Проклятый Лекарь. Том 4

Глава 13

Метаморф наклонил голову набок, с любопытством изучая меня. Чёрные, влажные ноздри расширились, принюхиваясь.

Узнаёт мой запах? Или чувствует во мне что-то другое? Силу, которая не была ни силой жертвы, ни силой соперника.

— Аглая, — я произнёс её имя тихо, почти шёпотом. — Это я, доктор Пирогов. Помнишь меня? Я лечил твоего отца. Я друг.

За моей спиной в зал ворвался Ярк со своими людьми. Я услышал сухие, резкие щелчки взводимых курков.

— НЕ СТРЕЛЯТЬ! — бросил я, не оборачиваясь. — Опустить оружие! Немедленно!

— Что… что это за тварь⁈ — голос Ярка, закалённого ветерана, дрогнул от чистого, незамутнённого шока.

— Тихо! — прошипел я через плечо. — Это Аглая! Она превратилась в метаморфа!

— Аглая⁈ — Ярк шагнул вперёд. — Но… но как⁈ Это невозможно!

Его возглас, полный отчаяния, словно сорвал спусковой крючок. Метаморф зарычал громче, делая шаг в нашу сторону. Когти заскребли по паркету, оставляя глубокие, дымящиеся борозды.

— Тихо, Аглая, тихо, — я продолжал приближаться, сокращая дистанцию. — Никто не причинит тебе вреда. Ты в безопасности. Всё хорошо. Сейчас мы тебе поможем…

Долгоруков, бледный как полотно и с кровавыми царапинами на лице, попытался отползти ещё дальше от метаморфа.

— Это же полная жесть! — истерично выкрикнул он. — Полнейшая, беспросветная жесть! Мы же только что мило ужинали! Обсуждали поэзию Пушкина! Она цитировала «Евгения Онегина»! Смеялась над моими шутками про министерские интриги!

Он попытался встать, но сломанная рука не дала ему опереться, и он снова рухнул на паркет.

— И вдруг — БАЦ! — её лицо начинает меняться! Удлиняться! Покрываться шерстью! Она превращается в эту… эту тварь! Просто взяла и превратилась! Без предупреждения! Без «извините, Михаил Петрович, я сейчас стану трёхметровым монстром»! — в панике продолжал он.

Долгоруков судорожно озирался, ища пути отступления.

— Я думал, она пошутила сначала! Какой-то фокус, иллюзия! В Париже видел такое в кабаре! Но потом она встала, и стол разлетелся в щепки! А когти! Вы видели эти когти⁈ Они как сабли! — он повысил голос до визга.

В таком состоянии Долгоруков не понимал, что этими разговорами лишь привлекал к себе внимание зверя.

Метаморф-Аглая издала низкий, утробный рёв, от которого задрожали не только оставшиеся целыми стёкла, но и хрустальные подвески на люстрах.

Звук был такой силы, что у меня заложило уши, а один из охранников инстинктивно зажал их ладонями.

Рёв перешёл в рычание — глубокое, вибрирующее, исходящее откуда-то из глубины её грудной клетки. Это был звук угрозы, от которого древние инстинкты человека кричали: «Беги!»

Она сделала шаг к нашей группе.

Когти оставили новые борозды в паркете, прорезая дерево как масло.

Четверо охранников Ярка — все бывшие военные, прошедшие не одну кампанию — инстинктивно вскинули свои винтовки. Это были не парадные пистолеты для красоты, а тяжёлое боевое оружие — воронёная сталь, рукояти потёрты от долгого использования.

Щёлк! Щёлк! Щёлк! Щёлк!

Четыре курка встали на боевой взвод. Звук был как погребальный звон — последнее предупреждение перед выстрелом.

— НЕ СТРЕЛЯТЬ! — заорал Ярк с такой силой, что его голос перекрыл даже рычание метаморфа. — ПАЛЬЦЫ ПРОЧЬ ОТ СПУСКОВЫХ КРЮЧКОВ! ЭТО ПРИКАЗ!

Охранники замерли в нерешительности. Их лица выражали внутреннюю борьбу — инстинкт самосохранения против воинской дисциплины.

— Но господин полковник… — начал один из них, не опуская оружия.

— Я СКАЗАЛ — ОПУСТИТЬ СТВОЛЫ! — Ярк рявкнул ещё громче. — Это дочь графа! Выстрелите в неё — и я лично прослежу, чтобы вас повесили!

