Простые истины

Глава 15

Утро вновь побаловало Олега, Славяна и остальных москвичей снежной погодой, правда, на этот раз смутного ощущения условно-праздничной новизны и фразы «да надоела уже эта серость» она уже не вызвала. Да и мело вполне по-зимнему, нешутейно.

— Дело, — потер руки Баженов, собиравшийся на работу. — Вот и обновлю покупку.

— Не знаю, — глянул в окно Ровнин. — Снег снегом, но ведь упреешь же люто. Все равно за бортом минус два от силы. Ну, минус четыре.

— Пофиг, — отмахнулся от услышанного сосед по комнате. — Я о «пилоте» еще с того года мечтал.

— А если бы купил летом, то как?

— Не знаю, — на минуту задумался Славян. — Да пофиг, кто что скажет!

— Чем бы дитя ни тешилось, — вздохнул Олег. — Тогда я твою косуху на сегодня забираю. Она хоть не промокает, в отличие от джинсовки.

— Не вопрос. Но ты поосторожнее, ладно? Знаешь, сколько я за нее денег отдал? Лучше не вспоминать!

— Как пойдет, — даже и не подумал его успокаивать юноша. — Если что — с василиска за ущерб получишь.

— Права Ревина — матереешь, — буркнул Баженов. — Весной щенок забавный из глухомани приехал, а сейчас… Ну, не волкодав еще, но рычишь уже по-взрослому.

— Она реально так сказала? — уточнил Олег, которому услышанное очень даже понравилось, настолько, что он слово «щенок» решил пропустить мимо ушей.

— Ой, только не придумывай себе сразу сказку про то, что круче тебя только вареные яйца, — чиркнул молнией «пилота» Славян. — Все не совсем так. Просто запала на тебя Ленка — вот и все. Хотя и не понятно почему.

— Но эта сказка и не про тебя тоже, — заверил приятеля Ровнин. — По крайней мере — целиком.

— Это как?

— Ты штаны забыл надеть, — невозмутимо пояснил юноша. — Так что ты крут только до пояса, причем сверху. А ниже — ты клоун Пепка из цирка шапито.

— Дать бы тебе в бубен разок-другой, да за правду не положено, — глянул на свои голые ноги Баженов. — Однако беда. То ли совсем меня заездили, то ли старческое слабоумие вплотную подбирается.

— Или бухать пора завязывать, — подсказал Ровнин. — Тоже вариант. Ты реально много стал калдырить, Славян. И не я один это замечаю.

— Спасибо, что сказала, мамочка! — ехидно отозвался приятель, а после добавил уже нормальным тоном: — Но так-то да, надо притормозить, что ли, даже с пивчанским. Например, до дня милиции, благо до него не так и много осталось времени. Тем более что денег все равно нет.

Первым, кого увидел Олег в отделе, был Францев, который подписывал какие-то документы, разложенные на стойке.

— Опаздываешь, Ровнин, Морозов тебя уже полчаса как ждет, — сообщил он юноше, глянув на часы. — Распустились вы совсем, вот что я скажу.

— Так транспорт, — пустил в ход универсальную отмазку Олег. — Ходит, как Бог на душу положит. Или вообще не ходит.

— Ты мне сказки не рассказывай, — осек его начальник. — Это он года три назад вообще не ходил, а сейчас еще ничего. О Господи! Ты с чего так вырядился?

— Так больше не во что, — честно ответил молодой человек. — У меня другой зимней одежды нет. То есть в Саратове есть, конечно, но по ряду причин до нее не доберешься. А в джинсовке холодно, даже если со свитером. Ветер на улице.

— Н-да, — Аркадий Николаевич сложил подписанные документы в стопку. — Тот случай, когда не знаешь, что и сказать.

В этот момент хлопнула дверь и в здание ввалился его сосед по квартире, который перед тем, как предстать перед лицом начальства, решил на крыльце перекурить.

