Проклятый Лекарь. Том 3

Глава 17

— Если мы не найдём Серого Волка и не уничтожим душевный якорь, — я посмотрел на каждого из присутствующих по очереди, — Аглая умрёт. Нам повезет, если это растянется на несколько дней, но проверять лично мне не хочется.

Я выдержал паузу. Краткую, но достаточную, чтобы вес моих следующих слов стал осязаемым, как давление на грудную клетку. В небольшой комнате для консилиумов повисла звенящая тишина.

Ярк побледнел.

Вся его профессиональная выдержка, броня из десятилетий службы, треснула и осыпалась. В его глазах был не просто страх за подопечную. Это был холодный ужас специалиста, осознавшего, что он провалил главную миссию своей жизни.

Реакция Долгорукова была полной противоположностью.

Он подался вперёд, и в его глазах вспыхнул тот самый азартный огонь, который я видел у ветеранов перед хорошей, безнадёжной дракой. Он не видел трагедии.

Он видел приключение. Интересная пара. Один готов убивать из чувства долга и страха. Другой — исключительно от скуки. Ценные активы, если правильно их использовать.

— Аглая, — обратился я к ней. — Покажи господам причину нашей спешки.

Девушка вздрогнула, словно её толкнули в бок. Потоки Живы вокруг неё, входящие в состав ауры, заметались в панике, сжимаясь и расширяясь. Она покраснела до корней волос и инстинктивно плотнее запахнула рубашку.

— Но это же… неприлично, — пробормотала она, глядя в пол.

Аристократическое воспитание.

Даже на пороге смерти оно диктует свои абсурдные правила. Унизительная метка бандита — это личная трагедия, которую нужно скрывать. Демонстрировать её посторонним мужчинам — социальное самоубийство.

— Милая моя, — я активировал свой лучший врачебный тон: спокойный, немного усталый и не терпящий возражений. — Когда речь идет о жизни и смерти, такие понятия, как «приличия», уходят на второй план. Я — врач. Для меня человеческое тело — это механизм, требующий починки. Они — наши союзники. И они должны знать, насколько серьёзная поломка, чтобы действовать решительно. Хотя сам механизм, надо признать, собран весьма недурно.

Аглая медленно, словно раздеваясь перед палачом, спустила ворот свободной рубашки с плеча.

Синяя дыра размером уже с десятирублёвую монету зияла на месте, где должна была быть нежная кожа. Она не кровоточила. Она просто… отсутствовала. Пустота, светящаяся изнутри холодным, потусторонним светом.

Как я и предполагал, моя заплатка к этому времени слетела.

— Мать честная! — выпалил Ярк и тут же спохватился, его лицо окаменело. — Простите, Аглая. Граф… он знает?

— Разумеется нет, — ответил я за неё. — Вы можете представить его реакцию? Как минимум ухудшение его состояния. Дуэль с половиной московского преступного мира как максимум. С его здоровьем ни то, ни другое нам не нужно.

Я кратко, в самых общих чертах объяснил им природу душевного якоря. Не вдаваясь в технические детали некромантии, я описал его как магический якорь, привязанный к внешнему артефакту, который медленно высасывает жизненные силы носителя.

— Да я этому хрену с горы шею скручу собственными руками! — прорычал Ярк, сжимая кулаки так, что костяшки побелели. — И не просто скручу, а узлом завяжу!

— Знал, что вы так отреагируете, — кивнул я. — Поэтому и позвал. Мне нужны люди с мотивацией.

— Ваше сиятельство! — внезапно воскликнул Долгоруков, обращаясь к Аглае с таким театральным пафосом, что я едва удержался от смешка. Он вскочил, ударил себя кулаком в грудь и картинно поклонился. — Клянусь честью рода Долгоруковых, за вас я тоже порву любого! На британский флаг!

Вот этого я не ожидал.

Взгляд барона, до этого горевший лишь азартом охоты, теперь буквально прилип к Аглае.