Охранники нехотя опустили стволы, но не убрали их в кобуры — держали наготове, пальцы возле спусковых скобок.

Ярк повернулся ко мне, и я впервые увидел на его обычно непроницаемом лице отчаяние. Этот человек, прошедший три войны, видевший смерть сотен людей, сейчас выглядел абсолютно потерянным.

— Доктор Пирогов, умоляю: скажите, что есть способ! — он шагнул ко мне, его голос, обычно ровный и командный, сорвался. — Можно ли как-то остановить её, не убивая? Не причиняя серьёзного вреда?

Он понизил голос до напряжённого шёпота, но я слышал дрожь в нём.

— Это же дочь графа! Его единственная дочь! Он души в ней не чает! Если с ней что-то случится… Если она погибнет… — он не договорил, но все присутствующие прекрасно поняли недосказанное.

Граф Ливенталь обожает Аглаю больше жизни. После смерти жены она — единственный свет в его окне. Если она погибнет, головы полетят у всех причастных. И это не было фигурой речи — у графа было достаточно власти, чтобы организовать настоящую, публичную казнь.

— К тому же, — добавил Ярк ещё тише, и в его голосе прозвучала настоящая боль. — Я знаю её с пелёнок. Нянчил на руках, когда была младенцем. Учил ездить верхом. Она мне как родная племянница…

Это был не долг службы. Это была любовь. Свирепая, отцовская любовь, которая делала его предсказуемым и, следовательно, полезным.

— Можно, — кивнул я. — Но предупреждаю — ей это не понравится.

— В каком плане «не понравится»? — напряжённо спросил Ярк, хватаясь за мои слова как утопающий за соломинку.

Мы говорили быстро. Было время, пока метаморф оставался в одном положении и не нападал. Но это ненадолго…

— В ментальном и психологическом. Придётся подавить её волю, временно отключить все высшие функции её сознания.

— И какие последствия? — дрожащим голосом спросил Ярк.

Пока была возможность, я отвечал на его вопросы. Мне и самому не нравилось то, что придется сделать.

— Потом будет полная дезориентация. Провалы в памяти — она может не помнить несколько часов или даже дней. Возможны кошмары, панические атаки, фобии. Временное расстройство личности тоже не исключено.

— Но она выживет?

— Физически — да. Психически — со временем восстановится.

— Лучше временное безумие, чем вечная смерть! — решительно сказал Ярк. — Делайте что должно!

— Сначала нужно эвакуировать гражданских, — я огляделся. — В зале ещё человек двадцать. Ярк, пусть ваши люди выводят всех. Быстро, но без паники, чтобы не спровоцировать метаморфа на новую атаку.

Но не успел Ярк отдать приказ, как метаморф сделал ещё один угрожающий шаг вперёд. Мышцы под серебристой шерстью напряглись — явная подготовка к прыжку.

Чёрт, времени нет! Нужно было срочно отвлечь её внимание.

— Нюхль, твой выход! — сказал я.

Два раза повторять не надо было: из моего нагрудного кармана выскочил Нюхль. Он прекрасно знал, что делать.

— Ших-ших-ших! — воинственно прошипела радужная ящерка и, не раздумывая ни секунды, прыгнула прямо на огромного метаморфа.

Крохотная ящерка приземлилась точно между лопаток трёхметрового монстра и начала… щекотать.

Да, именно щекотать. Своими крохотными лапками Нюхль забегал по её спине как муравей по слону. Забрался за левое ухо, пробежался по загривку, спустился к правой лопатке, снова взбежал вверх по позвоночнику.

Эффект был поразительным.

Двухметровая машина для убийства, секунду назад готовая к атаке, вдруг замерла. Потом дёрнулась. Потом начала неуклюже извиваться, пытаясь дотянуться своей огромной когтистой лапой до спины.

— Мррряяяу? — из горла метаморфа вырвался звук, больше похожий на недоумённое, почти жалобное мяуканье огромной домашней кошки, чем на рычание хищника.

Аглая — а это, без сомнения, всё ещё была она, пусть и в чудовищной форме — начала крутиться на месте, как собака, пытающаяся поймать свой хвост.

Правая лапа тянулась к левой лопатке — не достаёт. Левая к правой — тоже мимо. Её руки хоть и удлинились, но не обладали достаточной гибкостью, чтобы достать до середины спины.

