Простые истины

Глава 18

— Да нет, мы лучше домой, — вдруг как-то резко подобрался Славян. — Не то настроение, чтобы лясы точить. Да и спать хочется.

— Ладно тебе, — широко улыбнулась брюнетка. — Время детское. Смотри, у нас семечки есть!

— Не люблю. — В голосе Баженова прорезались резкие нотки. — У меня от них изжога.

— Говорила тебе, Маруська, что пиво надо брать, — попеняла подруге блондинка. — А ты — «семечки», «семечки». Верно же, Слава? Пиво-то оно лучше?

— Валили бы вы отсюда, девчонки, — предложил подругам оперативник, чуть загораживая собой Ровнина. — От греха. Время, конечно, детское, но темное, а район у нас недобрый. Мало ли что с такими симпотными девчулями, как вы, может случиться?

— Так ты на лавку присядь, тогда и бояться нечего будет. Кто нас с таким защитником тронет? Только глянут на тебя и сразу в туман свалят. А друг твой пока вон к той машине прогуляется.

— С чего бы? — осведомился у них Олег. — Я ехать никуда не собираюсь. Наоборот, планирую макарон нажраться и спать залечь.

— Ты же мужчина, — укоризненно заявила брюнетка. — Как по-другому?

— Не вижу логики.

— А она есть. Тебя там женщина ждет, причем давно. Час как, если не больше. Неужели ты сможешь ей после такого отказать в пяти-десяти минутах общения?

— Он? Сможет, причем запросто, — заверил подруг Славян, запуская правую руку под отворот «пилота». — Пошли домой, Олежка, а эти пусть тут остаются и ищут приключения на свои задницы. Причем, зная наш район, могу заверить — не только на них. У нас тут в последнее время много армян развелось, а они еще те половые затейники.

Если по уму действовать, то, наверное, так и следовало поступить, но Ровнин, у которого имелись на этот счет свои резоны, помедлив пару секунд, произнес:

— Слав, а ведь и правда некрасиво выходит. Женщина ждет, я кобенюсь. Пойду, пожалуй, поговорю.

— Оно тебе точно надо? — осведомился Баженов. — Может, ну его?

— Да нет, схожу, — уверенно заявил Олег. — В какой, значит, машине роковая незнакомка меня ждет? Вон в той?

— В ней, — подтвердила блондинка.

— Ладно, девки, тогда я и правда с вами посижу, — весело рыкнул Баженов, ловко впихиваясь между юными ведьмами (а в том, что это именно они пожаловали в гости, ни тот ни другой из оперативников не сомневался). — Постерегу вас маленько, чтобы никто не обидел. И это, глазастая, ты семок грозилась отсыпать. Давай уже, не жмись!

— А как же изжога? — отсыпая черные зернышки в ладонь Славяну, уточнила брюнетка.

— Пофиг, — ответил тот. — Переживу. Да не дергай ты руку, больше рассыплешь!

Ровнин тем временем подошел к серебристому «Форду Сьерре», открыл заднюю дверь и заглянул в салон.

— Добрый вечер, Олег! — поприветствовала его сидящая внутри женщина. — Рада тебя видеть. Не против немного поболтать? Тем более что это не столько в моих, сколько в твоих интересах.

Окажись внутри не Марфа Петровна, с которой оперативник свел знакомство еще в начале лета, то он бы, наверное, не столько удивился, сколько расстроился. Просто в этом случае он не знал бы, о чем предстоит разговор и на кой ляд он в целом кому-то понадобился.

Но нет, теперь все предельно ясно и понятно, что уже хорошо.

— Добрый, — растянул рот в улыбке юноша и без особых стеснений забрался в теплый салон. — Вообще-то день был длинный и сложный, но как я могу вам отказать? Тем более что в свое время вы пошли мне навстречу, Яну в клуб отпустили. Кстати, как она? Мы же с того дня и не виделись, и не слышались.

— Да вроде все ничего, — ответила ведьма. — В августе на пару дней заезжала в гости, тебе звонила на работу, но не застала. Очень расстроилась, помню, по этому поводу. Ты бы себе сотовый телефон завел, что ли? Штука дорогая, но очень удобная.

— И рад бы, да денег нет, — вздохнул Ровнин. — Зарплаты маленькие, цены растут, какие там сотовые телефоны.

