Проклятый Портной: Том 4

Глава 8

Иркутск

Литейный район

8 июля 2046

Суббота

Забавно, но в районах, подобных Литейному, некоторые вещи могут оказаться как хорошими, так и плохими. Вот, например, возьмём реакцию местных на крики о помощи. Сколько ни кричи и ни взывай к спасению, никто из «аборигенов» и не подумает прийти на помощь.

И такое отношение одних людей к проблемам других очень плохо… По крайней мере, для жертвы. А вот для агрессора, наподобие прихвостней местного «князька», это весьма жирный плюс в их делах. Ну, по крайней мере, было плюсом до того момента, как они неосмотрительно ввалились в берлогу Михаила.

Проклятие, наложенное на входную дверь, получили лишь двое из пятерых «быков». Тот самый горлопан, что угрожал одноногому и однорукому калеке и первым открыл дверь. Ну и его подельник, любезно ту самую дверь придержавший для всех остальных. Двое из пяти вроде бы немного, однако, когда у них из ушей, глаз и носов потекла кровь, внимание на себя они переключить смогли.

А дальше уже дело техники да парочки проклятий. Ну и само собой, позаимствованного у Шорникова тесака…

— Ты точно еб***… — ошарашенно разглядывая трупы, валяющие на пороге его обители, произнёс Михаил. — Ты что натворил⁈

— Мусор убрал, — равнодушно пожал я плечами, небрежно роняя на прилавок перед мужчиной «запчасти». А именно правую ногу и левую руку, завёрнутые в тряпки. — Посмотри, вроде размер твой. Неудобно будет разноразмерную обувь покупать. Да и экономически невыгодно.

— Ты обдолбанный, что ли? — бородач потянулся к ружью, однако я оказался быстрее, схватив за ствол и перетащив на свою сторону.

— Не употребляю и другим категорически не советую, — покачал я головой, усаживаясь на стул. — Итак, Шорников Михаил Евгеньевич, коль в ближайшее время нам теперь точно никто не помешает, хотелось бы более обстоятельно обсудить детали вашего трудоустройства… Хотя, нет, погодите…

Я вытянул руку, заставив открывшего рот бородача замолчать, после чего посмотрел на бледную, как раз в цвет одежды, Зорину:

— Василина Андреевна, сходите, подышите свежим воздухом, вам явно это требуется. Заодно проверьте, не дожидается ли этих, — я кивнул на трупы, — кто-нибудь в машине. Если дожидается, разберитесь и притащите его сюда.

Девушка понятливо кивнула и буквально сорвалась с места, лишь бы поскорее покинуть тёмный подвал, в котором с каждой минутой всё сильнее воняло кровью.

Впрочем, Зорину я отослал не столько из-за жалости, сколько из-за предстоящего разговора с Шорниковым. Так как девушке явно не стоило видеть будущего коллегу в таком виде…

А мужчину, который сдерживался из последних сил, прорвало моментально, едва Василина покинула подвал.

Вначале в мой адрес посыпались проклятия. И нет, не потому, что я устроил кровавую баню на пороге его дома. Бывший старатель действительно вспомнил меня, и то, что я вытащил его из подземелья, в котором бывший друг оставил его умирать.

Собственно, тот момент в своей жизни Михаил и считал переломным. Да, он выжил и даже весьма быстро покинул больницу, пусть и на одной ноге. Но именно тогда, по версии мужчины, всё пошло под откос.

Лишившись конечности, старатель больше не мог посещать «дыры», и это существенно сказалось на финансовом положении его семьи. В которой, помимо него самого, входило ещё трое человек: жена, малолетняя дочь и мать Михаила. Они-то и до этого жили далеко не богато, балансируя на грани между нищетой и бедностью, а теперь начали скатываться на самое дно.

На какое-то время Михаил умудрился замедлить падение в пропасть, подрабатывая то там, то сям, ввязываясь в не самые порядочные дела. Однако, в отличие от тех, кто сидит повыше, исполнителям, в случае чего, редко удаётся выйти сухими из воды.