— Мряяяу! Фрррр! — метаморф подпрыгнул на месте, а затем с грохотом покатился по полу, пытаясь раздавить или стряхнуть Нюхля.

Но моя ящерка держалась, как опытный наездник на родео. Когда метаморф катался — он ловко перебегал на живот. Когда она вставала — он снова оказывался на спине, в самом недоступном, мёртвом для неё секторе.

— Сейчас! — бросил я Ярку. — Выводите людей, пока она отвлечена!

Охранники Ярка мгновенно среагировали на предоставленную возможность. Они профессионально, без лишней суеты начали выводить перепуганных посетителей.

— Спокойно, господа! — командовал старший из них, седоусый ветеран с орденом Святого Георгия на груди. — Без паники! Выход в ту сторону! Дамы — вперёд!

— Но мой ридикюль! — запричитала какая-то графиня в изорванном платье. — Там же фамильные ценности!

— Потом заберёте, мадам! Сейчас важнее ваша жизнь!

— Мой цилиндр! Это же настоящий лондонский цилиндр! — возмущался толстый купец, которого тащили к выходу.

— К чёрту ваш цилиндр! Двигайтесь!

Люди текли к выходу неровным, испуганным потоком.

За две минуты зал опустел. Остались только мы — я, Ярк с одним из своих людей и барон Долгоруков, которому второй охранник ловко накладывал шину на сломанную руку, причём соорудил её из сломанной ножки стула и куска скатерти.

Аглая-метаморф продолжала свой безумный танец, гоняясь за неуловимым Нюхлем по всему залу.

Представление было захватывающим. И даже забавным. Но его пора было заканчивать, пока она не разнесла весь ресторан. И, что важнее, пока не навредила сама себе.

Я спешно вернулся обратно к машине. Распахнул заднюю дверцу.

— Так, вы двое! Живо вылезайте! Ваш выход! — велел я.

Костомар сидел на заднем сиденье, бережно держа артефакт двумя костяными руками, как самое ценное сокровище. При моём появлении он радостно подскочил.

— Я ем грунт! Я ем грунт! — его голос звучал как боевой клич.

Скелет в парандже мгновенно выскочил из машины, готовый к действию. Его кости громыхнули при приземлении, но он быстро собрался и принял боевую стойку.

Ростислав всё ещё частично находился в трансе, его призрачные глаза были расфокусированы.

— Что… где я? А, это вы, доктор. Я видел такое… Девушка ела суп, а потом её лицо начало меняться и…

Он полностью вынырнул из видения, и его лицо исказилось от возмущения.

— Что, опять⁈ — он помотал головой. — Я только что наблюдал через артефакт, как эта милая девушка превратилась в жуткого монстра, а вы меня снова куда-то тащите⁈ У меня вообще есть право на отдых⁈ — возмутился он.

— У призраков нет профсоюза, — отрезал я, жестом показывая, чтобы Костомар убрал артефакт в свой карман. — И вообще, это твой шанс на свободу.

— В смысле?

— Поможешь укротить метаморфа — я полностью освобожу тебя. Сниму привязку к кристаллу, уберу магическое подчинение. Отправишься потом на покой.

— Укротить метаморфа⁈ — Ростислав всплеснул своими призрачными руками. — Вы с ума сошли⁈ Я же призрак девятнадцатого века, а не дрессировщик из цирка! Максимум, что я укрощал при жизни — это полковая лошадь!

— Зато ты неосязаем для физических атак, — терпеливо объяснил я. — Метаморф не сможет тебя поранить — её когти и клыки пройдут насквозь. А Костомар — живые кости. Их трудно сломать, они гибкие и прочные. Вы — идеальная команда для поимки разбушевавшейся кошки.

Показывая, что не собираюсь слушать возражения, я развернулся и пошел обратно в ресторан. Костомар — за мной.

— Я не нанимался ловить кошек! — продолжал возмущаться Ростислав, но послушно полетел за нами. — Тем более таких огромных! Это противоестественно!

— Я ем грунт! — воинственно провозгласил Костомар, потрясая костяным кулаком в воздухе.

Он явно предвкушал хорошую драку — впервые за очень долгое время. Мой капитан гвардии соскучился по работе.

Мы вернулись в разгромленный зал.

