. Короля же отправляю к лестнице на террасу, за которым покорно потянулись и кадавры, неотступно всюду следующие за ним по пятам.

Пока группа достигла лестницы, там уже было два Короля, потому что здоровье базового персонажа просело уже на четверть и ему пришлось разделиться. Однако противник, продолжал шарашить по главному Королю, который готовился подняться по лестнице. И тут случилась непредвиденная заминка. Видимо возле лестницы противник оставил засаду. Огонь усилился, а мои бойцы задергались на месте, разрываясь между долгом, который велел им, исполняя приказ, лезть вверх по лестнице, и желанием, которое толкало их наказать, подлого врага, атаковавшего их из засады.

И тут мне в голову, вместе с очередным шальным дротиком, прилетела неплохая мысль. Я вспомнил про свой "Сквозняк". Да я не мог увидеть своих противников, но я мог с помощью этой абилки узнать, сколько их! А это уже намного облегчало положение вещей.

Теперь наступила моя очередь размазываться по пространству. Я замелькал возле каждого притаившегося в темноте врага, выдавая по каждому серии ударов руками. Четыре! Четыре врага-невидимки. Трое на террасе и один в засаде, возле лестницы. Ну все! Сушите гады весла!

Выделив всю группу Короля Лича, подтверждаю им задачу подниматься по лестнице на террасу. Оставляю Хомяка с Жабой вести по противнику беспокоящий огонь ядом, а всех зайцев разворачиваю к основанию лестницы, в предположительное место засады и сам устремляюсь туда же. Оказавшись под лестницей первым, срабатываю абилкой "Энергетический взрыв" и с удовольствием прислушиваюсь, как кто-то невидимый шумно покатился в угол. Туда же, без лишнего напоминания, бросаются подоспевшие зайцы, и угол заполняется кошмарными звуками работы заячьих челюстей и душераздирающими криками заживо пожираемого зайцами невидимки.

Оглядываюсь вверх на террасу. Там полным ходом идет зачистка — в дело уже активно включились застоявшиеся кадавры, которых поддерживают огнем оба Короля. Пока я размышлял, чем я еще могу помочь своей призовой команде на террасе, и убедившись, что они вполне справятся и без моей помощи, зайцы уже благополучно загрызли своего противника, и я лишь успеваю считать информацию, с появившегося на некоторое время из стелса, перед тем как окончательно исчезнуть, врага.

Ратман Грог Ассасин Уровень 300.

Пока поднимаюсь на террасу, слышу разрозненные глухие удары и чей-то предсмертный хрип. Еще пара шагов и я на террасе. Рядом застывшие в неподвижности Короли и кадавры, ожидающие врагов, которые внезапно закончились. Невидимки все же успели слить одного из кадавров и серьезно потрепать оставшихся. Просматриваю валяющиеся на полу бесформенные комки, все, что осталось от врагов. Все, ассасины двухсотого уровня.

Начинается самая приятная часть этого "марлезонского балета" — сбор трофеев. Королю и зайцам я эту опцию пока отключил, чтобы в обычное время и при обычных условиях, не беспокоились напрасными поисками. Поэтому, собираю трофеи лично, и удовольствие от сбора добычи ни с кем не делю. Не глядя, кидаю в инвентарь золотые монеты, и останавливаюсь, невольно заинтересовавшись вооружением, кинжалами и кожаными куяками:

Стилет гландодёра (ассасина-стажера ратманов)

Урон 300–600 ед.

Особенности: Один раз испорчен Испорченным Камнем. Дополнительный урон ядом 100 ед.

Состояние: 57 %.

Интересно… А, что там с защитой? Я поднимаю с пола, вымазанную кровью и пылью, кожанную безрукавку и сильно встряхиваю ее, пытаясь очистить от налипшей грязи:

Кожанный жилет гландодёра (часть комплекта).

Защита 50 ед.

Сопротивление Магии Огня 10 %.

Сопротивление яду 10 %.

Доспех Гландодёра: Повязка гландодёра.

Кожанный жилет гландодёра.

Наручи гландодёра.

Легкие сандалеты гландодёра.

Бонус за полный комплект: +1

0 % защиты.

У трех других защитных элементов Доспеха Гландодёра, были схожие характеристики, различающиеся только по сопротивляемости. У повязки — Сопротивляемость Магии Воздуха 10 %, у наручей — Сопротивляемость Магии Воды 10 %, а у сандалетов — Сопротивляемость Магии Земли, также 10 %. Нормально так упакованы стажеры оказались.