По итогу, когда один из цехов по переработке ресурсов, добытых в подпольных «дырах», накрыла конкурирующая группировка, Михаилу лишь чудом удалось спрятаться. Правда, для этого ему пришлось залезть в один из прессов для выжимки масла. И нет, руку ему не отдавило, просто мужчина вляпался в остатки едкой дряни, покрывавшей механизм, и это оказалось весьма неосмотрительно с его стороны.

Возможно, смой он с себя эту гадость сразу, а не через четыре часа, которые он провёл в своём убежище, пока бандиты не свалили из разгромленной лаборатории, то руку удалось бы спасти. А так, когда на следующий день Михаил показался местному «коновалу», а к нормальному врачу мужчина идти не рискнул из-за возможных вопросов, «айболит» сказал, что тут либо отрезать, либо через пару дней в морг. Первый вариант быстро, но дорого, второй чуть подольше, но дёшево…

Вот так Михаил и оказался без двух конечностей и средств к существованию. Тех копеек, что зарабатывала его жена, едва хватало, чтобы обеспечить трёхразовое питание. И не так, когда ты ешь трижды в день, а когда жуёшь непонятное варево из добытого лишь по понедельникам, средам и пятницам.

Стоит отдать должное, и тут Михаил не опустил руки, а точнее, уже руку, и попытался открыть свой маленький бизнес, собирая всяческий мусор и пытаясь вдохнуть в него вторую, а то, может, и двадцать вторую жизнь. По крайней мере, на куске ткани, в которую были обёрнуты отрубленные конечности, я насчитал примерно столько заплаток. Впору было называть это лоскутным одеялом…

Но, похоже, кто-то наложил на бородача проклятие, пострашнее моего, ибо едва только к Шорникову потянулись первые клиенты, как в гости пожаловали люди Князя. И нет, не за одеялами и слегка поношенными, но такими удобными туфлями.

Их требования были просты и очевидны. Ты нам платишь и живёшь спокойно. Если не платишь, то тоже живёшь, но неспокойно и недолго.

Именно это стало последней каплей, и уже на следующее утро Михаил поставил жену и дочку перед фактом, что те уезжают жить к дальней родне в Тобольск. Те хоть и были не шибко рады двум нахлебникам, но вроде как обещали приютить и обеспечить работой.

Сам же Михаил и с матерью оставались в Иркутске. Во-первых, калека дальней родне совершенно не сдался, как и его больная мать. А, во-вторых, они попросту не могли позволить себе билеты на всех.

Ксения, конечно, попыталась возмутиться на произвол мужа, решившего всё без неё, однако Михаил оказался непоколебим, прекрасно понимая, что ждёт жену и дочку, если те здесь останутся…

— Да уж лучше бы я в том подземелье сдох! — мужчина ударил кулаком по прилавку, да так сильно, что прислонённое к нему ружьё упало и… не выстрелило. Видимо, сегодня не тот самый день в году…

— Точно лучше? — я наклонился и поднял оружие с пола, после чего аккуратно положил его на стоящую рядом тумбочку. На стену вешать всё же не буду. — А как же тогда твои близкие? Что бы стало с ними, не вернись ты тогда? Думаешь, твой друг позаботился бы о них, как следует? Он вроде что-то такое упоминал…

Вместо ответа мужчина молча уставился на меня, то ли надеясь, что я начну дымиться под его взглядом, то ли ища ответы на заданные вопросы.

— Да ты не спеши, подумай. Время до того, как здесь станет неприятно дышать, у тебя имеется, — я кивнул в сторону трупов и увидел, как у одного из них в карманах копошится спустившая в подвал Зорина.

Судя по всему, ключи от машины искала. По крайней мере, найденный бумажник девушка вывернула и, не обращая внимания на выпавшие купюры, бросила обратно на труп.