Наш военный атташе — на редкость ветреная натура. Ещё на приёме у Бестужева он вздыхал по какой-то загадочной брюнетке из оперного театра, а теперь был готов сложить голову за дочь графа Ливенталя.

Впрочем, неудивительно. Трагическая героиня, смертельная опасность, таинственная рана — полный набор для рыцарского романа. Долгоруков, похоже, любил драму. И, судя по всему, красивых женщин в беде.

— Значит, вот какой план, — начал я, раскладывая на столе карту Москвы, которая оказалась в этом кабинете. Я обвёл пальцем район Замоскворечья. — Используем Аглаю в качестве приманки.

— Исключено! — Ярк ударил кулаком по столу так, что подпрыгнула старая подставка под канцелярию. — Категорически! Даже не обсуждается! Я не позволю использовать дочь графа как наживку для какого-то ублюдка!

Его реакция была предсказуемой. Он профессиональный телохранитель, чья единственная задача — защита объекта. Для него моё предложение звучало так же, как для меня врачебная халатность.

— Знал, что вы так отреагируете, — я улыбнулся. — Поэтому она будет приманкой и не будет ей одновременно. Квантовая приманка, если хотите.

— Это как? — Долгоруков нахмурился, его романтический пыл тут же уступил место практическому интересу военного. — Вы из тех новомодных физиков, что несут чушь про какого-то кота в ящике, который одновременно и жив, и мёртв?

— Вы кого-то под неё загримируете? — догадался более прагматичный Ярк, его гнев начал сменяться профессиональным любопытством.

— Есть у меня одна кандидатура, — ответил я и тут же поймал на себе вспыхнувший взгляд Аглаи. Она всё поняла. В её глазах мелькнула тень улыбки при мысли о двухметровом скелете в её платье. А иного она попросту предположить не могла. Но я тут же покачал головой. — Хотя постараемся обойтись без театральных постановок. В прошлый раз наш «актёр» едва не сорвал всё представление на приёме у Бестужева.

Идея нарядить Костомара в женское платье и парик, конечно, имела свой неповторимый шарм. Особенно если бы удалось накрасить ему губы. Он бы, без сомнения, оценил такой выход на сцену. Но риск был слишком велик.

Да и найти подходящий размер туфель было бы неразрешимой задачей. У скелета сорок шестой размер ноги.

— Нет, — продолжил я. — Всё гораздо проще. Грим нам не понадобится. Нам понадобится её ментальное присутствие. Их ментальная связь не работает, но когда мы к нему приблизимся, я уверен, мы сможем через неё пробиться.

— Я могу попытаться найти этого хмыря через свои каналы, — предложил Долгоруков, поправляя безупречные манжеты своей рубашки. — У меня довольно обширные связи в определённых кругах.

— Я уже пробовал, — возразил Ярк с сухим, профессиональным достоинством, в котором, однако, сквозила нотка уязвлённого самолюбия. — Мои связи не справились. А они, поверьте, весьма обширны.

И тут началось.

Классическое состязание двух самцов, меряющихся длиной своих клыков. Забавно. И очень полезно. Я откинулся на спинку стула, превращаясь из командира в наблюдателя.

Пусть покажут, на что способны. Это лучшая демонстрация их реальных возможностей.

— При всём уважении, господин Ярк, — Долгоруков снисходительно улыбнулся, как аристократ, объясняющий простолюдину разницу между породистым скакуном и рабочей лошадью. — Вам, боюсь, далековато до армейских связей. Военные — это особая каста.

— Да неужели? — Ярк скрестил руки на груди. — В прошлом году седьмой полк второго имперского эшелона имел неосторожность «потерять» целый вагон с новым стрелковым оружием на пути в Туркестан. Оружие, разумеется, нашлось на чёрном рынке. Скандал мог стоить головы всему командованию. Это я «уладил» вопрос с полицией и контрразведкой. Так что теперь весь полк, от лейтенанта до полковника, обязан мне жизнью. И карьерой.

Я слушал и мысленно составлял карту их активов. Ярк — это глубокая, системная коррупция. Долги, основанные на страхе и шантаже. Надёжный инструмент. Полезно.