— Денег столько, сколько нужно, никогда ни у кого нет, — назидательно произнесла Марфа. — Но это не повод для того, чтобы свой шанс на личное счастье терять. Ты вот девчонке в сердце запал, она о тебе думает, разные планы строит, печалится, что повидаться не довелось. Вот так погрустит еще немного, махнет рукой на все да первого попавшегося стрекозла, что рядом окажется, к себе под одеяло и пустит. Просто так, чтобы пустоту в сердце закрыть. По душе тебе такое?

— Не то чтобы очень, — согласился с ней молодой человек. — Но с другой стороны — если суждено быть вместе, то и без телефона это случится. А если нет… Ну, значит, тот стрекозел ее судьба.

— Ты на судьбу все не вали и свое будущее на ее плечи не перегружай, — погрозила ему пальцем собеседница. — Вот судьбе только и дел, что о каждом да всяком думать. Лучше скажи — у тебя день рождения когда?

— В этом году прошел уже. А что?

— Да телефон подарила бы, — рассмеялась ведьма. — Если гора не идет к Магомеду, как говорят в народе. Все же не чужая мне Яна, родня как-никак. Да и ты парень славный, хочется, чтобы все у вас сладилось.

— За добрые слова спасибо, но мне такой подарок не по чину, — притворно расстроился Олег. — Начальство не поймет, ругаться станет.

— А ты ему не говори, — посоветовала Марфа, — не надо. На телефоне же не написано, что я его тебе подарила?

— Мы точно про моего начальника говорим? — Вот теперь смех Ровнина был совершенно не наигранным. — Про Аркадия Николаевича? То, что он точно знает, сколько я получаю, — это ладно. Но чтобы он не узнал, откуда у такого презента ноги растут… Сомневаюсь.

— Что да, то да, — согласилась с ним ведьма. — Ну — нет и нет. Была бы честь предложена. Я, собственно, не по этому поводу решила с тобой встретиться.

— А по какому?

— Ты же из Саратова приехал в Москву, верно? — осведомилась у него Марфа. — Ничего не путаю?

— Нет, — подтвердил Ровнин. — Все верно.

— Тогда твои дела не очень хороши, Олег, — печально уведомила молодого человека ведьма. — Скорее, даже плохи.

— Я так не думаю, — возразил тот. — Шутка ли — в органах всего ничего, а уже в Москве работаю. В столице нашей Родины. И с отделом повезло, и с начальником, и с коллегами. А что зарплата маленькая — так это ничего, у меня жены пока нет, детей тоже, по крайней мере таких, о которых я знаю, долгов не наделал. Нет, хорошо все.

— Столица — это да, — глянула ночную темноту, накрывшую спальный район, Марфа. — Хоть здесь и задворки, конечно. А вот насчет долгов — это ты погорячился, дорогой мой. Числятся они за тобой.

Олег даже расстроился немного, услышав последнюю фразу. Во-первых, потому что не ожидал, что Марфа попадется на столь незамысловатую наживку. Основываясь на пусть и скромных, но личных наблюдениях, а также том, что ему довелось про нее услышать от коллег, он считал, что эта матерая ведьма будет действовать тоньше, искуснее. Во-вторых, уж очень банально прозвучали ее слова. Избито, если угодно, как во второсортном романе. Нет чтобы употребить более изысканную формулировку, вроде «за всеми тянутся грехи молодости» или что-то в этом роде.

А тут прямо штамп какой-то. Так и тянет ответить подобным, например, сказать нечто не менее банальное: «Это не я тогда варенье съел» или «Она сама предложила без презерватива». Но нельзя, ведьма может понять, что он валяет дурака, тогда разговор закончится, толком не начавшись.

— Марфа Петровна, у меня на самом деле денек выдался непростой, потому давайте обойдемся без загадок, — устало произнес Ровнин. — И я правда не очень понимаю, о каких долгах идет речь. Говорите как есть.

— Почему нет? — согласилась с его предложением ведьма. — И сразу извини за то, что о неприятных вещах речь поведу.

— Как часто повторяет мой начальник, «по нынешним временам хорошая новость редкость», — заметил юноша. — Я привычный, можете не церемониться.