— Нет, без меня они бы не справились, — мотнул головой Михаил. Голос у мужчины, после того как он выплеснул на меня весь свой накопившийся негатив, стал чуточку спокойнее, и даже осознанность какая-никакая появилась.

— Простите. Я понимаю, что это не ваша вина. И за то, что вытащили, да ещё и в больницу устроили, отдельное спасибо. Я, по правде говоря, вначале даже пытался вас разыскать, чтобы хоть часть денег отдать. Однако та жаба из «дыры» мне ваш телефон не дала…

— Я в курсе, сам её об этом просил, — кивнул я.

— Зачем?

— Скажем так, я довольно часто руководствуюсь принципом «Сделал добро — бросай его в воду», — я достал телефон и посмотрел на очередное сообщение.

А вот и первая ласточка грядущих сообщений с извинениями за обвинения, выдвинутые против рода Серовых. Впрочем, набирать ответное послание я не стал. Отметку о прочтении написавший точно увидел, так что теперь пусть немного помучается в ожидании реакции.

— Забавный принцип, — невесело усмехнулся Михаил. — Но я знаю и другие правила жизни. Например, «Бесплатный сыр бывает только в мышеловке».

— Терпенье и труд всё перетрут… — тут же ответил я.

— Что? А это к чему?

— А… Так мы не знанием пословиц и поговорок меряемся? Странно… — я вздохнул и сбросил очередной звонок. Вроде бы и подвальное помещение, а связь, на удивление, хорошо работает.

— Слушайте, Максим…

— Витальевич…

— Витальевич, не сочтите за дерзость, но я всё равно не понимаю, зачем вы пришли, раз уж говорите, что не хотели денег за спасение и лечение, — Шорников провёл рукой по лицу, на мгновение прикрыв глаза. — И зачем устроили эту бойню?

— В смысле зачем? Я же вам работу предложил, — искренне удивился я. — А вы что реально думаете, что я шучу? И руку с ногой отрубил ради удовлетворения садистских наклонностей? Наклонности у меня, конечно, всякие, но подобных среди них точно нет, — покачал я осуждающе головой.

— Ну… я же не знал… Сами подумайте, как это со стороны выглядит, — стушевался Михаил. — Вон, даже ваша спутница, и та явно была в шоке от происходящего.

— Да она тоже новенькая, — махнул я рукой в сторону двери, за которой опять исчезла Зорина. — К полевым работам я её ещё не привлекал. До этого, считай, только на курортах отдыхала. В перерывах между порчей имущества и продуктов…

— То есть вы реально хотите нанять меня и даже… — мужчина судорожно вздохнул, посмотрев на пропитавшуюся кровью ткань.

— Честно говоря, я рассчитывал провести собеседование в менее напряжённой атмосфере. По крайней мере, мой осведомитель утверждал, что на вас не то чтобы сильно наседают… — с раздражением в голосе произнёс я, припоминая добрым словом Воробьёва.

Вроде «авторитетный» человек, а простейшее задание, пусть даже на чужой территории, сделать нормально не может. Видимо, зубы у него всё-таки лишние…

— В общем, на оба вопроса один и тот же ответ, — продолжил я. — То, что я узнал, а потом увидел, меня практически удовлетворило. Причём настолько «практически», что я готов вас нанять и предоставить вам конечности в обмен на службу.

— А в чём именно она будет заключаться? Убивать тех, кого вы прикажете? — задавая этот вопрос, Шорников буквально выдавливал из себя каждый звук, борясь с самим собой.

Я прекрасно видел, как он хочет, нет, даже жаждет плюнуть на всё и дать согласие, не выслушивая условий. Лишь бы вновь обрести утерянное, ведь это не только возможность стать тем, кем он был прежде, но и шанс вернуть жену с дочкой. А также обеспечить спокойную жизнь матери, которая сейчас наверняка находилась в комнатушке за той неприметной дверью.