Спускаюсь вниз, и шмонаю четвертого ассасина. Тут все, еще гораздо интереснее:

Парные ножи-балисонги

Потрошителя (ассасина-специалиста ратманов)

Урон 450–900 ед.

Особенности: Два раза испорчен

Испорченным Камнем. Дополнительный урон ядом 200 ед.

Состояние 85 %.

Уже с нескрываемым интересом перехожу к защитным доспехам трехсотуровневого ассасина:

"Доспех Потрошителя":Каска Потрошителя.

Защита 80 ед.

Сопротивляемость Магии Воздуха 20 %.

Шипастый кожанный жилет

Потрошителя.

Защита 80 ед.

Сопротивление Магии Огня 20 %.

Сопротивление яду 20 %.

Наручи Потрошителя.

Защита 80 ед.

Сопротивление Магии Воды 20 %.

Сапоги Потрошителя.

Защита 80 ед.

Сопротивляемость Магии Земли

Бонус за полный комплект +20 % защиты.

Глубоко задумавшись, в полной тишине, я медленно сложил трофеи в инвентарь. Затем вспомнил про Бертольда, который целехонький стоял, там же у стены, где я его и поставил. Через каких-то пару секунд я, задыхаясь от праведного гнева, оказался возле него. При этом, я изо всех сил старался держать себя в руках, но у меня это очень плохо получалось. Единственное, что отделяло Бертольда от перелома шеи, это условия моего задания, по которым этот мудак всенепременно должен был выжить. Тяжело дыша, я приступил к допросу, пока без пыток:

— Ну-ка дружок! Не хочешь поделиться? Это че, гад, за подстава такая???

— Это ратманы!

— Я умею читать! Кто они такие?!

— Ратман или рэт-мэн, на английский манер, кому как нравится. Полулюди-полукрысы. — видимо, как-то прочувствовав мое теперешнее состояние, Бертольд сейчас испуганно сыпал словами, как горохом по барабану. — Крысолюди! Обитатели заброшенных подвалов и подземелий.

— И какого хрена они тут забыли?

— Они как-то узнали, что я работаю над этим изобретением. И тут нет ничего удивительного. Они очень многое знают. Они знают даже то, о чем мы и не догадываемся. Потому что они повсюду. Они возможно и сейчас наблюдают за нами и слышат о чем мы говорим.

— Давай-ка сначала, и не жалей красок!

Бертольд вновь снял свои замечательные очки, тщательно протер их, испытывая мое терпение на прочность, а затем водрузил их на место и вздохнув, начал:

— Я повторяю, мне не известно как они узнали, что я работаю над этим изобретением. Но оно их очень заинтересовало. Еще бы! Я же говорил, что это очень опасная штука и любая влиятельная сторона отдала бы многое, чтобы заполучить изобретение себе. Как бы то ни было, но когда работа над изобретением была в самом разгаре, я получил от них сообщение, в котором они без всяких намеков, прямо заявляли о своей заинтересованности в положительных результатах моей работы и желании иметь это изобретение у себя. И я бы еще как-то их мог понять… Но они, при этом, ни полусловом не обмолвились об оплате, или на худой конец, каком-то вознаграждении для изобретателя! Это возмутительно! Ни слова! Ничего!

Бертольд в очередной раз рассеяно снял очки, на автомате проделал над ними стандартные операции, доведя меня до тихого кипения, и после того, как они оказались на своем обычном месте, продолжил:

— Затем, когда я их откровенно проигнорировал, они начали мне угрожать. Но дальше угроз дело не шло. И это лишний раз доказывает, что они постоянно следили за мной и были в курсе всего, что касалось работы над изобретением. Наконец, когда работа была почти завершена, и осталось лишь придумать изобретению название, они вновь дали о себе знать. На своем рабочем столе я обнаружил их очередное послание, в котором они требовали, чтобы я доставил им его по указанному адресу. Там также сообщалось, что в противном случае они придут за ним сами, и тогда я горько пожалею о своем упрямстве, со всеми вытекающими последствиями, и установили срок, который истек как раз сегодня, в десять часов вечера.

Рассказ об очередных проблемах ещё одного вымогателя и не более того. В свою очередь, я также решил проигнорировать намеки Бертольда о материальном вознаграждении:

— Ну, вот и хорошо, что все хорошо кончается! А теперь давай-ка сюда свою придумку.

