Проклятый Лекарь. Том 4

Глава 2

В голосе Сомова смешались облегчение и тревога.

— Проходите! Как вы себя чувствуете? Нас всех вчера изрядно напугали! — говорил он, пока я поднимался и проходил в кабинет.

— Уже лучше, Пётр Александрович. Спасибо за беспокойство, — кивнул я.

— Садитесь, садитесь, — он указал на глубокое кожаное кресло для посетителей, а сам тяжело опустился в своё — хозяйское. — Чаю? Кофе? Или чего покрепче? У меня теперь есть коньяк для особых случаев. Думаю, этот как раз такой.

— Чай будет в самый раз.

Он налил из дорогого термоса в две фарфоровые чашки, придвинул ко мне изящную сахарницу. Жесты были немного неуклюжими, непривычными. Он всё ещё обживал эту новую роль, как солдат обживает новую — не по размеру — форму.

— Как вы на новом месте? — спросил я, отпивая горячий, ароматный напиток.

— Осваиваюсь, — Сомов устало потёр лоб. — Знаете, я думал, что готов к этой должности. Десять лет заместителем, знаю клинику как свои пять пальцев. Но это… — он обвёл рукой кабинет, заставленный антикварной мебелью и уставленный портретами. — Это совсем другой уровень. Бумаги, отчёты, проверки, звонки из министерства каждый час. Такое чувство, что я перестал быть врачом и превратился в счетовода.

— Справитесь, — сказал я ровно. — У вас есть опыт и знания.

— Опыт — да. А вот поддержка… — он посмотрел на меня прямо, его взгляд был острым и оценивающим. — Помните, вы обещали помочь?

— Помню. Чем могу быть полезен?

Он сделал большой глоток чая, собираясь с мыслями.

— Мне нужны свои люди в ключевых отделениях. Надёжные. Понимающие. Которые не будут вставлять палки в колёса. Я бы хотел назначить вас заведующим терапией, Святослав Игоревич. Вы это заслужили. Но, — он тяжело вздохнул, — при всём уважении, вы пока ординатор. Год стажа — этого, к сожалению, маловато для такой должности. Профсоюз взвоет, да и министерство никогда не утвердит такое назначение.

Вот это обидно. Не то чтобы я рвался к этой должности, но сам факт отказа, пусть и обоснованного, был неприятен.

— Понимаю, — я сделал ещё один глоток чая. Эмоции — лишний шум. Я не расстроился. А просто зафиксировал факт: существуют правила, которые пока сильнее моей воли. Пока. — И кто будет заведующим?

— Более того, у меня уже связаны руки, — Сомов поморщился, как от зубной боли. — Граф Бестужев настоятельно «порекомендовал» своего кандидата. Некий Фёдор Андреевич Рудаков. Говорят, талантливый врач, но… — он понизил голос и наклонился ближе, — … человек графа. Понимаете?

Ещё бы не понимать. Бестужев, спася клинику от позора с Морозовым, решил поставить своего собственного смотрителя. Надзирателя. Чтобы держать под контролем не только терапевтическое отделение, но и самого Сомова. А значит — и меня. Игра усложняется.

— Понимаю. Вы хотите, чтобы я за ним присматривал?

— Именно! — в глазах Сомова промелькнуло облегчение. Он боялся, что я восприму это как оскорбление. — Будьте моими глазами и ушами в терапии. Докладывайте, если что-то пойдёт не так. Но для этого вам нужны полномочия. Поэтому я могу сделать другое, — и я увидел в его глазах знакомый блеск карьериста, нашедшего лазейку в правилах. — Я могу создать новую должность. Специально для вас. В будущем, конечно.

А вот это была прекрасная возможность.

— Договорились, — кивнул я. — Это всё?

— Почти. У вас случайно нет кандидата на должность начальника охраны? Старый, полковник Крутов, уволился сразу после истории с Морозовым. Видимо, решил, что пенсия безопаснее.

— Есть, — ответил я без малейшего промедления. Пазл сложился мгновенно. У меня был идеальный кандидат. Абсолютно лояльный, с безупречной репутацией гвардейского офицера и связями в армии. И, что самое главное, полностью подконтрольный мне. — Пришлю человека. Абсолютно надёжного.

