Проснись, проснись моя звезда

Одна проснувшаяся девочка

Открыв глаза, Кэтсуми с удовольствием вдохнула наполненный утренней свежестью воздух. Сон в игре, которая сама по себе была одним длинным, увлекательным сновидением, всё-таки требовался, но буквально двух или трёх часов субъективного времени хватало, чтобы полностью отдохнуть и оставаться бодрым весь остаток дня.

Первым делом она умылась из приготовленной заранее чаши с водой. Влага стекала между пальцев, приятно холодя кожу и оставляя на деревянном полу капли. Умывшись, королева эльфов вышла из своего скромного жилища, представляющего собой очень милый, красиво отделанный изнутри и снаружи, но очень крохотный, буквально однокомнатный, домик. Большего ей и не требовалось. Она в нём только спала или, иногда, медитировала.

Восход солнца совпал с окончанием утренней разминки. Вложив меч в ножны, Кэтсуми приняла душ, затем перекусила. Обычное утро ещё одного обычного дня в этой удивительной игре. Затем следовало заняться делами. Она и занялась, найдя верховную мать и переговорив с ней.

-Постарайся отправить наших мастеров учиться вместе с инженерами тройственного союза. Это было бы очень хорошо и ради этого можно пойти на значительные уступки, -наставляла она. -Нельзя снижать требования к пилотам и наездникам на лесных кошках. Пусть у чернолесья будет маленькая армия, но она будет лучшей. Обязательно давай возможность прокачиваться героям и вообще старайся, чтобы как можно больше юнитов становились героями. Если они умрут, обязательно возрождай их. Это главное на что следует тратить очки развития доступные племени. Ни в коем случае не вступай в конфликт со "степным ветром" или "союзом трёх рас". Наоборот, эльфы должны стать частью того или другого, а лучше обоих сразу, образований. У чернолесья плохая репутация и история взаимоотношений. Стать своими для них будет непросто. Но нужно пытаться потому, что это единственный шанс для народа эльфов выжить и процветать дальше. Ты всё поняла?

Верховная мать склонила голову в поклоне. -Ты говоришь так, как будто уходишь от нас, о прекрасная?

-Я буду занята... одним делом, -сказала Кэтсуми чуть помедлив. Нельзя было сбрасывать со счетов всевидящую систему слышавшую каждое слово, сказанное в игре. Но и бросить народ эльфов, не попрощавшись и не дав хотя бы прощальных советов, она почему-то не могла. Наверное, она привыкла к ним, как дети привыкают к любимым игрушкам.

-Эльфы чернолесья всегда будут верны своей королеве, -сказала верховная мать.

-Я знаю.

-Если ты уйдёшь, то мы дождёмся тебя. Если потеряешься, то отыщем. Сколько бы для этого не пришлось бы пройти и сколько бы побед не потребовалось одержать.

-Я никуда не уйду, -соврала Кэтсуми помня о всевидящей системе. -Но мне приятно слышать такое.

Верховная мать процитировала: -Любовь - это верность, а верность есть высшая форма любви.

-Это мои слова, -согласилась Кэтсуми, хотя, на самом деле, слова сказал её отец, а скорее всего они исходили из уст оставшегося безымянным придворного. Кэтсуми как-то произнесла их в игре. Юниты, выходит, запомнили и даже подняли на щит. Верховная мать, другие герои и всё племя целиком - они стали такими, какими она сделала их. Тем сложнее было расставаться. Как будто оставляешь любимую игрушку одну дома, в пустой квартире с перекрытым водопроводом и отключённым электричеством. Словно уходишь и закрываешь за собой дверь, чтобы никогда больше не вернуться.

На самом деле не такая уж большая трагедия. Но у Кэтсуми в жизни было слишком мало игрушек, которыми она находила бы время заниматься и которые могла бы полюбить. Ей не к кому было привыкать, чтобы научиться потом бросать без сожалений и боли.

Чтобы отвлечься, Кэтсуми спросила, следя за тем, чтобы голос не менялся и бушующие внутри чувства не получили бы и шанса вырваться наружу: -Как происходит наполнение ангаров запасами зерна в преддверии зимы?

-Заполнены два маленьких ангара. На одну четверть заполнен третий.

-Утепление домой, строительство печей, запасание угля?

-Покупаем уголь у троллей, часть пуская в производства, часть откладывая про запас. В домах выкладываются печи и выводятся дымоходы. Стены заваливаем землёй для создания тёплого первого этажа. Верхние этажи станут складами или мастерскими. До зимы ещё далеко.

-До зимы ещё далеко, но забывать о её приходе нельзя, -сказала Кэтсуми.