— Те же и Баженов, — вздохнул Францев, озирая подчиненного. — Слушайте, я так думаю, что вас расселять, наверное, надо. Вы друг на друга плохо влияете. Слава, дорогой мой, что происходит? Фашист опять стоит под стенами Москвы?

— Нет, — чуть опешил Баженов. — А с чего вы так решили?

— Ну ты же за каким-то лешим полушубок надел? Ладно не сильно по сезону, это еще ничего. Но если тебе сейчас за пояс пару гранат засунуть, ППШ на плечо повесить да ушанку на голову напялить — и все, можно на волоколамское направление посылать.

— Это «пилот», — пояснил Славян. — Какой полушубок, вы чего? Какие гранаты?

— Называй как хочешь, но меня ты не переубедишь. Одна радость — не с людьми нынче встречаюсь, с вурдалаками, а им все одно, как ты выглядишь. Но вообще — как только с текущими делами разгребусь, начну гайки затягивать. Совсем вы разболтались! Хотя я это уже только что говорил.

— Правильно-правильно, — поддакнула из коридора Елена, — творят что хотят.

— И тебе достанется, — пообещал девушке Францев. — Думаешь, стороной гроза обойдет? Даже не рассчитывай. Тебе Свешников очень и очень странный кулон, изъятый у умершей ни с того ни с сего девятнадцатилетней девушки когда передал? Неделю назад. И где отчет?

— Пойду к себе, — сообщила всем Ревина. — Я так-то на секундочку выбралась из кабинета, работы же полно.

— Есть на свете справедливость, — сообщил Славян Олегу. — Не нам одним прилетело.

— Так, что стоим? — тут же рыкнул на него начальник. — Держи ключи, заводи чудовище. Кстати — когда уже нашу машину вернут?

— Да вы чего? — уставился на него Баженов. — Только отогнал! Недели полторы ждать, а то и больше. С нас автосервису навар невелик, потому спешить не станут.

— Полторы — это еще ничего, — неожиданно спокойно заметил Аркадий Николаевич. — Вот при старой власти, после Олимпиады, мы как-то нашу «копейку» в Щелково на СТО ставили, так ее там месяц мурыжили. Причем никто так и не понял, что именно в ней починили. Правда, после она еще года два, наверное, пробегала.

После начальник вручил Олегу подписанные документы, велев их отдать Морозову, и с тем отбыл. Ну а Ровнин направился наверх исполнять поручение начальства.

Саша сидел за столом, водил точильным камнем по лезвию ножа и что-то мурлыкал себе под нос.

— А, Олежка, — отвлекшись от медитативного занятия, глянул он на вошедшего в кабинет юношу. — Я уж заждался.

— Транспорт, — не стал выдумывать новую отмазку Ровнин. — Ну и Славян, который быстро собраться никогда не может.

— В первое не очень верю, ибо банально и избито, а вот во второе — сразу и полностью. — Морозов положил точильный камень на стол, красиво крутанул нож пальцами и отточенным движением поместил его в ножны. — Все, выдвигаемся. Савва, ты за старшего в лавке остаешься.

— Не вопрос, — отозвался лежащий на диване и смотрящий в потолок Свешников. — Я настоящий гений по части того, как оставаться дома.

— Кого на этот раз цитируешь? — уточнил Саша.

— Генри Дэвид Торо, — ответил Савва.

— А это кто? — заинтересовался Олег, протягивая Морозову бумаги. — Вот, Командор велел отдать.

— Писатель, философ и журналист конца девятнадцатого века, — пояснил Свешников. — И еще анархист, что для Америки несвойственно. Под конец жизни так его все достало, что он вообще ушел в лес, лишь бы людей не видеть. Короче, интересный был дядька.

— И что, он так и обитал до конца своих дней в лесу? — проявил любопытство и Морозов.

— Не, — потянулся Савва. — До него налоговики добрались, мол, он давно подати не платит, и в тюрьму засадили.