И в то же время остатки ещё не растоптанной человечности не позволяли ему пойти на сделку с совестью. Уверен, что скажи я ему сейчас, что убивать придётся всех подряд, и он попросту пошлёт меня куда подальше, после чего начнёт готовиться к приезду людей Князя.

— Как вы успели убедиться, убивать я и сам умею, — не дав паузе излишне драматично затянуться, наконец, ответил я. — Мне от вас потребуются лишь услуги мастера по дому. Где-то что-то прикрутить, куда-то что-то отнести и всё в таком духе. Если и нужно будет кого-то убить, то я вначале вас вежливо попрошу об этом, и вы уже сами примете решение, делать это или нет. Принуждать точно не буду.

— Звучит слишком неправдоподобно… Наверняка есть какой-то подвох…

Несмотря на сказанное, и я, и мой собеседник уже понимали, что он согласен с озвученным предложением. Тем не менее успокоить его всё же стоило.

— Конечно, есть, — медленно кивнул я. — И именуется он навязанным «чувством обязанности» плюс «боязнью потери приобретённого».

— Это вы сейчас про ногу и руку… — после нескольких секунд напряжённого раздумья всё же сообразил Шорников.

— Про них самых, — подтвердил я догадку собеседника. — Я, конечно, мог бы сказать, что всё это станет вашим безвозмездно, но тогда вы начнёте искать потаённый смысл там, где его точно нет, и, в конце концов, это выльется в какую-нибудь неприятность. Так что считайте, что ногу с рукой вы будете отрабатывать верной службой. Однако, если вам что-то не понравится, вы сможете уйти в любой момент, причём на своих двоих.

— Договорились, — выдохнул мужчина. — Где расписаться кровью?

— Пока обойдёмся устными обязательствами, скреплёнными рукопожатием, — я поднялся со стула и протянул руку Михаилу.

— И когда мне нужно прибыть к вам? Вы же из Иркутска, я правильно понимаю? — пожав руку, поинтересовался Шорников.

— Да, мы местные, — кивнул я. — А переезд мы откладывать мы не будем. Прямо сейчас и тронемся. Тем более машина у нас уже, судя по всему, имеется. До границы с нормальным районом доберёмся, а там уже на такси пересядем.

— Но я так сразу не могу… — Шорников качнулся на стуле, однако с первой попытки встать у него не вышло, так что мужчина вытащил из-под прилавка погнутый костыль и уже с его помощью принял устойчивое положение.

— Она же там? Ваша мать, — обойдя прилавок, я указал на дверь. — А почему здесь, коль вы знали, что эти упыри вот-вот нагрянуть должны?

— А где я её оставить должен? В пансионате? Так у нас на районе таких не имеется, — огрызнулся Шорников. — А соседи бы её махом выдали, как только бы узнали, что я людям Князя отказал.

— Н-да уж, столько лет прошло, а люди всё такие же… — пробормотал я, обходя стеллаж и толкая дверь. Эта была попроще входной, хоть и тоже сделана из металла.

Комнатка, в которой я очутился, резко контрастировала с предыдущим помещением. Во-первых, света здесь было куда больше, да и вместо мутных лапочек имелись приличные себе плафоны. Если, конечно, игнорировать трещины на них.

Во-вторых, если «барахольная» часть подвала походила на мужской гараж, то в жилой, разделённой занавесками и шкафами с книгами на несколько зон, сразу чувствовались женская рука, чистота и порядок.

Да ещё такая, что мне даже на мгновение стало немного неудобно и захотелось разуться. Впрочем, только на мгновение, после чего я, оставляя за собой грязные следы, прошёлся по истёртому ковру, безошибочно определив, где находится второй член семьи Шорниковых…

— Что с ней? — спросил я у ковыляющего следом за мной Михаила, при этом разглядывая высохшую мумию, лежащую на кровати. Конечно, нехорошо так говорить про живого человека, но впечатление было именно такое. — Мне сказали, что она болеет, а не при смерти…

— Деньги на лекарства закончились, с трудом удалось наскрести на обезбол со снотворным. Вы так не смотрите, ей к вечеру лучше становится… — голос у мужчины дрогнул и стал тише. — И это… Я без неё никуда не поеду…

— Вот не надо мне условия после заключения сделки ставить, вас это не красит, — я нахмурился. — Собирайтесь, у вас десять минут, чтобы прихватить личное барахло. Если таковое имеется. Одежду можете не брать.