— Помнишь такого Равиля Алирзаева? — подалась чуть вперед Марфа. — Так он, Олег, тебя до сих пор ищет. Не простил смерти своего брата.

— Так восточный человек, чего с него возьмешь. — Ровнин, сохраняя невозмутимое выражение лица, все же дал голосу немного дрогнуть. Совсем чуть-чуть, но так, чтобы собеседница это подметила. — Кровная месть и все такое.

— Но у нас тут не Кавказ все же, — произнесла женщина. — Свои законы, свои порядки. Верно?

— Я-то да, вот только кровник мой, боюсь, с этой точкой зрения не слишком согласен, — вздохнул юноша. — Не устраивает она его, если верить вашим словам. Полгода прошло, а он ничего не забыл.

— А вот теперь самое неприятное — еще немного, и он тебя отыщет, — печально констатировала ведьма. — Еще раз прости за недобрую весть.

— Беда, — потер ладонью лоб Олег, искренне печалясь, что на нем нет хоть пары капель пота. Одна радость — в салоне полумрак, может, и не заметит собеседница, что кожа на самом деле сухая.

— Она, — подтвердила ведьма. — А главное, как нелепо все вышло. Говорю ведь — присохла к тебе Янка да и решила вызнать, не осталось ли у тебя в Саратове подружки. Недоверчивая она у нас. Ревнивая. Копнула там, копнула тут, а после выведала все о майской истории, когда ты братца этого бандита подстрелил. Как бишь его…

— Малика, — подсказал ей Олег.

— Вот-вот, его. И все бы ничего, да она историю эту за каким-то лядом своей… э-э-э… матери приемной поведала.

— Главе ковена, — подсказал ведьме Олег. — Называйте вещи своими именами.

— Да какой в Энгельсе ковен? — рассмеялась Марфа. — Ты бы еще «верховный сбор» сказал. Так, община. Хорошая, сильная, но община. И вот главе этой общины она все и выложила. А уж та сама проведала, что, оказывается, Равиль хорошие деньги платит тому, кто ему наводку на обидчика даст. Пятьдесят миллионов, на минуточку.

— Не так и много, — вполне искренне расстроился Олег. — Я думал, он меня дороже оценит.

— По нашим московским меркам не очень, — кивнула собеседница. — Впрочем, все относительно. А по энгельсовским — отличная сумма. Хотя ты бы тоже не особо привередничал. Сам сколько получаешь в месяц?

— Миллион сто, — ответил Ровнин.

— Выходит, это твоя зарплата за три с половиной года.

— Нам недавно индексацию обещали, — заметил Олег. — Министр, по телевизору. Ну, не отделу, ясное дело, всем сотрудникам МВД.

— Хорошо, за три года, — иронично согласилась с ним Марфа. — Не о том думаешь, парень. Дело в том, что подруга моя энгельсовская всерьез подумывает об этой награде. Ты ей никто, на девкины чувства да слезы ей вовсе плевать, потому как чем больше та поплачет, тем меньше пописает. А деньги — они всегда деньги. Так что не сегодня завтра наведается старшая к горбоносому да все и выложит. Ну, кроме адреса отдела, откуда ей его знать? Но эту информацию добыть точно невелик труд. Что дальше случится — рассказывать?

— Нет, — мотнул головой Олег. — А вот к чему вы мне все это поведали, понять хочется. Я же вам тоже чуть больше, чем никто?

— Есть причины, — охотно ответила ему ведьма, — и не одна. Например, мне очень не нравится, когда людей с Сухаревки убивает невесть кто. Мы не друзья, врать не стану, но вырывать вам сердца должны свои, а не пришлые. Это вопрос принципа.

— Неприятно, резко, но честно, — произнес Ровнин. — А еще мне вдруг захотелось вас убить. Не знаю почему.

— Потому что с рефлексами, мальчик, у тебя все в порядке, — пояснила Марфа. — Как и у остальных твоих коллег. Говорю же — мы не друзья. О ненависти речь не идет, но если подвернется возможность убить тебя так, что мне за это ничего не будет, то я ей обязательно воспользуюсь. Даже не сомневайся.

— Не стану, — пообещал Ровнин, пропустив мимо ушей немного обидное слово «мальчик». — Но при случае сделаю то же самое. А еще какие причины?