Аглая как раз пыталась достать ящерку, встав на задние лапы и яростно царапая спину о стену. Обои рвались под её когтями как папиросная бумага, обнажая старую кирпичную кладку.

— Ших-ших! — дразнился Нюхль, ловко перебегая ей на голову.

Я подошёл к Ярку и Долгорукову. Барон сидел на единственном уцелевшем стуле, держа свою перевязанную руку у груди. Лицо всё ещё было бледным, но в глазах появилось живое, почти детское любопытство.

— О! — воскликнул он, увидев моих спутников. — Да в вашей армии пополнение, я смотрю!

Ростислав галантно поклонился, зависнув в воздухе.

— Капитан лейб-гвардии Преображенского полка Ростислав Данилович Комшуков. К вашим услугам, ваше благородие. Правда, в несколько… нематериальном виде.

— Барон Михаил Петрович Долгоруков, — представился тот, а потом спохватился. — Стоп! Вы же призрак! Настоящий призрак! Как вы вообще разговариваете⁈ У призраков же нет голосовых связок!

— Эктоплазматическая вибрация воздушных молекул, — пояснил я. — Профессиональная тайна. Долго объяснять.

— У вас есть ручной призрак! — Долгоруков на мгновение даже забыл о боли в руке. — Это же невероятно!

— Я не ручной! — обиженно возразил Ростислав. — Я временно контрактный сотрудник!

— А это — вообще моя давняя помощница, — добавил я, кивнув на Костомара. — Без дела не сижу. Набираю ассистентов где могу — в морге, на кладбище, в заброшенных домах.

— Я восхищён! — искренне воскликнул барон. — Это же целая армия потусторонних сил! С такими союзниками вы могли бы завоевать пол-Москвы!

— Мне и одного пациента хватает, — я кивнул на метаморфа. — Кстати, барон, я смотрю, вы решили охомутать дочку графа Ливенталя? Быстро работаете.

Долгоруков густо покраснел.

— Да не охомутать! Что вы такое говорите! У нас… у нас настоящие чувства! Взаимные! Глубокие! Мы полюбили друг друга с первого взгляда! Это была любовь как в романах! — искренне возмутился он.

— Ага, верю, — я скептически хмыкнул. — Ладно, романтические страдания обсудим потом, — я повернулся к своей необычной команде. — Костомар! Ростислав! Слушайте внимательно!

— Я ем грунт! — Костомар вытянулся по стойке смирно.

— Слушаю, — вздохнул Ростислав.

— Ваша задача — поймать и обездвижить метаморфа. Но! Крайне аккуратно! Никаких переломов, вывихов, глубоких царапин! Это все еще Аглая Ливенталь, просто у нее крайне неудачный день. Или вечер. Короче, она временно пушистая.

— Я ем грунт? — Костомар вопросительно наклонил череп и показал сначала на себя, потом на метаморфа, потом изобразил руками что-то похожее на объятия.

— Да, только схватить, — кивнул я.

— Я ем грунт! — скелет отсалютовал костяной рукой так лихо, что локтевой сустав щелкнул.

— Готовы? Нюхль! — позвал я. — Ко мне!

Ящер услышал меня и одним невероятным прыжком перелетел с метаморфа прямо мне на плечо. Приземлился мягко, обвил хвостом шею для устойчивости.

— Ших-ших-ших! — тяжело дышал он, высунув крохотный раздвоенный язычок.

— Отдыхай, Нюхль, — я погладил его по лысой головке. — Ты настоящий герой. Маленький, но герой.

Нюхль довольно заурчал и нырнул в мой нагрудный карман. Высунул только голову, наблюдая за происходящим.

То, что началось дальше, было достойно лучших цирковых представлений.

Ростислав первым полетел к метаморфу, размахивая призрачными руками как дирижер перед оркестром:

— Эй, киса! Кис-кис-кис! Я здесь! Посмотри на меня! Я вкусный призрак! Ну давай, попробуй меня поймать!

Аглая-метаморф резко развернулась. Ее вертикальные зрачки сфокусировались на призраке. Секунда оценки — и она прыгнула.

Это был великолепный прыжок — три метра в длину, полтора в высоту. Мощные задние лапы оттолкнулись от пола с такой силой, что паркетные доски треснули. Передние лапы с выпущенными когтями тянулись к призраку.

И прошли насквозь.

