Проклятый Лекарь. Том 4

Глава 12

— Начнём с того, что мне от вас нужно. Видите ли, я стал владельцем этого артефакта при… специфических обстоятельствах. Предыдущий хозяин использовал его для не самых благородных целей, и я был вынужден его остановить, — начал я объяснять призраку.

— Вы его убили, — не спросил, а констатировал Ростислав.

— Скажем так — я помог ему перейти в иное состояние бытия. Необратимо иное.

— И теперь артефакт стал вашим?

— По праву победителя — да. Но есть проблема. Мне нужно стабилизировать его работу, понять принципы функционирования. А я сам не могу даже нормально прикоснуться к нему. Защита от живых. Артефакт создан для работы с живыми душами, с их энергией, эмоциями, воспоминаниями. А некромантия — это магия смерти. Они несовместимы на фундаментальном уровне, как огонь и вода.

— Но ведь кто-то же создал этот артефакт? Некромант?

— О нет, — я покачал головой. — Это работа совершенно иной школы магии.

— И что делает этот артефакт?

Мне нравилось любопытство призрака. Мне удалось его заинтересовать, а значит — мы на верном пути.

— Насколько я понимаю, это более поздняя, возможно, искажённая модификация древнего артефакта под названием «Зеркало Душ». В оригинале он позволял меняться телами — временно или постоянно. Эта версия, похоже, работает иначе — она позволяет видеть чужую жизнь глазами другого человека, — поделился я своими выводами.

— Как это? — Ростислав нахмурился.

— Как будто вы в другом теле. Всё просто.

Я встал и начал ходить по кухне, жестикулируя — старая привычка из прошлой жизни, когда я объяснял что-то своим лейтенантам-нежити.

— Если артефакт позволяет видеть чужими глазами, значит, должна быть установлена связь. Канал между наблюдателем и наблюдаемым. И этот канал, судя по всему, устанавливается в момент активации артефакта, — продолжил я рассуждать.

— То есть?

— То есть последний, кто активировал этот артефакт — это тот, за кем можно наблюдать. Я предполагаю, что это тот, кто последний смотрел через него. А это был Ярк. Один мой знакомый.

Ростислав начал понимать. Его призрачные глаза задумчиво сузились.

— И вам нужен кто-то, кто сможет активировать артефакт, не будучи ни живым, ни мёртвым, — наконец догадался он.

— Точно. Живой человек может попасть под влияние артефакта — стать новой жертвой. Бездушный труп вообще не сможет его активировать. А вот призрак…

— Лучший кандидат, — закончил Ростислав. — Но почему я? У вас же есть… — он кивнул в сторону Костомара, — … этот.

— Я ем грунт! — вдруг возмущённо воскликнул Костомар, который до этого момента тихо и неподвижно стоял в углу.

Он деловито подошёл к столу, упёрся костяными кулаками в столешницу и уставился на меня своими пустыми глазницами с таким укором, что даже мне стало немного неловко.

— Я ем грунт? Я ем грунт! Я ем грунт⁈ — его тон становился всё более обвинительным.

— Что он говорит? — спросил Ростислав. — Я не понимаю этот… костяной язык.

— Он возмущается, что артефакт его проигнорировал. Спрашивает — почему с ним не прокатило? Что в нём не так? Он что, недостаточно мёртвый?

— Я ем грунт! — подтвердил Костомар, энергично кивая. Его нижняя челюсть при этом движении отсоединилась и повисла на одном шарнире, что придавало ему вид обиженного бульдога.

Я вздохнул.

— Костомар, друг мой, дело не в тебе лично. Проблема в твоей природе. Ты — нежить, оживлённая моей некромантской волей. Души у тебя нет, есть только моя воля.

— Я ем грунт? — он наклонил череп, явно обдумывая мои слова.

Стоило пояснить, иначе ещё и он на меня обидится.

— И никогда её не было. И это здорово, потому что в этом твое преимущество. Взять хотя бы эту ситуацию с артефактом. Кто кроме тебя смог бы его принести?

— Я ем грунт… — грустно пробормотал скелет, его плечи поникли.

Ну вот… вышло только хуже.