— Отлично! — Сомов заметно повеселел. Он решал свои кадровые проблемы, даже не подозревая, что на самом деле лишь укрепляет мои позиции. — И да, последнее. Волков теперь официально в вашем подчинении. Я подписал приказ сегодня утром.

Прекрасно. Моя личная ручная змея, теперь официально помещённая в мой террариум. Да ещё и в качестве подчинённого. Это не наказание для Волкова. Это поводок. Короткий. И конец этого поводка теперь был прочно зажат в моей руке.

— Буду рад поработать с ним в одной команде, — сказал я с самой искренней улыбкой, на какую был способен.

Я ушёл, оставив его погружённым в бумаги, но уже с новым блеском в глазах. Моя терапевтическая беседа дала свои плоды — он снова был в игре.

Теперь пришло время заняться своими делами. Первым в списке был ещё один кадровый вопрос.

Я нашёл Свиридова в палате номер восемь. Он был не просто здоров. Он буквально светился энергией — румяный, бодрый, он с военной аккуратностью складывал последние вещи в потрёпанный кожаный чемодан.

— Святослав Игоревич! — он вскочил, увидев меня, и вытянулся по стойке смирно. — Я знал, что вы придёте!

— Откуда?

— Интуиция! Меня хотели выписать ещё вчера, — он усмехнулся. — Но я отбился. Сказал, что жду результатов каких-то очень важных анализов, которые вы лично назначили. Чувствовал, что вы придёте и дадите задание.

Последствия внушения. Абсолютная преданность, вшитая в подсознание. Он не просто благодарен. Он ждал приказа. Прекрасный, безупречно работающий инструмент.

— Молодец, что остался, — кивнул я. — Иди к главврачу Сомову, кабинет на третьем этаже. Скажи, что от меня. Теперь ты — новый начальник службы безопасности «Белого Покрова».

Его глаза вспыхнули. Он не задал ни одного вопроса. Не усомнился ни на секунду.

— Слушаюсь, повелитель, — он низко, почти до пояса, поклонился.

Титул был точным, но… неуместным. Фанатизм — плохая маскировка.

— И прекрати называть меня повелителем, — добавил я. — Особенно при людях. Достаточно «доктор Пирогов» или «Святослав Игоревич».

— Как прикажете, пове… доктор Пирогов.

Он схватил пакет и почти бегом направился к выходу, горя желанием немедленно приступить к исполнению приказа.

«Хорошо иметь абсолютно лояльных людей», — подумал я, глядя ему вслед. Даже если эта лояльность основана на магическом внушении, которое, по сути, является формой порабощения.

Хотя нужно быть осторожнее, слишком явная преданность вызовет ненужные вопросы. А мне сейчас нужны были не вопросы, а результаты. И Свиридов был человеком, который их обеспечит.

Кадровые вопросы на сегодня были решены. Теперь нужно было заняться пациентами. Первым делом я направился проверить Ольгу и Николая после изгнания проклятия. Их палата находилась в другом крыле, на втором этаже.

В коридоре второго этажа она не просто ждала. Она устроила засаду.

Варвара!

Едва я завернул с лестничного пролёта, девушка вынырнула из дверного проёма пустой процедурной и бросилась мне на шею с такой силой, что я едва устоял на ногах.

— Свят! — она прижалась всем телом, и я почувствовал, как мелко дрожат её плечи. — Я так переживала! Везде тебя искала! Мне сказали, что ты в отдельной палате, а эта проклятая пигалица меня постоянно отчитывала!

Пигалица. Так, значит, это про Аглаю. Ожидаемо. Ревность в чистом виде. Занимательная, хоть и несколько утомительная химическая реакция.

— Варвара, осторожнее, — мягко, но настойчиво отстранил я её. — Я ещё не полностью восстановился.

— Ой! — она мгновенно отпрянула, её лицо выражало искренний испуг. — Прости! Я просто… Когда тебя принесли без сознания, я думала… — в её глазах блеснули слёзы.

— Всё хорошо, я жив и почти здоров.