— Нет! — судя по всему, Бертольд почувствовал перемену в настроениях. — Конечно, я мог бы настаивать на оплате своего труда и каком-то материальном вознаграждении за свое изобретение, но я не буду этого делать. Сейчас деньги меня не интересуют. Я теперь хочу одного. Чтобы ты наказал всех этих наглецов, которые имели неосторожность угрожать мне.

— А по тебе брат Бертольд совсем не скажешь, что ты такой кровожадный, — прищурившись погрозил я ему пальцем. — А как же наше монашеское смирение и всепрощение?

— Крыс это не касается! Кроме того, ты достаточно ловко с ними управляешься.

— Ха! Да если бы здесь на террасу не было лестницы, эти бойцы невидимого фронта запи…дячили бы всех нас сверху не напрягаясь, и пошли бы себе спокойно ужинать и спать.

— Но ведь не запи…дячили же! В общем, вот мое условие. Пока ты не уничтожишь всех, кто скрывается в том самом доме, никаких разговоров о передаче изобретения не будет!

У меня в голове крутились два варианта разрешения ситуации: отдать этого дрыща на съедение моим зайцам или отправляться на зачистку загадочного дома. Выбор был очевидным, но пришлось выбрать зачистку дома.

На улице к этому времени было так темно, что хоть глаз выколи. Праздничная иллюминация отсутствовала по причине отсутствия праздников, а остальное уличное освещение в виде вывесок кое-как подсвеченных светильниками, никак не справлялось с темнотой, ввиду их крайне незначительного количества. Оставались чадящие факелы, торчащие из стен некоторых домов. Однако они не только не могли как-то повлиять на ситуацию с освещением, но еще более ее усугубляли, создавая на улицах мрачную средневековую атмосферу и придавая им неповторимый зловещий антураж.

Сворачивать раздвоившегося Короля Лича в Филактерию ой как не хотелось, и поэтому мы короткими перебежками, стали осторожно продвигаться к намеченной цели, стараясь не попасться на глаза какому-нибудь шальному патрулю. Благо дело, цель нашего рейда находилась не на другом конце города, и мы вскоре, благополучно ее достигли.

Нужный мне дом нагло расположился прямо на краю Рыночной Площади, под боком у Городской Ратуши. По соседству с ней и напротив, располагались какие-то не внушающие доверия бараки, отданные местным предпринимателям под товарные склады. Дом, как восточная красавица, стыдливо прятался в тени солидного здания городской Ратуши и густой зелени каштанов. Это был добротный двухэтажный особняк, построенный на совесть, просто и со вкусом.

В доме не было даже намека на свет. Было очевидно, что там либо вообще никого нет, либо все домочадцы, строго соблюдая все правила светомаскировки, наглухо самоизолировались от внешнего мира, чтобы без помех посмотреть популярное вечернее реалити шоу с визгливым душкой-ведущим, или очередной слезоточивый интерактивный сериал.

Меня здесь не ждали, и сам я в гости не набивался, но надо было выполнять требование Бертольда. Я надел на голову налобный фонарик — Искру Истины, и не стал стучать в дверь, как это бывает принято у порядочных посетителей, а ввалился в дом, как это полагается у бесцеремонных силовиков, нагрянувших на хату к наркобарыгам. С шумом, треском, неразборчивыми требованиями и трёхэтажным матом.

Впереди, как самые мощные по здоровью, плавно текли по воздуху две сущности раздвоившегося Короля Лича, за которыми вприпрыжку, стараясь не отстать ни на сантиметр, прилепилась пара уцелевших с последнего замеса кадавров. Следом за ними я пропустил в дом шустрых, до бессмысленной стремительности, зайцев. Догоняя зайцев в дверь с трудом протиснулась Жаба, и сразу же за ней, Хомяк. Наконец, наступила моя очередь зайти в дом, что я и сделал с достоинством монголо-татарского хана.