— Что вы задумали⁈

Заметив, что я шагнул к женщине, Михаил поднял костыль и, с трудом сохраняя равновесие, замахнулся им.

— Собирайтесь, время идёт. У меня ещё другие дела на сегодня запланированы. И документы не забудьте, а то зарплатную карту не оформлю, — не обращая внимания на «угрозу», я присел на край скрипучей кровати и положил руку на лоб женщины.

Н-да, будто пергамент из древней гробницы потрогал. Грубый, шершавый и готовый рассыпаться в прямо в руках.

— Да уж… Ни дня без интересностей… — пробормотал я, прикрывая глаза и собирая ману на кончиках пальцев. В голове медленно проплывала череда проклятий, среди которых я, наконец, обнаружил подходящее, после чего на несколько минут выпал из окружающего мира.

Чёртов Воробьёв заверял меня, что Шорникова Анастасия Николаевна была в неплохом физическом состоянии, несмотря на постепенно съедающую её болезнь. Это было ещё одной причиной того, что я не шибко торопился встретиться с Михаилом и для начала решил уладить более насущные дела.

Мысль узнать, как сложилась судьба одного старателя, проскочила у меня в голове во время недавнего посещения Мельниковского подземелья. Я как раз притащил гусеницу к Жабинской, а там слово за слово, между криками перепуганной целительницы, зашла речь и лишившемся конечности бедолаге.

Сама женщина, кроме как фамилии, раненого не знала, однако этого хватило, чтобы я позвонил своему новоиспечённому «другу» и тот достал более подробные сведения о Шорникове. И даже не стал задавать глупых вопросов, зачем мне это.

Ну а после, когда на последней странице присланного документа я прочитал, что Михаил обитает в районе Литейки, я вновь взялся за телефон. Только теперь уже звонил человеку, которому такое местечко, как Литейка, словно дом родной, а именно Воробьёву. И тот меньше чем через час выдал мне весь расклад по Шорникову. Который, как сегодня выяснилось, оказался весьма неточным.

— … Витальевич, я всё собрал, — словно издалека донёсся до меня голос Михаила. Однако стоило мне открыть глаза и встряхнуть головой, слух тут же пришёл в норму.

— Хорошо, — взглянув на мужчину, на плече которого висел небольшой рюкзачок, я подхватил почти что невесомую Шорникову и направился к выходу.

Снаружи нас уже дожидалась Зорина, которая не только успела перетаскать кучу вещей из подвала, на которые ей указал Михаил, но ещё и закинуть их в багажник автомобиля, пока я накладывал проклятия на женщину.

— А лампа-то тебе зачем? — поинтересовался я у мужчины, с сомнением глядя на лавовый светильник с залитой клеем трещиной.

— Ну она у меня просто давно, — неуверенно произнёс мужчина. — Да и вдруг пригодится…

Причину, по которой нам могла бы пригодиться сломанная лампа, я так прямо с ходу представить не смог. Поэтому выбросил эту проблему из головы и переключился на более насущную…

— Василина, за руль, — скомандовал я, укладывая продолжавшую спать Шорникову на заднее кресло авто.

— Я не могу. Я за рулём никогда не сидела, — покачала головой девушка.

— Так и я не сидел…

В воздухе повисла тишина, которая, впрочем, практически сразу же сменилась стоном Шорникова, когда мы с Зориной посмотрели на однорукого и одноногого калеку:

— Вы издеваетесь, да?