— Похвально, — кивнул Долгоруков, ничуть не смутившись. — Работа с системой. А я предпочитаю работать с людьми. Третий гусарский полк проиграл в карты всё своё годовое жалование. Я покрыл их долг из своего кармана. Теперь они мои личные должники. А командир пятого драгунского полка имел неосторожность провести ночь с молодой женой генерала армии. Я был тем, кто вытаскивал его через окно, а потом объяснял генералу, что его жена — лунатик. Так что теперь у меня есть не только должники, но и преданные друзья в очень высоких кабинетах.

Долгоруков — это личные связи.

Долг чести, благодарность, аристократическое братство. Менее надёжно в долгосрочной перспективе, но гораздо быстрее и эффективнее для решения деликатных вопросов.

Два совершенно разных инструмента. И оба теперь в моём распоряжении.

— Хм, это мощно, — после небольшой паузы признал Ярк. — Карты и женщины всегда были сильнее оружия. Мне не переплюнуть.

Превосходно.

Они не просто померились силами. Они продемонстрировали мне свои лучшие активы, пытаясь произвести впечатление. Их соперничество — мой главный ресурс. Теперь я точно знаю, к кому и с какой задачей обращаться.

Однако Ярк выглядел довольным, как кот, съевший канарейку.

— Не переплюнуть, — вальяжно согласился Долгоруков, не обращая внимание на сияние Ярка.

— Если бы, конечно, не мой родной дядя, — улыбаясь, вытащил козырь Ярк. — Командующий Московским военным округом. И кузен — начальник императорской канцелярии по особым поручениям. И тёща… хотя нет, о тёще лучше не будем, это уже нечестное преимущество.

— Господа, — я прервал их громким, сухим кашлем. — Впечатляющий список. Но пока вы мерились длиной родословных, я подумал о реальных, работающих инструментах. У меня тоже есть связи.

Я выдержал паузу, наблюдая, как они уставились на меня с любопытством.

— Мои связи, — сказал я, глядя на карту, — это «Чёрные Псы».

Они уставились на меня с таким выражением брезгливого недоумения, словно я предложил лечить рак подорожником. Ярк скривился, как будто учуял запах канализации.

— Эта уличная шпана? — фыркнул он.

— Те самые отморозки, что контролируют половину притонов на Хитровке? — уточнил Долгоруков с той же интонацией, с какой говорят о тараканах на кухне.

Они не понимают ценности этого ресурса, а значит, я смогу использовать его без их дилетантского вмешательства. Они видят грязь. Я вижу возможность!

— Именно! — я с энтузиазмом воздел палец вверх. — Эта самая уличная шпана. Которая, между прочим, знает о передвижениях «Серых Волков» больше, чем все ваши полки и канцелярии вместе взятые.

Они всё равно непонимающе смотрели на меня.

— Псы и Волки враждуют со времён основания Москвы, — пояснил я, как будто объяснял детям таблицу умножения. — Это как Монтекки и Капулетти, только без романтики и с большим количеством ножевых ранений. Они знают друг о друге всё: где их логова, кто их поставщики, в каких кабаках они пьют. Вся информация, которую ваши полки и канцелярии будут собирать неделями, у них уже есть. Потому что, господа аристократы, крысы всегда знают, где найти других крыс.

— И что, эти Псы просто так нам помогут? — скептически спросил Ярк.

— О, нет, — улыбнулся я. — Конечно, нет. Есть один… нюанс. Они тоже ищут меня. Чтобы выпотрошить и повесить на подъездной двери своей штаб-квартиры.

Их лица вытянулись.

— Я не только спас Аглаю от их «воспитательной беседы». Я организовал побег их главного пленника и источника информации — Алексея Ветрова, нашего Серого Волка. Так что у их главаря, Паши Чёрного Пса, на меня зуб размером с бивень мамонта.

Я глядел на их ошарашенные лица.

Теперь они понимают. Я не просто предлагаю им план. Я предлагаю им себя — единственный ключ, который может открыть эту дверь.