-Мы не забываем.

-Хорошо.

Отправив верховную мать прочь, Кэтсуми обошла центр единственного, на всё чернолесье, но зато большого, поселения эльфов. Каждый был занят делом. Везде кипела жизнь. Что эльфы, что рабы - все куда-то бежали или хотя бы торопливо шли. Вокруг царила атмосфера деловой суеты, как это бывает на большой стройке или в торговом центре при разгрузке и постановке на учёт приехавшего товара.

Выйдя из города, Кэтсуми перешла через окружавшее чернолесье болото по едва заметной тропе, легко обойдя все установленные, на случай незваных гостей, ловушки. Ступив на противоположенный берег, где росли огромные ели, высоченные сосны и стройные, хотя и редкие, красавицы берёзки, она оглянулась. Чернолесье темнело на другой стороне болота спутанным клубком перекрученных чёрных ветвей, разбавленных полосами ядовитой зелени. Кэтсуми дошла до своего любимого места, откуда открывался вид на лес троллей и виднелся даже кусочек реки, где жили ундины. Она умела ценить красоту. Здесь было красиво и ещё очень спокойно. В какой-то мере даже безмятежно.

Родное для эльфов чернолесье тоже красиво, но его красота опасна и ядовита, она как предназначенный для подлого удара хитро изогнутый клинок, как растворённый в бокале яд. Здесь же всё дышало покоем. Едва заметно шумели вековые ели, словно говоря, что всё, так или иначе, пройдёт и лишь они одни останутся тут стоять ещё десятки или сотни лет, как стояли до этого. Смешно - для игры, существующей пока в неё играют и обречённой исчезнуть с уходом последнего игрока. Но так казалось. Какой удивительный мир. Какая прекрасная игра.

Очередной вдох, вместо порции воздуха, доставил в лёгкие Кэтсуми густую жидкость. Это был специальный гель, в котором плавало тело игрока пока он находится в капсуле виртуальной реальности. Гелем можно было дышать, но тело не знало этого, поэтому рефлекторно дёрнулось. Грудь пронзила острая боль. Поняв, что с игроком происходит что-то непонятное, капсула начала принимать меры, но Кэтсуми к тому времени уже полностью очнулась. Ели, сосны и все, до последнего, эльфы чернолесья остались в небытие, где всё это время и находились. Открыв глаза, она нашарила рычаг экстренного выхода из капсулы и дёрнула за него.

Не успевший всосаться гель разлился по полу. В центре густой лужи барахталась с каждой секундной приходящая в себя девушка. Наконец ей удалось подняться сначала на колени, потом встать на ноги и выпрямиться во весь рост. Истекли три недели реального времени за время которых с ней не смог связаться тайный отдел шиноби и она не получала новых приказов. Значит пришло время действовать по ранее разработанному плану. С самого её рождения, Кэтсуми была уготована роль инструмента в руках её отца, императора. Боевых принцесс и принцев в Империи Дракона существовало несколько десятков и каждый представляет собой очень дорогой, очень ценный и весьма эффективный инструмент для решения определённого класса задач. К сожалению, инструмент почти всегда получался одноразовым. Но это риск, на который император-дракон готов идти. В конце концов никто не ждёт от выпущенной ракеты с активированным блоком самонаведения, что она вернётся невредимой. Цель должна быть поражена. Всё остальное неважно.

Опустевшая капсула виртуальной реальности наверняка дала сигнал и скоро сюда должна прибыть реанимационная бригада. Матовый пластик, из которого сделана закрывающаяся крышка капсулы довольно прочен, но его задача изолировать человека внутри от внешней среды. Если предполагается возможность внешних воздействий, капсула дополнительно погружается в бронированный кокон. В подвалах дворца спорта внешних воздействий не предполагалось и бронированные коконы отсутствовали. Резким ударом разбив пластик, Кэтсуми обзавелась парой обломков с острыми краями.

Она едва успела дойти до лифта, как прибыла кабина и четверо врачей с передвижным реанимационным комплексом удивлённо уставились на обнажённую, если не считать трусиков, японку, с ног до головы покрытую начавшим засыхать гелем.

-Что?! - спросил один из врачей. Наверное, он хотел спросить "что происходит", но не успел. Острый пластиковый осколок вонзился ему в горло. Второго врача, стоявшего ближе остальных, Кэтсуми вывела из строя ударом основанием ладони в висок. Третий врач начал доставать с пояса какой-то предмет и на него пришлось потратить второй осколок крышки. При ударе, тот переломился пополам, но удар вышел смертельным и уже третье тело судорожно дёргалось, заливая кабину лифта кровью. Кэтсуми не была кровожадной, но за четырьмя живыми пленниками сложно следить. Ей вполне достаточно двух.