— Да ладно тебе! — я хлопнул его по костяному плечу, отчего по кухне разнёсся гулкий звук. — Это не твоя вина. Нет души и нет. Бывает. К тому же всё равно пришлось бы экспериментировать, проверять разные варианты. Не получилось с тобой — попробуем с призраком. На результат это не повлияет. И на моё отношение к тебе тоже.

— Я ем грунт! — Костомар выпрямился и гордо вскинул череп, его уязвлённое самолюбие было восстановлено. — Я ем грунт!

— Он говорит, что не обижается и желает нам удачи, — перевёл я Ростиславу.

Правда, на самом деле Костомар ругался самыми бранными словами. Но призраку об этом знать не обязательно.

— Итак, вернёмся к нашей сделке, — я снова сел в кресло.

Ростислав тоже опустился в своё кресло.

— Слушаю внимательно.

— Вы прикасаетесь к артефакту и позволяете ему втянуть ваше сознание. Оказавшись внутри видения, описываете всё, что видите. Подробно, детально, ничего не упуская, — озвучил я условия сделки.

Все было банально и просто. И даже безопасно для того, кому уже нечего терять.

— Как экскурсовод? — уточнил призрак.

— Именно! Отличная аналогия. Вы — мой экскурсовод по чужой жизни. Рассказываете, кто перед вами, где вы находитесь, что происходит. Каждая мелочь может быть важна.

— И сколько раз придётся это делать?

— Пока я не пойму принцип работы артефакта. Может, хватит одного раза, а может, потребуется пять-шесть погружений. Всё зависит от того, что вы увидите. Если это Ярк, мы сразу поймем, что моя теория верна. И дальнейшие действия не так сложны.

— А что я получу взамен? — Ростислав наклонился вперёд. — Вы обещали помочь мне снять проклятье.

— И я помогу. Вы правы, снять предсмертное проклятье напрямую может только тот, кто его наложил — в вашем случае покойный штабс-капитан Мертенс. Но есть обходные пути.

В прошлой жизни мне довелось работать со всевозможными проклятиями. Я научился их создавать, разрушать, менять структуру… Делать все то, о чем и не слышали в этом мире.

— Какие? — спросил Ростислав.

Я посмотрел на него, приподняв бровь.

— Есть три варианта ритуалов, — сказал я, вспоминая, как делал это в прошлой жизни. Чего-то нового придумывать не хотелось. — Какой-нибудь да получится.

— И вы готовы провести один из них? — в голосе Ростислава звучала почти детская надежда.

— Все по порядку, пока не найдем эффективный, — заверил его я. — Но сначала — вы помогаете мне с артефактом. Договорились?

Призрак задумался на несколько секунд, затем решительно кивнул.

— Договорились! Когда начинаем? — он потер ладони в предвкушении.

— Прямо сейчас, если готовы, — я кивнул Костомару. — Будь добр, принеси артефакт.

— Я ем грунт! — скелет деловито взял камешек двумя костяными руками и понёс его к столу с таким благоговением, словно это была священная реликвия.

Он положил его точно в центр стола, сделал шаг назад и гордо кивнул — мол, свою часть работы выполнил идеально.

— Я ем грунт! — довольно произнес он.

— Молодец, — похвалил я.

Ростислав тем временем завис над столом, нервно потирая свои призрачные ладони. Для существа, которому не свойственны физические ощущения, он проявлял удивительно человеческие признаки волнения.

— И что, просто взять и дотронуться? — уточнил он.

— Не совсем просто, — я встал рядом. — Сначала нужна подготовка. Очистите разум от посторонних мыслей. Забудьте о прошлом — о Светлане, о Мертенсе, о вашей смерти. Сейчас существуете только вы и артефакт.

— Легко сказать…

— Сконцентрируйтесь на своём эктоплазматическом теле. Почувствуйте его границы, его плотность, его температуру. Да, я знаю, призраки обычно этого не ощущают, но попробуйте.

Ростислав закрыл глаза, сосредотачиваясь. Его полупрозрачная фигура начала слегка пульсировать — признак глубокой концентрации для призрака.

— Хорошо. Теперь медленно протяните руку к артефакту. Когда почувствуете притяжение — не сопротивляйтесь. Позвольте артефакту втянуть ваше сознание. Это как нырнуть в холодную воду — сначала страшно, потом привыкаешь. Вы же не забыли как нырять? — мой голос оставался спокойным и рассудительным.