— Если ты умрешь смертью таинственной и непонятной, из серии «вышел из дома и не вернулся», то Францев хорошую такую чистку в городе устроит, — продолжила женщина. — А случится именно так. Тебя этот бандюк на улице сцапает, отвезет за город и будет там очень долго убивать, а после тело утилизирует так, что никто никогда его не найдет. Виноваты же будем мы — ведьмы, колдуны, оборотни и так далее. Кто на пришлого подумает, да еще и на обычного бандита? Даже если мы про это твоему шефу расскажем, он все равно решит, что мы просто от себя подозрения отводим. А если и поверит, то остальные твои приятели — нет. Хоть бы вон тот, который сейчас моих девок обхаживает. У него ума мало, а злости много, потому мстить он станет долго, люто, пока голову свою шальную не сложит. Но до той поры много крови уйдет.

В принципе она была права. Олег неплохо изучил Славяна, он и в самом деле не простил бы обитателям сумерек смерть сотрудника отдела — ни его, Ровнина, ни чью-либо другую. В смысле — такую смерть, про которую рассказала Марфа. Такой уж у него был характер, за своих он глотку любому был готов вырвать.

— Есть и другие поводы для того, чтобы тебе помочь, — негромко и почти ласково шелестел голос ведьмы. — Но и перечисленных достаточно.

— Так помогите, — предложил Олег. — В чем же дело?

— В чем дело? — повторила за ним собеседника. — Дело в том, что ты хоть и очень славный мальчик, но не настолько мне дорог и близок, чтобы я за тебя заступалась. Предупредить — предупредила, потому что это только слова, за них не нужно платить. А более серьезная помощь — это совсем другое, согласись.

— Соглашусь, — кивнул Ровнин, думая о том, что если бы Ленц с его предложением не опередил Марфу Петровну и попутно не предупредил о том, что не он один в курсе происходящего в Саратове, то, пожалуй, эта шустрая бабуля могла бы поддеть его на крючок. Не факт, что он сказал бы ей «да», скорее всего, почти наверняка ответил бы «нет», но напрягся бы сильно. Особенно с учетом сопутствующих обстоятельств. — Вы продолжайте, продолжайте.

— Да, собственно, я все уже сказала, — ласково улыбнулась ведьма. — Впрочем, если желаешь… Могу ли я отвести от тебя беду? Да, могу. Не полностью, но отчасти. Подруге моей в Энгельсе платок на роток накину, да и тут, в Москве, случись что, пособлю, прикрою. Но и ты, мил дружок, случись у меня какая беда, тогда тоже должен будешь прийти на помощь. Так устроен наш мир — раз берешь, то и отдать будь готов. Нет в Ночи благотворительности, неоткуда тут ей взяться.

— И что я должен буду отдать? — полюбопытствовал Олег. — Надеюсь, не душу?

— Да на что она мне? — рассмеялась ведьма. — Нет. И секреты служебные при тебе останутся, не сомневайся. Меньше знаешь — крепче спишь. Нет, у меня просьбы попроще будут. За девок моих заступиться, если они что-то неладное сотворят, например. Нет, если проступок серьезный, то пусть отвечают как положено, но коли мелочь какая, что можно все на тормозах спустить, так тут ты и пособишь. Или если кто из товарок моих московских оплошает сильно и отдел надумает им бубну выбивать, то возьмешь и мне про это расскажешь.

— Так подобное вроде служебный секрет? — не удержался Ровнин.

— Нет, — явно не сомневаясь в своей правоте, ответила Марфа. — Это рабочий момент, что совсем другое.

— Ну да, ну да. — Олег усмехнулся. — И долго мне так вам помогать?

— Десяток раз пособишь — и в расчете, — отозвалась ведьма. — Как по мне — честная цена за жизнь.

— Предельно, — уже не особо маскируя свои чувства, ответил юноша. — Но знаете, я, наверное, откажусь от вашего предложения.

— Вольному воля, — пожала плечами женщина. — Настаивать не стану, права такого не имею. Но ты все же подумай, Олег. Хорошо подумай. Товарка моя из Энгельса, думаю, еще денек-другой повременит с тем, чтобы пойти и деньги за тебя забрать, так что время у тебя есть. Немного, но есть. И телефон мой тоже.