Они зависят от меня. Полностью. Охота начинается на моих условиях.

Я видел, как в их головах идёт напряжённая работа — аристократ и служака, два совершенно разных типа мышления, пытались обработать новую, безумную переменную.

Долгоруков и Ярк переглянулись, и я увидел тот самый момент, когда разрозненные детали сложились в единую, пугающую, но абсолютно логичную картину.

— Псы могут вывести на Волков, — медленно произнёс Ярк, его профессиональный аналитический ум первым нашёл правильный вывод.

— А тебе нужна огневая поддержка, чтобы отбиться от Псов, когда ты к ним придёшь, — закончил Долгоруков, и в его голосе уже не было ни скуки, ни аристократического презрения. Только чистый, концентрированный азарт.

— Бинго! — я щёлкнул пальцами. — Господа понимают с полуслова. Это не просто охота на одного бандита. Это операция на два фронта.

— Мы не против! Мы обеспечим всем необходимым! — воскликнул Долгоруков с таким энтузиазмом, словно я только что предложил ему не смертельно опасную авантюру, а билет на императорскую охоту. — Людьми, оружием, деньгами! Я подниму своих гвардейцев!

— Да только как найти этих ваших «Чёрных Псов», если мы даже «Волков» найти не можем? — практично заметил Ярк, уже переходя от анализа к планированию.

— О, это просто, — я небрежно махнул рукой. — Я знаю, где они базируются. Я там жил некоторое время. Прелестное местечко — крысы, плесень и очень колоритные соседи-уголовники.

— Так с этого и надо было начинать! — Ярк выхватил свой телефон быстрее, чем я успел моргнуть. — Поднимаю своих людей! Всех, кто не на задании! Через час будут готовы!

— Я участвую в захвате! — Долгоруков буквально подпрыгнул на стуле от возбуждения. — Лично возглавлю штурмовую группу! Давно я не разминал кости!

Я не ошибся в них. Наблюдая, как эти два взрослых, облечённых властью мужчины с горящими глазами начали названивать своим подчинённым, я испытывал холодное удовлетворение.

Как дети, которым пообещали поход в цирк. С пулемётами и гранатами. Их жажда действия была моим главным оружием. Оставалось только направить её в нужное русло.

Пока два воина с упоением планировали свою маленькую войну, раскладывая на карте Москвы воображаемые заслоны и обсуждая фланговые манёвры, Аглая отвела меня в угол комнаты.

— Святослав, — она нервно теребила край своей рубашки. — Я… я переживаю за Алексея.

— За Алексея? — я поднял бровь. — Ты же собиралась с ним порвать. Окончательно и бесповоротно, если я правильно помню твои слова.

— Ну… он не чужой мне человек, — она опустила глаза. — Мы же были… близки. Как ты догадался про ментальную связь?

Настолько близки, что он решил тебя медленно убить, предварительно превратив в свою собственность. Очень трогательная история любви, достойная пера бульварного романиста.

— Я же врач. Ничего страшного с твоим Алексеем не должно произойти, — сказал я ровным, успокаивающим тоном, который использую для особо нервных пациентов. — Эти двое, — я кивнул на увлечённо жестикулирующих Ярка и Долгорукова, — профессионалы. Ну, по крайней-мере, притворяются ими достаточно убедительно. Я уже предупредил их, что твоя бывшая любовь нам нужна живой и желательно в рабочем состоянии. Иначе снять якорь будет крайне проблематично.

— Мне всё равно тревожно, — она вздохнула. — А вдруг что-то пойдёт не так?

— Тогда будем импровизировать, — я пожал плечами. — У меня большой опыт в импровизации. Однажды мне пришлось воскрешать одного герцога прямо во время его похорон. Представляете, какой конфуз вышел перед родственниками?

Она слабо, неуверенно улыбнулась. Отлично. Психологическая поддержка оказана. И она не поняла, что «воскрешать» я говорил в прямом смысле. Что это не шутка.

Пациентка стабилизирована. Можно возвращаться к делам.