— Не забыл. А если что-то пойдёт не так? — Ростислав открыл глаза. — Если я застряну там? Или артефакт меня поглотит? Растворит мою сущность?

Я смотрел на него и видел не просто страх, а вопрос доверия. И на него нужно было дать честный, твёрдый ответ.

— Не растворит. Я буду следить за вами через нашу некротическую связь. Помните, что вы теперь — часть моей некромантической свиты. Я чувствую ваше состояние. Если будет хоть малейшая опасность, то я выдерну вас обратно силой.

Он смотрел на меня, взвешивая мои слова.

Я не лгал.

Выдернуть его силой означало бы, скорее всего, повредить его эфирную структуру. Но я бы этого не сделал, мне нужен был живой помощник. Ну… насколько возможно быть «живым» призраком.

Ростислав всё ещё медлил, собираясь с духом.

Он делал глубокие, прерывистые вдохи и выдохи, что выглядело довольно комично для существа, не нуждающегося в кислороде. Старые привычки умирают с трудом — даже после смерти самого носителя.

— Да давай уже, — вздохнул я. — Сколько можно тянуть? Ты всё равно мёртв, больно точно не будет.

— Тебе легко говорить! — огрызнулся призрак. — Ты живой, у тебя есть тело, в которое можно вернуться! А я вообще не знаю, что из этого может произойти! Вдруг артефакт разорвёт меня на части? Или отправит в какое-нибудь проклятое измерение, полное демонов? Неизвестность пугает ещё больше, чем сама опасность!

— Я ем грунт! — вдруг философски изрёк Костомар, подняв костяной указательный палец вверх.

— Что он сказал? — спросил Ростислав.

Я усмехнулся.

— Он говорит: «Там страшно только первые сто лет, потом привыкаешь».

— Вот спасибо, обнадёжил! — Ростислав невесело рассмеялся. — Скелет-философ, тоже мне!

— Я ем грунт! — обиженно буркнул Костомар.

Но шутка сработала — напряжение немного спало. Ростислав расправил свои призрачные плечи.

— Ладно, хватит тянуть кота за хвост. Была не была! В конце концов, я уже столько лет как мёртв. Что может быть хуже?

Поверь, капитан, может быть гораздо, гораздо хуже… Но об этом мне даже вспоминать не хочется.

Ростислав решительно протянул свою призрачную руку к медальону. В момент касания его полупрозрачные пальцы вспыхнули ярким, почти ослепительным золотистым светом.

— АЙ! — он вскрикнул так громко и неожиданно, что Костомар подпрыгнул на месте.

КЛАЦ!

Нижняя челюсть скелета от испуга отсоединилась и с сухим стуком покатилась под стол.

— Я ем грунт! — взвизгнул Костомар, ныряя за беглой частью своего тела.

Я остался совершенно спокоен, продолжая наблюдать за процессом.

— Что там? Говори. Не молчи. Описывай все ощущения, — велел я.

— Всё… всё нормально, — Ростислав часто моргал, явно пытаясь сфокусировать зрение. — Просто… вспышка была очень яркая. Как молния ударила прямо в глаза. Ослепила на мгновение.

Его призрачные зрачки расширились, заняв почти всю радужку. Взгляд стал расфокусированным, устремлённым куда-то вдаль — классический признак магического транса.

— Так… я куда-то попал… — начал он медленно, словно описывал сон. — Это странное ощущение. Я одновременно здесь, в комнате, и там… где-то ещё.

— Сконцентрируйся на «там». Что ты видишь? — спросил я.

— Я… я в теле. В чужом теле. Это молодой мужчина. Я чувствую его сердцебиение — спокойное, размеренное. Дыхание глубокое. Он здоров и силён.

Молодой. Это уже странно. Ярка сложно назвать молодым. Может, он что-то путает?

— Опиши обстановку. Где он находится?

— Ресторан. Определённо дорогой ресторан.

Ростислав продолжал, его голос стал отрешённым и мечтательным, словно он говорил из глубокого сна.

— Потолки высокие, метра четыре. Хрустальные люстры — огромные, многоярусные, каждая как небольшая карета. Свет мягкий, золотистый, свечи в серебряных канделябрах на столах. Стены обтянуты бордовым бархатом с золотым тиснением, — начал описывать он.