— Подумаю, — пообещал ей молодой человек. — Тем более что есть о чем. Ну и спасибо вам — за заботу, за предупреждение и за хороший урок.

— Да не за что, — снова заулыбалась ведьма. — Про урок, правда, не очень поняла.

— Это ничего. Главное, что я его усвоил.

— Ну если на пользу, то на здоровье. — Марфа поправила тронутые сединой волосы. — Да, вот еще что. Ты бы Францеву про наш разговор не рассказывал. Мало ли что он подумает?

— Я-то промолчу, но за приятеля своего не поручусь, — мотнул подбородком Олег в сторону Баженова, который уже положил руки на плечи ведьмочек.

— Да он все к завтрашнему дню забудет, — отмахнулась ведьма. — У него в голове две мысли за раз не селятся, это всем известно. Так как? Слово?

— Слово, — подтвердил Ровнин без особых раздумий. — Еще раз — спасибо! И — до встречи.

— Не дури, — посоветовала ему Марфа, когда он открыл дверь «форда». — Молодой же еще совсем, тебе жить и жить. Звони, буду ждать.

— Не обещаю, — ответил Олег, — но разговор этот точно не забуду.

— Хорошо, — помедлив, ответила ведьма. — И скажи моим, чтобы в машину шли.

Следует отметить, что вышколены подручные главы ковена были идеально. Только услышав слова Олега, они тут же забыли и про него, и про Баженова, который разливался соловьем, выкинули семечки в урну и устремились к «форду».

— Марфа? — осведомился у соседа Славян, глядя на то, как машина выезжает со двора. — Да?

— Она, — кивнул Ровнин.

— И о чем она с тобой беседовала? Если не секрет?

— Да какой секрет? — фыркнул Олег. — Гнилую тему предъявить пыталась, только шиш ей.

— Какую?

— Помнишь, я в начале лета с одной лялькой в клуб ходил? Ну, меня еще на машине козырной домой привезли?

— Это в тот день, когда мы сумку с баблом просрали?

— Ну да. Так вот девчонка эта «залетела», ребенка на меня пытаются повесить.

— Кисло, — признал Славян. — А точно не твой?

— Слушай, я тогда не столько выжрал, чтобы не помнить — было у меня с ней чего, не было.

— Тогда шли бы они лесом, — подытожил Баженов.

— Что я и сказал. Все, пошли домой, жрать охота.

Ну да, можно было бы придумать что-то менее циничное, но тогда разговор со Славяном затянулся бы надолго. При всем своем раздолбайстве он, как ни странно, всегда старался дойти до самой сути вопроса, что похвально, но утомительно для окружающих. А тут все просто и понятно, то есть не вызывает лишних вопросов.

Дома Ровнин первым делом залез в сервант и достал оттуда блокнот со Скруджем МакДаком на обложке. Он купил его давным-давно, еще в начале лета, но так до сих пор не заполнил в нем ни единой странички. Повода не было. Настоящего, серьезного, веского.

Посмаковав момент, Олег аккуратно вывел циферки даты, а после написал: «Марфа, попытка шантажа, изначально завышенная цена услуги, что противоречит Покону».

Собственно, для того он общаться с ведьмой и пошел, заранее зная, на что та его будет подбивать и к чему склонять. Более того — он был готов к этому разговору, даже ждал его. Вот только жадность главы ковена юношу сильно удивила. Вроде умная баба, должна понимать, когда цену ломить можно, когда нет. Или она настолько его лопухом считает?

Но, с другой стороны, оно и хорошо. Попытка шантажа такой себе аргумент, на нем особо не сыграешь, тем более что, прежде чем переходить к сделке, ведьма сначала бесплатную информацию ему предоставила. Вроде как от души, от сердца. А вот то, что она его пыталась надуть, да еще в столь скользких вопросах — это хорошо. Это раньше или позже можно будет использовать.

— Ты копил деньги, а я коплю чужие долги и ошибки, — сообщил алчному селезню в цилиндре, который таращился на него с обложки, Ровнин. — Мы с тобой, выходит, оба жадины еще те, только каждый по-своему.