Последний, четвёртый врач, получил больше времени чтобы отреагировать. Пожилой мужчина, возможно он имел военное прошлое, потому, что действовал весьма грамотно. Он толкнул на временно лишившуюся оружия Кэтсуми реанимационный комплекс, заставляя её прижаться к стене. Он попытался пнуть её под колено, но японка успела убрать ногу. От сильного удара в лицо получилось увернуться. Кэтсуми планировала оставить его в живых, но пожилой врач оказался неожиданно сильным противником, поэтому ей пришлось бить на поражение. Итог - три трупа и один находящийся без сознания.

Торопливо связав того, кто находился без сознания, им оказался молодой мужчина, почти мальчишка, наверно работавший со старшими коллегами и набиравшийся опыта, она занялась поиском средств связи. Таковыми нашлись два медицинских планшета и три коммуникатора. У одного из врачей коммуникатора при себе почему-то не было. Все они, кроме одного, которым владел пожилой доставившей ей некоторые проблемы, оказались не заблокированы и воспользоваться можно было любым из них. Доступен был только советский сегмент мировой сети, но большего и не требовалось. Перейдя на узел районной библиотеки одного из затерянных на севере городков, Кэтсуми вбила одноразовый секретный ключ и смогла прочесть описание задания.

В скором времени оборудование, на котором функционировал узел районной библиотеки выйдет из строя и все носители информации будут уничтожены. Она разбила планшет о колено, вытащила чипы памяти и растоптала. Эти действия не давали полноценной гарантии, но облегчать жизнь советским безопасникам она точно не собиралась.

Тем временем пришёл в себя оглушённый доктор. Он дёрнулся, обнаружил, что руки связаны и со страхом посмотрел в сторону Кэтсуми. Врач был ей больше не нужен ни как заложник, ни как источник информации. Полученное задание оказалось не таким, какого она ожидала. Более того, вся эта кутерьма и три трупа в придачу совсем не приближали к ожидаемому результату. С другой стороны, если уж начала, то следовало бы закончить. Молоденький доктор видел, как она расправилась с его товарищами. Пожалуй, его следовало всё-таки убить.

Кэтсуми наклонилась. Врач зажмурился, но она только сняла с него халат. Единственный халат оставшийся практически чистым, пара маленький красных пятнышек на рукаве не в счёт. Когда он открыл глаза, двери лифта уже закрывались. Оставшись в одиночестве, сред сотен спящих в капсулах игроков и трёх мертвецов, ещё недавно бывших его коллегами и друзьями, он принялся дёргаться, пытаясь ослабить узел. Рано или поздно это у него должно будет получиться.

Кабина лифта остановилась на первом, от поверхности, этаже. Из лифта вышла самую чуточку растрёпанная девушка в медицинском халате. На ногах у неё сидели кроссовки, коими также поделился на редкость везучий доктор, оставшийся внизу. Кроссовки были на пару размеров больше, но она подложила ткань и поэтому обувь не скользила по ноге. Остатки геля Кэтсуми успела удалить с кожи обтёршись испачканным халатом другого доктора, не такого везучего, как тот молоденький парнишка.

Вышедшая из лифта девушка сосредоточенно направилась к выходу из дворца спорта. Она прошла по пешеходной дорожке, кивая идущим навстречу людям. Многие провожали её ладную фигуру и красивое, хотя и несколько непривычное, лицо взглядом. Впрочем, в Союзе проживало множество корейцев, китайцев, монголов или казахов. Внешне она вполне могла сойти за кого-то из них или необычную, но весьма привлекательную, смеску.

Ещё до начала игр Кэтсуми тщательно изучила план спортивного городка. Сейчас она направлялась в гостиницу, где жили журналисты, в том числе иностранные. Согласно полученной информации, на данный момент количество иностранных журналистов уменьшилось в сравнении с открытием спартакиады. Новых людей комми в спортивный городок не пускали, но тех, кто оставался с момента открытия, пока ещё не гнали. С сосредоточенным видом торопливо шагая, она пока не привлекала ненужного внимания, кроме взглядов некоторых мужчин. Долго так продолжаться не могло, скоро обнаружат пропажу реанимационной бригады, отправленной к игроку, чья капсула подала тревожный сигнал. Время до объявления общей тревоги оставалось ужасающе мало. Но вот уже и гостиница для иностранцев.