БАМ!

Метаморф врезался в стену, оставив вмятину в форме своего тела. Штукатурка посыпалась вниз, обнажая кирпичи.

— Ха-ха! — торжествующе рассмеялся Ростислав. — Промазала! Что, не ожидала? А я же нематериальный! Давай еще раз, киса!

Метаморф встряхнул головой, явно слегка оглушенный ударом, развернулся и прыгнул снова.

И снова пролетел сквозь призрака, на этот раз врезавшись в опрокинутый стол.

ТРАХ!

Стол развалился на составные части. Столешница раскололась пополам, ножки разлетелись в стороны.

Тем временем Костомар, пригнувшись насколько позволяла костяная конструкция, крался сзади. Для скелета он двигался удивительно тихо — только изредка поскрипывали суставы. Видимо, боевой опыт из прошлой «не-жизни» давал о себе знать.

— Налево, киса! Теперь направо! Крутись, крутись! — Ростислав летал вокруг метаморфа по сложной траектории, заставляя того постоянно поворачиваться.

Аглая рычала от раздражения — представьте кота, который никак не может поймать лазерную указку, только в тысячу раз больше и злее. Она размахивала лапами в воздухе, пытаясь достать неуловимого призрака, прыгала, кувыркалась, даже пыталась укусить.

— Мряяяяу! ШШШШШ! — из ее горла вырывались звуки чистого кошачьего возмущения.

Пока мои необычные помощники гонялись за метаморфом по разгромленному залу, мы с Ярком и Долгоруковым стояли у стены, наблюдая за представлением, как зрители в театре.

— Надо признать, действуете вы крайне эффективно, — заметил Ярк, не отрывая взгляда от погони. — Нестандартно, но эффективно. Где вы вообще раздобыли призрака?

— Квартирный вопрос, — уклончиво ответил я. — Снимаю жилье с привидением. В объявлении не указали, а я не стал возражать. Договорились о взаимовыгодном сотрудничестве.

— А помощница? — приподнял бровь Ярк. — Мне все еще интересно, кто она.

— Скелет из морга больницы. Но это длинная история, включающая недобросовестного сторожа, пару бутылок водки и одно недоразумение с документацией.

Ярк посмотрел на меня недоверчиво. И было видно по глазам, что не поверил. А зря! Я ведь говорил правду. Почти…

— И они вас слушаются? — он не успокаивался.

— У нас джентльменское соглашение. Я помогаю им с их проблемами, они помогают мне с моими.

— Лишь бы только Аглаю не поранили, — Ярк нервно сжимал и разжимал кулаки. — Граф никогда не простит, если с ней что-то случится.

— Все должно пройти без сучка, без задоринки, — заверил я. — Они оба профессионалы в своем роде.

— Но что это вообще такое? — Ярк кивнул на метаморфа. — Почему она превратилась? Это проклятье? Болезнь? Яд?

— Это, Георгий Александрович, целенаправленная охота на род Ливенталей.

— Что⁈ — Ярк резко повернулся ко мне, забыв о погоне. — Охота? О чем вы говорите?

— Давайте проанализируем факты, — я начал загибать пальцы. — Я сначала думал, что это любовь до гроба в стиле Ромео и Джульетты, но оказалось все куда сложнее…

Я не успел договорить, потому что в этот момент…

Ростислав, исполнив несколько виртуозных петель в воздухе, взмыл прямо под потолок. Метаморф инстинктивно запрокинул голову, следя за ним взглядом.

— СЕЙЧАС! — заорал призрак.

Костомар не промедлил ни секунды.

Он ринулся вперед с неожиданной для скелета скоростью, скользнул по паркету на коленных суставах и обхватил костяными руками обе ноги метаморфа на уровне коленей… точнее, того, что у метаморфа служило коленями.

Дернул на себя с такой силой, что даже я удивился.

ГРОХОТ!

Аглая-метаморф рухнула на пол как подпиленная секвойя. Двухметровая туша ударилась о паркет с таким грохотом, что со стен посыпалась оставшаяся штукатурка, а последняя уцелевшая люстра опасно закачалась.

Костомар не дал ей опомниться. Одним невероятным прыжком он оказался на спине метаморфа, прижимая ее к полу всем своим костяным весом.

— Я ем грунт! Я ем грунт! — отчаянно заорал он. — Я ем грунт! Я ем грунт!