— Олег, елки-палки, ты воду поставил или нет? — раздался вопль Баженова, который первым делом устремился в туалет. — Блин, ну вот все самому делать приходится! Дал Бог соседа по квартире, руки, блин, из одного места растут!

Утро выдалось не лучше, чем накануне. Даже, пожалуй, хуже, потому что вместо снега с неба летела какая-то отвратительная мокрая труха, единственным плюсом являлось то, что стало чуть теплее, и косуху можно было сменить на джинсовку. Впрочем, она бы Олегу все равно не досталась, так как в нее влез Славян, пришедший-таки к тому выводу, что время «пилота» еще не наступило.

— Может, я с вами не поеду? — проныла Ревина, отиравшаяся внизу. — Зеркала я приготовила, чтобы их в ход пустить, ума большого не надо. На кой я вам нужна? И тетя Паша сказала, что всем кагалом на такого недоростка ходить позорище.

— Если бы не поясница, сама бы съездила, — прокряхтела упомянутая ей уборщица, выходя из своей каморки. — Вон с Сашкой и Саввой. Они загонщики, я основная. Делов-то пару раз ножом махнуть.

Наверное, кому-то постороннему, взглянувшему на старушку, которая шаркала по полу ногами, обутыми в войлочные боты «прощай, молодость» и держащуюся за поясницу, перевязанную шерстяным платком, эти слова показались бы как минимум комичными, но непосредственно у Олега ни на секунду не возникло желания даже улыбнуться. В первую очередь потому, что он был уверен, что все именно так и обстояло бы. Прикончила бы тетя Паша их сегодняшнюю дичь упомянутыми ей двумя ударами.

— Павла Никитична, — обратился он к уборщице, — а вот тот василиск, которого вы в Бухаресте убили, был больше нынешнего?

— Намного, — ответила старушка, опираясь на стойку. — Четырехлетка, не меньше, да еще на людском мясе отожравшийся. Здоровый, гад.

— А как же вы его в одиночку одолели?

— Почему в одиночку? — удивилась Веретенникова. — На пару с Алексахиным, меня тогда с Кольского и забирал. Я же о ту пору еще срок отбывала. Очень толковый парень, повоевать успел, а после, уже в пятидесятых, вместо Житомирского начальником отдела стал. Хотя, конечно, все равно бы нас эта пакость прибила, если бы не планетник.

— Если бы не кто?

— Планетник, — пояснила уборщица. — Получеловек-полумертвец, который имеет власть над тучами, ветром и иными погодными явлениями.

— Жуть какая, — прониклась Ревина. — Никогда о таких не слышала, хоть вроде давно работаю.

— Так их всего ничего на свете обитает, — пояснила тетя Паша. — Это вурдалаку себе подобного сотворить несложно, планетник — совсем другое дело. Сначала колдун или ведьма из матерых должны проклясть человека тогда, когда он еще в чреве матери пребывает.

— Дородовое проклятие — серьезная вина, — помрачнела Елена. — Такое мы с рук не спускаем.

— Ты не спеши, я только начала — усмехнулась уборщица. — Далее этот человек самоубийство над собой обязан учинить. Причем душа должна отойти туда, куда ей предписано, а непосредственно самоубийца обязан остаться живым.

— Это как? — теперь уже изумился и Баженов

— Повесился, задохнулся, душа отправилась по назначению, а тут веревка взяла и оборвалась, — недовольно пояснила Павла Никитична. — Или по-другому — вены вскрыл, вся кровь вышла, с ней душа ускользнула, но сотрудники подоспевшей скорой в последний момент успели совершить врачебный подвиг. Теперь, выходит, человек ни живой, ни мертвый, единственное, что у него осталось, — дородовое проклятие, которое его себе и подчиняет. Всё, народился на свет планетник, который никого не любит, мир попросту ненавидит и любое свое недовольство срывает на смертных. Мало того — еще и убить его сильно непросто, даже очень умелому бойцу.

— И отдельскому? — уточнил Славян.

— Так я про нас и говорю. Вон Шелепихин уж на что умел был — в тринадцать лет к отряду Лазо прибился, в пятнадцать мандат ЧК получил, потом к нам попал и тут отлично себя показал. Стрелял с двух рук, ножом орудовал будь здоров, один на один с берендеем схватывался, а все равно голову свою в драке с планетником сложил. То ли в двадцать восьмом это было, то ли в двадцать девятом. Уже не помню.