Она прошла через зал, не обратив внимание на возмущённый возглас вахтёра. Тот крикнул в спину, потом выбрался из-за стола и неуклюже побежал за ней. Кэтсуми позволила догнать себя седовласому мужчине преклонного возраста на первом лестничном пролёте. Судя по всему, камеры находились только в зале, у лифта и у входа на лестницу, но на самой лестнице их не имелось. Она вырубила его коротким, не смертельным ударом и аккуратно положила так, чтобы тело не бросалось в глаза сразу от входа. Оружия вахтёр при себе не имел, забирать было нечего.

Первый попавшийся ей журналист оказался французом. Он, как и она сама, прекрасно говорил на русском языке, поэтому проблем с общением не возникло. Франция следовала в кильватере американской политики, но так даже лучше, чем если бы ей попался журналист из Империи-Дракона или одного из её сателлитов. Так ситуация будет выглядеть объективнее.

На следовавшего по своим делам французского журналиста вылетела растрёпанная девчонка в застёгнутом через пуговицу медицинском халате. Она явно торопилась, бежала не глядя. Ему пришлось буквально поймать её в объятия, чтобы остановить.

-В чём дело? -недовольно спросил журналист. Хотя профессиональное чутьё уже рапортовало о том, что здесь происходит нечто необычное. Что-то способное всколыхнуть читателя, утомлённого однообразными обвинениями во множестве предъявляемые Советам со стороны Америки и Японии.

-Ох! -девочка подняла заплаканные глаза, и он увидел, что она старше, чем казалось с начала. Пожалуй, уже не девочка, а молодая, но уже очень красивая девушка. -Вы журналист? Скажите пожалуйста, вы журналист из Франции?

-Да-да, дитя, я представитель французского новостного портала "Le Figaro". Расскажи мне что случилось? Почему ты в медицинском халате? А это что, кровь? -заметил он мелкие красные пятна на вовремя повёрнутом рукаве.

-Пожалуйста, мсье, защитите меня, прошу вас, -Кэтсуми заплакала ещё сильнее вцепившись в своего случайного "спасителя". -Не выдавайте меня им!

-Успокойся, дитя, - безрезультатно просил журналист. -Эта гостиница считается неприкосновенно территорией. Здесь ты в полной безопасности. Скорее, расскажи, что случилось.

Он как будто бы незаметно включил диктофон на наручном коммуникаторе. Впрочем, установи он сейчас посреди коридора громоздкое звукозаписывающее оборудование для сверхкачественной записи звука, боевая принцесса всё равно бы сделала вид, что не замечает его действий.

-Я так напугана, так напугана! -твердила Кэтсуми позволил журналисту отвести себя из общего коридора в закуток, предназначенный для бесед. Там стояла пара кресел, небольшой диванчик и журнальный столик между ними. На столике лежали журналы, а рядом с креслом стояла кадка с широколистным фикусом. Биоаппов в гостинце не имелось. Считалось, что их можно заставить записывать звуки и даже видео и их присутствие в местах обладающих дипломатической неприкосновенностью не допускалось.

Усадив безуспешно пытающуюся вытереть слёзы Кэтсуми на диван, журналист протёр ей лицо салфетками, после чего сел в кресло рядом и попросил: -Рассказывай.

-Я из Империи Дракона призналась она. -Спортсменка, участвовала в спартакиаде. Потом, когда нас перестали будить каждую неделю началось, началось...

Она жалобно всхлипнула. Журналист успокаивающе погладил её. В нём чувствовалось нетерпенье. Кэтсуми продолжила: -Над запертыми в виртуальности спортсменами проводят страшные эксперименты. Просто ужасные. Это как ад, из которого невозможно выбраться.

-У меня случайно получилось вырваться, -непоследовательно продолжила она. -Это было так страшно!

-Успокойся дитя, всё уже позади, -заметил журналист.

Кэтсуми сделала большие глаза: -За мной гнались! Мрачные люди из КГБ! Меня пытались остановить! Пожалуйста, как можно скорее позвоните французскому послу. Свяжитесь с японским послом. Позвоните в Америку!

-Сейчас, сейчас, -заторопился журналист. -Ты права, нельзя терять ни минуты. Как они только посмели ставить свои грязные эксперименты на гражданах свободного мира и гражданах империи. Подлецы! Мерзавцы! Это будет скандал, йnorme scandale!

Сунув Кэтсуми пластиковый стаканчик со сладким и крепким кофе из ближайшего кофейного автомата, он принялся кому-то звонить. Несколько раз набрав номер и, видимо, не сумев дозвониться, журналист принялся что-то набивать в коммуникаторе. Потом поднял на Кэтсуми взгляд полный искреннего удивления и прошептал: -Сеть отключилась.