Кто бы там ни присутствовал в доме, но было совершенно понятно, что мы застали их врасплох. Король Лич рассредоточился обеими своими сущностями, по разные стороны просторной гостиной. Между ними тут же заметались сбитые с толку, кого охранять, кадавры. Зайцы сразу же метнулись наверх по идущей вдоль стены лестнице с перилами. А мои жадины — Жаба и Хомяк — заняли позицию строго посередине помещения. И, понеслось…

Помещение мигом заполнилось праздничными вспышками смертоносных огней Святого Элмо и не менее губительными сетями Черных Молний. Жаба с Хомяком добавили в воздух смертельные концентрации зеленых смесей яда, а кадавры своими чудовищными руками плетьми с длинными пальцами, заканчивающимися длинными крепкими когтями, стали выстегивать из темных ниш, какие-то тени. Где-то наверху зайцы, громко чавкая, принялись жевать кого-то невидимого снизу, но оглушительно орущего благим матом на непонятном языке.

Ратманы, а это были снова они, действительно оказались застигнутыми врасплох. Они даже не успели уйти в стелс, а все их последующие попытки сделать это, заканчивались неудачей, потому что их неотступно преследовали по пятам, кадавры, зайцы, или дистанционные атаки Королей и жадин.

В отличие от прошлого раза, теперь первый ход делали мы, и я постарался с максимальным результатом использовать все имеющиеся у меня козыри. Помимо фактора внезапности, которым мы активно воспользовались, на всех моих помощниках были развешаны, все бафы, на которые я был способен. Враг получал увеличенный урон и к моему удовольствию, пока метался по всей гостиной, не в состоянии решить, что делать дальше.

Наконец, бросив бесполезные попытки уйти в невидимость и уже оттуда привычно атаковать, ассасины-ратманы перешли к менее привычной для них тактике обычных рукопашников. И, несмотря на то, что они были изрядно потрепаны в первые же секунды нападения, когда они в панике пытались найти хоть какой-нибудь выход, теперь они стали заметно теснить моих бойцов, сгоняя их к центру, где уже находился я между двух необъятных боков моих жадин.

Я относительно спокойно наблюдал за противостоящими нам врагами. Пять ратманов, и еще, как минимум, один наверху с зайцами. Три трехсотых уровня, два триста плюс и один четыреста двадцатый. Последний был в черной матовой кольчуге, и видимо, командир всего этого крысятника. Он периодически гортанно с припискиванием выкрикивал что-то, судя по всему, какие-то приказания, а остальные беспрекословно ему повиновались. Даже тот, кто был наверху, перестал орать и пытался спуститься, но на нем белой гроздью висели красноглазые зайцы, вцепившиеся в него мертвой хваткой. Каждый шаг ему давался с большим трудом, но он все равно медленно шел, и стягивал зайцев за собой вниз.

После второй атаки ратманов два остававшихся кадавра приказали долго жить, зато появились очередные пять их собратьев, бодрые и свежие. По-видимому, это окончательно обескуражило ратманов, которым и так здорово досталось в самом начале от абилок Королей. Они сделали пару яростных, но безуспешных попыток пробиться к лестнице, и прижатые к стене перешли в глухую оборону. Преимущество теперь было явно на нашей стороне. Все мои бойцы окружили обороняющуюся группу противника и беспощадно её окучивали, мстя за подлое, коварное и вероломное нападение их сородичей в Университете.

Четыре ратмана были прочно связаны тремя кадаврами и одним из Королей. Через несколько секунд к ним присоединились и зайцы, которые, наконец, догрызли у основания лестницы своего ассасина. Перевес был явно на стороне моих бойцов, но я для гарантии подключил к ним еще и Жабу с Хомяком.

Главарь ратманов одновременно отбивался от второго Короля и пары кадавров. И было заметно, что моим бойцам приходится очень туго. Время от времени балахон Короля раздувался парусом и трещал разрываемый зазубренными клинками ратмана, а из кадавров при каждом ударе тех же клинков, вылетали сгустки вонючей черной крови. Дело дрянь. Надо срочно помогать своим. Я решительно перехватил в руках гитару Ленина и стал работать по главарю, который тут же сагрился на меня и начал засыпать меня дротиками, как любимое чадо новогодними подарками. Продолжаю дергать струны и наблюдаю боковым зрением как в клубах ядовитого тумана, добивают, разбирают на запчасти и догрызают последнего из четырех рядовых ратманов-ассасинов.

Их главарь продолжает еще держаться в одиночку и вновь проводит по мне атаку, выбив с меня около девятисот единиц здоровья вместо тысячи двухсот — Плита Глифа работает безотказно, как и Малое Кольцо Регенерации. Вот оно! Чувствую, как по телу, заставляя его подрагивать от удовольствия, разливаясь приятными волнами, пошел кураж. Я даже не трачу время на лечение — я остервенело рву струны. Во мне еще столько нерастраченной яростной энергии, но все заканчивается внезапно, как будто я уперся в стену. Остается только шипеть и медленно остывать, потому что сейчас тело главаря ратманов уже беспомощно лежит на полу, и манит моих жадин предположительно ценными трофеями.