— Детали. Больше деталей. Кто рядом с тобой? Интерьер не важен, — я направил его внимание в нужное русло.

— Передо мной… передо мной сидит девушка, — голос Ростислава дрогнул.

А вот это уже интересно…

— Опиши ее, — попросил я.

— Она прекрасна. По-настоящему красива. Молодая, лет восемнадцати-девятнадцати. Блондинка — волосы цвета спелой пшеницы с золотистым отливом. Они уложены в высокую, сложную причёску — это же работа мастера! Десятки шпилек с жемчужинами удерживают эту конструкцию из локонов и кос.

Да ему с такими описаниями только романы писать!

— Лицо. Опиши лицо, — потребовал я.

— Овальное, классические пропорции. Кожа — фарфоровая, без единого изъяна. Глаза… Святые угодники, эти глаза! Голубые, но не просто голубые — с серым оттенком, как небо перед грозой. Длинные ресницы, изогнутые брови. Нос прямой, аристократический. Губы… не полные, но и не тонкие, идеальной формы, накрашены бледно-розовой помадой.

Да он просто поэт! Описывает так, словно уже в неё влюбился. Хотя не знаю, способны ли вообще призраки любить.

Но даже при таком детальном описании сложно понять, кто это был перед ним. Таких девушек тысячи, если не миллионы…

Ростислав замолчал, а потом добавил дрожащим, почти срывающимся голосом:

— Она так похожа на мою Светочку. Так невыносимо похожа…

— Хватит лирики, — остановил его я. Его романтические страдания были мне неинтересны. Они были лишь помехой. — Соберись. Опиши её одежду, украшения, особые приметы.

— Да, прости, — Ростислав взял себя в руки, его голос снова стал ровным, почти механическим. — Платье голубое, оттенка зимнего неба. Шёлк, судя по переливам. Декольте скромное, но открывает плечи и ключицы. Рукава короткие, с тонкой кружевной отделкой. Талия затянута, юбка пышным колоколом.

— Украшения?

— Колье — бриллианты в белом золоте, центральный камень карат на пять, не меньше. Серьги в тон — капли с бриллиантами. На правой руке браслет — тоже бриллианты, на левой… стоп. На левом запястье тонкий золотой браслет с подвеской. Подвеска странная — чёрный камень в форме кошачьей головы.

Кошачья голова? Тревожный звоночек зазвенел в моей памяти…

— Особые приметы: родинки, шрамы, что-нибудь уникальное?

— Родинка над левой бровью, крошечная, как точка от булавки. Когда улыбается — на правой щеке появляется ямочка. Мочка левого уха проколота дважды — необычно для приличной девушки.

Вот! С этого и надо было начинать! А не с его… лирики.

И тут меня осенило.

Разрозненные детали — голубые глаза с серым оттенком, родинка над бровью, двойной прокол в ухе, браслет с кошкой, эта хищная, змеиная грация… Нет. Не может быть.

— О чём они говорят? — задал я следующий вопрос.

— Она смеётся. Рассказывает что-то про поездку в Париж. Говорит, что в Лувре видела картину Энгра «Турецкая баня», и она напомнила ей их первую встречу. Он — тот, в чьём теле я — смеётся в ответ. Говорит, что помнит тот вечер в Большом театре. Они держатся за руки на столе. Он гладит её пальцы…

— Имена? Как они друг друга называют? — было сложно сохранять спокойствие и дальше. Я узнал ее…

— Он называет её… Аглая. Аглаюшка. Ангел мой.

Мои догадки подтвердились.

— Вот же чёрт! Это Аглая Ливенталь, — озвучил я вслух.

Всё сложилось, как дважды два, и стало кристально понятно. Перед ней сидел не Ярк. Артефакт не показывал предыдущего владельца! Он выполнял совершенно иную функцию!

— Кто такая Аглая Ливенталь? — растерянно спросил Ростислав, всё ещё находясь в трансе.

— Дочь графа Ливенталя. Моего пациента. И она прямо сейчас в смертельной опасности!

Я вытащил мобильный телефон из кармана и быстро нашел нужный контакт.

— Призрак, следи за ними. Докладывай обо всех, даже самых малейших изменениях! Не упускай ничего!