— Эти могут, — признал Саша, изучавший документы. — Упорные ребята, если им нужно, хоть в извергающемся вулкане тебя найдут. Так, еще вот это все по конвертам распихай и их надпиши, что кому. Олежка, как вернемся, развезешь их по адресам.

— Да блин, — поморщился юноша, — почему я?

— Потому что ты среди нас кто? Младший. Верно?

— Верно.

— А значит — что?

Отвечать Ровнин не стал, понимая, что смысла в том нет, поскольку все на самом деле так. Ну а фраз вроде «Да когда уже придет новичок и станет стрелочником?» в отделе вообще не произносили, поскольку кадровое пополнение означало только одно — из состава выбыл кто-то из ветеранов.

За то недолгое время, что юноша провел в здании, снег, как и накануне, превратился в дождь, причем довольно сильный и очень холодный, который звучно забарабанил по жесткой коже «косухи».

— Хуже нет межсезонья, — проворчал Морозов, поднимая воротник куртки. — Одно утешает — в родном Петербурге в эту пору еще хреновее. Там с Финского залива так поддувает, что света белого не видно.

— А ты из Питера? — удивился Олег. — Я не знал.

— Не совсем, — открывая дверь микроавтобуса, произнес Саша. — Я, вообще-то, родом из города воинской славы Луги, который расположен так, что от него аккурат ровное расстояние до Питера и Пскова. Но учился в северной столице, потому, пожалуй, наверное, можно меня называть петербуржцем.

— А как сюда попал? — забираясь в салон, уточнил Ровнин. — Не по распределению же?

— Судьба, — глянув на него, а после подмигнув, ответил Морозов. — Как и у нас всех, включая тебя. Я вообще, знаешь ли, фаталист по своей натуре. Чему быть — тому не миновать и так далее. Ну давай, заведись. Я очень не хочу сегодня кататься по Москве своим ходом! Слишком в ней сыро и серо.

Микроавтобус, к которому обращался оперативник, немного почихал, порычал, конвульсивно подергался, но в результате выполнил пожелание того, кто сидел за рулем.

— Все, можно выдыхать, — сообщил Саша коллеге. — Передвигаемся как белые люди!

— Теперь главное, чтобы он там, откуда мы после поедем, завелся, — проницательно подметил Олег.

— Типун тебе на твой длинный язык, Ровнин! — возмутился заместитель Францева. — Кто же такое вслух произносит?

То ли по причине плохой погоды, то ли еще почему, но машин на улицах города нынче было немного, что очень порадовало Сашу.

— Доберемся быстро, — заверил он спутника, когда машина покинула обычно стоящий в пробках центр. — Глядишь, и на месте особо не задержимся, а то ведь мне еще с бумагами надо поработать. Францев совсем зашился, а отчетность никто не отменял. Не сдадим вовремя — по шапке прилетит, да еще и премии лишат.

— Неважно, что на самом деле на улице делается, главное, чтобы отчет показывал позитивную динамику, — припомнил Олег слова своего бывшего начальника еще из того, саратовского прошлого.

— Отлично сказано, — одобрительно кивнул Морозов, — жизненно. А вообще ходят слухи, что скоро все эти бумажные мучения закончатся. Мне один знакомый из сто шестого рассказывал, а у них начальник аж с самим замминистра то ли в дружбе давней, то ли вообще в родстве. Вроде как принято решение, что везде, не только в министерстве и придворных ОВД, а даже совсем на периферии, начнут все компьютеризировать, в том числе и сдачу отчетности. На компьютере напечатал, информацию на дискету скинул и ее, а не стопку бумаг, в главк отвез. Удобно, блин! И бумаги меньше уходит, и картридж за свои деньги покупать не надо. Он знаешь сколько стоит?

— Нет.

— Сильно дорого. А у хозяйственников не допросишься. Мало того — не один компьютер на отдел будет положен, а несколько. Три или даже пять! Еще доступ ко разным базам обеспечат, и даже в Интернет станут доступ давать. Я, правда, не очень знаю, что это за зверь такой, но Баженов аж слюной захлебывается, когда про него рассказывает.