Хорошенько рассмотреть ратманов в бою не получалось из-за сумасшедшей скорости с которой они двигались, а теперь и разглядывать было нечего — бесформенные кучки какого-то мусора, которые должны вот-вот исчезнуть навсегда. Понятно было одно. Противостоявшие нам бойцы были не совсем обычными, поэтому я не посчитал за труд вновь самолично собрать трофеи, оставив Жабу с Хомяком переминаться с ноги на ногу, стоя на одном месте, и пускать слюни на доставшийся нам лут.

Итак, минуту назад нам противостояли шесть ратманов. Стараясь не сбиться со счёта, я начал сбор ништяков с самого слабого и постепенно продвигался вверх, в предвкушении самых сладких плюшек от главаря крысолюдей. С рядовых ратманов я поснимал уже знакомые оружие и доспехи, а вот их главарь, несмотря на предполагаемый экслюзив, откровенно удивил. Читаю вывеску над пока еще не исчезнувшим, главным здесь, ратманом: Мастер Смерти Крис. Поднимаю с пола два необычных кинжала с волнистыми лезвиями, истекающими ядом:

Парные кинжалы-крисы

Мастера Смерти Криса.

Урон 1 200 ед.

Особенности: Три раза испорчены Испорченным камнем. Дополнительный урон ядом 300 ед.

Далее, начинаю разгребать сваленные в кучу доспехи главаря, поднимая каждый по отдельности и внимательно читая их характеристики:

Доспех Мастера Смерти Криса.

Шлем Мастера Смерти Криса.

Защита 100ед.

Сопротивление Магии Воздуха 30 %.

Кольчуга Мастера Смерти

Криса.

Защита 100ед.

Сопротивление Магии Огня 30 %.

Сопротивление яду 30 %.

Наручи Мастера Смерти Криса.

Защита 100 ед.

Сопротивление Магии Воды 30 %.

Поножи Мастера Смерти

Криса.

Защита 100ед. Сопротивление Магии Земли 30 %.

Бонус за полный комплект +3

0 % защиты.

Бывает, наверное, и лучше, но пока еще не видел. Сбрасываю все к себе в инвентарь и продолжаю ворошить кучку трофеев. Натыкаюсь на книгу в коричневой кожаной обложке:

Том Мастерства.

Увеличивает на 10 % любое умение.

Под книгой тускло светится бронзовое кольцо с небольшим лиловым камнем:

Кольцо Охраны.

Магическое кольцо, дающее 10 % защиты от всех видов атак.

Кольцо прямо сразу на свободный палец, а с книгой еще надо будет подумать, какой скил прокачать. Но это позже. Сейчас же надо проверить дом снизу доверху и обратно на предмет притаившихся врагов. Хотя это навряд ли, что кто-то еще здесь спрятался. Но если хоть один недобиток останется, задание нельзя считать завершенным.

Оглядываюсь здесь внизу в гостиной. Посреди комнаты огромный диван, за ним, камин с удобными креслами. Слева, лестница с резными балясинами, ведущая на второй этаж. "Искра Истины" выхватывает из мрака солидные участки, не оставляя кому бы то ни было, кроме стэлсеров, ни малейшего шанса скрыться в темноте. По углам рыскают мои помощники, вынюхивая врагов. Прямо дверь, ведущая в столовую, из которой можно пройти на кухню. Там тоже никого. Пустив вперед зайцев, начинаю подниматься по лестнице на второй этаж.

Наверху, коридор, пересекающий дом не то вдоль, не то поперек, и двери, ведущие в четыре спальни с ванными комнатами. В каждой спальне разная мебель, но везде сохраняется неизменная комплектация: кровать, бельевой шкаф, пара тумбочек, столько же стульев или кресел, и комод с зеркалом. В тумбочках лежит разная мелочь и немного денег. В некоторых шкафах, ненужная одежда для прогулок по городским улицам. Наверху тоже никого нет. Дом совершенно пуст от всяких врагов, и явных и мнимых.

