Проснись, проснись моя звезда

Интерлюдия

В верхах дули ветры перемен. Нет, там бушевали настоящие ураганы. Люди, чьи решения определяли мировую политику на двух-третях земного шара встречались между собой, договаривались, и заключали соглашения.

А на пару уровней ниже царило спокойствие как на дне океана, пока на поверхности бушует шторм.

Майкл Перес, непосредственный начальник, днями и ночами пропадал на встречах с верхушкой всех шести корпораций. Сильные мира сего достойно встретили сделанное Эдвардом Янгом открытие. Трёхполярный мир покачнулся. Русские смогли получить серьёзное преимущество над остальными двумя игроками мировой политики.

Что самое опасное - умудрялись долгое время сохранять своё преимущество в тайне, развивая и укрепляя его. Но, как говорят в их КГБ: рано или поздно всё тайное становится явным. Теперь, когда стратегические интеллекты и аналитические отделы шести корпораций знали, что именно им нужно искать - скрываемые комми тайны были вытащены и препарированы. Модели ситуационного развития пересчитаны с учётом новых данных о настоящих возможностях Советов. И можно с уверенностью говорить, что полученное русскими преимущество в военном, промышленном и научном поле существенно, но не критично. Пусть сейчас они сильнее любого из оставшихся полюсов сил по отдельности, но не их обоих вместе.

Теперь нужно договориться о совместных действиях с императором-драконом и не медлить слишком сильно потому, что разрыв в технологиях и возможностях понемногу увеличивается. Лет через пятнадцать или, лучше, двадцать комми потенциально смогут справиться и с Империей, и с Штатами одновременно с тяжёлым, но приемлемым для себя ущербом. Но в том-то и дело, что никто не собирался давать им этих двадцати лет. И даже лишнего месяца, кроме того, что будет потрачен на переговоры и заключение тайных соглашений. Сначала внутри Америки, между правящими ею корпорациями, потом между Америкой и Империей. Трёхполярный мир качнулся от того, что одна из ножек вдруг стала длиннее остальных, но скоро всё вернётся на круги своя. Если показавшая запредельные показатели роста ножка не захочет укоротиться самостоятельно - её укоротят принудительно. Так или иначе, ждать пока Советы войдут в полную силу и смогут единолично диктовать свою волю двум другим лидерам, никто не собирался.

Это сейчас и происходило. Сильные мира сего договаривались, утрясали вопросы, выбивали друг из друга преференции и мелкие уступки. А люди рангом пониже терпеливо ожидали чем же всё это закончится и каков будет окончательный план действий.

За то, что наткнулся на хвост тайны и вытащил из тени на свет спрятавшегося там слона за хобот - Эдварда Яна осыпали золотым дождём. И без того не бедствующий личный помощник самого Майкла Переса, главы службы безопасности, получил всё, чего только не имел раньше. Вот только в закрытый клуб людей, принимающих по-настоящему важные решения его так и не включили. Личный самолёт - пожалуйста, вместе с парой стюардесс и усатым, весёлым пилотом. Как у какого-нибудь шейха. Но настоящая власть пока ещё не для него. Не дорос, мальчик.

И это бесило, боже как это бесило. Янг думал, что его разорвёт от бешенства на сотню маленьких янгов. Годами работать на старого пердуна Переса, потакать всем его прихотям, не иметь никакой личной жизни, жить только работой. Наконец - раскопать самую главную тайну последнего десятилетия. Как минимум последнего десятилетия. И что в итоге? Вот тебе личный самолёт, пара домов на побережье и гуляй, мальчик. Иди поиграй в новые игрушки, пока взрослые дяди решают судьбу мира. Купи себе новый автомобиль в коллекцию, покатай машинки и не мешай работать. Как же бесит!

И даже завистливые взгляды коллег не приносят покоя. Умница и гордячка Эмилия Розендрот недвусмысленно предложила переспать, надеясь через Эдварда попасть в узкий круг людей имеющих реальную власть. Как будто его самого туда кто-нибудь пропустил на деле, а не на словах, которые не стоят вообще ничего.

С Розендрот Эдвард, разумеется, провёл пару ночей. Как говорила его бабушка - если спелый плод сам просится в руки, сорви его. Честно говоря, стюардессы были лучше. Но может быть это потому, что их было сразу двое и на борту самолёта - какая-никакая, а всё же экзотика. Или от того, что он весь полёт был под наркотиками?

Немного сбросив пар на женщин и расслабляющие вещества, Эдвард Янг вернулся к работе. Он нырнул в неё с головой, привычно спасаясь ею от сожалений и разрушительных эмоций.

Перес не появлялся которую неделю и Янг сам ставил задачи себе, отделу аналитиков и корпоративному интеллекту, в рамках имеющихся у него полномочий.

Одна мысль не давала Эдварду покоя. Она всплыла где-то между Нью-Йорком и Лос-Анджелесом, в объятиях двух милых девушек, частично одетых в форму воздушных стюардов. Всплыла и больше не пропадала, маяча на краю сознания и раздражая вопросом на которые у него пока не имелось ответов. На самом деле довольно простой вопрос. Тот самый, который изначально поставил перед личными помощниками Майкл Перес, когда они только начинали копать.

Потом Янг наткнулся на кончик хобота спрятанного русскими слона и принялся вытаскиватб его на свет, кусочек за кусочком. Новый взгляд на поступающую из Советов информацию всех так взбудоражил, что про первоначальный вопрос просто забыли. А он всё ещё оставался актуальным: зачем русские устроили свою спартакиаду? Они ведь не могли не понимать, что иностранные разведки станут копать и риск раскрытия их большого секрета возрастёт. Так собственно и случилось. Не будь этой шумихи со спартакиадой, быть может у них был бы лишний год или даже два, до того, как скрываемое ими преимущество не станет слишком наглядным, чтобы прятать его и дальше.

Так зачем они всё это устроили?

Должна быть какая-то цель. Не может быть так, чтобы цели не было.

Эмилия, вслед за их начальником, Майлом Пересом, полагала, что спартакиада лишь способ отвлечь внимание от чего-то другого. Как дымовая завеса или громкий, привлекающий внимание, крик "держи вора" раздающийся в толпе. Эдвард не мог с этим согласиться.

Что если, - думал он, -спартакиада, не отвлекающий внимание фактор, а важна сама по себе. Не как попытка возобновить международное сотрудничество. И уж точно не в качестве смиренного жеста, проявленного Советами, показывающего, что они сами готовы отречься от достигнутого преимущества и снова стать одними из трёх равных. Нет, здесь что-то иное. Что-то лежащее на поверхности. Что-то, чего пока не видят ни он, ни другие аналитики.

Одно Эдвард знал точно - чем бы ни была проводимая Советами международная спартакиада, но её нужно как можно скорее прекратить. Очень плохо, если нет понимая планов противника. Но, в таком случае, тем более следует как можно скорее помешать ему осуществить задуманное. Эдвард пообещал себе, что как только Перес или кто-нибудь ещё из корпоративной верхушки освободятся, он непременно выскажет им свои соображения. Пусть существует риск вызвать недовольство вышестоящих, но ставки слишком высоки.

Сегодня ставки высоки как никогда.