— Интернет хорошая штука, — сообщил ему Олег. — Я еще когда дома жил, то у бывшей одноклассницы видал. У нее отец большой шишкой в нашей мэрии стал, так ему его провели и модем поставили.

— Чего поставили?

— Модем. Хрень такая, через которую Интернет идет, она в телефонную розетку вроде как подключается.

— Ишь ты!

— Ну да. Так в этом Интернете хорошая штука есть, «Рамблер» называется. Ей вопрос задаешь, она тебе ответ на него.

— Любой вопрос?

— Нет, конечно. Если спросить, что такое счастье и где взять денег до зарплаты, ответа не получишь, но что-то попроще, вроде сколько метров в километре, узнать можно.

— Про метры я и без интернетов знаю, тут он мне без надобности. Но пусть будет, может, когда на что и сгодится. А в целом — в интересное время живем, Олежка, да?

— А то! Слушай, а мы вообще куда едем-то? Просто мне Командор не объяснил толком, сказал только, что таможенные дела разруливать. И ты тоже ничего не говоришь.

— Таможня уже все, — поморщился Саша. — Два трупа в морге, один, их начальник, то ли на самом деле не в себе, то ли дурака включил, еще двое пробовали юлить, но мы со Славкой их разговорили. Потому сейчас направляемся в фирмешку, которая, собственно, эту тварь в страну и ввезла, проведя по бумагам как чучело индийского журавля. Хотя у них там весь ассортимент как чучела значился. Кстати, очень грамотный выбор, молоденький василиск чем-то на журавля похож, пока маленький. Ноги длинные, тело тощее, башка вытянутая. Хотя клюв, конечно, поменьше.

— Но чучело же? Это как? Разве так можно? А как же — граница?

— А чего нет? — без тени осуждения отозвался Морозов. — Думаешь, у таможенников зарплаты больше, чем у нас? И их платят прямо всегда вовремя? Плюс речь идет не об оружии, не о взрывчатке, не о десяти цистернах технического спирта, который провозят как питьевой, или другой какой-нибудь дряни, от которой после беды не оберешься. Там дело принципа, там так просто лояльность не купишь. Но если кто-то надумал в обход закона и пошлин проволочь в страну пару контейнеров с порножурналами или, к примеру, гондоны с игривыми картинками на упаковке — почему нет? Вреда от того никому не будет. Наоборот — в каком-то смысле часть населения удовольствие получит. То есть всем хорошо. Людям зрелище, коммерцам прибыль, ну и таможенники не в обиде.

— Одно дело порнушка, другое — василиск.

— Так они про него знать не знают. Изначально речь шла про просто живность, причем совершенно безобидную. Птички, ящерицы, жутко выглядящие, но все же безвредные, бычьи лягушки и так далее. Ну, еще змей иногда ввозят, но там ограничения вроде есть, ядовитых не пропускают. Удава — пожалуйста, а кобры, если что, у нас в Средней Азии свои есть. И потом — эти обалдуи, думаю, сами про василиска ничего не знали. Для них он просто товар, который можно пихнуть за неплохие деньги. Красивая птица, разноцветная. Или, к примеру, им его в довесок дали, так сказать — подарок оптовику. А тут — нате вам, что получилось.

— Так чего он их еще там, во время покупки, не прибил? — уточнил Олег. — Зачем границы ждал? Вряд ли у василиска прямо за живое взяло, что его из Европы в Россию ввозят.

— Нет, конечно, — хмыкнул Морозов. — Не исключено, что и его, и прочий товар с той стороны накачали снотворным, вот этот Ноев ковчег до границы в полном составе и продрых. Более того — думаю, остальная живность и после не проснулась. Просто василиск — он не совсем птица, вот его и отпустило раньше, на горе таможенникам. Хотя в целом вопрос, конечно, правильный, и мы этих торгашей со всем пристрастием порасспросим, кто им подобную экзотику с той стороны поставляет. Мало ли что? Сегодня василиск, завтра феникс, а послезавтра кто? Виверна?