-Значит мы не успели, -спокойно заметила японка, допивая кофе и аккуратно ставя стаканчик на край стола. -Советские безопасники отработали весьма оперативно. Я была уверена, что в запасе есть ещё минут тридцать - сорок.

-Что же теперь делать?

-Просто перейдём к резервному плану, -сказала она.

Прежде чем растерянный журналист успел полюбопытствовать о каких планах она говорит и почему её прежде взволнованный, с нотками истерики, голос теперь звучит так спокойно, Кэтсуми схватила его, вынуждая повернуться и выворачивая локоть в болевом захвате.

Вместо вопросов, из рта журналиста вырвался лишь болезненный стон. Выскочившие из угла безопасники замерли, увидев перед собой девушку небольшого роста в медицинском халате легко удерживающую перед собой французского журналиста. Пользуясь их секундной растерянностью, Кэтсуми принялась торопливо отступать к выходу на пожарную лестницу продолжая держать журналиста как импровизированный щит. Вряд ли бы они конечно стали стрелять в неё, но чем больше шума, чем сильнее будет общественный резонанс, тем ей только лучше. Полученным Кэтсуми заданием было любыми способами вынудить советское руководство прекратить спартакиаду и вывести игроков из виртуальной реальности.

Сквозь зубы, журналист выдохнул: -Что ты творишь, дитя?!

В ответ она только сильнее повернула ему локоть вызвав стон боли. Разумеется, пожарная лестница перекрыта или её перекрывают прямо сейчас. Но планы Кэтсуми заключались отнюдь не в попытке незаметно уйти. Без группы поддержки, без детально разработанного плана это было, наверное, невозможно. Нет, она пошла по лестнице не вниз, а вверх. Но опять же, не выбираясь на крышу, где её тоже должны были ждать, она вышла в коридор на предпоследнем этаже. Попавшихся по пути двух беседующих между собой мужчин, она вырубила ударами в основание шеи не отпуская пойманного журналиста.

Затем она пробежалась по всем номерам на этаже, умоляя открыть двери, а если не открывали, то выламывая их с помощью имплантированных искусственных мышц. По сути эта невысокая, с виду, девушка была так же сильна, как боец в военном экзоскелете. Только улучшенные мышцы и упрочнённые кости располагались внутри её тела, а не снаружи.

Действуя жёстко, не заморачиваясь по поводу вывихов, растяжений и синяков у её жертв или даже переломов, она собрала в одном номере шесть человек. Кроме невезучего журналиста баюкавшего вывихнутую руку и двух мужчин, попавшихся ей в коридоре, добычу составили две женщины в летах, представители какого-то европейского новостного портала и молодая японка, без возражений подчинившаяся принцессе едва узнав её.

Закончив блокировать здание и этаж, безопасники вломились в коридор. Зная, что происходящее в номере сейчас просвечивается сканерами и наверняка какой-нибудь микродрон уже ведёт трансляцию на планшет командующего спецоперацией безопасника, Кэтсуми держала дрянной кухонный нож у горла одной из дам, вторая лежала рядом, тоже готовая стать жертвенным агнцем на случай штурма. Японская журналистка дрожала всем телом, но, подчиняясь принцессе, тоже держала нож у горла французского журналиста. Критично оценивая её старанья, Кэтсуми не надеялась, что она сумеет выполнить приказ и перерезать горло своему коллеги по профессии. Но даже так, в случае штурма, умрут обе дамы и как минимум ещё один мужчина, вероятно тоже журналист, иначе что бы он делал здесь? Советам придётся объяснять гибель иностранным граждан, а заодно и убийство её самой, дочери императора дракона. Тот, кто командовал спецоперацией это тоже понимал, поэтому команды штурмовать не поступало.

Практически не отвлекаясь, Кэтсуми продолжала нести вслух разную чушь вроде: -Я ни за что не вернусь туда! Выпустите из виртуального плена остальных! Больше никаких опытов над нами.

И так далее. Взятые в заложники журналисты, вопреки ситуации где они оказались, слушали и у них наверняка должны будут возникнуть вопросы. Если советские безопасники продолжат проявлять нерешительность ещё какое-то время, то Кэтсуми с радостью расскажет взятым в плен журналистам о проводимых в виртуальности, под прикрытием идеи международных спортивных игр, чудовищных экспериментов над советскими и иностранными детьми. Глупость, конечно, полная. Но в неё поверят. А те, кому нужно, смогут использовать её заявление как повод. Спасти детей от коварных русских, что может быть более почётным и справедливым? Прекратить чудовищные эксперименты над детьми. Ради этого можно пойти на многое. Даже развязать войну и при этом не остаться в истории чудовищем. Ведь всё это делается ради бедных, страдающих детей.