— Пойдём в чулан! — она схватила меня за руку, её взгляд стал настойчивым. — Там никого нет! На пять минут! Мне так нужно!

— Варвара, не сейчас. У меня срочные дела.

— Вечно у тебя дела! — она надула губы, как обиженный ребёнок. — А я что, не дело?

— Ты — удовольствие, — я позволил себе лёгкую улыбку. — А дела — это обязанность. Удовольствие придётся отложить, пока обязанности не будут выполнены. Потом, обещаю.

Она хотела возразить, но я уже пошёл дальше по коридору. Варвара увязалась следом, что-то ворча себе под нос про бесчувственных мужчин и их дурацкие приоритеты.

— Кстати, — сообщила она, поравнявшись со мной. — Ольгу и Николая выписали сегодня утром. Оба в полном порядке, проклятье полностью снято.

— Полностью восстановились? — вопрос был не праздным.

— Ольга чуть не плакала от благодарности. Обнимала меня, просила передать тебе тысячу благодарностей, говорила, что обязана жизнью… А вот Николай… — она поморщилась. — Ушёл, даже не попрощавшись. Как будто мы одолжение ему сделали.

Я вспомнил эту жалкую, водянистую струйку, которая едва коснулась моего Сосуда после благодарности Николая. Подозрительно мало для человека, которого спасли от медленной и мучительной смерти.

Проклятье не обманешь. Оно измеряет не слова, а истинные чувства.

Значит, Николай не был благодарен. Его вежливость была маской. А за ней скрывалась… злоба на то, что его спас тот, кого он презирал и пытался убить.

Я занёс его имя в отдельную папку в своей памяти. «Потенциальные осложнения». За ним придётся понаблюдать. Но это проблема на потом. Сейчас меня ждал граф. И гораздо более солидный приток Живы.

Палата графа Ливенталя была оазисом покоя в больничной суете. Он выглядел значительно лучше, чем два дня назад.

Все трубки и капельницы, эти уродливые атрибуты болезни, были убраны. Граф сидел в кровати, опираясь на гору белоснежных подушек, и с аристократической невозмутимостью читал свежий номер «Московских ведомостей».

Рядом в креслах сидели Аглая и Ярк, составляя молчаливую, но бдительную свиту.

— Доктор Пирогов! — граф отложил газету, и его измождённое лицо озарилось искренней, тёплой улыбкой. — Мой спаситель! Как вы себя чувствуете? Аглая рассказала, что вы едва не умерли, спасая её!

Я почувствовал, как в Сосуд хлынул первый, мощный поток чистой Живы. Благодарность, не разбавленная страхом или сомнением. Еще плюс десять процентов. Всего сорок.

— Преувеличение, ваше сиятельство. Я просто делал свою работу, — улыбнулся я.

— Свою работу? — граф покачал головой. — Молодой человек, то, что вы сделали для моей дочери, выходит далеко за рамки врачебного долга. Вы рисковали своей жизнью!

— Риск был просчитан, — уклончиво ответил я.

— Доктор Абросимов приезжал сегодня утром, — сменил тему граф, очевидно понимая, что я не склонен к сантиментам. — Осмотрел меня, сказал, что операция прошла идеально. Все заживает без осложнений. Чудо, говорит!

Я взял историю болезни с прикроватной тумбочки, быстро пробежал глазами последние записи. Температура в норме, анализы крови хорошие, лейкоциты не повышены.

— Действительно, всё отлично, — подтвердил я, возвращая папку на место. — Ещё пара дней — и можно будет думать о выписке. Леночка, — обратился я к медсестре, которая как раз вошла в палату с тележкой для процедур. — Назначьте графу полный спектр анализов на завтра утром. Биохимию, общий анализ, коагулограмму.

— Да зачем завтра? — отодвинула медсестру в сторону Варвара и с энтузиазмом достала из кармана шприц и жгут. — Сейчас возьму! Пять минут!

Не дожидаясь ответа, она с профессиональной сноровкой подошла к графу и начала готовить его руку к забору крови.

— Вот это рвение! — усмехнулся граф.

Я молча наблюдал за ней.