— Хорошо, но что… — слегка растерялся призрак.

— Делай что сказано! Костомар, надевай свой парадный костюм! — приказал я.

— Я ем грунт, — кивнул скелет.

Телефон пискнул, соединение установилось. Трубку подняли после второго гудка.

— Ярк слушает, — раздалось на том конце.

— Георгий Александрович, срочно нужна машина! Где сейчас Аглая?

Нужно было спешить.

— Что случилось, доктор? Говорите быстро! — в его голосе мгновенно появилась тревога. Старый вояка чувствовал опасность за версту.

— Где Аглая? — повторил я тверже.

— Она ужинает с молодым бароном Долгоруковым в ресторане «Славянский базар». Он мне еще тогда понравился. Приличный молодой человек из хорошей семьи, я лично проверял его досье. Военный! Граф Ливенталь одобрил это знакомство, я не видел причин возражать…

К чёрту досье! К чёрту приличные семьи! Они все сейчас были лишь мясом на пути хищника.

— Машину ко мне, немедленно! И сам выезжай в «Славянский базар» со всеми своими людьми! — приказал я.

Однако от меня потребовали объяснений. Хотя на них совершенно не было времени…

— Что происходит? Объясните!

— Они оба в смертельной опасности! И Аглая, и Долгоруков! Некогда объяснять, каждая секунда на счету! — я повысил голос, и это сработало.

— Понял! — Ярк мгновенно перешёл в боевой режим, все вопросы были отложены на потом. — Машина будет у вашего дома через три минуты. Я выезжаю с отрядом немедленно.

— И возьмите оружие! Всё что есть!

— Всегда при оружии. Конец связи.

Я бросил трубку и схватил свой медицинский саквояж. Начал проверять содержимое — скальпели, шприцы, ампулы с морфином, адреналином, универсальными противоядиями…

Я знал, с чем столкнусь. Но понимал, что это будет не просто драка. Это будет настоящая операция… И я должен был быть готов к любому исходу.

— Ростислав! Что происходит? Говори! — спросил я перед выходом.

— Пока всё спокойно! — отозвался призрак. — Они ужинают, разговаривают. Он рассказывает какую-то историю про охоту на медведя в Тверской губернии. Она смеётся… Очень мило смеётся, заливисто, искренне… Стоп!

Это мне не понравилось…

— Что случилось? — сразу спросил я.

— Её улыбка… она становится шире. Всё шире и шире. Это неестественно! Человеческие губы не могут так растягиваться!

— Ещё. Детали!

— Глаза! Её прекрасные серо-голубые глаза меняют цвет! Не могу разобрать. Какой-то… странный.

— Проклятье! Оба за мной, — я выбежал из квартиры, перепрыгивая через три ступеньки. — Она превращается!

Скелет в парандже и призрак последовали за мной. Если Костомара я еще знал, как замаскировать, то призрак оставался в своем полупрозрачном состоянии. Ни одна паранджа на нем долго не задержится.

На улице уже стояла чёрная машина — неприметный длинный седан, каких тысячи ездят по Москве.

Водитель — здоровенный детина с лицом боксёра — открыл заднюю дверь.

— Куда прикажете, доктор? — тотчас спросил он.

— «Славянский базар»! — я запрыгнул внутрь. — Гони что есть мочи! Жизни на кону!

Машина сорвалась с места с визгом покрышек. Водитель вдавил педаль газа в пол, и мощный мотор взревел как раненый зверь, унося нас в ночь.

Телефон зазвонил. Я схватил трубку.

— Да? — ответил я.

— Это Ярк. Я в пути, буду через пять минут. Что там случилось, чёрт возьми? И откуда вы знаете об опасности?

В его голосе ясно читалась тревога.

— Случилось, что старый полкан следит за мной, — быстро ответил я.

— Я не слежу, я обеспечиваю безопасность, — смутился Ярк.

Он даже отрицать не стал. Забавно.

— Чью безопасность?

— Рода Ливенталь. И их друзей в том числе, — пауза. Затем Ярк хмыкнул. — А хорошо сыграно, доктор. Я так и думал, что вы догадаетесь.

— Я догадался, когда машина подъехала через три минуты после моего звонка. Она же дежурила поблизости? По вашему приказу?