Спускаюсь вниз и натыкаюсь на еще одну дверь под лестницей, которую поначалу совершенно не заметил. Пытаюсь ее вначале открыть, затем выбить и под конец даже сломать, но ничего не выходит. Делаю вывод, что это либо прикол созданный дизайнерами, либо очередное задание, которое пока закрыто, и оставляю ее в покое.

В доме делать больше нечего, надо идти к Бертольду за изобретением. Чтобы сделать это побыстрее, оставляю Королей с кадаврами в доме, выгоняю остальных помощников на улицу, выхожу за ними следом и закрываю за собой дверь.

Я нахожу Бертольда в той же аудитории и кричу ему с порога:

— Злорадствуй! Враг сполна расплатился за твой испуг. Твое самолюбие может гордиться, что оно у тебя есть! Вы достойны друг друга!

— Ты хочешь сказать, что враг наказан?

— Не хочу, а прямо заявляю тебе об этом! И теперь, пожалуй, не будем терять время. Давай-ка сюда свое чудо-изобретение!

— Вообще-то, любой труд должен быть оплачен. Авторское вознаграждение, там… Если вы понимаете, о чем я говорю…

— Ну, конечно же, я понимаю, о чем ты говоришь, гнида ты висложопая! Только ты, скорее всего, из-за недавно пережитого стресса, немного не в себе. Я пришел сюда не покупать твое изобретение, а просто забрать. И если ты мне его не отдашь, я отдам тебя на забаву моим зайцам. А что касается финансовой стороны дела, я не знаю, как вы там с этим Евланом договаривались, но со всеми денежными претензиями обращайся прямо к нему.

Я посмотрел на своих зайцев, которые впились своими кровавыми глазами в трепещущую плоть брата Бертольда и сделали стойку. Бертольд сразу замолчал, как-то сник и без всякого энтузиазма протянул мне туго скрученный и перевязанный дешевой тесьмой свиток с описанием изобретения и маленький бочонок похожий на те, в которых пираты, в прежние времена, таскали с собой порох.

Я смахнул оба предмета в сумку инвентаря и ободряюще похлопал Бертольда по плечу:

— Рад был сотрудничеству, до определенного момента. Если у тебя найдется еще для меня какая-нибудь не пыльная работенка, как то, проводить хорошенькую симпатичную девушку домой, или присмотреть за тугим кошельком — только позови!

Я, совсем по приятельски ему подмигнул и не оборачиваясь направился к выходу.

Теперь мне нужно было вновь возвращаться в дом среди каштанов, в котором осталась часть моего отряда. Конечно, я мог прямо отсюда развоплотить Короля Лича, но я не хотел этого делать прямо здесь по двум причинам. Король и его кадавры в бою всегда были на высоте и я хотел напоследок взглянуть на них, и пусть хоть так отблагодарить суровых вояк. Ну и вторая причина была исключительно меркантильного характера. Я хотел еще раз, более подробно, осмотреть дом, и удостовериться, что точно ничего в нем не забыл.

Вот и они! Непреклонные в мирное время и неумолимые и беспощадные в бою. Кадавры и Короли, стоят и парят в воздухе, готовые ко всему. Ну, пусть еще немного побудут.

Я перерыл весь дом, но больше ничего ценного в нем не нашел. Зато меня нашла идея на пару-тройку миллионов. Проверяя уже проверенные тумбочки, шкафы и сундуки я вдруг осознал, что я роюсь в доме, который раньше принадлежал моим врагам, которых я уничтожил. А это значит, что дом потерял своих хозяев и стал ничей. НИЧЕЙ!

А раз дом ничей, значит я могу свободно заявить на него свои права, как на Пещеру Отшельника, в свое время. Более того, этот дом стал моим уже тогда, когда был уничтожен в нем последний ратман.

Хорошо, что здесь, в "Противостоянии", есть возможность все свои вещи носить с собой, поэтому мне не пришлось возвращаться за ними на Постоялый Двор. Уже в эту же ночь я решил ночевать на новом месте. Я выбрал себе спальню выходящую окнами на задний двор, а перед сном решил посидеть в уютной гостиной, в кресле у камина.

Перебирая в голове события минувшего дня, я вспомнил про изобретение Бертольда, находившееся в моем инвентаре. Любопытство вновь взяло верх. Я достал из сумки полученный от монаха-изобретателя бочонок, и с интересом повертел его в руках. На пузатом боку деревянного бочонка томилась в гордом одиночестве единственная надпись — "Порох". Тьфу ты! Все-таки он!