Энтузиазм персонала растёт прямо пропорционально моей репутации. Ещё пару недель назад Варвара смотрела на меня волком. А теперь готова работать сверхурочно, лишь бы продемонстрировать своё усердие. Власть — удивительный мотиватор.

Ярк поймал мой взгляд поверх головы Аглаи и едва заметно кивнул в сторону двери. Сигнал был ясен: нужно поговорить. Наедине.

Я дождался, пока Варвара закончит брать кровь у графа, и вернул историю болезни на место.

— Ваше сиятельство, — обратился я к Ливенталю. — Мне нужно обсудить с Георгием Александровичем некоторые вопросы безопасности, касающиеся вашего восстановления.

— Конечно, конечно, — граф махнул рукой, снова принимаясь за газету. — Идите. Аглая мне почитает, пока вы заняты.

Мы вышли в пустой, гулкий коридор. Ярк огляделся по сторонам, убедился, что в пределах слышимости никого нет, и только после этого повернулся ко мне.

— Я думал, вы умрёте, — прямо сказал он, глядя мне в глаза. Его тон был ровным, констатирующим.

— Как видите, жив и относительно здоров.

— Это было близко. Очень близко, — он понизил голос. — У меня масса вопросов, Святослав Игоревич. И первый — как вы оживили покойника?

Видеть он этого не мог — я оставил его за дверью. Но несложно догадаться.

— Какого покойника? — я сохранял абсолютную невозмутимость, наблюдая за его реакцией.

— Не прикидывайтесь, — он даже не разозлился. Просто констатировал факт моей лжи. — Алексея Ветрова. Он был мёртв, а потом заговорил. Я служил в армии, доктор. Я видел разное, но воскрешение мёртвых… это выходит за рамки.

— Вы ошибаетесь. Не было никакого воскрешения. Я лишь использовал одну из лекарских техник, чтобы добраться до скрытых воспоминаний.

Ярк криво усмехнулся, и в этой усмешке не было ни грамма веселья.

— Доктор, я проверял пульс лично. И дыхание. И зрачки. Он был мёртв, как этот линолеум. А у мертвецов воспоминания не просканировать, даже если у вас самый высокий ранг.

— Это тайная техника…

— И она подействовала через сутки после смерти? — резко перебил он. — Не смешите меня. Не оскорбляйте мой интеллект. Я знаю, что такое некромантия. Я служил на южной границе, видел тёмных магов в деле. Вы — некромант.

Он не спрашивал. Он выносил приговор. Слово повисло в стерильном воздухе коридора, тяжёлое и острое, как скальпель.

Итак, солдат видел вещи. Маска «чудо-доктора» дала трещину. Он видит правду или, по крайней-мере, её часть. Это меняет правила нашей игры.

Повисла тишина.

Я взвешивал варианты, мой мозг работал с холодной скоростью аналитической машины. Первое — простое отрицание.

Бесполезно.

Он не предполагал, он констатировал факт, основываясь на собственном опыте. Второе — устранить свидетеля. Глупо вдвойне. Он не один, его люди повсюду, и, что важнее, он — ключевая фигура в защите графа.

Убить его — значит объявить войну всей семье Ливенталь. Оставалось третье — частичное признание. Прощупать почву.

— Допустим, — медленно произнёс я. — И что дальше? Донесёте в магическую полицию?

— Если бы хотел донести, вы бы уже были в кандалах, — Ярк покачал головой. В его взгляде не было враждебности. Только усталость и решимость. — Вы спасли графа. Вы спасли Аглаю, которая мне как дочь. За это я вам обязан. Но мне нужна правда.

— Правда — опасная вещь.

— Как и ложь. Особенно когда не знаешь важных деталей, — он сделал паузу, и его взгляд стал острым. — Например, деталей о том, как вы пришли в себя после магического истощения.

— Что вы имеете в виду?

— Не хотите говорить про некромантию? — Ярк прищурился. — Тогда и я не расскажу, что сделал, чтобы вы очнулись. А между прочим, если бы не я, мы бы сейчас не разговаривали.

— О чем это вы? — спросил я.

— Вы очнулись благодаря мне, Святослав!