— А я знаешь еще чего не понимаю, — продолжил Олег, — как так вышло, что два таможенника мертвы, а товар и этих коммерцев из пограничной зоны отпустили? Нелогично же?

— Это мы поняли, кто их на тот свет спровадил, — пояснил Саша. — Потому что знаем, как выглядят те, кого василиск оприходовал. А их руководство решило, что ребят по другим причинам завалили. Там в то же время и в том же терминале пяток контейнеров из Пенджаба перехода границы ждал, а при них ребята терлись, серьезные такие, крепко сбитые, при бородах, по-русски не особо говорящие. Вот они и пошли за основных подозреваемых. Причем, как показали события, отчасти не безосновательно. В контейнерах оказалось много интересного, а при сопровождающих лицах имелось очень хорошо спрятанное оружие, а также куча фальшивых долларов весьма пристойного качества, которыми они и собирались расплатиться за то, что их груз досматривать не станут. Забавные ребята, короче. В результате их планы остались только планами, контейнеры были опломбированы и ушли в спецотстойник, а тела сопровождающих, которые очень неблагоразумно оказали активное сопротивление при задержании, скорее всего, закопают в общей могиле. Вряд ли их кто-то когда-то востребует.

— Почему?

— Потому что родные про их смерть не узнают, а нанимателям они теперь неинтересны. Впрочем, это не наша печаль. Главное, что нашелся среди сотрудников толковый человек, через которого информация о погибших таможенниках до нас дошла. А то бы получили мы через год-другой сюрприз в виде… Ну, не машины смерти, конечно, не тянет василиск, даже набравшийся силы, на такое определение, но все равно просраться бы он нам дал бы ого-го как!

— И все из-за каких-то идиотов, которые тянут через границу что попало!

— Ну а ты как думал? Контрабанда — она же разная бывает. Так, вроде нам сюда. Или в следующий переулок? На этом «Соколе» черт ногу сломит!

Фирма с дурацким названием «Пестрый хвост» квартировала в порядком облезшем небольшом трехэтажном особнячке, где, судя по десяткам разномастных вывесок, кто только не ютился — и нотариусы, и изготовители визиток, и металлоремонт, и даже продавцы фейерверков.

— Давай-давай! — донесся до сотрудников отдела громкий окрик от здания, находящегося через дорогу, где, опять же судя по вывеске, находился ресторан с амбициозным названием «Вершина мира». — Ногами шевелим!

— О! — усмехнулся Морозов. — Смежники работают. Кого-то серьезного, видно, прихватили.

И верно — по широкой ресторанной лестнице, в окружении десятка затянутых в черное рубоповцев с автоматами наизготовку, спускались три человека, с руками, заложенными за головы и очень грустными лицами. Путь их лежал к фургону с маленькими окошками, закрытыми решетками и гостеприимно раскрытыми задними дверцами.

— Головами не вертим, загружаемся, — отдал команду один. — Экипаж подан. Поедем покатаемся!

Что скрывать — выглядело происходящее внушительно, на секунду Олег даже подумал, что, наверное, он бы тоже хотел вот так нести правосудие на улицы города. Собственно, нечто подобное ему нет-нет да и рисовалось в мечтах, еще тогда, когда он заканчивал институт. Это, бесспорно, была та самая настоящая работа для настоящих мужчин. Впрочем, будучи по складу характера реалистом, он изначально понимал, что вряд ли подобное возможно. Хотя бы потому, что ему первичный отбор в такое подразделение не пройти. Ну сколько раз он подтянется? Семь? Десять? А там вроде пятьдесят надо. И в армии он не служил. К тому же знающие люди рассказывали, что и в РУБОПе, и в вышедшем из него СОБРе есть хорошая традиция, та, по которой все ветераны подразделения в спортзале новичков на навыки рукопашки проверяют. Проще говоря, по очереди, один за другим, претендента ногами и руками долбят без малейшей жалости. Устоишь на ногах, не запросишь пощады, даже когда кости хрустят — станешь одним из бойцов известного всей стране подразделения МВД. Дашь малейшую слабину — все, иди с Богом, ты тут не нужен. Не твое это.