— По приказу графа. Он распорядился обеспечить вашу круглосуточную безопасность после того случая с метаморфом. А поскольку вы не из тех, кто принимает открытую охрану…

— Понятно. Тайный надзор.

— Не надзор, а защита. Ладно, это потом обсудим. Что там с Аглаей? В чём опасность?

— Сами увидите, — не дожидаясь ответа, я положил трубку. Обратился к Ростиславу. — Что происходит?

— Да вроде все так же. Её лицо еще меняется, но медленно, — ответил призрак.

— Чёрт! — выругался я и крикнул водителю. — Быстрее! У нас считаные минуты!

Через семь минут машина с визгом тормозов остановилась у самого входа в «Славянский базар».

Я выскочил, не дожидаясь, пока водитель откроет дверь.

Уже с улицы было слышно — внутри творилось что-то ужасное. Глухие крики, грохот бьющейся посуды, звон разбитого стекла, пронзительный женский визг, грубые мужские проклятья.

Второй автомобиль — бронированный «минивэн» — подлетел почти одновременно с нами. Из него выскочил Ярк и четверо его людей. У всех в руках были тяжёлые винтовки в руках.

— Что там происходит⁈ — рявкнул Ярк.

— Быстро! — я рванул к дверям.

— Да что ж такое!

Я распахнул тяжёлые дубовые двери ресторана.

Картина, открывшаяся мне, была словно из кошмаров самого безумного художника.

Зал ресторана превратился в поле битвы.

Столы были опрокинуты. Белоснежные скатерти были забрызганы кровью и вином. Посуда усеивала пол осколками.

Посетители — московская элита, сливки общества — в панике жались к стенам.

Дамы в вечерних платьях прятались под опрокинутыми столами, всхлипывая.

Мужчины пытались изображать храбрость, но дрожащие руки и бледные лица выдавали их ужас. Кто-то пытался пробраться к выходу, ползя на четвереньках между обломками мебели.

Официанты застыли как восковые фигуры, прижимаясь к стенам. Один из них всё ещё держал в руке поднос с бутылкой шампанского.

В центре зала, среди этих разрушений, на полу лежала фигура.

Михаил Долгоруков — я узнал его сразу. Бледный как мел, с глубокими кровавыми царапинами на лице, он пытался отползти назад, опираясь на локоть. Его правая рука висела под неестественным углом — сломана.

А над ним…

Над ним возвышалось существо.

Два метра чистой, первобытной мощи. Тело, которое одновременно было и человеческим, и звериным.

Основа осталась гуманоидной — две руки, две ноги, прямохождение. Но на этом сходство с человеком заканчивалось.

Всё тело покрывала короткая, густая серебристая шерсть. Мышцы под шерстью перекатывались, как стальные канаты — бицепсы были размером с человеческую голову, грудные мышцы напоминали наковальни.

Но самым жутким была голова.

Человеческий череп вытянулся вперёд, образуя морду. Не совсем кошачью — слишком короткую для настоящей кошки, но слишком длинную для человека.

Нос превратился в чёрную мочку с раздувающимися ноздрями. Губы исчезли, открыв два ряда острых клыков. Уши переместились на макушку, стали треугольными и подвижными.

Но глаза… глаза остались почти человеческими. Того же самого серо-голубого оттенка. Только зрачки превратились в вертикальные щели, а в их глубине плясало что-то звериное.

Метаморф издал звук — нечто среднее между рычанием тигра и воплем раненой женщины. От этого звука стёкла в окнах задрожали, а одна дама в углу упала в обморок.

— Тихо! Спокойно! — я медленно сделал шаг вперед, поднимая руки ладонями вперёд. — Никаких резких движений! Всем оставаться на местах!

Кошачья морда резко повернулась ко мне. Треугольные уши прижались к черепу — классический признак агрессии у кошачьих.

Но в её серо-голубых глазах, на самую долю секунды, мелькнуло что-то почти человеческое. Узнавание?

Надо было действовать. Быстро. Пока инстинкт хищника окончательно не подавил остатки человеческого сознания.

— Кис-кис-кис, — я начал медленно, очень медленно приближаться, стараясь говорить максимально спокойно и ласково. — Хорошая киса. Умная киса. Не трогай людей, Аглая. Они не враги. Они друзья…