— А василиск-то тут при чем? — поторопил ее Олег, понимая, что вот-вот они тронутся в путь. Ну а после будет у тети Паши желание продолжить эту беседу, не будет — поди знай. — И кто такой «берендей»?

— Оборотень-медведь, — сначала дала уборщица ответ на второй вопрос, — очень опасный противник. От отца ему сила медвежья перепадает, от матери разум людской. Что ты глаза округлила, Ревина? Всякое в жизни бывает, случается и так. Нездорово, неестественно, согласна, но медведь если чего захочет, то свое всегда возьмет. Не просто так говорят, что он в лесу да тайге хозяин, а не леший.

— А с планетником-то что? — решил перевести разговор в другую плоскость Ровнин.

— Они василискам естественные враги. В неживой природе все так же, как в живой, всегда есть противовесы. На змею найдется мангуст или еж, на жука-короеда — дятел. А на василиска есть планетник, ему и взгляд этой пакости нипочем, и вой по барабану. Вот нам такой в подземельях Будайской крепости и помог. Не из человеколюбия, ясное дело, просто потому, что мы ему были меньше противны, чем тварь из темноты. Ну и должок за ним один передо мной числился еще с двадцатых годов.

— Интересно. — Олег достал блокнот, ручку и начал спешно записывать услышанное. — Спасибо.

— Аркаш, глаза выколупай, как его прибьете, — произнесла тетя Паша, заметив спускавшегося по лестнице Францева. — Но не сразу, пусть окаменеют окончательно.

— Само собой, — ответил тот. — Кто же такой ингредиент не заберет? Правда, все равно его в ход особо пускать сейчас некому. Лен, без обид.

— Если оставите в отделе — не проблема, — мигом сориентировалась Ревина. — А если в дождину потащите — затаю обиду! Лютую, страшную!

— Сейчас нет, потом будет, — сурово зыркнув на девушку, заявила старушка. — Запас карман не тянет. И еще раз — не лезьте в ближний бой. Он пока мелкий, сам вас боится, потому шугайте его зеркалами и гоните на ловца.

Зеркала оказались не сильно-то и большие, размером с портфель-дипломат, с которым Олег когда-то ходил в школу. Он, если честно, так и не понял, что с ними делать надо, но спрашивать не стал, рассудив, что на месте, надо думать, ему все объяснят. Зато другой вопрос он задал сразу же, как возможность представилась, благо начальник в микроавтобусе расположился аккурат напротив него.

— Аркадий Николаевич, а для чего глаза василиска нужны? Не просто же так тетя Паша про них упомянула?

— Олежка, ты же все слышал. Это ценный ингредиент.

— Это да. Но для чего?

— Глаз василиска — главная составляющая одного очень хорошего зелья, — ответила ему вместо Францева Елена. — С его помощью можно увидеть незримое. Например, черное заклятье, которое лежит на артефакте и угробит любого, кто им воспользуется, или отличить проклятое золото от настоящего. Да много чего можно сделать.

— И призраков тоже разглядишь? — вспомнил Олег недавние приключения в «Доме на набережной».

— Это нет, — покачал головой Францев. — Тут зелье не помощник, здесь особый дар нужен.

— Жаль. — Ровнин сделал очередную пометку в блокноте. — Лен, а почему ты это зелье сварить не можешь?

Спросил — и сразу пожалел. Просто не очень красивый вопрос получился, из тех, на которые люди поспокойнее, чем Ревина, обидеться могут. Причем за дело.

— Силенок маловато, — неожиданно спокойно отозвалась девушка. — У всех есть свои пределы, у меня тоже. Да и таланта не хватает. Короче — такой рецепт мне не осилить.

— Ради правды, в Москве такое зелье сейчас человек пятнадцать сварить смогут, — добавил Францев, — не больше. Про нелюдь и нежить я не говорю, там подобных умельцев в принципе нет. Саш, долго нам ехать-то?

— Еще минут тридцать, — отозвался Морозов, — если на выезде из города в пробке не встанем. Там МКАД расширяют, можем застрять.

— Будем надеяться, что удача сегодня на нашей стороне, — приободрил всех Францев. — Хоть в этом.