Олег, опять же, про себя все знал и понимал, что ему против вот таких парней на татами двух минут не простоять. Да и болевой порог у него низкий, с ним ничего не поделаешь, и здесь ни одно самолюбие с упертостью не поможет.

— А ведь прав Командор, — задумчиво произнес Морозов, глядя, как задержанную троицу по очереди пакуют в фургон. — Реально гайки, похоже, затягивают. Явно не самые простые пассажиры. На одежду вон той парочки обрати внимание — не кожанки, что «пехота» носит, посерьезнее вещички. Может, они вообще не из братвы, а какие-то банкиры, что деньги от крови отмывают.

Что да — то да. Двое задержанных, довольно молодые еще люди, одеты были, как говорила бабушка Олега, «с иголочки». Мало того — у Ровнина даже мелькнула мысль, что светлое пальто одного из них, того, который был пониже, хорошо сочеталось бы с костюмом, который ему Францев подарил. В таком, наверное, всю осень можно ходить без особых проблем и выглядеть нормально, а не как сейчас. А может, даже и зиму, тем более что по рассказам Ревиной она в Москве больше сырая, чем холодная. Одно плохо — нет у него денег на такую красоту. И вряд ли в обозримом будущем они появятся.

Двери фургона захлопнулись, он чихнул выхлопной трубой не тише, чем отдельский микроавтобус, и последовал за ЛИАЗом, в который перед тем загрузились рубоповцы.

— И куда их теперь? — спросил у коллеги Олег, глядя вслед машине, в которой уезжало такое красивое и недоступное пальто.

— Поди знай, — пожал плечами тот. — Может, в местный отдел, к следакам, которые это «маски-шоу» и заказали, может, на Серпуховку, к «экономистам» в ГУЭП… Точнее, теперь в ГУБЭП, их же переименовали. Ну или на Шаболовку, к себе, в главный штаб. В первом и втором случае этим троим следует Богу свечки поставить, потому что, считай, легко отделались. В третьем… Тут прогнозы строить не стоит, по-разному может сложиться. Знаешь, как в определенных кругах говорят?

— Как?

— Круче солнцевских только шаболовские. А солнцевские, Олежка, на Москве сильно крепко стоят, двести стволов влегкую выставить могут. И завязки у них на разных уровнях будь здоров какие, много кто за них в случае чего вписаться может. Понимаешь, о чем я? И о ком?

— Ну да, — кивнул юноша. — Хорошего только в этом нет ничего. Хотя то, что наших так боятся, — это здорово. Значит, не все так плохо.

— Согласен, — подтвердил Александр. — Ладно, лирика это все. Задалась у коллег охота — славно. Теперь, глядишь, и нам повезет. Где тут эти любители попугаев обитают?

Офис «Пестрого хвоста» обнаружился на втором этаже и представлял собой каморку размером в два десятка метров и даже без окна. Мало того — чуть запоздай оперативники, и никого бы они в нем не застали, поскольку кудрявый молодой человек, закрывавший ключом дверь, явно покидал свое место работы с тем, чтобы больше сюда не возвращаться, о данном факте свидетельствовала стоящая рядом с ним массивная картонная коробка, набитая всякой всячиной вроде канцелярских товаров и каких-то дипломов в рамках.

— Далеко собрался, родной? — задушевно поинтересовался у него Морозов, а после по-дружески, легонько стукнул кулаком в плечо. — А?

— Я? — В глазах торговца живым товаром мелькнул сначала испуг, а после невероятная печаль от осознания того, что ему всего ничего не хватило времени на то, чтобы отсюда смыться. — По делам. А вы кто?