— Он говорит: «Быстрее! Я долго ее не удержу!» — перевел я, бросаясь к ним.

И правда. Метаморф начал вырываться с такой силой, что кости Костомара угрожающе трещали. Несколько ребер уже покрылись трещинами, правая лучевая кость согнулась под неестественным углом.

— МРЯЯЯУУУУ! — взвыл метаморф, пытаясь сбросить скелета.

Я подбежал к борющимся на полу фигурам:

— Ростислав! Руку! Быстро!

— Что? Зачем вам моя рука? — растерялся призрак, зависнув в воздухе.

— Давай руку, нет времени объяснять!

— Но я же нематериальный! Вы не сможете…

— Руку, быстро!

Ростислав инстинктивно протянул призрачную конечность. Я схватил ее — ощущение было как от погружения руки в ледяную воду Арктики. Холод пронзил до костей, пальцы мгновенно онемели.

Но я не отпустил. Начал черпать эктоплазматическую энергию призрака, вытягивая ее через нашу магическую связь.

Три части призрачной эссенции, мысленно рассчитывал я формулу. Одна часть некромантской силы. Капля собственной Живы для стабилизации. Смешать, но не взбалтывать.

Энергии смешивались в моей руке, создавая уникальный коктейль. Призрачный холод Ростислава, темная сила некромантии и теплая Жива сплетались в единый поток серебристо-черного цвета с золотыми искрами.

Свободной рукой я прикоснулся к голове метаморфа, положив ладонь между ушей. Аглая зарычала и попыталась укусить, но Костомар держал ее челюсти своими костяными руками.

— Спи, — прошептал я, направляя энергетическую смесь прямо в мозг метаморфа. — Спи и забудь. Пусть кошмар закончится. Пусть разум отдохнет.

Серебристо-черные нити потекли из моей ладони, проникая сквозь шерсть и кожу. Они опутывали мозг метаморфа как кокон, проникали в каждую извилину, успокаивали перевозбужденные нейроны.

Рычание стало тише. Движения — медленнее. Мышцы начали расслабляться.

— Спи, Аглая. Спи, девочка. Все хорошо. Ты в безопасности. Никто не причинит тебе вреда, — закончил я.

Кошачьи глаза начали закрываться. Веки дрогнули, опустились наполовину, снова открылись… и окончательно сомкнулись.

Еще несколько секунд метаморф слабо дергался, потом полностью обмяк. Огромное тело расслабилось, дыхание стало ровным и глубоким. Она спала.

— Я ем грунт? — осторожно спросил Костомар, все еще не решаясь отпустить Аглаю.

— Можешь вставать. Она вырублена минимум на час, — пояснил я.

Костомар медленно, с большой осторожностью слез с метаморфа. Встал, пошатнулся. Из-под разорванной паранджи было видно, что несколько ребер треснули и держались только на связках. Правая рука висела под странным углом. Но скелет гордо выпрямился и отсалютовал левой рукой:

— Я ем грунт!

— Ты молодец. Настоящий воин. И ты тоже, Ростислав. Отличная командная работа.

— У меня вся эктоплазма болит, — пожаловался призрак, потирая призрачную руку. — Вы выкачали из меня столько энергии, что я чуть не развоплотился!

Я бы не стал брать столько, чтобы он исчез. Но ему об этом говорить не стал.

— Зато дело сделано.

Ярк и Долгоруков подошли к нам, глядя на спящего метаморфа со смесью ужаса, восхищения и облегчения.

— Это было… — Ярк подыскивал слова. — Мощно. Я тридцать лет на военной службе, видел сражения с турками, подавление бунтов, даже магические дуэли. Но чтобы голыми руками усыпить метаморфа…

— Не голыми руками, — педантично поправил я. — С использованием комбинированной энергии: некромантской силы для подавления воли, призрачной эссенции для охлаждения нервной системы и жизненной силы для поддержания базовых функций. Сложная формула, требующая точного баланса.

— И что теперь? — спросил Долгоруков, не отрывая взгляда от спящей Аглаи. — Она так и останется… такой? Огромной и пушистой?

— О нет, — я покачал головой. — Усыпить метаморфа — это была самая простая часть. Детские игры по сравнению с тем, что предстоит.

— А что предстоит?

— Превратить ее обратно в человека. И вот это уже действительно серьезная задача.