— Аглая остаётся здесь, — заявил Ярк, как только Долгоруков и он закончили свои звонки. Его тон не терпел возражений. Это был приказ профессионального телохранителя.

— Она едет с нами, — ответил я с таким же абсолютным спокойствием. Это был не спор. Это было столкновение двух приказов, и мой должен был быть весомее.

— Это слишком опасно! Я не могу рисковать дочерью графа!

— Господин Ярк, — я посмотрел ему прямо в глаза. — Ваша задача — обеспечить её безопасность. Моя — сохранить ей жизнь. Якорь — это не бомба с таймером, которую можно обезвредить в любое время. Это яд, который уже действует. После того, как мы обезвредим Волка, у нас будут минуты, а не часы, чтобы разорвать связь. Если мы будем терять время на поездки по городу, мы можем просто не успеть. Дыра уже увеличилась в два раза и будет прогрессировать.

Ярк скрипнул зубами так громко, что я на мгновение забеспокоился о состоянии его эмали. Он был в ярости, но понимал логику.

— Хорошо, — процедил он. — Но она не выходит из бронированного автомобиля. Ни на шаг. И я приставлю к ней двух своих лучших людей. Это не обсуждается.

— Разумеется. С этим я согласен, — кивнул я.

Главный здесь я. Он может отдавать приказы своим людям, но стратегию определяю я. Приятно, когда профессионалы понимают своё место в иерархии.

Через двадцать минут от служебного входа клиники отъехал кортеж из пяти неприметных чёрных автомобилей без номеров. В головной машине ехали я, Аглая и Ярк.

В остальных — люди Ярка и сияющий от восторга Долгоруков, который, к моему удивлению, явился в полном тактическом обмундировании, словно собирался на штурм дворца.

Странное чувство.

Мы неслись по улицам к тому самому району, где я всего несколько недель назад прозябал в компании бандитов, считая каждую копейку. Словно вернулся в прошлую жизнь. Нет, не в ту, пятисотлетнюю, а в совсем недавнюю.

И в то же время — какая разница! Снова повелеваю армией.

Пусть небольшой, пусть состоящей из живых, смертных людей, но сама суть… чертовски приятна. Я отдаю приказы — и барон, и полковник, и их солдаты подчиняются без вопросов.

Власть — она как хороший коньяк. Или как редкий, сильный яд. Однажды попробовав, уже не можешь отказаться. Я снова чувствовал себя собой. Архиличем. Командиром.

У обшарпанного дома на Хитровке нас уже ждали. Ещё пять таких же чёрных автомобилей без номеров бесшумно вынырнули из соседних переулков, блокируя все подходы. Люди в дорогой тактической одежде высыпали наружу, двигаясь быстро и слаженно.

— Десять машин для поимки одной уличной банды? — я присвистнул с лёгкой иронией. — Не многовато ли?

— Лучше перебдеть, чем недобдеть, — серьёзно ответил Ярк, проверяя свой пистолет.

— Я возглавлю штурм! — Долгоруков уже стоял на тротуаре, с энтузиазмом проверяя барабан своего массивного, именного револьвера. — Давно не было хорошей, честной драки!

— Давай, я на подхвате, — Ярк смерил его профессиональным взглядом. — Мои люди прикроют периметр. Посмотрим, чего ты стоишь в реальном бою, армеец.

— Сейчас я вам устрою такое шоу, что надолго запомните! — Долгоруков был явно задет.

Снова меряются. Мужчины не меняются, будь им двадцать или пятьдесят.

Дай им любой повод — оружие, женщину, опасную миссию — и немедленно начнётся соревнование. Забавно. И полезно. Пусть их адреналин и тестостерон делают за меня грязную работу.

Я откинулся на мягкое сиденье бронированного автомобиля. Моя работа начнётся позже. Сейчас — время специалистов по грубой силе. Долгоруков, сияя от восторга, повёл штурмовую группу ко входу с таким видом, словно шёл на императорский парад.

Из дома почти сразу донеслись звуки. И они мне не понравились.