— А мы кто? — чуть шутовски осведомился у коллеги Александр. — Олежка, как ты полагаешь?

— Головная боль, — в тон ему ответил Ровнин, — причем твоя, кудряш. Сильная-сильная.

— Но, возможно, не очень долгая, — перехватил инициативу Морозов. — Правда, только при том условии, что ты, дружок, окажешься мальчиком неглупым и сговорчивым. Ты же такой?

— Я такой, — забормотал молодой человек, затоптавшись на месте. — Такой-такой. Только денег сейчас нет. Ну нет! Совсем! Да, знаю, мы должны были заплатить вам еще на той неделе, но у нас партия товара буквально вчера пришла, мы еще не успели ее распродать. Я же в пятницу с вашим старшим созванивался, с Бобром. Все объяснил, он сказал плюс пять процентов от суммы, я согласился. Вы с ним свяжитесь, он подтвердит.

— Бобры добры, — приобнял его за плечи Саша, — но они идут куда?

— Куда? — совсем уж растерялся коммерсант.

— В сыры боры, — подсказал ему оперативник. — Так что на твои договоренности с кем-то там непосредственно нам плюнуть и растереть. Мы, дружок… Кстати, тебя как зовут?

— Вениамин, — пролепетал его собеседник, похоже, стремительно теряющий связь с реальностью по той причине, что он окончательно перестал понимать, с кем имеет дело.

— Так вот, Веня, нам твои отношения с крышей по барабану. А вот то, что ты нам задолжал, — это уже серьезно. За свое мы с тебя спросим по полной, уж поверь.

— Что я вам задолжал? — жалобно, со слезой в голосе, уточнил молодой человек. — Что? Я вас впервые в жизни вижу! Если Макс что-то там опять учудил и денег под фирму занял — так с него и спрашивайте. А я за него не ответчик. Бизнес у нас общий, да, но кошельки-то разные!

— Две жизни ты нам должен, — чуть ли на ухо шепнул ему Саша. — О как!

— А? — совсем уж оторопел Вениамин. — Какие жизни?

— Человеческие, — пояснил Ровнин, — людские.

После же, повинуясь какому-то совершенно непонятному импульсу, он учудил такое, на что, как ему раньше казалось, в силу воспитания и склада характера был совершенно неспособен. Если точнее — он ткнул коммерсанта в грудь так, что тот вдарился спиной о стену, после цапнул пальцами левой руки его горло и крепко сжал его. Не настолько, что воздух перестал поступать в грудь бедолаги, но — сильно.

— Животные, что накануне на таможню поступили, твои? — жестко осведомился Олег. — Отвечаем быстро, четко, не раздумывая.

— Мои, — просипел Веня, который не то что освободиться не попытался, но даже и не дернулся. — Наши!

— «Наши» — в смысле с Максом? — уточнил Морозов, с интересом и некоторым удивлением наблюдающий за происходящим. — Или еще с кем?

— Да, с Максом. Мы партнеры по бизнесу.

— Вот и славно, — недобро улыбнулся Ровнин. — Значит, вы оба встряли. Крепко, Веня, так, что никакие деньги не помогут. Макса тут нет, выходит, тебе одному за обоих ответ держать.

Он запустил руку под косуху, достал из кобуры пистолет и приставил его к мокрому от пота лбу молодого человека.

— Не слишком? — поинтересовался у коллеги Морозов. — Он же сейчас обделается, похоже.

— Виноват — отвечай, — невозмутимо ответил Олег. — А мокрые у него при этом будут штаны или сухие — мне насрать. Быстро дверь закрыла!

Последняя фраза относилась к гражданке лет тридцати, которая, как видно заинтересовавшись шумом, вышла в коридор поглядеть, что там такое происходит. Но, правды ради, Ровнин мог бы ничего и не говорить, поскольку эта дама, только заприметив двух крепких парней, которые о чем-то по душам беседовали с соседом по этажу, используя при этом в качестве аргумента огнестрельное оружие, что-то неразборчиво пискнула, мышкой нырнула в свое помещение и для надежности даже ключ в замке два раза повернула.

— Она сейчас милицию вызовет, — вытолкнул из себя Вениамин. — Наверное.

— Наверняка не вызовет. Знает, что за такое могут не то что ее фирмешку, но и все здание после сжечь, — с все той же неприятной (как ему самому казалось) улыбкой произнес Ровнин, а после рявкнул: — Не вызовешь же?

— Не вызову, — донесся до троицы, стоящей в коридоре, еле слышный писк. — И я ничего не видела!

— Вот в том-то и беда, — вздохнул Морозов. — Никто никогда ничего не видел, не слышит и не знает. И поди после разберись, кто прав, кто виноват. А вызывать милицию не надо. Мы уже тут.

Он сунул под нос белому, точно лист бумаги, коммерсанту свое удостоверение.

— Вы — милиция? — ошарашенно просипел тот.

— Она, — подтвердил Олег, щелкнув предохранителем. — Только тебе от этого легче не станет, не надейся. Две жизни как за тобой значились, так и остались. Это были отличные ребята-таможенники, стоящие на защите наших границ. А ты их убил. Ты и твой Макс! И если ты думаешь, что мы это вот так запросто забудем…

— Мы никого не убивали! — несколько раз дернувшись, сипло взвыл молодой человек, из его глаз покатились крупные слезищи, и Олег, внутренним чутьем поняв, что опрашиваемый дошел до той крайней точки, пройдя через которую он станет куда откровенней, чуть ослабил хватку — Вы что! Да мы и не умеем. Я даже в детстве никогда не дрался, потому что крови и боли боюсь. Мы с Максом аспиранты в Тимирязевке, кандидатские сейчас пишем!

— А попутно дрянь всякую в страну волочете? — рыкнул Ровнин. — Да?

— Какую дрянь, какую дрянь? — заблажил Вениамин. — Абсолютно безопасные животные — игуаны, попугаи, утконосы, панголины, коалы. Капибару как-то раз привезли, правда, намучились с ней ужасно, она же жутко прихотливая. Да, в обход таможни, но так все делают. Если по закону, то они у нас все передохнут до того, как из терминала выберутся. Их же там кормить и мыть никто не станет!

— Расскажи об этом парням, которые сейчас в морге лежат, — посоветовал ему Ровнин, сузив глаза. — Их как раз одна из ваших безобидных зверушек в него определила. И не говори, что это не так.

— Да мы сами не понимаем, что произошло! — проныл аспирант. — Всю голову сломали! Макс должен был позвонить партнерам, что это за существо такое и откуда оно взялось. Это же жуть какая-то! Я когда увидел…

Фразу он не закончил, но в том нужды и не имелось.

— Ты тогда в терминале был, — с уверенностью произнес Морозов. — Все видел и промолчал.

— А что тут говорить? — выдохнул Веня. — Им лица точно скрутило, глаза из орбит полезли, из ушей кровь… Если бы не Макс, я бы вообще оттуда убежал, на все забив. Пропади пропадом все редкие животные, вместе взятые! Но он не я, потому груз смог вывезти прежде, чем шум поднялся. На таможне всегда суета, гвалт, вот и получилось у него, документы-то все были уже оформлены. А я сегодня так подумал — пошло оно все, лучше у тетки в Коломне до весны поживу, кандидатскую спокойно допишу. Не успел вот только.

— Макс, значит. — Олег сначала убрал пистолет в кобуру, а после руку с горла собеседника. — И с поставщиками он общается, и с таможней.

— Ну да, — закивал Вениамин так, что у него чуть голова чудом с плеч не слетела. — На мне отбор товара и общение с покупателями — чем кормить, как ухаживать, а на нем практическая часть — покупка и доставка. У него просто связи есть в Мексике, Австралии и Латинской… Да Макс сам вам все расскажет, чего в испорченный телефон играть? Вон же он!